Произошло это на Южном Урале, примерно в 15 километрах восточнее города Сатки. Местность там горно-таёжная, зверья всякого хватает. Я в то время работал горным мастером. Мы с отрядом горняков проходили горные выработки, шурфы и канавы, чтобы разведать чёрные доломиты, пригодные для облицовки.
Ещё до этого, как переехать в этот район, мы со старшим геологом разметили профили, то есть выставили через определённое расстояние вешки, на месте которых предполагалось копать шурфы. Когда занимались этой работой, то я обратил внимание на то, что многие муравейники были разрыты. До этого, проработав несколько лет в районе Построек и Романовки, где были более глухие места, я такого не наблюдал.
Старший геолог внимательно осмотрел несколько таких муравейников и сказал:
– Если бы это было в Сибири, где мне пришлось работать, то я уверенно мог бы сказать, что это сделал медведь.
И всё, разговор забылся, мало ли какие зверушки могли это сделать.
В этом месте проходил тракт, который почему-то, когда его построили, называли трактом Москва – Пекин. Собственно говоря, так оно и было. Он, проходя с востока на запад через Челябинскую область, уходил на Башкирию, Татарию и далее на запад на Москву.
Вначале наш отряд копал горные выработки рядом с этим трактом. Жили горняки в бревенчатом доме, который на большие расстояния мы перевозили на трейлере. Мне же от Асфальтового завода, где мы снимали квартиру, приходилось добираться на попутках машинах или на «уазике», когда он был.
Однажды стоим с горняками около балка, я даю им задание: кому какие шурфы копать.
Вокруг лес не сказать, чтобы густой был, а точнее – редколесье. Вдруг, откуда ни возьмись, параллельно тракту, прямо на нас мчится громадный лось с большими рогами. Мы в страхе попятились, а он пронёсся мимо нас, будто мы были пустым местом. Помню, что от копыт его летели комки земли, и на нас пахнуло настоящим звериным запахом. Лось явно был кем-то сильно напуган.
– Мужики, – сказал один из горняков, – он нас так, и затоптать мог.
Время шло, все горные выработки в этом районе мы прокопали, ходить стало далеко, и мы трактором перетащили балок на новый участок, который находился километрах в трёх от прежнего места. Когда я первый раз проходил интервал, по которому предстояло тащить балок, то обратил внимание на то, что слева леса не было. Были кусты, бугры, то есть всё то, что остаётся после вырубки леса. На этой территории было много малины. Справа от дороги было поле с пшеницей.
И опять началась работа. Я приезжал на машине, привозил всё, что надо: воду, продукты и прочее. В этот год было много грибов, и мы ими так объелись, что у нас начались проблемы с животами.
Однажды купили мы на отряд овечку, а то всё на тушёнке жили. Всё честь по чести обработали в стороне от балка, а мясо сложили во фляги, что стояли рядом с балком.
Я, не дожидаясь, когда рабочие всё закончат, пошёл писать наряды, но перед уходом наказал, чтобы все потроха они поглубже закопали.
Конечно, ужин был обильный, который никак не сравнишь с нашими предыдущими. Вечер затянулся, горняки долго пили чай, я дописывал наряды, кто-то штопал одежду, кто читал...
Утром рано какая-то непонятная тревога подняла меня, вдруг вспомнил, что ушёл раньше от того места, где мужики должны были закопать потроха. Тихонько оделся, чтобы не разбудить народ, и пошёл по тропинке к тому месту. Расстояние было метров семьдесят, а то и меньше.
Подошёл близко, оставалось метров семь, смотрю, а потроха все наверху и даже разбросаны по поляне. Чувствуя, что здесь что-то не так, я попятился и пошёл к балку.
Мужики некоторые спали, а кто-то уже поднялся. Рассерженный тем, что они не выполнили мою просьбу, я обратился к самому старшему по возрасту, которого мы все звали дядя Саша:
– Я что-то не понял, дядя Саша, такого ещё не было, что бы ты меня подводил. Я же вчера чётко вам наказал, чтобы вы потроха глубже закопали, а они все на поверхности и по поляне разбросаны. Как такое могло произойти? Я на тебя, как на каменную стену надеялся, а ты меня, получается, первый раз подвёл, или я что-то не понимаю. Если так, то объясни, в чём дело.
Дядя Саша, высокий жилистый мужик, отличающийся от других спокойствием и хладнокровием, смотрел на меня и молчал, но я понимал отлично, что это всё ему не нравится. Я знал, что чувство собственного достоинства у этого человека было, да ещё какое, недаром к нему так все уважительно относились.
