Обретение

Олег Черницын
   
Поднимали Татьяну на борт сухогруза, как сокровище, отданное морем. Загорелые, натруженные руки моряков бережно держали её, как мать держит своё дитя.
- Жива?
- Жива! Жива! Доктора скорей!
Так закончился её отдых на море, о котором давно мечтала, закончился удачно - ведь всё могло быть и хуже…

ххх
Сочинский вокзал. Здесь Таня уже однажды была в далёком детстве. Только тогда их было трое: мама, Таня и ещё живой отец.
А сейчас она студентка третьего курса. Успешно сдала сессию. Деньги на отдых аккуратно откладывала из заработка: по вечерам подрабатывала в кафе. Да и мать немного помогла. Велела отдохнуть за неё.
Вот и хлопотливые хозяйки, сдающие жильё отдыхающим. Славная небольшая комнатка с окном в старый ухоженный сад. Вечерний ласкающий бриз. Радостное предчувствие чего-то очень хорошего…
- Всё, на месте! Сегодня распаковаться, передохнуть, а завтра с утра на море!

ххх
Густая сочная прохлада из настежь открытого окна нежно будила и, не дав проснуться до конца, вновь пьянила и погружала в сон, сладкий, безмятежный. Сессия, домашние хлопоты, ненавистный городской смог остались где-то далеко-далеко. Вот оно - начало желанной сказки! Нахальный солнечный луч нашёл лазейку в раскидистой кроне старой яблони. Таня зажмурилась, приветливо улыбнулась новому дню:
- Подъём! Днём досплю. А сейчас к морю! К морю!!

Море встретило девушку щедрой россыпью солнечных бликов. Она невольно прищурилась: очки не любила и не носила принципиально - не так уж и много у жителей средней полосы летних ясных дней, чтобы прятаться от солнца. Без труда нашла место в тени. С утра ещё малочисленные отдыхающие не могли не обратить внимания на симпатичную стройную девушку. Татьяне и раньше доводилось ловить такие взгляды – мужчины часто оборачивались ей вслед. Конечно, это было приятно, но она считала всё это ерундой - на первом месте стояла учёба. 
Солнце бодро, по-хозяйски поднималось над сверкающим морем, матерело, чтобы щедро одарить теплом землю, оправдать надежды приехавших «пожариться на югах»
отпускников.
- На первый раз позагораю минут тридцать-сорок. А то сгорю и испорчу себе весь отдых. И домой – спать, спать, спать! Отосплюсь за весь год!
Взяв надувной матрац, Таня с блаженством вошла в тёплую прозрачную воду…

ххх
…Она очнулась от резкой боли, точно сотни иголок вонзились в её спину и ноги.
- Заснула я, что ли?
Подняла голову. Море... Море вокруг, и только вдалеке виднелась тонкая полоска земли. Разум отказывался признать случившееся.
- Что же я наделала?! Бестолочь!
А случилось то, что счастливая отдыхающая просто-напросто уснула, убаюканная ещё добрым солнцем и ласковой волной.
Тело горело. Плечи и руки стали ярко-розовыми.
- Как далеко меня унесло? Километр-два? Больше?

Развернув матрац в сторону берега и приподнявшись на руках девушка закричала. Кричала неистово, до хрипоты, до боли, пытаясь махать панамой. Бесполезно...
Вопль отчаяния растаял в прозрачном пространстве, лишь вспугнув пролетавшую одинокую чайку, которая скоро превратилась в нечёткую точку и исчезла совсем не то в море, не то в небе. Обида на себя, страх, полная неопределённость, что с ней станется, разрывала грудь Татьяны, она разрыдалась. В своём бессилии била кулаком упругое море, пока не обмякла, уткнувшись лицом в матрац.
 
