Пропасть - 6 серия, начало

Вячеслав Чеслав Винник
                Н И К О
                шестая серия



                Парадная дверь в театр открылась и человек в гражданском повел их в вестибюль, где в центре стоял большой стол, на два десятка (если не больше) человек, бутылки коньяка, рюмки, еда... И... около двух десятков кресел, обитых мягкой темно-коричневой тканью.
                - Располагайтесь, - сказал встречавший  и удалился по коридору в дальнюю комнату.
                Через некоторое время оттуда вышло восемь человек, одетых в дорогие костюмы. Возраст каждого - между пятидесятью и пятидесятью пятью... Они подошли к Нико и Гиви и пожали руки.
                - Вас только двое? - спросил один из них.
                - Нас восемь, - ответил Нико.
                Тимур Ослоян и остальные  вышли из соседней комнаты и молодой парень, встречавший Нико и старейшину Гиви, даже растерялся от неожиданности...
                - Это - Гиви Отарашвили. Он уполномочен вести  переговоры, - представил Нико. - Это наши братья из Армении, России, Ленинграда , Одессы Мамы и  Ростова Папы... Они будут вас слушать.
                - В таком случае - приступим. И я предлагаю... начать с рюмочки прекрасного грузин-ского коньяка... - сказал седовласый, сухощавый и длинными холеными пальцами открыл бутылку. - Вы не возражаете?
                - Мы не возражаем.
                После выпитой рюмки, люди расселись в кресла и некоторое время молча рассматри-вали друг друга... 
                Из-за угла, словно задержавшись от основной группы, тяжело сопя вышел человек, в котором Нико сразу же узнал начальника «Дальстроя», генерала, с которым он  в свое время... летел из Магадана в Хабаровск...
                Тот сел  в кресло подальше от всех и уставился на Нико бычьими глазами,  перебирая в памяти события тех  лет... Потом  кивнул головой - то ли Нико, то ли дал команду «начинать»...
                - Я уполномочен от имени правительства и Советской власти провести с вами переговоры по урегулированию некоторых вопросов нашего сотрудничества, - сказал худощавый  человек, которого  тут же окрестили, как «Седой»...
                - Советская власть стоит перед задачей, цель которой - искоренение криминальных  структур, то есть, - их ликвидация.
                На слове «ликвидация» Седой сделал ударение, чтобы подчеркнуть серьезность намерений и  их последствий.
                - Вместе с тем власть, моральный принцип которой всегда базировался на гуманных отношениях, идет на чрезвычайный по сути шаг, а именно: вступить с лидерами криминальных структур в доверительные отношения и... найти  способ договориться -  как нам жить дальше.
                Группа из уголовных лидеров слушала вступительное слово Седого, изредка перегля-дываясь меж собой. Когда Седой сделал паузу, после слов «Нам и вам», Гиви глянул на Нико и слегка кивнул ему головой.
                - Предложение - сказал Нико..
                - Да, пожалуйста, - согласился Седой.
                - Думаю, мои друзья согласятся с этим, потому что обозначенное вами определение требуют уточнения.
                - Что вы имеете в виду? И как вас называть по имени?
                - Нико.
                -  Меня зовут Платон Васильевич. Какой у вас вопрос?
                - Не вопрос - предложение и с этого мы начнем. В свое время большевики объявили «уголовный элемент» социальным попутчиком про-ле-та-риа-та, не так ли? Или я ошибаюсь?
                - Это так. На то были свои причины, - согласился Седой.
                -  Это как понимать? Вам  назвать имена большевиков, а сейчас руководителей этой страны,  которых в то время в народе называли бандитами? Не надо? В одном случае вы оправ-дываете  бандитизм, когда  явные  бандиты  возглавили революцию, повсюду насаждая режим насилия, а в конкретном случае вы  отказываетесь признать, что криминализация общества,  - это результат деятельности вашего же режима. Где логика?
                - Это поза? - спросил Седой.
                - Нет. Это позиция. И я предлагаю вести диалог не с позиции, что вы гуманны, а мы изгои общества, я предлагаю сделать  акцент на том, что вы бандиты и мы бандиты. Нас отличает одно - вы объявили себя властью, но мы - тоже власть.. Если мы не примем это за основу переговоров - диалог не будет иметь продолжения. Теперь...Какую власть вы здесь представля-ете?
                - Я  сказал - Советскую, - в голосе Седого промелькнули раздражительные нотки.
                - Советская власть делится на четыре власти и все они криминальные. Первая – испол- нителная. она занимается  обожествлением партийной верхушки.  Вторая власть - законодатель-ная.  Это подневольная  структура занимается только одним  - законом сохранением власти нынешних руководителей. Третья власть - судебная. Здесь все просто, как грабли - никому ничего не надо доказывать, если надо сидеть - сидеть будет обязательно. Эта власть полностью зависи-ма от первых лиц и абсолютно  -  вне Закона. Так какую власть вы здесь представляете?
                Кто-то из делегации Седого приподнял руку и сказал
                - Ваши рассуждения ставят под угрозу цель переговоров. Не путайте понятия власть и Родина.
                - Родина - это земля предков, которой тысячи лет. А вы представляете режим, который за неполные тридцать пять лет уничтожил в лагерях и на войне миллионы человеческих жизней, и который ведет сейчас переговоры с... - Нико посмотрел в сторону своих друзей и улыбнулся - … с криминальными структурами, и предлагаете...объединить... усилия... Это моральный Кодекс
коммунистов?
                - Что ты здесь несешь? - рявкнул кто-то, скорее всего из военных или приближенных к силовым структурам. - Ты понимаешь, что ты сейчас сказал?
                - Кстати, - спокойно ответил Нико, - я забыл о... четвертой власти... Власти подавления и поэтому мы отлично  понимаем с кем имеем дело.
                Старый грузин  поднялся с кресла и медленно прошелся по большой комнате.            
                Вытащил пачку «Казбек» и закурил папиросу.
                -  Вы предлагаете, - Гиви остановился, постоял некоторое время, затем приблизился к Седому, - Объединиться?  Нам предлагаете?   Что же вы так быстро? Человек... только-только умер - плохой он был грузин, хороший - время рассудит, а вы его уже ... продали... Мы  живем по нашим Законам, и совсем не то, что вы называете - воровскими. Вот, когда ваша власть многое поменяет -  тогда мы и возобновим диалог.               
                Седой открыл папку и вытащил стопку напечатанных листков.
                - Здесь наши предложения... Вы можете с ними ознакомиться - они имеют очень серь-езную основу для будущих отношений.
                Гиви  его  резко перебил, посмотрел на своих представителей и они незаметно  кивнули в знак согласия.
                - Чтобы мы поверили, вам первыми надо сделать шаг навстречу.
                - Что именно?
                - Мы ознакомимся с вашими предложениями в том случае, если в ближайшее время вы сделаете амнистию всем заключенным. Тогда мы соберем съезд.
                - Мы обдумаем ваше предложение.
                Когда они расходились, начальник «Дальстроя» подошел к Нико. 
                - Ты умеешь держать слово... - сказал он. - И... это... - генерал скосил глазами в сто-рону, …- тебя там застрелили  при попытке совершить побег... Так и пошло по инстанции. Это для справки. Ты мне, ****ь, еще тогда понравился...
                - Генерал, меня нет в том списке убитых. Это тоже для справки.
  В ответ генерал только засопел...