– Мы вчера всё сделали, как ты наказал, потроха закопали, на поверхности ничего не осталось, мы даже кровь, и ту соскребли лопатами и бросили в яму, мы – что, маленькие, у меня дома у самого скотины полный двор, я знаю, как это делается.
– Дядя Саша, но факты – упрямая вещь. Надо немедленно всё глубоко закопать, и вот весь сказ.
– Да кто против этого, если так получилось. Сейчас оденемся, пойдём и закопаем. Давай мужики, подъём, сделаем дело, а потом уже позавтракаем, благо, что вчера наварили много, сегодня только разогреть.
Мужики начали одеваться, выходить из балка. Спросите, зачем всё закапывать? Да всё элементарно. Стояла жаркая погода, всё быстро бы протухло и пошла такая вонища, что нам бы мало не показалось. Да и зверушек всяких это могло привлечь, растащили бы по всему лесу.
Рабочие взяли лопаты и пошли вслед за мной. Шли мы, молча, утро было раннее, ещё можно было спать да спать.
Подхожу я первый к тому месту, оставалось всего-то метров пять, как вдруг увидел, что потроха с урчаньем пожирает огромный медведь. Сидел он в кустах, а только треть туловища с головой была снаружи, но даже по этой части было видно, что это зверь очень больших размеров. Мне приходилось видеть медведей в цирке, но этого можно было сравнить, разве, с белым медведем.
Медведь продолжал заниматься своим делом, но по урчанию чувствовалось, что наше присутствие ему не нравится. Мы постояли какое-то время, всем было интересно взглянуть на громадину.
Тут я осознал, что это очень опасно, так как из книг знал, что медведь способен сделать такой бросок на короткую дистанцию, что догонит и лося. Конечно дальше он выдохнется, но и этого расстояния достаточно, чтобы заломать жертву.
Я только на секунду представил, что будет с нами, если медведь рассвирепеет из-за того, что мы потревожили его возле добычи, и понял, что нам от него не убежать. Тогда пришлось сказать рабочим:
– Ну всё, мужики, хорош, посмотрели и хватит. Не будем испытывать судьбу, идёмте в балок.
Было время завтрака, пока завтракали, то разговоры были только о медведе.
– Вы знаете, – начал рассказывать дядя Саша, – ночью, когда все крепко уснули, я тоже задремал, но потом вдруг проснулся. Слышу, а на улице, за стеной балка, позвякивают фляги, в которых мы хранили воду. Про то, что мы сложили в них мясо, я совершенно забыл. Ещё подумал, что, может, кто-то из мужиков вышел водички попить, но, оглядев нары, убедился, что весь народ на своих местах, вот и решил, что мне это послышалось.
Как только дядя Саша закончил рассказ, снаружи послышался женский голос, мы поняли, что пришла техник-геолог Татьяна, которая должна была документировать шурфы, что были прокопаны в последние дни.
Слышно было, что кто-то из мужиков, оживлённо рассказывали ей о случившемся, она их переспрашивала, они ей снова объясняли. Видя, что представление затягивается, мне пришлось выйти из балка и сказать народу:
– Так, мужики, рабочий день начался, надо идти на шурфы, а то так до вечера проговорить можно.
– Вот ничего себе, – сказала Татьяна, – сами посмотрели на медведя, а мне нельзя! Нет, как хотите, но я тоже хочу взглянуть на него, если он вас не тронул, то и мне можно на этого зверя посмотреть.
– Вы, что сговорились сегодня? Вам здесь цирк что ли? Это же не приручённый медведь, не цирковой, от него всё можно ожидать.
– Я только издалека посмотрю и быстренько назад, а то я ваши шурфы документировать не буду.
– Ну, хорошо, но пеняй на себя, если мишке не понравится женское присутствие, убежать от него – бесполезно.
– Ты первый пойдёшь, а я за тобой буду, он меня и не заметит.
– Молодец, хорошо придумала, ничего не скажешь. Шут с тобой, ну и упрямая же ты, Татьяна. Тебе что ли не страшно? Это же не шуточки.
– Страшно и ещё как, но желание посмотреть ещё больше страха.
– Всё, прекратили разговоры, хочешь увидеть зверя, будь по-твоему, но не обессудь, все свидетели, что ты сама напросилась. Идём. Шагай за мной след в след. Никаких «ох и ах», никаких криков и резких возгласов. Всё поняла?
– Хорошо, как скажешь.
