Повесть о юбилейном банкете ч. 2 Один файл

              ПОВЕСТЬ О ЮБИЛЕЙНОМ БАНКЕТЕ
            Часть 2. Семья Эвен в пространстве и времени 
 

Сентиментально-генеалогическая драма с криминальным уклоном
и беседами на эзотерические темы

               
 


Глава 2.1  Приглашение. 16 марта 2007

 Маргарита Ленорман заглушила двигатель и закрыла глаза. День казался нескончаемым. Она ощущала такую «несегодняшнюю» усталость, что сразу задремала и проснулась, когда Вадим уже открыл дверь и втиснулся в машину. Спортивную сумку он бросил на заднее сиденье.
- А я папу ждал и тебя не сразу увидел. Посигналила бы! – проворчал сын.
- Так я ж не в форме и без сирены, какой смысл? – засмеялась Рита.
- Всю жизнь вспоминать будешь?! Я тогда был маленький и…
- Глупый, но высокий, - закончили они вместе.

   Рита развернулась и вырулила на дорогу. От спортзала школы имени Пушкина, где сегодня проходила тренировка, до дома в Гамме минут пятнадцать езды. Сержант полиции, криминалист-психолог доктор Маргарита Ленорман никогда никому не признавалась, насколько не любит ездить в темноте. Вот как сейчас. Никакие тесты или испытания не выявляли ни малейших отклонений, никакой тебе никталопии, просто не нравилось.

   Вадим что-то увлеченно рассказывал, размахивая длинными руками. До Риты вдруг донеслось:
- Мам, ну мам, ты же не слушаешь! Я тебе жалуюсь, а ты не реагируешь!
- Я реагирую, я сказала «а-а-а»! Не обижайся, день тяжелый.
- Да понимаю. Давай тогда я тебя баскетбольным анекдотом развеселю, хочешь?
  Рита кивнула.
- На базаре один наш спрашивает продавца: «почем абрикосы?», продавец голову задрал и кричит: «сынок! ты наклонись, это ж дыни!» Смешно, правда? – пятнадцатилетний Вадим радостно засмеялся и взглянул на Риту, выдавившую слабую улыбку. – Так, не смешно… А ты как здесь оказалась?
- В Альфе по делу…
- Что-то интересное? – перебил Вадим, - ты ведь на место не выезжаешь!
- Да, пожалуй. Погоди, сформулирую.
   Рита посоображала, о чем можно рассказать, не нарушая дискретности служебной информации и при этом поддерживая здоровый интерес сына к ее деятельности.
- У интересующей нас персоны обнаружился диссонанс между манерой поведения, способом выражать мысли и образом жизни. Как если бы я, дыша шелками и туманами, в беседе со следователем томно заявила, что он, следователь, обладает интеллектом известного непарнокопытного, вероятно, изнуренного длительным воздержанием, каковое ему следует немедленно прервать… Как-то так, только наоборот, понял?
   Вадим шумно выдохнул:
- Ну, мам, ты даешь!
- Так вот, наш герой выглядит аутентичной шпаной, высказывает сплошные банальности, лексика второгодника воскресной школы для умственно неполноценных. При этом в квартире, где он совершенно точно живет один, ни пылинки, обставлена с большим вкусом. Коллекции дисков с фортепианными концертами можно только позавидовать. Я уже не говорю о библиотеке. Вот мне и поручили это несоответствие проанализировать, чтобы составить схему дальнейших допросов.
- Так может быть, этот тип… - с воодушевлением начал Вадим, но Рита прервала его на полуслове:
- Стоп, анализом мы с тобой заниматься не будем, во внеслужебное-то время! Спросил, я ответила. Давай отдыхать.
- Тяжелый ты человек! Ладно, начинай отдыхать, - с преувеличенной горечью произнес Вадим, - тогда хоть дай я машину загоню.

   Они подъехали к вилле Ленорманов. Рита вышла из машины и смотрела, как  бесправный по молодости лет сын аккуратно заводил в гараж ее белую Ниссан Микра. Буржуйский, по определению Вадима, папин кроссовер Опель Антара уже стоял на месте.

   Вадим с порога крикнул «привет» и побежал на второй этаж, в свои, как их тут называли, апартаменты - просторную комнату с примыкающей хорошо оборудованной душевой. Большая рыжая с коричневыми пятнами кошка выскочила из кухни и со всех ног помчалась наверх. Вадим еще пять лет назад решил, что этот подкидыш – британских кровей, назвал Викторией и определил окрас как «красный мрамор». А есть у нее «М» на лбу, «бабочки» на плечах и «пуговицы» на животе или их нет - никого не касается. Красавица наша и хвост пушистый.

   Маргарита подошла к Тому, подула ему на макушку.
- Как раз вошли, она вам нужна? - Том Ленорман покачивался в большом кожаном кресле перед телевизором и разговаривал по телефону. – Маш, это отец, минуту назад позвонил. Что? – переспросил он, уже передавая трубку, - а, хорошо, я включу и позвоню, а то мы все сегодня загуляли, я до кабинета еще не добрался.