                титр:

                «Генарал-майор НКВД, Барчук Селиван Игнатович, начальник магаданского «Гулаг»-а - самой большой тюрьмы в мире, где было уничтожено  в общей сложности более четырех с половиной миллионов человек. ...  В 1957 году после развенчания культа личнос-ти Сталина, застрелился...»   


               
                Здание большого ресторана в Днепропетровске было закрыто для проведения особого мероприятия, на которое со всей страны съехалось более пятисот человек во главе с коронован-ными криминальными авторитетами.
                Съезд воровского мира состоялся немедленно после того, как Советское правительство объявило об амнистии всем уголовным элементам...
                Основной задачей съезда было итоговое решение об условиях сотрудничества и уступ-ках,, на которые готовы пойти или не пойти делегаты съезда...
                Когда масса людей несколько успокоилась, на эстраду, где обычно восседал оркестр, вышел Нико и поднял руку, обращаясь к аудитории.


                титр: Украина 1953 год


                В ней он держал газету «Правда».
                - Сейчас я с полной уверенностью могу сказать, что мы есть - съезд. Не сходка, как принято обманывать людей на страницах газет, - а настоящий съезд людей, живущих по законам, которые не очень нравится власти, но с которыми они уже считаются. Наши условия, которые мы выдвинули накануне -  выполнены. В самой главной газете коммунистов объявлено, что  в стране объявлена амнистия всех наших братьев, за судьбу которых мы сражались, сражаемся и будем сражаться!
                Вся братва с криками и аплодисментами вскочили со своих мест...
                - Мы собрались здесь со всего Союза по одному делу - сядем мы с коммунистами бе-седовать или это полное фуфло. Скажу от себя, а вы думайте сами - если бы мы уничтожили такое же количество  коммуняк, сколько они уничтожили нашего брата - мы бы правили этой стра-ной единолично и уже сегодня.
                Это произошло неожиданно. Непостижимо внезапно и... чудовищно...
                Казалось, что отовсюду, откуда только было возможно, раздались автоматные очереди и все утонуло в крике, беспорядочной - на полное истребление - стрельбе, взрывах гранат,  пани-ки, падению окровавленных тел при... ярком сверкании     люстр...               
                Огромное пространство в течение десятка минут стало красным, а потом все так же внезапно прекратилось, как у началось...Только отдельные одиночные выстрелы - в разных местах  добивали еще кое-где ютившуюся жизнь...
                Солдаты, вместе с офицерами, делали свою работу, выискивая полу-живых...
                Прошитый автоматной очередью молодой парень - в самом начале  расстрела, подсек Нико и они скатились за ширму эстрады...
                Нико Либерти тоже был ранен - ему попало в обе ноги. Вся правая сторона парня от плеча до колена, хлестала кровью... Каждое действие было неподвластно сознанию - работал  инстинкт на выживание, несмотря на боль, несмотря на кровь - в глазах и каждом осознанном действии неудержимое желание вырваться из рук смерти....
                – Нико... - прохрипел парень, - за ширмой окно... 
                Он потащил Либерти,  к высаженной автоматными очередями оконной раме, поднял и... столкнул  вниз...
                Парень слышал, как в зале добивали остальных... Из последних сил  перевалился сам и упал рядом... На какое-то мгновение потерял сознание, тут же пришел в себя и совершенно необъяснимым усилием, поднял Нико с земли и поволок в глухой угол двора...




