Куда они деваются? В какой книжный не зайди, хоть букинистический, хоть обыкновенный, с актуальной литературой, обязательно, та книжка, что должна быть в «супере», стоит без «супера». Должна, я точно знаю, у меня была такая, абсолютно идентичное издание, там сверху белая суперобложка, на которой баба. А здесь нет. Где она? Кто ее сожрал? Владелец, как только купил, тут же сорвал, скомкал и с проклятием выбросил в мусорное ведро? Или перед тем как сдать ее на комиссию, мол, обойдетесь и так? Грузчик-лоботряс, которому что так, что эдак – все по-барабану? Продавец, разгневанный аляповатым рисунком, ранящим его тонкий вкус? Ау!
Ау!
Вот что мне говорит Википедия:
«Суперобложка — отдельная обложка, надеваемая на переплёт или основную обложку. Используется как реклама, элемент внешнего оформления, предохраняет от загрязнений переплёт.
Для повышения прочности часто покрывается лаком или синтетической плёнкой. Если книга в обложке, то суперобложка может быть приклеена к корешку, чтобы не соскальзывала. На ней может размещаться аннотация к изданию, информация об авторе, реклама.
Первые суперобложки появились примерно в середине XIX века. Служили они в основном для защиты переплёта от загрязнений во время перевозки и продажи, изготавливались из плотной бумаги немаркого цвета и не запечатывались. Было не принято хранить книгу в суперобложке, их выбрасывали.
Постепенно суперобложки стали полноценным элементом оформления книги, придававшим ей изящество и привлекательность, они расширяли возможности оформления, так как на переплёте из ткани (или её заменителя) невозможно было отпечатать такие сложные многоцветные изображения, как на бумаге».
Значит, все-таки, изначально их выбрасывали.
А вот что мне сообщает Поволжский образовательный портал:
«Историки утверждают, что впервые суперобложки появились на книгах в середине XIX столетия. Их задачей была защита переплета, который в те времена изготавливался преимущественно из ткани, кожи или их заместителей, от загрязнений в пути от типографии до магазина и при складировании. Эти элементы изготавливались из плотной бумаги, были немаркого цвета, не несли на себе текста или изображений и сразу после покупки книги – выбрасывались. Со временем они стали важным элементом оформления книги, придавая ей дополнительную декоративность».
Значит, все-таки, выбрасывались чисто функциональные защитные обертки, а не те, что являются частью оформления.
Далее:
«Обложка книги должна быть привлекательной и соответствовать содержанию издания. Взяв впервые книгу в руки, мы, в первую очередь, обращаем внимание на ее оформление, качество бумаги. Если предмет выглядит дешево, то и отношение к нему - соответствующее. Современные литераторы, авторы издающихся произведений, понимают, что подойти к выпуску своей книги нужно ответственно, ведь внешняя привлекательность издания – это первая ступень к вашему успеху: книга должна выглядеть максимально красиво.
Суперобложка – это отдельная обертка, она надевается на основную обложку книги, а в некоторых случаях – прямо на черновой переплет. Чаще всего такой предмет сопровождает книги в твердых переплетах, но заказывают суперобложки сегодня для любых изданий, в том числе и для рекламных каталогов премиум-класса. Не редко для того, чтобы суперобложка была более прочной, ее могут покрывать лаком, синтетической пленкой, фольгой. На книгу ее просто надевают или прикрепляют (приклеивают) к корешку – так она не будет соскальзывать.
Суперобложка используется не только как элемент внешнего оформления, но и как защита переплета от загрязнений. А при нанесении на нее определенной информации, суперобложка становится рекламным материалом. Часто на ней размещают основные сведения о произведении и его авторе, аннотацию к изданию».
Вот так.