   Он отдал трубку жене, на ходу поцеловал ее в щеку:
- Устала? Я на кухне накрыл, вас ждал. С Гарри по скайпу поговорю и пойдем есть.
   Рита взяла трубку:
- Да, пап, как вы там?
- Мы-то нормально, а вот как ты? С самого утра бегаешь? – поинтересовался Гарри Эвен.
- Ну да, много работы, потом Вадьку с тренировки ждала. Умучилась. Ты просто так звонишь? Как мама развлекается?
- Тестирует на мне загадки. Утверждает, будто они для младшего детсадовского возраста, а, по-моему, не каждый академик  догадается…
   Рита засмеялась:
- Держит тебя в тонусе. Давай,я слушаю.
- Машенька, мы окончательно решили, как проведем 24 апреля. Ната меня уломала. Все подробности мы сейчас обсудим с Томом, устраивает?
- Более чем! – обрадовано произнесла Маргарита, - и то, что с Томом, и то, что будем справлять! Американцев зовешь?
- Уже. Ты самая занятая, пока все до конца не определилось, я тебя и не  дергал.
-  Очень рада. Конечно, организую себе несколько дней. Вот как даты буду знать, так сразу и испрошу. А сейчас я в душ, окей? Маму целуй.

   Кабинет находился на втором этаже, рядом с родительской спальней. Известный журналист и недавно ставший знаменитым писатель Том Ленорман работал дома. Три экрана, которыми укомплектован мощный десктоп, занимали большую часть письменного стола, выполненного по специальному заказу. На одном крыле рядом с новеньким принтером НР – Том называл его «комбайном» - лежал выключенный ноутбук DELL, на втором  - в идеальном порядке блокноты, листки для заметок, ручки и карандаши в серебряном с чернью кубке. В противоположном углу комнаты организовано еще одно рабочее место с маленьким столом, на котором лежал ноутбук Риты. Все свободные стены заняты переполненными книжными шкафами. Кабинет предназначен исключительно для работы, ни кресел, ни дивана, ничего лишнего.

   Том включил скайп и в нетерпении поигрывал карандашом. И заодно изучал апрельский календарь, предвкушая приглашение. Тьфу-тьфу, не сглазить…

Раздался стандартный сигнал вызова, Том ответил, на правом экране появился улыбающийся Гарри Эвен.
- Привет еще раз, - он помахал рукой, - догадываешься?
- Надеюсь, - ответил Том, - не прошло и пятнадцати лет…
- Правильно понимаешь. Смотри, Том, сам, с позволения сказать, банкет, будет
24-го. Майк и Грег с женами доберутся до Орешника 22-го. По крайней мере, так запланировано.  Сашка и Леня смогут прибыть в субботу 21-го, скорее всего, прилетят в Нирванду дневным рейсом. Рита, очень надеюсь, сможет к ним присоединиться.
- А я? А мне банкет? - дурашливо протянул Том, он уже понял, зачем  тесть излагает ему график, и пришел в отличное расположение духа.
- Не выпендривайся, журналюга, - ухмыльнулся Гарри, - лучше проверь, ты смог бы прилететь не позднее 16-го? Это понедельник. Четыре полных дня наших, без шума и пыли. Понимаешь, - Гарри замялся, - я уже сделал наброски, точнее, написал что-то вроде плана. Материала много, если, конечно, ты не передумал…
- Передумал? Я?! Гарри, да я вас сколько лет уламываю!.. Стоп, - у Тома округлились глаза, - вы хотите сказать,  и хронику тоже?!
- Ну, если тебя еще интересует…  Семья у нас и вправду неординарная. Один Риткин прадед чего стоит! Не говоря уж о моих зятьях, всех двух…
  Гарри, довольный произведенным эффектом, закончил:
- Давай, Том, запишем, что сможем. Я к семидесяти годам, наконец, дозрел. Если не сейчас, то когда?
- И если не вы, то кто?! Гарри, спасибо, - с чувством произнес Том. - Какая серия получится! Или сразу книга? А вы придумали, как подать Систему? Или на мое усмотрение?
   Гарри рассмеялся:
- На твое, на твое, ты же талантливый и премиями отмеченный! Вот и подашь в виде художественно обработанного сюжета.

   Дверь в спальню оставалась открытой, и Том услышал, как вошла Маргарита. Он попрощался с тестем, пообещав завтра же сообщить, удалось ли ему освободить десять дней в апреле. Собственно, он не сомневается, но правила приличия требуют.

   Том вошел в спальню, когда Маргарита облачалась в любимый длинный халат из верблюжьей шерсти. Он назывался «королевским», потому что у Хелен Миррен в одноименном фильме такой же. И еще он очень элегантно спадал с плеч…
   Когда Маргарита и Том спустились на кухню, Вадим уже сидел за столом и с урчаньем поедал бутерброд с толстыми кусками холодного мяса и салатом. Он добавил целые корнишоны, - нарезать не хватило терпенья, - щедро плюхнул майонез и кетчуп, которые вытекали из багета и пачкали пальцы.

- Видишь, и нечего было так  спешить, - с улыбкой произнесла Рита.
- Это вы о чем? – сглотнув, проговорил Вадим.
- Да вот, папа меня поторапливал, боялся, как бы ты с голоду вилку не проглотил! А я успокаивала: точно знаю, именно такой опасности нет, поскольку ты, скорее всего, обходишься без приборов.