- Но надо же что-то делать? Что-то делать... Плыть. Конечно же – надо плыть!
Собравшись, Таня гребла, вкладывая в каждое движение всю свою силу, всю свою надежду на спасение.
- Раз, два, три. Раз, два, три...
Гребла яростно, сжав зубы, хватая скользкое море тонкими девичьими пальцами. Море, которое ещё недавно ласкало её и обещало столько хорошего... Но земля точно издевалась над ней: упорно удалялась, сливаясь с прибрежным небом и, наконец, вовсе растаяла в дальней синеве. Море окружило её со всех сторон, взяло в плен и не собиралось отдавать людям.
- Господи! Что же мне делать? Что со мной будет? Вот те и отдохнула, Танюша...

Осторожно перевернулась. Солнце будто бритвой резануло по глазам. В то же время вода остудила спину.
- Сейчас сожгу всё остальное. Надо спуститься в воду и плыть, плыть!
А вдруг акулы? Дурында! Какие акулы в Черном море? Их тут нет. Поняла?! Не-е-ет! Но тут же глубоко! Сотни метров, километр?
Представив под собой чёрную хищную бездну, девушка замерла, словно прячась от кого-то, судорожно прижалась к матрацу. 
Но эта бездна могла подарить ей спасение от солнца. Раскаленного до бела
палящего диска на бесцветном небе. Море и небо. Небо и море... А она - лишь песчинка, оторвавшаяся от берега. Крохотная жалкая песчинка среди коварной стихии, которая могла в любой миг поглотить её, позабавившись и наигравшись с нею.
ххх
 - Пить. Пить... Ведь я уже давно хочу пить! Но где же здесь вода?
Идиотка! Хорошо, что панаму надела. Зато купальник бикини. Ведь хотела же в первые дни надевать закрытый! Растянула бы его - хоть немного спряталась от этого белого палача. Вот и жарь сейчас свои прелести!
Солнце и соль – они и убьют меня! Но я не хочу умирать! Зачем мне умирать?! Я ещё молодая и не пожила толком. Что я видела, где была? Что сделала? Ну, школу
закончила, дальше учусь. Как могу матери помогаю. Институт закончить нужно - отцу обещала! Родить надо. Да я еще и парней-то не знала. Нет, я не-хо-чу умирать! Или Он меня чистую забрать хочет?

Девушка посмотрела куда-то вверх сквозь слипающиеся ресницы… 
Немного успокоившись, зачерпнула пригоршню воды, попыталась проглотить, но тут же выплюнула. 
- Гадость! Надо постараться не пить эту солёную мерзость. Чуть ополоснуть рот и всё. И не думать о воде! Хоть о чём, только не о воде!
Да, легко сказать… Надо продержаться, Танюха, обязательно продержаться, пока нас не найдут! Во задвинула… А почему меня не ищут? Ведь меня должны искать!! Через спутники разные, на самолетах, катерах! Ведь я такое не раз видела по телевидению!

Чего опять несу? Увидят вечером на пляже мою одежду, подумают, что забыла или загуляла девица с друзьями в каком-нибудь прибрежном баре. Разве что, хозяйка моя меня хватится? Вот тогда всё сопоставят и точно решат - утонула. Максимум поищут у берега. Так они же обо всём маме сообщат - паспорт-то мой у хозяйки для регистрации! Господи, что я наделала! 
Но должны же здесь пароходы плавать, корабли! Грузы разные перевозить, нефть, туристов. Да, ведь корабли не плавают, а ходят…
Таня вспомнила шутку по этому поводу и невольно усмехнулась.
– И пограничники должны быть! Ведь где-то должна быть граница, а граница у нас на замке! 
И ещё. Ведь были случаи, когда утопающих людей спасали дельфины. Подставляли спины и плыли к берегу. И от акул спасали.
– Флиппер! - крикнула она куда-то в пустоту. На всякий случай, цепляясь за любую соломинку, поверив в чудо.
– И ещё раз идиотка!
ххх
Тело затекло и пылало. Таня всё-таки решилась сползти с матраца и плыть. Куда? Уже безразлично. Лишь бы спрятаться от солнца. Вода! Какое блаженство! Уходя под воду с головой, поплыла вокруг своего злополучного негаданного островка. Вдруг вновь нашедший на неё ужас перед бездной и страх потерять матрац точно оглушили её. Рывок и она вцепилась в матрац, обняла его, крепко-крепко, прижалась, как к кому-то очень родному…
- Матрасик! Мой миленький матрасик! Только не порвись, дорогой мой! Держись, пожалуйста!

