Дороги войны. Часть 6

Любовь Гиль
Жизнь тети Любы и Нели, оставшихся вдвоем в холодной квартире, испытывавших муки голода,  становилась с каждым днем невыносимее. Купить что-то практически было невозможно. Тетя Люба решила, пока у нее есть силы, нужно двигаться в деревню. Когда она с Рафиком ходила на «менку», то несколько  раз им довелось добираться на подводах до дальнего села, Пархомовки.  Ей запомнились добрые люди, радушно их принимавшие, и у нее появилось предчувствие: если она с Нелечкой туда доберутся, то им там пропасть не дадут. Интуиция не подвела молодую женщину, волей судьбы (но об этом тогда она не могла знать) ее муж, Александр, оказался в партизанском отряде, действовавшем в окрестности села  Пархомовки  Краснокутского района Харьковской области.

    Неля вспоминает, что они долго шли пешком, потом ехали на подводе, но до Пархомовки  их не довезли и они снова шли и шли. Был очень сильный мороз. Наконец они пришли в Пархомовку. Их приняла одна женщина, хата ее располагалась вблизи сахарного завода. Она  поселила их в мазанке, своем телятнике, постелила сено, и это было их обителью до самого конца их жизни в Пархомовке. Это село, расположенное на северо-западе Харьковской области,  оккупанты захватили еще в октябре.  Были среди его жителей и полицаи, один из них служил старостой села.  Светловолосая мама Нели могла ничего не опасаться, но черненькая, смышленая её дочурка вызывала у некоторых подозрение.
   Начали расспрашивать у тети Любы о муже, но она отвечала, что у нее никогда и не было мужа. Староста приметил девочку и однажды сказал ее матери: «Вона в тэбэ  вумна, наче жыдивка». А при случае схватил Нелю за руку, притащил в комендатуру и произнес: «Ця дытына, мабуть жыдивський байстрюк».  Но немецкий комендант  по-доброму отнесся к девочке, успокоил, накормил, напоил чаем и дал кое-что из теплых вещей. Девочка об этом не забыла.
    Иногда мама посылала Нелю стоять возле местной церкви и просить милостыню.   Дочери это очень не нравилось, но ослушаться маму она не могла.  К ней подходили какие-то люди, давали угощения, но мама строго запретила их разворачивать и все эти угощения забирала. Дома она обвязывала Нелю тряпками и посылала к соседке, тете Кате, Кулепанихе. Та ее кормила, мыла, а тряпки  забирала. На следующее утро на заборах появлялись листовки. Все удивлялись, спрашивали, кто и как мог расклеить листовки. А  это, рискуя жизнью,  темной ночью выполняли подростки, сыновья Катерины Кулепановой.  Об этом, как и о других подробностях,  Неля узнала от мамы уже после войны. Дружба  с Катериной продолжалась у семьи Крамар и после войны, она часто приезжала к ним в Харьков, привозила молоко, творог для младшего брата, Вити. Наша бабушка Бася, жившая тогда  в их семье,  тоже подружилась с Катериной, всегда радостно ее встречала и принимала.
  В центре села находилось здание школы, но в те дни она была закрыта. До войны ее директором был Зиборовский. Неля подружилась с его дочерью, Аллой. Отец  Аллы учил девочек азбуке, Неля и сама находила старые исписанные тетради и училась читать, донимая всех взрослых вопросами. Первым прочитанным ею текстом оказалась  висевшая на заборе листовка. Она рассказала об этом Зиборовскому, а он ее строго предупредил, что немцы за это могут убить, и сказал девочке: «держи рот на замке», и у нее  потом долго не проходило ощущение, что на губах  висит замок. Потом бывшего директора школы, Зиборовского, немцы повесили, как партизана, согнав всех жителей деревни смотреть на свое злодеяние.
      Партизанский отряд,  находящийся  в  Краснокутском районе Харьковской области самоотверженно противостоял поработителям, ведя активные боевые действия. Харьков был освобожден от оккупантов дважды, сначала в феврале 1943 года, а окончательно 23 августа того же года. Когда в феврале 1943 года советские войска развернули на Харьковщине наступательную операцию «Звезда», партизаны перекрыли дороги,  ведущие из Харькова на Ахтырку, Котельву, Коломак, не дав врагу возможности вывозить имущество и людей.
  Отец Нели, мой дядя, Александр Михайлович Крамар, был направлен в партизанскую группу, действовавшую в тех же местах. Он был бойцом партизанского отряда с октября 1942 года по март 1943 года, до момента тяжелого ранения, после которого он полностью потерял оба глаза.
    Неля со слезами вспоминает самый трагический момент в истории села. Когда началось решительное наступление Советской Армии, немцы поняли, что им придется отступать.
Отступая, они создали из жителей деревни живой заслон - всех выгнали на улицу, а дома подожгли. Вся деревня горела, а ее жители шли впереди врага на советские танки. Нескольким односельчанам, рядом с которыми шли  Неля и ее мама, удалось заскочить в одну из хат, еще не коснувшуюся огня. Там они обнаружили погреб и все бросились туда. Вдруг туда вбежал немецкий комендант, когда-то пожалевший девочку. А ведь после тех слов, что произнес тогда староста, другой немецкий офицер на его месте мог бы и пристрелить ее. Он тоже забрался в погреб, а там стояла пустая бочка.  Бывший комендант быстро сорвал с себя офицерскую форму и спрятался в бочке, а Неля накрыла бочку крышкой и села на нее. Пока все решали, идти ли им дальше и куда,  или оставаться в погребе, в их погреб вбежали немцы и снова погнали всех на улицу. Полураздетый  комендант тоже выбежал вместе со всеми, но они сразу  же его расстреляли на месте, поняв, что он хотел сдаться  советским войскам.
    Тете Любе и Неле посчастливилось – вскоре они оказались среди бойцов армии-освободительницы.  Вернувшиеся в Пархомовку жители увидели перед собой ужасающую картину, село было почти полностью сожжено. Из 400 хат остались несгоревшими только 5. Они обнаружили много трупов, среди которых Неля узнала немецкого коменданта и попросила наших бойцов похоронить его.

Фото Любови Казимировны Крамар, Харьков, 1956 г.

Читать дальше здесь:

http://www.proza.ru/2016/06/01/1507