                Они очнулись в каком-то сарае, какого-то двора и первое, что увидел  молодок парень - морду собаки, немного удивленную. Она смотрела на него  наклонив голову на бок, а хвост дру-желюбно  повиливал...
                Нико  лежал рядом и парень дотронулся до него, - потом легонько сжал плечо.
                Нико открыл глаза.
                - Как тебя зовут?- тихо спросил Либерти. 
                - Кирилл... Я здешний...
                - У тебя есть оружие?
                - Да... Нам надо добраться до моих... родителей, Нико... Это тридцать километров, - еле слышно сказал Кирилл.
                - Ты  ранен? 
                - Вся правая сторона... Как решето...Похоже насквозь, но ничего такого не тронуло... Кровь за ночь уже... затвердела.... Я не знаю, как мы здесь оказались...
                Собака заволновалась, подбежала к воротам  и стала скулить.. 
                Кирилл вытащил пистолет и вогнал патрон в патронник.
                Ворота медленно, со скрипом, приоткрылись и показался пожилой мужчина с каким-то мешочком и... лопатой. Он увидел направленный в его сторону пистолет, бросил мешочек на землю и поднял руку.
                - Ты, это, не балуй-то... Подумай, как оказался здесь, а не среди тех... - он махнул рукой куда-то в сторону... - Там цельную ночь грузили убитых - сорок машин насчитал, как  при немцах отвозили в печку для сжига... Весь город гудит...
                Он присел рядом с Нико и разрезал ножом штанину.
                - На нем заживет, как на моем псе, - сказал он Нико, а вот у тебя костяку дернуло. Хотя и повезло, - из такой мясорубки целыми выбираются токо ангелы...
                - Кто ты? - тихо спросил Кирилл, положив пистолет себе на грудь.
                - Кто, кто... человек я, кто же еще?..