   Вадим взял салфетку из тяжелой пивной кружки, вытер руки и потянулся к банке с огурчиками, столкнувшись с Ритой, которая тоже нацелилась на корнишон фирменной эвеновской засолки.
   Том рассмеялся, положил на тарелку хороший кусок ростбифа, полил его коньячным соусом, добавил салат из помидоров, огурцов и сиреневого лука с лимоном и оливковым маслом, поставил тарелку перед женой. Взял ее вилку и вложил в свободную от огурца руку.
- Давайте без профанаций! Я старался, вон какой салатик соорудил. А этот голодушник его кетчупом оскорбил… Нож сама возьмешь или нарезать?
- Сама-сама-сама…  Ох, как все вкусно.
   Рита ела с удовольствием, напряжение тяжелого рабочего дня спадало:
- А чайку дадут? С конфеткой какой-никакой?
- Если уж торта огромного в этом доме нет, - добавил Вадим.
- Ну, Том, ну я устала, ну налей, а? –  занудно затянула Рита.
- Сидите уж, обслужу, - Вадим встал, схватил посудное полотенце, перекинул через руку и склонился к отцу, - чего изволите-с?
   Том засмеялся, потрепал сына по голове:
- Надо же, в кои веки твою макушку удалось увидеть!
   Рита повернулась к Вадиму, наливавшему чай:
- Вадька, ты еще подрос или мне показалось?
- Ага, но ненамного, за полгода всего на два сантиметра. Не как раньше: фьють - и 180. – Вадим помахал рукой над головой. -  А ты почему спросила?
- Том, представляешь, он с трудом в мою Микру себя утрамбовал! Я этого типа давно не подвозила, одежки изменений не подчеркивают, фасончик-то «с плеча старшего брата». Вот если бы похудел, я бы тут же заметила и на всякий случай испугалась.
- Маша, ты не оправдывайся. Ну не обращаешь ты на нас внимания: сын еще вытянулся, я подстригся, а у тебя только преступничьи портреты на уме да экзамен, - вздохнул Том.
- Я не оправдываюсь, а констатирую. Вадькин рост – сам по себе очень интересный научный факт. Или антинаучный, смотря как расценивать.
- Ага, и насчет «старшего брата» ты как-то двусмысленно выразилась, - добавил сын.
- Вот-вот, - подхватил излюбленную тему муж, - Вадим, что бы ты предпочел, мать – лейтенанта полиции или брата там какого-нибудь, можно даже сестренку?
- Ну-у, началось,- протянула Рита, - за ужин всем спасибо, посуда мне не по чину, я пошла заниматься. – Рита встала, погладила сына по плечу, поцеловала Тома в ухо, - вот сдам экзамен, уже скоро, там, глядишь, и…
   Часа через два Маргарита выключила компьютер. Том читал, лежа в постели. Рита с наслаждением вытянулась под одеялом, уткнулась головой в плечо мужа.
- Я не спросила, вы о чем с папой договорились?
- О, это феерия!- Том закрыл книгу, - я приеду в Орешник на неделю раньше, и мы с Гарри начнем, наконец, работу, представляешь? И Систему, и вашу семейную хронику!
- Ну да, - воскликнула Рита, - ничего себе! Ты его лет десять обхаживал? Отлично.

   Она вдруг забеспокоилась:
- А с какой такой радости он вдруг раскололся? Не сказал? Не заболел, как тебе показалось?
- По-моему, все в порядке. Выглядел как обычно, голос тоже… Я думаю, он решил сделать себе подарок к юбилею. И все всерьез, даже план готов. За несколько дней запишем интервью, я думаю, свободный рассказ. А потом я начну работать. Перспектива блестящая. Я очень доволен.
   Том повернулся к жене, у нее уже закрывались глаза, и она спросила совсем сонным голосом:
- А журнал? Что с твоими «новыми идеями» станет?
- Никуда они не денутся, я отправлю материал на два номера. У меня есть о ком и о чем, такие вневременные консервы… 
  Он заметил, что Рита уже почти заснула, и докончил шепотом:
- Спи. Завтра расскажу, у меня тоже сюжеты нехилые, и персонажи не слабее твоих.

   Том положил на тумбочку «Священную книгу оборотня» и выключил свет. Перед глазами замелькали эти самые «персонажи»: математичка с косой ниже попы и невероятными успехами учеников; три тетки, приехавшие из Украины и России, ставшие ведущими инженерами в хай-тековской фирме; немолодой бизнесмен, вдруг начавший писать очень славные детские стихи…  Проблем не ожидается. Родной журнал «Наука, искусство и люди» из-за его отпуска не пострадает.

   Вообще-то и у Златы интересная история жизни, но, к сожалению, для его рубрики не формат. Ее отец вывез всю семью из Белграда еще в 1985 году. Умный мастеровой мужик решил не дожидаться развития событий. До бегства Злата успела два года проучиться в университете, но в Палабрии «разведка нефтяных месторождений» - специальность невостребованная за полным отсутствием нефти. Девушка начала работать у родителей Тома помощницей по хозяйству, быстро вышла замуж. Сейчас ей под пятьдесят, собственные дети выросли, и она два-три раза в неделю приезжает к ним, помогает Маргарите. Мурз ее любит, Викса ходит по пятам, Машка считает подругой и очень хорошо платит. Надо будет попросить что-нибудь испечь. Нет, не надо, Вадька наверняка сам… Том заснул.

