Я сижу на подоконнике большого окна и прижимаюсь лбом к стеклу. Я чувствую его прохладу. Я смотрю на улицу. Я маленькая, меня не видно, а я вижу все. Я наблюдаю: колышутся на ветру ветви жасминового куста; задрав хвост бубликом, деловито бежит дворовая собачка; проходят мимо соседи, мелькают знакомые лица. Я слышу голоса за своей спиной, упираюсь лбом в стекло, дышу на него и вижу, как мутнеет поверхность. Я вожу пальцем по стеклу, меня клонит в сон.
Я стою у решетчатых ворот детского сада, за моей спиной – воспитательница. Вечер. Воспитательница бубнит, что хорошие родители всегда вовремя забирают детей. Я прикасаюсь щекой к решетке ворот и дышу. Я вижу дорогу, а через дорогу свой дом, наше окно. В окне горит свет. Мама или папа уже дома. Я хочу быть там, где меня любят, где я нужна, где мне хорошо, где все вместе. Я ощущаю прохладу железа и дышу, я дышу медленней и ровней.
Я сижу в темном шкафу на старом чемодане. Я зарылась в гору платьев, рубашек и кофт. Мне жарко. Я стараюсь не шуметь. Глаза привыкают к темноте, и я понемногу различаю слабый свет, проникающий сквозь дверные щели. Я слышу свое дыхание. Мне кажется, что я дышу очень громко, на весь мир. Я стараюсь не дышать. Я утыкаюсь лицом в какую-то вещь и дышу. Медленней и ровней.
Я стою у окна, закутавшись в занавеску, я смотрю вниз, на тропинки между домами. Сегодня ко мне должен прийти Он, а Его все нет и нет. Вот вдалеке показалась фигура и скрылась за деревьями. Я затаила дыхание. Нет, не Он. За спиной тикают часы: тик - так, тик - так. Тянутся минуты. Я прижимаюсь лбом к стеклу, чувствую его прохладу. И дышу. Дышу медленней и ровней. И слышу, как стучит сердце.
Я стою на остановке и смотрю на окно 5го этажа в доме напротив. Вот зажегся свет, показалась фигура. Я вижу, как фигура перемещается от плиты к столу. Я почти не дышу. Фигура подходит к окну. Я чувствую, что Он смотрит на меня, Он видит меня. Меня бросает в жар так, что лицо покалывает. Я кладу ладонь на свой округлившийся живот и дышу. Дышу ровней и медленней. Все хорошо. Все будет хорошо.
Я иду, толкая перед собой сиреневую колясочку. Она мелодично позвякивает при движении. В колясочке лежит малыш, он безмятежно спит, я любуюсь им. Я останавливаюсь. В 3ех метрах от себя я вижу Его – взрослую копию моего малыша. Он не один, с девушкой. Он делает вид, что не видит меня. Они останавливаются, целуются. Смеются, проходят мимо. Я не дышу. Я чувствую тепло гладкой поверхности ручки коляски, я крепко сжимаю ручку и дышу. Дышу медленней и ровней. Я толкаю перед собой сиреневую колясочку, она позвякивает: «Все хорошо. Ты не одна. Все будет хорошо».
Мой маленький сын сидит на подоконнике и смотрит в окно, прижавшись лбом к стеклу. Я подхожу сзади и глажу его по голове. Он выбрал хорошее место. Отсюда открывается потрясающий вид. Стройные тополя, красочные клумбы, дикий вьющийся виноград, березки. Я глажу сына по голове, перебираю его мягкие волосики. Дышу. Все хорошо. Все будет хорошо.
Я стою на балконе. Апрель. Идет снег. Снежинки кружатся и падают на траву. Я смотрю вниз и вижу людей, улицы. В этом городе нет знакомых лиц, я не встречу приятелей, не обниму подруг. Я могу простоять на балконе целую вечность, смотреть на падающий снег. Я поднимаю руку ладонью вверх. Некоторые снежинки вихрем пролетают мимо, другие плавно опускаются на мою ладонь и мгновенно тают, оставляя на коже влажные следы. Я дышу. Медленно и ровно. Все хорошо. Все будет хорошо.
Я сижу в длинном темном коридоре. Передо мною дверь с табличкой «Операционная». Горит лампочка: «Идет операция». Я встаю и шагаю по коридору: вперед-назад, вперед-назад. Подхожу к окну. Вот наискосок от главного корпуса бежит тетечка в белом халате с посудиной для анализов в руках. Навстречу ей идет женщина в синем халате и темно-синей косынке. Она несет голубое эмалированное ведро, на котором красной краской что-то криво написано. Женщины обмениваются парой слов на бегу. Я провожаю взглядом голубое ведро. Больничный запах бьет в нос. Я прижимаюсь лбом к стеклу. Стекло липкое и дребезжит в ответ на мое прикосновение. Я дышу на стекло, и оно покрывается конденсатом. Я смотрю, как конденсат постепенно исчезает с поверхности стекла. Я глубоко дышу. Вдох-выдох. Пытаюсь дышать медленней и ровнее. Все будет хорошо.