Спускались сумерки. Таня нашла в себе силы преодолеть страх перед бездной -
море немного отрезвляло, приводило в чувство.
- Что же ты, спасаешь от солнца и тут же убиваешь само. Медленно, словно
смакуешь. Палачи вы все!
Солёная я, как селёдка. Шучу, значит, ещё не сошла с ума, а это уже хорошо.
Главное – не отключиться и не потерять матрац!
«Но мой плот, свитый из песен и слов, // Всем моим бедам назло, вовсе не так уж плох» - вспомнились строчки из популярной песни.
- Да уж, «не так уж плох», лучше некуда...

Заход солнца подсказал Татьяне, где запад. Остальные стороны света она
определила без труда, хотя в её положении это мало что меняло.
- Какая разница, к чьим берегам меня прибьёт? Только не к туркам! Они натовцы и русских девушек не уважают. Опять меня понесло...
Таня накрыла лицо панамой: мысленно она была на берегу – ведь есть же он где-то! – твёрдый, надёжный, с водой и людьми. И там её ждёт мама!
 
ххх
Стемнело быстро, как и положено в этих краях. Ветер крепчал. Разбуженные волны играючи раскачивали матрац. 
- Только не шторм!
Таня с ужасом представила новую реальную опасность. И себя, откуда-то с
головокружительной высоты космоса - одинокую и беззащитную. В зловещей смертельной западне, куда есть вход, но нет выхода.

Морская вода разъедала глаза, трещинами разрывала вспухшие губы. Ещё днем Таня не выдержала и дала себе волю напиться, теперь проклинала себя за это. Её уже не рвало: не осталось даже желчи. Тело стало одной горящей болячкой.
Море-море! Разве таких щедрот ожидала от тебя уральская студентка? Что ты
задумало? Зачем?
- И что же здесь так холодно? Юг называется!

Бил озноб, повернувшись на бок, Таня съёжилась, подтянув колени к груди и
обхватив их руками. Но, боясь перевернуться, вновь легла на живот. Тесно прижалась к матрацу, отдавая тело на забаву гуляке-ветру. Веки предательски смыкались, но чей-то властный голос будил и не позволял заснуть, твердил и твердил, словно заклинал: «Не спать! Обхватить матрац и держаться! Держаться!»

- Да, держаться! Ведь есть же, как его, … путешественник-одиночка Фёдор Конюхов. А ещё старик-рыбак Хемингуэя. Ведь они тоже были одни в море и выжили. Выжили! Да все они пацаны по сравнению со мной! У них были лодки, одежда и вода!
Вода!!

ххх
- Перевернуться и уйти в эту зыбкую бездонную тьму! И всё. Конец…
Таню передернуло от этой жуткой картины.
- Нет. Это ещё страшнее. Да и, говорят, грех великий. А кто спросит с меня? Он? А где Он сейчас? Где рука Его помощи?
Но я ведь ещё жива? Ругаюсь, да ещё на кого!
Главное не упустить матрац! Он мой спаситель, моя земля! Стоп! А может быть это и есть держащая меня рука Господа?

Звёзды. Щедрые россыпи серебра на бархате ночного неба. Какие они яркие и
красивые! А ведь они подмаргивают мне - мол держись, Татьяна, мы с тобою!

В море одна лишь волна – быстротечная.
В небе одна лишь звезда – бесконечная.
В мире одна лишь душа – вечная.

Таня нашла, как ей показалось, самую тёплую, самую приветливую звезду. 
- Господи! Боже милостивый! Услышь меня!!
Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твоё, да приидёт Царствие Твоё, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли!

Эту молитву она знала с детства - мама научила.
- И на море, - робко добавила от себя.
- Господи, прости меня, грешную! Спаси! Век буду прославлять и любить Тебя! А призовёшь – уйду в монастырь!
Татьяна то шептала, то кричала куда-то вверх. Молитва придала ей сил.
Приподнявшись, всматривалась в звёздную высь. Она искала Его…   
- А искренна ли я сейчас с Ним? Не лицемерю?