   Маргарита успела поспать минут двадцать, когда ее разбудил легкий шум. Она прислушалась. Все ясно, это Виктория, повиснув на ручке, открывает дверь в служебную комнату за кухней. По-видимому, Вадька пошел наконец спать и согнал любимую кошку с кровати, и она, разобидевшись, отправилась в свой домик. Все мило и замечательно, но сон нарушен.
   Ничего страшного, завтра суббота, в шесть вставать не придется. Тьфу-тьфу, это если без форс-мажора.
   В девять приедет Злата, часа три будем убирать. Еще пару часов – обед на несколько дней и гуляй, доктор Маргарита! Конечно, сейчас тоже очень плотный график, но не сравнить с нагрузкой шестилетней давности. И тогда выдержала, и сейчас все получится…

  … После обязательных двух лет патрульной службы Маргариту перевели в следственный отдел Управления, и еще два года она работала детективом в подотделе расследования одиночных убийств. К тому моменту всем стало ясно — доктор Ленорман из полиции не сбежит, и Рита начала готовиться к сложнейшему тесту. В тридцать один год она стала сержантом. Карьерный рост бурным назвать нельзя, но ничего, в этом году она сдаст лейтенантский экзамен. Ох-ох, объем материала немыслимый, но с ее-то памятью и самодисциплиной! Если не она, то кто?! Должность начальника Отдела психологического обеспечения скроена под нее. Ладно, пусть подотдела, но все равно сама будет составлять стратегию и определять приоритеты. Все-таки единственный дипломированный криминалист-психолог в Управлении. Раньше должность называлась «аналитик поведения», намного яснее и четче. Да не суть важно. Короче, маршальский жезл за пазухой не носим, но сменить синюю форму на белую и серебряный жетон на золотой – обязательно. Том, возможно, от такой программы не в восторге, но это ее выбор. И нечего тут еще сына в союзники притягивать, мерзавцы оба два. Сестренку ему…

  Мысли начали расплываться, и последнее, что вспомнилось - Вадьке девять лет, он играет уже два года, у нее - последние месяцы патрульной службы.
- Мама, а ты не могла бы…
- Могла бы. Тебе чего?
- А забери меня с тренировки с сиреной, сможешь?
   Рита удивленно посмотрела на сына, устоять перед отцовской улыбкой на младенческом лице совершенно невозможно.

   Двенадцатичасовое дежурство закончилось в шесть, Рита забросила напарника в Управление писать отчет и поехала к спортзалу «Либервильские Львы». Вадим и несколько его друзей уже ждали родителей возле дверей клуба. Рита лихо подкатила к тротуару с мигающими огнями, коротко взвякнув сиреной. Быстро вышла из машины и картинно облокотилась на капот. Дети попрощались, стукнувшись высоко поднятыми руками, и Вадим неспешно двинулся к машине. Поставил сумку на заднее сиденье, уселся рядом с матерью, пристегнулся и только тогда бросил взгляд на оцепеневших одноклубников.
- Ну как? – спросила Рита. - Ты этого хотел?
- Йес! Вот это класс! – восхищенно произнес Вадим.
- Ох, дядя Вадя, какой же ты еще маленький и глупый! -  засмеялась Рита.
- Зато высокий. Потрясно получилось! Ты такая красивая и с дубинкой! Офигеть!
   Некоторое время Вадим не мог успокоиться, Рита посмеивалась, такой восторг стоил некоторой неловкости и приложенных усилий. Наконец он спросил:
- Мы домой?
- Ты домой, я на работу. Оружие сдать, машину в гараж. Я, ребенок, пошла на нарушение правил ради твоих понтов.
- А тебе не влетит? – испугался Вадим.
- Нет, мне разрешили, не волнуйся. Женщин в Полицейском Управлении мало, докторов еще меньше, а чтобы при этом сынчик - баскетболист, я вообще одна такая, гордись…
   Рита улыбнулась и заснула…

   Вадим бездумно смотрел на дисплей. Он наконец обработал сделанные еще неделю назад фотографии и запостил их в блоге. Классную камеру предки подарили! Зашел к френдам, оставил пару комментов. Можно и баиньки. Устал. Хорошо, завтра ни в школу, ни на тренировку. Вовремя начали этот школьный эксперимент для старшеклассников, как раз он перешел в девятый.
   Домашние задания, конечно, огромные, но с этим недостатком нового графика можно смириться. Зато теперь целых два выходных, спать-спать-спать, а потом – свобода!

   Утром приедет Старушка. Пока они с мамой будут убирать внизу, он вполне успеет привести апартаменты в божеский вид. По крайней мере, распихать по местам все валяющееся. И надо будет попросить Злату испечь, пусть нетрудоемкое. У мамы совсем нет времени на кухню. А жаль. Девчонки до сих пор вспоминают, какой торт она выдала на его пятнадцатилетие, 27-го декабря. От одного названия «Пьяная вишня в шоколаде» торчишь. Метр на метр! Ладно, полметра. Два дня по вечерам возилась. Класс, уже середина марта.

   Вадим потянулся, Виктория, до сего момента дремавшая у него на коленях, лизнула себе спинку, спрыгнула и выплыла из комнаты. Вадим услышал характерный звук открывающегося дверного замка, затем легкий деревянный стук, мягкий плюх и тихий металлический щелчок. Все ясно: гениальная акробатка Викса повисла на ручке, дверь приоткрылась и поехала. Кошка крепко вцепилась в ручку и не соскользнула, когда та повернулась. Тщательно отрегулированный пружинный механизм медленно повел дверь обратно. Викса в висячем положении слегка оттолкнулась задней лапкой от косяка, доехала до стенки, прокатилась еще раз, приземлилась и удалилась к себе. Дверь закрылась. Вадим вспомнил, как весь дом сбегался полюбоваться этим интеллектуальным подвигом… Хорош, пошел спать.