               - Скажи, Царь, как ты собираешься все это взорвать? -  почти закричал Нико, глядя Цареву прямо в глаза, -   Этот режим, который живет по законам раковой опухоли и ты... одна из вскормленных клеток этой опухоли - выращена ею, чтобы порождать следующую и так до бес-сконечности! Как ты собираешься все это стереть в порошок?  Никогда, Царь,  - потому что ос-нова  выживания этой системы - насилие, кровь, предательство была заложено с первых дней рождения, держалось на страхе и беспощадном уничтожении всего, что называется территорией нравственности!.               
               - Почему ты на меня орешь? - не выдержал Царев и, несмотря на боль, рванулся встать с постели.
                - Ты знаешь, почему немцы не взяли Москву??? - совершенно неожиданно заорал Нико, и спросил казалось бы о другом, - неожиданно о другом, но совершенно понятно почему - зимой сорок первого!  Не знаешь?  Тогда я отвечу - потому что по приказу Сталина все подходы к Мос-кве затопили! Накрыли водой около четырех сотен деревень вместе с людьми! Зимой! Всех!! И все это твоя банда называет подвигом советского народа??  Нет, это  -  ВАШ почерк, Царь, и... твой в их числе.  Вот теперь и ответь, - чем отличаешься от остальных? Чем, только честно,  от-веть  - чем ты отличаешься от тех,  когда приставил  пистолет к их лбам и сказал - теперь Царь Я!!
               Нико приблизился к нему почти вплотную и видно было, как он сдерживал себя, что-бы не взорваться окончательно.
               Царев тоже смотрел на него с нескрываемой ненавистью, потому что знал - Нико гово-рил то, что есть - правду...
               - У тебя другие методы? Тогда почему рекомендовал устранить... своего предшествен-ника? Не отстранить от власти, как  бессмысленную сущность, а устранить! Именно - устранить и только  потому, что в этом суть коммунистической заразы - уничтожить, раздавить, заставить!  Я никогда, Царь,  не поверю, что ты ничего не знал о расстреле нашего съезда -  в то время ты был одной из самых крупных... пешек этой своры! И я, грузин по матери - поклялся, что никог-да не стану на колени... Но ведь ты, Сергей, ты же украинец, кто,кто, как не  вы во все времена сражались и умирали за свободу!
                - Что ты от меня хочешь, ё.. твою мать???
               Нико махнул рукой, словно придя к мысли, что разговор скатывается к нелепому спору двух мужчин за... бутылкой коньяка...
               - Я хочу, Сережа...
               Когда Нико назвал Царева по имени, в его интонации прозвучала удивительная теплота  и тяжелая атмосфера моментально стала растворяться, будто ее не было...
               Наступившая пауза пришла им на выручку и они оба как-то обмякли...
               - Я хочу, Сергей, чтобы мы... Ты и я, сейчас, хотя бы на мгновение, вернулись в наше детвство,  и не... по обе стороны двора, разделенного забором, а... рядом... Ты сказал очень  муд--рую фразу американскому президенту, на вопрос журналиста  с какой стороны ты бы сел с ним в лодку...Я то ведь знаю, что тот журналюга имел в виду - кто из вас сядет   «загребным», а ты от-ветил красиво - рядом... Я очень не хочу, чтобы забор нашего детства разделил не только дворы, Царь...
               Нико отошел к стене и прижался к ней спиной... 
               - Я боюсь другого. Боюсь, что к тому времени, когда не станет ни меня, ни тебя - людь-ми этой несчастной земли овладеют...мутирующие бандиты-хамелеоны, которые  превратят примитивный Октябрьский режим в социальное оружие уничтожения, а население - в зомби и вот тогда  вопрос создании золотого общества, на которое будет работать вся галерная страна, отпа-дет  сам по себе... Царь...
               Нико устало присел на стул и тяжело вздохнул.
               - Сергей, найди свободную минутку, сядь и подумай - население нашей страны - всего... пять или даже — семь... Семь процентов от  количества людей на этой планете, а территория земли и всех богатств, спрятанных в этой, кровью омытой земле,- сорок!!! Сорок процентов, а может и больше! От всех!!!! мировых богатств! Сядь, подумай и  ответь  почему, обладая таким богатством наши люди  нищие? А все потому что это дело твоих упырей, которые воруют, убивают! Это дело рук двух, трех сотен семей, во главе которых сейчас ты, Царь.
               - Налей мне... - сказал Царев и подставил стакан под бутылку с коньяком               
               Царев сделал полный глоток и кинул стакан на постель.
               И неожиданно... ляпнул...
               - Нико, а почему бы тебе не возглавить... министерство внутренних дел?
               Либерти принял это за неудачную шутку и ответил, как посчитал нужным,
               - Царь, ты совсем одурел??? Я - вор в Законе,  а не пастух баранов...
               - Тогда зачем ты встречался со мной?
               - Оба мы прожили очень разные жизни, Сергей,  - так давай хотя бы закончим ее... с пользой. Если  сможешь ответить на вопросы, которые я тебе задал - мы встретимся снова. Все. Как меня найти - ты знаешь.               
               Нико пошел к Цареву, пожал руку, прислонился к щеке, похлопал по плечу.
               И покинул комнату.
               Это было неожиданно.
                Родионов встал, чтобы его проводить, но Нико возразил.
                - Майор, не парься, я знаю дорогу.               
               - Я должен - без меня вас не выпустят...





               Майор шел рядом с Нико - где-то на пол шага сбоку.
                Они шли молча  и неторопливо.  Родионов теперь понимал почему Нико шел медленно - давно в прошлом покалеченная от автоматной очереди нога отдавала болью, причем - к старости все больнее и сильнее
                Неожиданно Нико остановился и повернулся к майору.
               - Дима, - сказал он как-то по-особенному добро...
               - Слушаю вас, Нико.
               - Уходи...
               - Я сказал, что вас без меня...
               - Я о другом, майор... - Нико как-то безразлично махнул рукой, - я о другом... Знаешь, - скажу, как есть - ни при каких обстоятельствах я бы не предложил работать со мной, ты можешь   расценить, как подлость с моей стороны, но... если у тебя есть такая возможность уходи. У него, - он махнул рукой в сторону комнаты, где остался Царев, - все так запущено и все очень плохо... Моисей водил евреев сорок лет, чтобы выветрить из их сознания рабство, а здесь - не надо не одно поколение... Уходи... туда где... Светлана... Когда-нибудь ты узнаешь, как она мне дорога тоже...
               Родионов даже остановился от неожиданности.
               - Ты понимаешь кто я и... что я такое в этом мире, но и меня... могут прихлопнуть, как твоего Царя... - «твоего Царя» Нико произнес с какой-то издевкой... - Но... несмотря на то, что мои люди есть по всему миру, тем не менее -  Задова я найти не могу.  Как и ты, я хочу раскви-таться за Диму Глухарева. С отцом  Светланы, я, Дима, как брат... И еще.. .Скажу прямо - ты до-пустил ошибку, оставшись наедине с нами, став... свидетелем тайн... Царя... Думай, Дима.
               Неожиданно Нико посмотрел на Родионова сверху до низу... и странно... улыбнулся.
               - Послушай... Поехали со мной, а-?  Я познакомлю тебя с одним... ну... просто с вели-ким человеком... Есть у тебя такое желание?
               - Мне надо предупредить, что некоторое время буду отсутствовать.
               - Так предупреди, - очень просто сказал Нико.