Когда я намеревался только ступить на тропинку, то увидел, что дядя Саша осуждающе качает головой, на что я только развёл руками, кивнув на Татьяну. А сам подумал о том, что нам, мужикам, точно, не понять созданий, которые называются женщинами, это бесполезно. Сами посудите, они, увидев мышь, чуть не падают в обморок, визжат, а тут почти в пасть лютому зверю согласны, не моргнувши, идти. Ну где логика, да присуща ли она им вообще? Очень и очень я в этом сомневаюсь…
Признаться, я полагал, что за это время, медведь одумается, – наступил день, мы разговаривали в полный голос… Он, что, вообще страх перед человеком потерял? Скорее всего, струхнул косолапый, задал стрекача от такого шума. Схожу, покажу это упрямой капризной девушке медведя, да и за работу примемся.
Но всё оказалось не так просто. Страх потерять такое лакомство, которое он, может, в жизни не пробовал, живя на травках, муравьях, кореньях, оказался сильнее страха от близкого присутствия человека, – медведь лежал на прежнем месте и с большущим аппетитом глодал голову овечки, причмокивая и порыкивая от удовольствия.
Я ни капельки не сомневался, что он видит нас, так как расстояние было совсем пустяк, но ему на нас было наплевать. Он был полновластным хозяином в этом лесу, а эти двуногие создания, которые принесли в его лес только сумятицу и беспокойство, скоро исчезнут отсюда, как исчезает утренний туман и всё в его владениях будет, как прежде – тихо и спокойно.
– Ну что, насмотрелась?
– Да, большой медведь!
– Уходим потихоньку.
Мы пошли по тропинке, порой, оглядывались, но мишке было не до нас, когда в лапах у него была такая вкуснятина.
Все горняки стояли у балка, не сомневаюсь, что они переживали за нас, – как всё обойдётся? Не дождавшись, когда мы подойдём близко, они стали спрашивать про медведя, ушёл он или нет? Узнав, некоторые из них только хмыкнул в недоумении, что же, мол, делать?
– Мужики и ты, Татьяна, день идёт, работа стоит, скоро конец месяца, я, что в нарядах буду закрывать? То, что мы медведя здесь боялись? Сомневаюсь только, что деньги нам за это заплатят... Медведь занят потрохами, ему на нас начихать, идёмте все на линию и примемся за работу.
– Ты здесь начальник, – сказала Таня, – и пока ты не решишь вопроса с этим медведем, я из балка больше не выйду.
– Вот как! А что ты говорила, когда просила показать тебе этого мишку, ты совсем другое пела. И вообще, ты тогда его не боялась, а теперь из балка не выйдешь? Это забастовка? Ты ещё и рабочих сбиваешь с толку своим поведением.
Посмотрел я на мужиков, а они глаза отводят, понял, что у них большого желания идти на шурфы сегодня не было. Действительно такое соседство с медведем ни к чему хорошему не могло привести. Дело в том, что техник-геолог ходила одна, да и рабочие на шурфах были рассредоточены по одному.
И вот тогда я решил избавиться от первопричины – потрохов, закопать их глубже.
– Мужики, у нас другого выхода нет, как только напугать зверя, поэтому надо взять банки, вёдра и колотить по ним палками, поварёшками, лишь бы было больше шума. Отпугнём его, потроха надо будет перетащить к глубокому шурфу и закопать. Один такой шурф вообще недалеко от балка. Есть в чём потроха перетащить?
– Можно ванну использовать оцинкованную, туда всё войдёт.
– Тогда всё, готовимся и не медлим, а то топтыгин тот ещё товарищ, изловчится, да потроха и перетащит в другое место, а это уже будет проблема для нас.
Мы взяли ванну, в которой рабочие обычно стирали и мылись, привязали к ней верёвку, чтобы было удобней тащить.
И вот мы шеренгой, как индейцы (бубнов и барабанов у нас не было, а жаль), стали с оглушительным грохотом продвигаться по тропинке, намериваясь вспугнуть зверя. Когда мы подошли к месту, то поняли, что старались не зря. Около потрохов никого не было. Быстренько всё собрали, сложили в ванну и двинулись по тропе.
Пройдя немного, я инстинктивно посмотрел на ту сторону ручья, где был просвет в ивняке, и невольно вздрогнул, так как там увидел медведя, который стоял на задних лапах в полный рост и смотрел, как мы утаскиваем его добычу. Никогда не думал, что бурые медведи могут быть таких размеров.
Некоторое время мы стояли, как заворожённые, под его взглядом, а затем продолжили движение к линии шурфов. Дотащив, всё сбросили в шурф и в несколько лопат его быстро закопали. Ясно было, что с трёхметровой глубины запах мяса не будет распространяться по округе, привлекая зверей.
Закопав, все облегчённо вздохнули и разошлись по своим рабочим местам. Конечно, народ после этого был в напряжении, так как любой понимал, что заверь, раз попробовав лакомство, просто так от этого места быстро не уйдёт.