   Виктория почувствовала, как под ее телом напряглись одни мышцы и расслабились другие. Исчезла тяжесть руки со спины. Викса – она предпочитала именно это имя – освежила шерстку и спрыгнула с колен, которые она весь вечер грела и лечила. Этот ее друг слишком быстро растет, вот колени и побаливают. Виктория сбежала на первый этаж, немного поразвлекалась с дверью и прошла к себе. Завтра придет
Злата-Старушка.

   Когда Вадя принес трехнедельную Виксу, Старушка, точно знающая, где что лежит, нашла в дальнем чулане и домик, и лоток, и все миски-лоханки. Она, правда, в первый же день повезла Викторию к ветеринару, да и все последующие годы злоупотребляла доверием, засовывая в неудобную тесную переноску. Этот факт несколько омрачает дружбу, но все же именно Старушка следит, чтобы в кладовке не переводились баночки с паштетом, и чтобы во всех комнатах лежала принадлежащая только ей, Виксе, мягкая подушка.

   На генетическом уровне Виктория помнила: именно в марте надо шляться по крышам и орать благим матом. Однако после одного давнего визита в клинику поняла — дело это глупое, никчемное. Если некуда девать энергию, можно погонять воробьев в обширном поместье. Да и общение с окрестными котами не возбраняется, ворота открыты. Но о чем с ними разговаривать? И сразу столько хлопот с блохами…

   Викса немного поела, еще раз вылизала спинку. Тихо, темно. Кошка забралась в домик, нашла правильное направление, приняла оптимальную позу и задремала.




Глава 2.2  Обед в Орешнике
 
   Том Ленорман прилетел в Нирванду 16-го апреля утренним рейсом. До Орешника он доехал на такси за несколько минут. В последние дни по всей Палабрии прошли дожди, и небольшой, утопающий в яркой чистой зелени городок в двадцати километрах от моря выглядел нарядно и празднично. Все виллы разной архитектуры, светлые, очень аккуратные. Без бьющей в глаза роскоши, контрфорсов и башенок.

   Том знал, что родители Маргариты, Рената и Гарри Эвен, купили участок еще в 2001 году, когда  Орешник только начинал свое славное существование. Они называли эту покупку «сделкой миллениум». Упоминалась какая-то история, связанная с «багом2000», но подробности им с Ритой неизвестны, да и финансовые вопросы он с тестем не обсуждал.

   За семь лет городок, насчитывающий всего 6000 жителей, стал одним из наиболее привлекательных элитных поселков Палабрии. Ничего удивительного, пять минут до моря, и при этом не на самом берегу. Заботливо сохраненный лесной массив, давший название «деревеньке», чистый воздух. А стремительно взлетевшие цены на землю и высокий муниципальный налог обеспечили однородность населения. «Владельцы заводов, газет, пароходов»? Не совсем, но нерядовые врачи, опытные юристы, главный инженер морского порта и хозяин Кантри-клаба Нирванды – в соседях.

   Том расплатился с таксистом, взял большой чемодан и пошел к воротам. Калитка гостеприимно распахнулась ему навстречу. Том рассмеялся: семидесятилетний тесть явно развлекался, наблюдая за его прибытием, и открыл дверь еще до того, как Том позвонил.

   Рената, невысокая, полноватая 65-летняя женщина с пышными вьющимися светлыми волосами и Гарри, выше среднего роста, худощавый, седой, очень коротко стриженный и с элегантно небритым лицом, составляли гармоничную пару. Они встретили зятя на пороге, расцеловали. Все-таки не виделись с осенних праздников.

   Том полюбовался розовым цветущим миндалем и белой пеной яблонь, сообщил, что на его взгляд цвета простоваты, и пообещал обязательно вырваться в конце мая, с Вадькой и его новеньким Никоном: пурпурный цветущий гранат выглядит куда как  более изысканно. Или зимой, когда японский апельсин покрывается плодами…
  Гарри поморщился: можно без примитивизации? кумкват, пожалуйста. Но приезжать они могут в любой момент и без звонка, ключ под ковриком…

   Тому Ленорману очень нравился стиль отношений в семье Ренаты и Гарри. Он, увы, сильно отличался от холодной атмосферы дома его собственных родителей. Для всех Эвенов  характерно глубокое взаимное уважение и неукоснительное соблюдение правила «сначала помоги, потом суди», и Том старался, чтобы в его собственной, пока небольшой, семье господствовали те же принципы.

      Джеф Ленорман, был почти на двадцать лет старше жены Альмы, матери Тома и Жаклин. Он занимал солидный пост в региональном подразделении  Министерства финансов. Альма работала медсестрой в детском отделении городской больницы. Дом в Гамме Джеф унаследовал от своего отца вместе с солидными деньгами. Зарплаты родителей с лихвой хватало и на нормальную жизнь, и на образование детей, и на содержание виллы. «Дедовский» капитал вложен в надежные государственные ценные бумаги и неуклонно увеличивался.

   Когда Том родился, у сорокатрехлетнего Джефа было уже больное  сердце. Можно сказать, здоровым Том и его младшая сестра Жаклин отца и не знали. Джеф казался мягким и податливым, но за внешностью Винни-Пуха скрывался властный, нетерпимый и скрытный человек.

   Отец не возражал, когда Том выбрал, как он иронически подчеркивал, гуманитарную стезю. Но не из признания литературного таланта сына, а просто потому, что отсутствие математических способностей не скроешь, а чем-то зарабатывать на хлеб придется. С Жаклин еще хуже, та рвется на сцену, а годится только для четвертой линии кордебалета или вообще в миманс. 

   Инфаркт случился ночью, когда Альма была на дежурстве. Том жил с женой Маргаритой и годовалым сыном на съемной квартире. Жаклин спала и ничего не услышала. Спасти отца не удалось.