 



               Они ехали в той же... допотопной «Волге», неказистой на вид,  внешне  потрепанной, в которой когда-то ехал Родионов с Царевым.
               Майор по привычке бросал взгляд на зеркало заднего обзора, не отвлекаясь от дороги и внимательно слушая Нико, который сидел рядом.
               - Извините меня, Нико - это ваши люди идут за нами?
               - Да,  мои... Черный «мерседес»?
               - Да... А чуть дальше «Жигули» - тоже ваши?.. Зеленый...Он всю дорогу висит на хвос-те и старается делать это незаметно...
               - Майор, мои люди в черном «Мерседесе»..
               В это время «жигуленок» свернул налево и пропал из вида...
                - Ладно... он повернул своей дорогой... - Родионов посмотрел на часы... - Нико,  отку-да Царь так хорошо знает английский? - спросил Родионов.
                - Мы росли вместе. Мой отец говорил с нами и по немецки, и по английски... Скажу так - у Царя потрясающая память...Немецкий, английский - он усваивал  языки, как детские сказки...
                - Бред какой-то... - сказал Родионов, - я со своими шпионскими делами  скоро сойду с ума...
                - Случилось что-то?
                - Мне кажется нас пасут..  - Родионов поправил ларингофон и спросил, поглядывая в
зеркало, - братцы, мне кажется или кто-то в самим деле сидит у нас на хвосте?.
                - Дима, тебе не кажется... Жигуль ушел, а его место занял «москвичек»... - раздалось в динамике.
                - Ну, слава Богу, а то я подумал, что у меня крыша едет... Кто там? Только не вспугни-те... Он и по немецки говорит? - Родионов повернулся к Нико, словно их беседа не прерывалась.
                - Мне показалось, что ты думаешь совсем о другом, майор...- удивился Нико и неожи-данно спросил, -  Дима...ответь, если в состоянии говорить об этом...Что случилось с твоими ро-дителями, почему ты в двенадцать лет стал сиротой и рос на улице без бабушек и дедушек?
                Родионов только глянул в сторону Нико и долго не отвечал, продолжая поглядывать в  зеркало заднего вида.
                - Откуда вы об этом знаете, Нико?
                - Знаю, Нико... Знаю... Я очень любопытный... Не хочешь - не отвечай. В свое время   мне самому  было тяжело  ответить на такой вопрос... Здесь поверни... Направо и... вот под эту арку, там тоже направо - третий подъезд... Здесь живет... пятый  из тех пацанов прошлого - Мишка Брылев... Пятый из нашей команды - Царь, Гром, покойный Дима Глухарерв, я и Миша...




                Брылев открыл дверь сразу - после первого звонка.
                Открыл и расплылся в улыбке.
                Невысокого роста, с гривой белых - не седых, а очень белых волос, - с очками на шнур-ке, в клетчатой рубахе, при  галстуке и в... писательском халате.
                -Трам та-там-та  та та-там-та, - он вложил указательный палец между зубами, левую руку вытянул далеко влево-в-сторону и стаял  изображать грузинский танец... - трам та-там- та та- там-та!
                Потом подошел к Нико и они обнялись...
                - Миша... - Нико повернулся к Родионову и положил руку на плечо, - это... Как тебе сказать... Знаешь, вот когда... сердце бьется, даже, когда ты бежишь, а оно все-равно бьется ров-но и уверенно что-ли - это... вот этот парень...Он сейчас делает то, что мы только сегодня можем обозначить обыкновенным словом - верность...Это Дима Родионов, Миша. Ты знаешь где у Бога
 пазуха, Миша?  - у него...
                - Мне Глухарь много о тебе рассказывал,  -  ну, здравствуй, Родионов и чувствуй себя, как дома.               
                Он проводил их в просторную комнату, где стоял небольшой стол, с бутылкой коньяка,  две рюмки, традиционная закуска - лимон, фрукты - стандартный набор холостяка...все это юти- лось в стороне,  вернее - в дальнем углу очень большой комнаты и не мешало  основному месту работы - старой-престарой печатной машинке «Ундервуд», вороха бумаг на  большом столе, на
полу, десятке открытых на нужных страницах книг и... старом - под тыщу лет, - диване, бесцен-ному и святому, как историческая реликвия....
                Брылев притащил третий стул и рюмку для Родионова, открутил пробку на бутылке и разлил напиток.
                - Нико, я очень рад и ждал. Рад и тебе, Дима. Есть у меня точное чувство, что ты на-шей крови... Той еще... Давайте выпьем за это. Стоя.
                Родионов увидел серию фотографий на стене и одну из них - очень большого размера  - узнал  Михаила Брылева, Глухарева и Нико, который держал на руках девочку лет десяти... Это была Светлана.
                - Ей тогда было девять... - перехватил его взгляд Нико, -  Само очарование...
                Они выпили, каждый взял по ломтику лимона и Брылев начал говорить так, будто  прошлая встреча с Нико никогда не заканчивалась - просто они прервались на какое-то время, чтобы... наполнить очередную рюмку, присесть, ляпнуть за «что пьем» и снова пуститься в рассуждения...
                - Так вот, Нико, начинать надо именно с выгрузки заключенных с корабля на плашкоут. Это очень важно:  во-первых - красиво для романа, а для кино - особенно. Во-вторых - эпоха!  Книгу, если ты что-то не понял,  вернул страницы и читай снова.. В кино - упустил, не расслы-шал - все, улетело!..В кино - один  кадр и перед глазами весь мир и нам важно, чтобы этот мир был осознан вот так... - Брылев щелкнул пальцами. - . То, что ты рассказал, Нико, -  особенно эта...деталь с резинкой, которая держит носок... - просто потрясная!
                Стало совершенно очевидным, как увлечен Брылев, как он «завелся», как ходил по комнате, как «семафорил» руками...
                - Дима, ты человек свежий, эту историю Нико... - писатель как-то замялся, словно подыскивая слова,...- короче, вот этот человек - Брылев показал на Нико, -  удивительный рассказчик!! Наверное все Воры в Законе - удивительные рассказчики!!!
               Было такое ощущение, что Брылев запутался или сбился с мысли...
               - Плашкоут...-  это такой маленький кораблик с плоской палубой... Они швартуются к борту корабля-махины и на него при помощи корабельной лебедки перегружали зэков! Сколько вас было - человек сорок?
                - Семьдесят семь... - подсказал Нико.
                - Семьдесят - так семьдесят. Я написал - сорок, неважно...
                - Важно, Миша. Семьдесят семь - это не сорок. И четыре миллиона убитых в лагерях - это не два, как у нас скромно замалчивают о лагерных успехах... Как и данные по войне  - не двадцать миллионов, а почти в три раза больше...  а по всей стране -  просто за  сотню. И те... тридцать человек, которых ты... не дописал,Миша, вместе составляют чуть меньше половины  населения всей нашей страны, которое угробили большевики за все  правление , товарищ писа-
тель. И я хочу, чтобы ты был точен.