Но, слава Богу, работа шла, а когда ты занят делом, то и на страхи время не остаётся.
2
Закрыв наряды, я уехал на базу партии в село Долгодеревенское, расположенное в двадцати километрах севернее города Челябинска. Когда подписывал наряды у начальства, то сказал о проблеме, связанной с медведем.
У нас ружья не было, а от медведя ждать можно было чего угодно. Хочешь – не хочешь, а за людей на участке отвечал я и поэтому попросил хотя бы какое-то ружьишко, чтобы, в случае необходимости, хотя бы отпугнуть зверя.
Меня выслушали, посочувствовали, но сказали, что оружием помочь никак не могут, так как его просто нет на складе. Подумав, главный инженер посоветовал:
– Ты обратись к нашему радисту Аркадию Ивановичу, он же заядлый охотник, может он поможет, согласится съездить и разобраться с этим медведем, то с нашей стороны «добро» на поездку будет дано однозначно.
Пошёл к радисту, рассказал всё, как есть, обрисовал красочно места, по которым будем проезжать, – а они действительно были красивыми, что та Швейцария! Но у радиста было другое мнение. Он меня внимательно выслушал и сказал:
– Знаешь, что я тебе скажу. Охотился я всю жизнь на уток, и буду охотиться, а на медведя пусть медвежатники охотятся.
Что мне оставалось делать? Только на Всевышнего надеяться, чтобы помог нам сберечься от зверя.
Вернулся на участок, первым делом спросил про медведя, но оказалось, что больше его никто не встречал. Я облегчённо вздохнул, – что вопрос сам по себе отпал.
Закончили мы этот участок и переехали на другой, но горные выработки остались незакопанными. Расценки на засыпку были мизерными, а работа была не из лёгких, вот я и старался, если была возможность, нанять трактор для этих работ.
Наступила глубокая осень, по ночам подмораживало, иногда падал снег, получалось, что откладывать больше эту работу нельзя было никак. Самым ближайшим населённым пунктом с трактором – был участок, или отделение Медведёвского совхоза, в которое мне уже приходилось обращаться. Председателя там можно было застать только ранним утром, так как днём он постоянно в разъездах.
Рано утром на попутной машине я от Асфальтового завода проехал часть дороги по тракту и сошёл, намериваясь по хорошей грейдерной дороге быстренько дойти до населённого пункта.
В связи с тем, что было темно, я сошёл раньше, чем надо было: в том месте, где был наш первый лагерь, и где мы видели лося. Получалось, что я не доехал всего-то около километра. У меня было два пути: или пройти этот километр по тракту, а затем по грейдерной дороге до села, или идти по старой дороге, между полем с пшеницей и старыми вырубками с малинниками, по которой мы тащили балок.
Дело в том, что дойдя до нашего второго лагеря, где мы встретили медведя, я бы мог далее идти на восток по просёлочной дороге до самой Медведёвки, как называли это село. Я выбрал второе.
Начинало светать, но вдруг наполз такой туман, что всё окружающее стало, как в молоке. Дорога была знакомой, – столько раз мне приходилось по ней проходить, – и поэтому я не боялся с ней сбиться: от нашего балка на полозьях и трактора остались такие следы, что можно было и ночью уверенно двигаться.
Иду по дороге, больше под ноги смотрю, чтобы не упасть, что мне вперёд смотреть, место старого лагеря хоть как – не пройти. Но в какой-то момент, не знаю почему, я оторвал взгляд от земли и посмотрел вперёд. И что вы, думаете, я увидел? Навстречу мне по дороге двигалось что-то огромное, чёрное, что, без сомнения, было не человеком, судя по его росту.
Размеры соответствовали тому медведю, которого мы видели летом. Но почему он опять движется на задних лапах, я в тот момент даже не подумал. Тот вариант, что это мне со страху почудилось, тоже не подходил, так как я с молодости бродил иногда один с ночёвками. Бывало это в степных и горно-таёжных районах.
На раздумья у меня времени не было, я попятился потихоньку назад, а затем какое-то время шёл быстро в обратную сторону, стараясь шагать как можно тише, чтобы не спровоцировать зверя на бросок в мою сторону.
Отойдя подальше, я ускорил шаг до бега и через несколько минут был уже на тракте. Далее по тракту прошёл всего-то ничего, как слева увидел хорошею накатанную дорогу, по которой не раз доезжал на машине до этого села.