   Железный характер и несокрушимая логика Джефа Ленормана проявились и в завещании, которое он изменил за год до смерти, после того, как врачи предупредили о серьезной опасности.
    «Дедовский» капитал делился на три части: 50% жене Альме и по 25% детям. Пенсионный фонд завещан  исключительно супруге. Пока все просто. Старый накопительный фонд, который Джефу, поступившему на государственную службу, открыл работодатель много лет назад, наследуют Альма – две трети и Том - треть. Новый, пятилетний, с небольшой суммой – Жаклин и единственный внук Вадим Ленорман поровну по достижению ими совершеннолетия. Уже не вполне понятно. А уж как Джеф распорядился домом!

   Он завещал виллу жене. Но с условием: как только у Альмы появится постоянный спутник, даже до официального заключения брака, право собственности переходит к Тому без выплаты какой-либо компенсации матери. Дочь Жаклин сможет получить 33% его стоимости по состоянию на момент выдвижения требования. Налог на наследство и прочие издержки выплачивается из старого, отошедшего Альме и Тому фонда.


   Кроме того, как госслужащий Джеф Ленорман имел стандартную страховку жизни, по которой бенефициантами являлись жена и дети в равных долях с одноразовой выплатой.

   Завещание было составлено сухим официальным языком, и Джеф счел необходимым  написать для туповатых по его мнению наследников разъяснительное письмо.

   Месяца через три, когда прошел первый шок и боль утраты немного притупилась, Ленорманы попытались разобраться, чем же они владеют, на каких условиях и, наконец, внимательно прочитали это письмо - приложение.

   Вилла Ленорманов должна принадлежать только Ленорманам в течение не менее ста лет, - писал Джеф. Такое условие поставил отец Джефа, и Джеф обещал. Документально условие не оформлено, в те времена достаточно было дать слово. То есть еще минимум пятьдесят лет хозяином дома обязательно должен быть Ленорман. Жена Альма после его смерти выйдет замуж, в этом нет никаких сомнений, она еще молода и очень привлекательна. В этот момент Дом перейдет к Тому Ленорману. Содержание фамильного домовладения в надлежащем виде требует немалых вложений, именно для этого Том получает ту самую треть старого фонда. А «дедовский» капитал лучше без острой необходимости не трогать. Умнее (и это ключевое слово!) сохранить для внуков, продолжателей гордой уважаемой фамилии.

   Жаклин обязана закончить экономический факультет  со специализацией «налогообложение». Учеба дисциплинирует ум, кроме того, легкомысленная девочка станет на четыре года старше. Только тогда она сможет получить долю «дедовских» денег, претендовать на компенсацию за дом и изъять часть из общего с внуком Вадимом фонда. И еще одно условие - закладывать виллу Том не  имеет права. Эти условия оговорены в самом завещании, но он уверен, наследники их не уловили. А «дедовские» деньги лучше не трогать вовсе.

   Когда Том дочитал до этого места, восемнадцатилетняя Жаклин недобро усмехнулась:
- Получается, чтобы ты получил дом, а я – за него компенсацию, мама должна выйти замуж?! Папа явно перемудрил, достаточно было бы одного условия: забыть о деньгах, пока нам не исполнится лет по сто.
   Альма не могла сдержать слез, Том комментировать не стал и грубый тон сестры не одобрил.

   Жаклин все-таки начала учиться в колледже, а для Альмы и Тома ничего не изменилось. Ни «дедовские», ни другие деньги они не тронули: Альма, поскольку ее  зарплаты и отцовской пенсии им с Жаклин хватало, Том – в предвидении выплаты неизвестно какой, но явно немаленькой суммы сестре, а Жаклин просто не смогла ничего получить, хотя и попыталась.

   Только страховку им выплатили без промедления. Жаклин купила почти новую Рено Клио, Том заплатил квартирную аренду за год. Остальное пойдет за университет, Ритка сможет не брать у родителей. Машина у них есть, менять сейчас глупо: Фиаты не стареют.

   Том объяснил Маргарите — в принципе, они достаточно обеспеченны. Непонятно только, когда можно будет хоть немного взять для переезда из Альфы в более приличный район. А впрочем, им еще долго учиться, а отсюда до университета пешком…
  Рита поцеловала мужа и ответила, что выходила замуж за голодранца с перспективой.
- Так уж голодранца, папа в Минфине работал!
- И поэтому ты в девятнадцать лет сбежал в Альфу и меня с собой прихватил…  Как жили, так и продолжаем. Вот когда придет время Мурзу школу выбирать, начнем думать. Интересно, какие мы с тобой будем в двадцать пять?.. 
- Ты – красивая, я – знаменитый, Вадька – здоровый. И я точно знаю, как мы напишем завещание: все мое – твое, все твое – мое. А после нас – все Вадьке и его сестренкам-братишкам поровну и безо всяких условий.

   Прошло четыре года. Вадиму исполнилось пять лет, и он не без удовольствия ходил в обязательный детский сад. Ростом он вымахал выше всех и поэтому пользовался немалым уважением мальчиков и вызывал интерес у девочек.

   Жаклин Ленорман защитила диплом, получила все свои деньги, свободу и, ни секунды не сомневаясь, уехала с друзьями в путешествие: Гоа, Таиланд, Бали. Никакие увещевания на нее не подействовали: она взрослая, свободная, отцовские требования выполнила. Все. Гуд бай, Палабрия, пока-пока.