                титр: 1945 год


                Амнистированных заключенных выгружали на рейде с верхней палубы теплохода  серии  «писатель» на пришвартованный и болтающийся с левой стороны корабля плашкоут.         
                «Писателями» называлась большая группа  огромных грузопассажирских пароходов, носящих имя одного из писателей с вместительными трюмами, глубина которых достигала двадцати метров.
                Бывшие зэки, - их было человек сорок, может больше, - стояли вразнобой кто где и смотрели на растянутую на палубе сетку десять на десять метров, концы которых цеплялись к тросу лебедки.
                - Ну-ка, душегубоньки вы нашенские , - в центр сетки штук по десять - шагом марш! И крепенько друг за дружку, а то там сильно болтает!  - кричал кто-то из команды теплохода, - и не бздите, ни хера страшного! Коров  выгружали и ничего - все остались целыми, да и молоко вкусное давали!..
                Первая группа с опаской ступила в центр сетки, обнялись и прозвучала команда.
                - Вира по малу!..
                Трос стал медленно поднимать края и наконец вся группа людей сбилась в одну кучу, как пузырь из океанской селедки, который вытаскивали из воды...
                Чья-то нога, кривая, очень худая, очень белая, с резинкой, которая поддерживала не-
кое подобие носков,  провалилась в ячейку и к великому ужасу все осознали, что выгрузить эту
толпу на палубу плашкоута  или вернуть в исходное положение, оказалось невозможным. Любое прикосновение грозило сломанной ногой в любой ее части, потому что масса даже этой худой и
изможденной группы людей человек, была  велика и нога несчастного сломалась бы как спичка.
                Сетка зависла и ее стало раскачивать он сильного ветра...
                - Майна на воду!! - прокричал кто-то и стрела дернулась в сторону от плашкоута.
                - Какую воду? - закричал кто-то, задавленным голосом, - я не умею плавать, суки вы поганые!
                - Жить  хочешь,- поплывешь, - раздалось из сетки.
                Кто-то добавил.
                - Рассмешил, не знаешь -  говно не тонет.
                Стрела медленно повернулась в сторону плашкоута, на секунду замерла, затем отошла от него подальше и сетка повисла у самой воды... Тут же сработала защелка, сетка раскрылась и зэки сыпанули в воду, как свиные тушки...
                Тот чудак действительно не умел плавать и стал в истерике хватать мужиков за что по-
пало... Ему бросили несколько спасательных кругов и он вцепился в них руками и ногами и орал «спасите»  с  вытаращенными от неподдельного испуга глазами...

               