В общем и целом, у меня куча книг в голове хранится – я их продал в голодные годы, была у меня такая система спасения утопающих, продавать книжки, наберу пару пакетов, отнесу в магазин, а на вырученные деньги куплю батон и кефира – ем. И вот их, я бы хотел вернуть. В том смысле, что восстановить. Не то чтобы сейчас времена пошли тучные, но того безнадежного и тотального безденежья, вроде, не наблюдается.
И я по мере сил восстанавливаю.
Сегодня купил в обменно-резервном фонде Ленинской библиотеки.
Валентин Катаев «Святой колодец. Трава забвения. Алмазный мой венец».
Валентин Катаев «Разбитая жизнь, или волшебный рок Оберона», я эту книжку последние тридцать лет искал. Я ее прочел в ранней юности, в школе, в виде переплетенных журнальных листов, и с тех пор ищу. Вот нашел.
Я в юности на краю города жил, и у нас через овражек и маленькое кукурузное поле, была пара деревень и один цыганский хутор. И несколько цыган даже учились в школе. Немного, один или два человека. Потому что вообще они в школах не учатся, как я понимаю. А эти двое учились с нами в классе, появляясь перманентно. Первого звали Аполлон, а второго - Кошкин.
Книга Катаева как раз об этом.
А переплетенные журналы я брал у мамы моего друга Санька, она, мама, была женщина передовая, увлекающаяся и интеллигентная. Вот у нее и брал. Не у самой, а через Санька, не уверен, что мама была за, но Санек мне эти большие книжки в самодельных коричневых из кожзаменителя обложках, давал. Мы же дружили.
Вениамин Каверин «Скандалист, или вечера на Васильевском острове. Исполнение желаний», и эта была продана когда-то. Я много раз брался за повесть, и каждый раз откладывал. Может быть сейчас пойдет. У меня с ней связано такое воспоминание. Начало восьмидесятых, год восемьдесят третий или восемьдесят четвертый, Ленинград, двухкомнатная квартира на втором этаже в классическом доме с двором-колодцем, окна на Неву и Смольный. Газовая колонка в коридоре (когда-то самостоятельно установленная жильцами). Вечер. По-моему, восьмитомное собрание сочинений Каверина и книжка с этой повестью у меня в руках. Сам я сижу в кресле. За окном темно.
Артем Веселый «Россия, кровью умытая», тоже была продана. Я за нее брался-брался, но так и не удосужился прочесть, помню, текст на вид, – очень такой рвано-пэотичный и люто написанный.
Андрей Платонов «Котлован». У меня, конечно, есть «Котлован», но там кегля очень мелкая – читать неудобно, а в этой книге буквы крупные, удобные и забористые. Хотел перечитать.
Г.К.Честертон «Перелетный кабак. Возвращение Дон Кихота», и эта была продана в голодные годы. И тоже захотелось попробовать почитать еще раз. У нас с Честертоном странная любовь – отцом Брауном в юности зачитывался, другие книги шли с большим скрипом. Попробую.
Стефан Цвейг «Вчерашний мир. Воспоминания европейца», и эту книгу я продал, потом долго искал, наконец, нашел, чему очень рад. Эта книга удивительное повествование об ужасе и счастье Европы до мировых катаклизмов. Почти девственной Европы, почти нетронутой и, конечно, легендарной.
Мне из нее, книги, в память запали пара-тройка строк, точнее, сцена того, как легко, талантливо и сразу Цвейг вошел в высший эшелон австрийской литературной жизни. Вообще, комфортный, рафинированный, респектабельный слой жизни. И по праву рождения и по таланту.
Жоржи Амаду «Лавка чудес», у меня самого такой книжки не было, но я ее брал у корефана почитать, и читал с огромным удовольствием. Сто лет назад. В 1986 году. У Володи Смолова – актера кукольного театра, знатного книгочея и русского интеллигента. Теперь он умер, я подумал, пусть будет книжка – в память.
Я вообще Амаду люблю. Любого. Хоть в суперобложке, хоть без.
Но лучше в «супере».