   Оставшись одна в огромном доме, Альма стала уговаривать Тома и Риту переехать к ней. Переезд нарушал Ритины планы: Вадим в садик при школе ходил в Альфе, а в первый класс придется идти в Гамме, в какую-то другую школу и с незнакомыми детьми. А поскольку сын - ребенок декабрьский, предполагалось отправить в школу пятилетним, не терять же год.  Парень, конечно, будет выше всех в классе, это немного улучшит его положение, но все же…
Все это Рите не нравилось, но и Тома можно понять. Он очень не хотел оставлять мать совсем одну. Так и до депрессии недалеко.

   Навещать Альму часто они не могут, дни буквально расписаны по минутам, без жесткой организации просто ничего не успеть! Том работает на кафедре, редактирует печатные материалы для Художественной галереи и пишет для выходящего в Армилоне нового журнала «Наука и искусство». По определенным дням забирает Мурза из садика.

   Рита занята докторатом, пропадает в городском управлении полиции, исправительном заведении и даже психиатрической больнице, пока в качестве исследователя – шуточка ее мамы Ренаты. «Причины и механизмы индивидуального преступного поведения и их корреляция с уровнем образования» - Рита продолжает работу, начатую еще на четвертом курсе и ставшую основой магистерской диссертации. И при этом, естественно, работает на кафедре психологии в родном университете. Очевидно, ходить в гости и заниматься психологической разгрузкой свекрови просто некогда. С родителями и сестрой Александрой Рита общалась в основном по телефону в рабочее время. Короче говоря, Маргарита согласилась переехать.

   Вилла Ленорманов просторная, но какая-то безалаберная. Внизу две слишком большие комнаты: огромная гостиная с обеденной зоной и набором мягкой мебели перед телевизором и вторая, без определенного назначения, бывшее любимое место отдыха Джефа. Хорошая кухня, служебные помещения в задней части дома и недавно пристроенная ванная с туалетом. На втором этаже четыре просторные комнаты. Каждое помещение само по себе удобное, но дом в целом – негармоничный.

    Том и Рита заняли бывшую спальню Тома, а детскую устроили в единственной гостевой. Комната Жаклин держали закрыта, комнатой Альмы оставалась большая родительская спальня.

   Рита плохо представляла, как они будут жить вместе. Вадим нормальный ребенок, не буйный, но и не тихоня. Да ему по возрасту положено носиться где ни попадя и приставать с вопросами. Еще и котенка какого-нибудь затребует… Школы, конечно, сравнивать нельзя, для Вадима прямой выигрыш в качестве преподавания. Но садик-то при школе в Альфе, предполагался плавный переход в школу со товарищи…  И Рита придумала: она обучит сын двум-трем приемам дзюдо, это сразу определит расстановку сил. А дальше – ребенку придется шевелить мозгами.  Еще одно, придется купить вторую машину, но это не проблема. «Ладно, - сказала Рита, - попробовать можно». Они перебрались в Дом Ленорманов в июле 1997-го.

   А в конце 1998-го Жаклин попросила мать приехать к ней. Она не только вышла замуж за новозеландского фермера с Северного острова, «ну я же писала, Брайан Стоун», но и родила близнецов, двух девочек. И ей просто необходимо мамино присутствие. Если мама захочет, она даже прекрасно сможет устроиться на работу по специальности, тут, неподалеку. 

   Альма Ленорман уехала. Взяла неоплачиваемый отпуск и отправилась помогать дочери. И меньше чем через год вышла замуж за недавно овдовевшего владельца педиатрической клиники в Гамильтоне. Планировала Жаклин такое развитие событий или нет, трудно сказать. Весьма вероятно. В любом случае через семь лет после кончины Джефа Ленормана, к концу 2000 года, ситуация разрешилась.
   Пятидесятитрехлетняя Альма нашла любовь, хоть и на другом конце «глобальной деревни».
   Жаклин получила круглую сумму за виллу в далекой Палабрии. На эти деньги ее супруг Брайан Стоун произвел усовершенствования на ферме и выбился в лидеры по производству экологически чистой молочной продукции, чем еще более упрочил финансовое положение семьи.
   Том стал единственным и полноправным хозяином виллы Ленорманов, и никакие будущие выплаты неизвестных размеров над ним больше не висели. У доктора психологии, офицера полиции Маргариты Ленорман появился свой дом. 

   - Гарри, где вы там застряли? – Рената вернулась на крыльцо, - у меня рыба в духовке! Перестоится, высохнет, катастрофа! Том, готовность пять минут.
- Рена, извините, я мгновенно в душ и за стол, - Том схватил чемодан и поволок его на второй этаж, в комнату, называвшуюся «Нормандия».

   На втором этаже большого дома расположены четыре спальни, две – для дочерей и две гостевые. На стадии разговоров и обсуждений Гарри собирался обойтись одним этажом: дело к старости, время ковры убирать, а не лестницы строить. Для себя они в любом случае все организуют на одном этаже, а девочки, если захотят, потом, после них, достроят хоть три. Но по здравому размышлению Рената и Гарри изначально сделали серьезное вложение и построили отличную виллу с пятью спальнями. И две комнаты сами собой получили имена «Нормандия» и «Лагардия». Том усматривал в этом факте сочетание старческой сентиментальности с инфантилизмом, но благоразумно помалкивал. Спальни-то отлично спланированы и обставлены с учетом вкусов и занятий дочерей и их мужей. В «Лагардии», конечно же, явно слышалась фамилия Леонида и Александры Гарди. «Нормандия» отстояла от Ленорманов подальше, но ассоциативная связь все же имелась.