Пока шёл по этой дороге, то вспомнил, что медведи встают на задние лапы, когда чувствуют опасность, чтобы больше напугать соперника. Мы, люди, идём, бывает, спокойно по лесу, не предполагая даже, что медведь нас уже давно учуял и может даже наблюдает за нами.
К началу планёрки я уже опоздал, в кабинете председателя шёл оживлённый разговор. Когда я заглянул, он кивнул на приветствие и решительно сделал знак рукой, приглашая войти. Когда я прикрывал дверь, он сказал:
– Проходи, проходи, геолог, присядь, пока я разберусь со своими сотрудниками, а после с тобой спокойно поговорим.
Разговор шёл о том, что, к сожалению, вовремя убрать большой урожай свёклы не удалось, хоть она и была складирована в большие кучи, гурты на полях, но после дождей ударили ранние заморозки, и она была заморожена. Теперь необходимо было, в срочном порядке, используя помощь людей из городов, отравить её на сахарный завод. Если выпадет много снега, то сделать это не удастся.
Решались и другие важные вопросы, которые тоже не требовали отлагательства.
Поглядел, послушал я людей и понял одно, не прост труд крестьянский, тяжело даётся селянину хлебушек и всё другое, что связано с землёй.
Но вот, наконец, все стали подниматься со стульев, продолжая горячо обсуждать предстоящие дела, а председатель отодвинул в сторону лежащие перед ним бумаги, посмотрел на меня и пригласил ближе к нему:
– Давай, рассказывай, какие проблемы привели тебя к нам?
Выслушав меня, он пообещал помочь, договорились, когда мне ждать трактор и где. Я рассказал ему о том, как я встретил что-то непонятное в тумане, что мне пришлось ретироваться назад от него. Сказал, что это было похоже на очень большого медведя, но я точно не уверен.
Председатель сказал:
– Можешь не сомневаться, это действительно был медведь. В связи с тем, что здесь очень много малины, эти звери и облюбовали эти места. Ты вот мне скажи, какое название носит наше село?
– На карте я отчётливо помню, что оно называется Медведёвка.
– Вот, ты и сам ответил на вопрос, который задал. Именно Медведёвка, а не какая-то Ивановка. Люди зря в старину названий не давали, ты и сам это прекрасно понимаешь. Я тебе ещё больше расскажу и это не выдумки, ещё при наших дедах и отцах было. Ты видел у нас двухэтажные деревянные жилые дома?
– Как их не видеть, если они в самом центре стоят.
– Так вот, раньше бывали случаи, что медведи спокойно приходили в село и по ступенькам, что смонтированы снаружи зданий, поднимались на второй этаж. Мужиков днём никого не было: все в лесу, одни женщины были и дети, некому было отпугнуть зверей, вот они и вели себя так.
Поблагодарив председателя за предыдущую помощь, за то, что не отказал и в этот раз (а я знал, что слова у него с делом не расходятся), я зашагал по дороге в сторону тракта.
Не счесть вот таких сёл, деревень и посёлков, в которых мне пришлось побывать по роду своей геологической деятельности, и везде жили простые работящие люди. И когда была необходимость, я обращался к ним и почти завсегда находил сочувствие и помощь. Но и когда эти люди обращались ко мне за помощью в технике или ещё в чём-то, то я всегда помогал им, если была такая возможность.
Отойдя с полкилометра, я оглянулся назад. Большое село, обрамлённое лесами, лежало передо мной, как на ладони. Ещё не занесённые снегом деревья, словно невесты на выданье, щеголяли в цветных нарядах, в которые одела их красавица-осень. И каких только не было цветов! Полыхали пламенем рябины, осины багровели румянцем, а берёзки так были разряжены в платьица различного желтого цвета, с разными оттенками, что казалось, что большая честь леса покрыта позолотой.
И вся эта красота затаилась, замерла в ожидании таинства, когда вся природа, по воле свыше, перейдёт от одного состояния – когда пели птицы и благоухали цветы, к состоянию покоя, сна, в котором тоже есть своя природная необходимость и своеобразная прелесть.
Пока шёл, то не раз подумал о том, что есть, очевидно, у нашего брата-геолога, а у меня уж, точно, ангел-хранитель, который нас оберегает от напастей, в том числе, и от всякого лютого зверья. Может видно сверху, что мы не ловчим, все силы и время отдаём только работе. Получается, что мы – бессребреники, не стяжаем, а как таким не помочь?
Когда я вспоминаю все необычные случаи, что со мной происходили при такой бродячей жизни – а всё они заканчивались относительно благополучно, – то у меня, честно скажу, мороз шёл по коже, от прикосновения к чему-то невероятно таинственному и загадочному.
17.07.2013
* На снимке доломит с включениями
мелких кристаллов пирита