Паром. Я стою на палубе и смотрю на воду. Вода успокаивает. Позади шумный город, впереди водная гладь. Бескрайняя, бесконечная гладь. Я дышу. Всей грудью. Хорошо.
Мы стоим перед зеркалом во весь рост. Я смотрю и не верю. Мы счастливы. Мы - красивая пара. Мы очень подходим друг другу. Мы держимся за руки. Наши глаза блестят. Мы улыбаемся. Мы даже дышим в унисон.
Я лежу, закрыв глаза и сложив руки на груди. Я слышу глухой стук. Один, второй. Я слышу как, нехотя, сдаваясь натиску, трещит дверь. Оглушительный треск. Все замерло. Секундная пауза. Шаги. Я не дышу. Не хочу открывать глаза. Он трясет меня. «Все будет хорошо, все будет хорошо»- он прижимает меня к себе, его слезы обжигают.
Я сижу и смотрю в окно. За окном проносятся пейзажи: деревья, дороги, машины, дома. Я в электричке. «Тук – тук, тук – тук» ,- стучат колеса. Я прислоняюсь головой к стеклу, но моя голова начинает выбивать мелкую дробь колес. Я думаю о своем. Тук –тук, тук –тук. То ли стук колес, то ли стук сердца.
Снова сижу в привычном темном коридоре. Я подхожу к окну. За окном барабанит дождь. В больничном дворе пустынно. Я крепко обхватываю себя руками, так и стою. Наблюдаю за каплями дождя, которые атакуют голые деревья и с глухим стуком падают на землю. «Идет операция», - горит третий час лампочка. Мне звонят с работы, просят срочно приехать. Мне холодно. Я прижимаюсь коленями к батарее в надежде согреться. Сыро. Я дышу сыростью. Из операционной выходит врач. Вдох-выдох. Вдох-выдох. К врачу, быстро и уверенно. Пока он не успел скрыться за ближайшей дверью. Все будет хорошо.
Я полусижу на балконе, задрав ноги и упираясь ими в перила. Очень жарко. Но я впитываю тепло и солнечные лучи словно губка. Я любуюсь видами: слева - море, справа- зеленый скверик с каменными валунами. Сегодня у меня день рождения. Я слушаю шум моря и наслаждаюсь видом сочной зелени сквера. День рождения. Слева – море, справа – кладбище.
Трасса. Темно. Ливень. Дворники облизывают лобовое стекло. В машине тихо. Все спят. Лишь негромкая музыка и шум дождя. За пеленой дождя - поля, поля, поля. Впереди сотни километров, ровная дорога с разделительной полосой и неизвестность. Спешим, боимся не успеть. Мама. Как внезапно. В руках руль, под ногой педаль. За спиной другая жизнь и другие заботы. Глаза слипаются, слез уже нет. Одна мысль: «Лишь бы успеть, лишь бы успеть». Дышу, дышу. Все будет хорошо.
Самолет. Иллюминатор. Белые, белые облака. Кричит чей-то ребенок, его крик подхватывает другой малыш. Я где-то в небе. Лечу. Хоть куда, хоть на край света. Все хорошо. Все будет хорошо.
Я поднимаюсь по бетонным ступенькам к железной двери с круглым глазком. Сегодня приемный день и приемный час. Очередь. Я протискиваюсь к окну. На окне железная решетка из крученных ребристых прутьев. Пальцем прикасаюсь к прутку. Холодный. Вдох-выдох. Дверь открывается, впускают по 3 человека. Скоро и я зайду. Увижу, поглажу по голове, вот только волосы уже не такие мягкие. Вдох-выдох. Стараюсь дышать медленней и ровнее. Хорошо, когда-то будет все хорошо, наверное, уже скоро.
Комната. Большое широкое окно. Светлые рамы, светлые занавески. Снаружи на жестяном подоконнике сидят голуби, даже воркуют. Я смотрю на улицу. Я вижу много людей. Парами и одиноких, молодых и не очень, бегущих и стоящих, смеющихся, объедающихся мороженным, и хмурых, опустивших взгляд в землю. Трамваи проносятся с максимальной для них скоростью. Автомобилисты стоят в пробках и глазеют по сторонам. По моей щеке катится слеза. Я что-то говорю. За моей спиной стоит тот, кто очень внимательно меня слушает. Я чувствую себя, чувствую его. На фасаде здания напротив бегущая неоновая строка обещает: «Все будет хорошо». Дышу. Медленно и ровно.