ххх
- Господи! В чём мой грех? За что мне всё это? Кому сделала плохо?! Живу, как все: не хуже, не лучше. Учусь, работаю. В церковь захаживаю. Вот именно – захаживаю. Иногда, по пути. Или перед сессией свечу поставить. Правда, милостыню подаю. Крестик ношу. Опять же, больше, как дань моде.

Таня поцеловала серебряный крестик, подаренный матерью, прижала его к груди.
- Ведь всё про себя знаю, и Он знает. Матери иногда нервы треплю? Треплю. Не права, а лезу на рожон. С подружками словечко-другое загнуть могу, а то и выпить, покурить. Знаю, где сподличала, где душой покривила. В библиотеке нужный мне журнал стащила. В кафушке часто посетителей обсчитываю. Недавно в женской комнате кто-то духи оставил – эксклюзив, мне на них месяц работать! – присвоила себе. А когда их хозяйка объявилась – не призналась. И ведь не пользовалась ими ни разу – саму себя стыдно. Верну, обязательно верну! У лучших своих друзей - с детсада вместе! - свадьбу расстроила. Наговорила Володьке на Машку разных гадостей. Отомстила, значит, за свою безответную к нему любовь. И что? Ни себе ни людям! Стерва! Дрянь! Так что нечего из себя святошу строить!

Ветер утих. Вконец обессиленная, она уснула, зажав в руке крестик. Закончился самый длинный и, наверное, самый важный день в её жизни… 
Уже глубокой ночью, что-то заставило Таню открыть глаза. Сотни мигающих огоньков освещали гладь моря. Фосфоресцирующие водоросли завораживали. Это было как чудо!
 
- Он услышал меня! Он подал мне знак! Спасибо тебе, Господи! От меня грешной, мамы моей, от ребёнка моего будущего! Спасибо!
Осенив себя крестным знамением, Таня вновь погрузилась в сон с улыбкой на
просветлённом лице...   

ххх
Утренний бриз повернул к невидимым берегам, чтобы подарить раннюю свежесть их обитателям. Низко кружили горластые прожорливые чайки, хлопотавшие о своём
завтраке. Разбуженное ими солнце лениво потягивалось в перине из молочного марева.
И вновь жара. И вновь жажда. И море… Море, на сколько хватало глаз, спокойное и даже приветливое. Но его пленнице не было легче от этого.
- Спасибо, ты уже сделало своё дело!
Татьяна до боли в ладони ударила по воде.

- Хоть бы маленькую тучку, снег, град! Только не солнце! Как я любила его,
улыбалась ему ещё вчера! Или остров. Островок! Необитаемый. Метр на метр. На всю жизнь! Встать в полный рост. И воды, воды!!

Пекло. Голову разбивал молот - ночью потеряла панаму. Забытьё. Тошнота. Ослепшие глаза. Обожжённое тело, покрытое водяными пузырями. «Дневное светило» в зените высокомерно взирало на полуживую девушку: ну что, человек?
Матрац предательски худел.
- Не разжимать рук! Не разжи… 
Вконец распоясавшееся солнце сделало своё дело...

ххх
Татьяна не видела шлюпку, спущенную с подошедшего сухогруза. Не слышала матросов, суетившихся вокруг неё. С одним лишь вопросом: «Жива?»

Солнце садилось. Завершался второй день отлучения Тани от земли и людей.
Отлучения от привычной мирской жизни. Второй день её духовного очищения и обретения себя. Когда впервые за долгие годы она была сама собой и почувствовала в себе Бога…

В этот миг душа девушки была где-то далеко. Очень далеко. Может быть, на пути к Нему, может уже перед Ним?
Этого Таня не знала. Как не знала она и того, что ей милостиво оставлено право на жизнь, право, предоставляемое только Всевышним. Право дышать и творить, рожать, оплакивать родных и близких. Право грешить и каяться.
Об этом она узнает позже…