                Под вечер их выбросили на берег Усть - Камчатского залива в ста метрах от поселка под названием «Кошка». Плашкоут подвели к самому берегу и зэки попрыгали на песок - серый, крупный и холодный...               
                На берегу их ждал местный милиционер - капитан Валуев – и его помощник, одетый, правда, в гражданское. Капитан стал чуть поодаль - так, чтобы всех было видно, - и долго их рассматривал. В это время его помощник вытаскивал из «бобика» какие-то ящички и ставил в «пирамидку» рядом с капитаном.
                Наконец милиционер нарушил молчание.
                - Это место называется «Кошка», - от слова «Коса». И тут живут люди. Сто десять дворов. На том столбе... - капитан повернулся и показал на единственный столб посреди улицы, - там висит динамик... Видите?. Такой кругленький, как церковный колокол... Оттуда будете узна-вать все новости и все, что происходит в нашей великой стране...
                Помощник запыхался - ящики были хоть и маленькие, но тяжелые... Он вспотел, вытер ладонью шею, сплюнул и незло матернулся...
                - Меня зовут капитан Валуев и я тут хоть какое ни есть, - а начальство... Ментовский руководитель, значит... И еще, шо-б долго не сусолить - тут у вас есть только одно право - не подохнуть...Лично я, к вам, ни хера не имею, но и для вас у меня ничего нет. Просто хочу напом-нить - мы здесь добровольцы, кто за длинным рублем, кто ищет на жопу всяких приключений, кто родился здесь и не знает другой жизни, а вы... - капитан сделал паузу, -  вас, как гритца, хоть и амнистировали, но... - он поднял указательный палец кверху, - и это надо иметь в голове - вас прислали сюда отбывать наказание, без всякого права поселения на Большой земле - про это вы должны помнить кажный день. Люди  тут добрые, но... суровые, так что имейте в виду и это.
                Помощник последние два мешка  бросил  на песок и молча вернулся к машине.
                - Начальник, а пожрать бы... - тихо сказал кто-то.
                - Пожрать я вам привезу чуть попозднее,  а завтра в восемь утра отведу всех в порт . Там распределим по бригадам - нам нужны грузчики... Ну, а теперь, как гритца, ни пуху вам и ни хера...
                Как выяснилось, в ящиках, которые  таскал помощник, были... гвозди, молотки, разные инструменты, и барахло - куча одеял, серых, с дырками, но много...




                К утру на берегу косы... выросло два кривых барака, наспех построенных из досок разобранных заборов, потому что другого строительного материала под рукой не оказалось...
                И в этот день порт так и не заработал...
                Никого в порту не было - все собрались мрачной толпой у «курортников», как их сразу обозначили жильцы «кошки»...Кто с ружьями, кто с топорами, кто с... вилами.
                На «Бобике» подъехало руководство порта - главный инженер и уже знакомый мили-ционер Валуев.
               Бывшие зэки - кто  стоял у стен бараков, кто сидел на остатках заборов и недо-бро рассматривали толпу.
                Главный инженер, молодой парень, лет тридцати пяти, вылез из машины и дал понять Валуеву пока не вмешиваться. Он подошел к группе бывших заключенных, остановился, некото-
рое время молчал, затем повернулся в сторону толпы.
                Вернулся, стал перед поселенцами «Кошки».
                - Я хочу спросить - будь вы на их месте и вас выбросили на берег как собак бешенных,
что бы сделали  вы? Кто говорил, что они суки живучие, не сдохнут и нечего о них волноваться?
                Толпа молчала.               
                - Значит так, я выделю доски для ваших заборов и на этом - разошлись.
                - Григорьевич, тут дело не в заборах... Сначала заборы, потом - дальше...
                Главный инженер подошел к говорившему, взял из его рук ружье, взвел курки, поднял ствол и... выстрелил «дуплетом»...Открыл патронник и выбросил на песок еще дымящие гильзы.
                -Так и дальше жить будем? - спросил он у всех. - А ведь они... - он махнул в сторону зэков, - они ведь тоже люди...  С судьбами еще пострашнее, чем наши...  Или мы тоже волки? Очень прошу подумать об этом. А... на сегодня  даю вам выходной. Всем. Получите лес и... зани- майтесь своими заборами - сегодня у нас... красный понедельник.
                Главный инженер стоял молча до тех пор, пока толпа не разошлась.
                Вдвоем, - милиционер и главный инженер,  подошли к зэкам и остановились на почтительном расстоянии..
                - Здравствуйте... - сказал главный.
                Уголовники стали переглядываться меж собой и один оскалил зубы.
                - Ух какой ты добренький, начальничек, прям слезу вышиб...
                - Кто у вас главный?
                - Да все у нас тут не рядовые.
                - Кто вор в законе, я буду говорить только с ним.
                - Ни хера себе шуточки, - кто-то хихикнул.
                - Бес, закрой рот.
                С ящика поднялся мужчина под пятьдесят, может пятьдесят ровно и сделал несколько шагов навстречу.
                - Меня зовут Либерти. Николай Эрнестович Либерти. К вашим услугам, - неожиданно вежливо ответил он и добавил. - Я вор в законе, но это не то, что вы подразумеваете.
                - Николай Эрнестович, через час... - главный инженер почему-то для убедительности посмотрел часы и постучал кончиком пальца по циферблату, - ровно через час вам доставят мат-расы, одеяла, подушки, мыло, полотенца, бритвы, ложки, вилки, кружки, тарелки... Ровно через час вам доставят… полевую кухню на колесах, еду. Готовить будете сами. Ровно через час я лич-
но привезу...  подъемные на каждого, чтобы вы могли закупать продукты до первой зарплаты. Лично через час вам привезут ящик... водки и я выпью с вами сто грамм. Пока поживите здесь - жилище, которые мы вам подготовили,...-  сгорело три дня тому назад.
                Наступила странная тишина. Такая странная, что не слышно было даже прибоя в нескольких десятках метров.
                -  Мы договорились?
                - Как вас зовут? - спросил Либерти.
                - Алексей Григорьевич, главный инженер порта.
                - Мы договорились, Алексей Григорьевич, - ответил Либерти.



               Поздно под вечер к бараку подъехал  военный «Бобик», из него выше старший лейте-нант - лет под пятьдесят - поправил гимнастерку, дернув ее сзади за «хвост» и неторопливо подошел к группе зэков  и поздоровался, отдав честь.
               - Кто из вас Либерти? - спросил он.
               - Либерти - это я.
               - Вас... приглашают к командиру части... 
               - И выпили, и закусили... - кто-то из зэков оскалил зубы.
               - Я сказал - его при-гла-шают, а не приказывают. Есть разница?
               - Одна дает, а другая дразнится...
               - Бес, стоп, - резко сказал Либерти. - Поехали, товарищ старший лейтенант.


               

               Когда Нико вошел в кабинет, он увидел сидящего за столом майора, лет пятидесяти, весь седой и... опрятный... Он закончил читать  папку каких-то документов и жестом пригласил Либерти сесть на стул. Закончив чтиво, майор завязал тесемки и отложил папку в сторону.
               - Здравствуйте, Николай Эрнестович... - он поднялся из-за стола, протянул руку для рукопожатия, взял папиросу, чиркнул спичкой и пододвинул пачку к Либерти поближе. - Хотите? - не стесняйтесь. Вы мой гость.
               Либерти закурил  и внимательно посмотрел на майора.
               - Интересный роман я прочитал, Николай Эрнестович. Очень интересный. Поэтому и пригласил так поздно - не мог оторваться... Знаете, - первое, что пришло навскидку - а не аме-риканский ли вы шпион? - майор  улыбнулся.
               Либерти промолчал
               - Как же вы, Николай Эрнестович, так прокололись, когда все было сделано  почти идеально?
               - Что вы имеете в виду? В моей жизни было столько всего... Конкретно, что вас так заинтересовало?
               - Когда вы во Владивостоке садились на пароход, уходящий в Америку, используя доку-менты американского бизнесмена...
               - А... Это... Значит... не все так идеально, если я  здесь и беседую с вами? - Либерти улыбнулся тоже. - Даже не знаю, как обьяснить...Ну, как можно понять, а тем более - обьяснить поступки человека, который за свою буйную молодость восемь раз переходил границу Советского Союза, вскрывал сейфы в Иране, Ираке, Турции, чтобы... снова возвращаться  назад и впоследствии этапом пройти всю страну от зоны до зоны -  вплоть до Магадана? Думаю, на это способен только русский человек. Пограничник на пароходе обратил внимание, что я невольно обернулся от оклика «Николай»... Меня,  по нелепой случайности, тоже зовут Николай... Потом все просто - очень вежливо и спокойно сняли с лайнера и... увы...
               - Лукавите, Николай Эрнестович, ведь вы же немец по отцовской линии...  При чем здесь упоминание о таинственной русской душе?               
               - Всех в СССР называли русскими, даже родные языки пытались стереть из памяти. А я всегда был грузином, даже несмотря на кровь моего отца.             
               Майор снова взял папку с документами, повертел в руках и бросил на стол, 
               -  Я... почти  уверен, что здесь не всё правда...
               - Всё или вся, гражданин майор? - уточнил Либерти.
               Майор не ответил., а Либерти смотрел на него в упор.               
               - Зовите меня Виктор Игнатьевич. Вы не на допросе, а у меня в гостях. Выпить, к со-жалению, нет, но это дело поправимое, не так ли? - майор улыбнулся.
               - Виктор Игнатьевич, в вас стреляли из-под тишка? В спину? - совершенно неожиданно задал Либерти вопрос и майор как-то неестественно дернулся от услышанного.               
               - Почему вы об этом спрашиваете?
               - Вы не похожи на человека, который от страха может бежать без оглядки. Ваше пре-
бывание на этом, Богом забытом клочке земли, - это долг офицера или выселка?
               Некоторое время Виктор Игнатьевич не отвечал и Либерти опять сказал неожиданное.    
               Пришло время удивиться и Либерти - майор неожиданно заговорил на чистейшем немецком языке...
               - У нас, у каждого, было «свое время»...В мое и ваше время я был одним из многих, кто передал в ставку секретную информацию о предполагаемой дате вторжения фашистской Герма-нии в СССР... Ошибка была всего в... несколько часов , - неожиданно сказал Виктор Игнатьевич
               - Даже не хочу спрашивать почему вы здесь - это не совсем этично...Вы сказали, что в этой папке не все правда...  Здесь так много правды, что в это трудно поверить, и...  так много неправдоподобного, что даже не верится... А когда начинаешь искать истину, - оказываешься на самом дальнем клочке земли...
               Либерти сел на стул и умолк.
               - Как вам удалось совершить побег из Гулага? - спросил майор.
               - Я не бежал... Я ушел.
                Майор смотрел на Нико очень внимательно и с... уважением...


                продолжение следует