   Том быстро принял душ, переоделся и сбежал вниз с десятиминутным опозданием, которое ему тут же простили. Тем более, он так выразительно потянул носом и даже потер руки в предвкушении обеда!
   Ароматы в столовой витали и вправду замечательные. Том на долю секунды замешкался с определением, как бы поточнее выразиться, «дивный аромат» или «офигеть», и Рената, уловив замешательство, проницательно заметила:
- Здорово, да? Шотландский лосось, не хухры-мухры! Плюс маринад «сайке-мисо». Я тут недавно услышала определение «бхагавато», думаю, как раз подходит!
 - В смысле «божественно»? – засмеялся Гарри, - давайте есть, наконец! Я три дня вокруг хожу, пока оно у тебя маринуется!
- «Оно» -  это кто?  - прищурилась Рена.
- Оно - это твой лосось. А вот хадзиками все-таки отсутствует, несовершенен изыск-то!
    Том жевал свежий тархун, нацеливался на рейхан с молодой темно-розовой редиской и с удовольствием наблюдал за пикировкой.
- И вино не по канону, зато хорошее, - Гарри жестом сомелье показал бутылку Тому и сразу открыл, не дожидаясь даже кивка «клиента».
- Церемонии закончены, хватит валять дурака, тут такая рыба стынет! – сказала Рената и положила каждому солидный кусок филе. Накрыла серебряной крышкой блюдо, стоящее на подогретой керамической плате, и подняла бокал.
- За тебя, Том, - произнесла Рена.
- За наших Ленорманов, - одновременно с ней сказал Гарри.
   Рыба оказалась, действительно, необыкновенной, и ее экзотический «японский» вкус прекрасно оттенялся легким французским вином «Жакер». Гарри не считал себя знатоком, пили Эвены очень редко, да и то предпочитали хорошее пиво, но тут угадал.
- Просто искал некрепкое и нерезкое, - объяснил он через некоторое время, - в самом маринаде полно алкоголя, и сакэ, и что-то сладкое…
- Ты откуда знаешь? – удивилась Рена.
- Так попробовал! Нельзя же такие эксперименты на самотек пускать! А вообще, что первично: ассортимент в нашем потрясающем магазинчике или сам рецепт?
   Гарри взял опустевшие тарелки, подставил под щедрую руку дающего:
- Положи нам, пожалуйста, еще. Получилось…  как ты сказала?
- Бхагавато. Да, вкусно, мне тоже нравится. На здоровье. Первичен же шотландский лосось. А все эти японские штучки мне давно хотелось использовать. Интересно же!

   Надо сказать, доктор Рената Тайгер - Эвен, в недавнем прошлом ведущий инженер в очень секретном институте, о котором кроме названия «Сокол» ничего не известно, автор двух десятков изобретений и трех книг, гордилась кулинарными достижениями больше, чем успехами на научном поприще. Точнее – умением готовить быстро и вкусно. Она с раннего детства жила в состоянии цейтнота, и уже в университете ее стали называть «гением организованности».

   В шесть лет Рената пошла сразу во второй класс. Через пару месяцев выяснилось, что при небольшом усилии она вполне смогла бы потом перейти в четвертый. Но тут на пути не лишенных тщеславия родителей встала учительница. Да, девочка обгоняет сверстников, но для нее будет неполезно до самого двенадцатого класса быть на два года младше одноклассников. «Отдайте ребенка на балет, в музыкальную школу и начните учить языку. С младых ногтей научится распределять время и силы, привыкнет ценить каждую минуту». Совет опытного педагога приняли.

   Шесть лет занятий в балетной студии обеспечили склонной к полноте девочке отличную осанку и плоскостопие. И в кружке современного танца два последующих года она чувствовала себя уверенно.

   Слух у Рены оказался заурядным, чувство ритма – ничего особенного, зато память – блестящей. И, кроме того, девочка оказалась очень музыкальной. Достаточно, чтобы держаться в музыкальной десятилетке на хорошем среднем уровне, но не более. Если в общеобразовательной школе Рената лидировала и в точных, и в гуманитарных науках, то здесь она все время слышала сверстников, которые играли лучше нее, пели чище, побеждали в конкурсах и даже сами сочиняли музыку. Этот факт оказал на девочку серьезное воспитательное влияние.
 
   Кроме того, рука у нее мягкая, растянутая, но маленькая. И Ренате могли бы оказаться недоступны многие произведения, например, «Ноктюрн для левой руки», который ей отчаянно хотелось сыграть. Молодая, амбициозная и очень любящая детей и Скрябина преподавательница предложила аккорды в дециму арпеджировать. Педсовет этот прием одобрил, Рена прекрасно исполнила и заодно накрепко усвоила: нерешаемых задач практически не существует, если не идет в лоб, можно обойти сбоку.

   С изучением языка произошел курьез. Эту миссию возложили на двоюродную бабушку, мадам Валери, «настоящую француженку». Методику Валери применяла совсем простую: хочешь что-нибудь получить – мороженое, пойти погулять - попроси, используя уже знакомые слова, выкручивайся, как хочешь. А Валери  поможет, ошибки исправит и тут же продиктует еще десятка два новых выражений. Потом из всех выученных слов они складывали стишок и распевали его на какую-нибудь популярную мелодию.

   Иностранные языки в пятидесятые годы начинали изучать в четвертом классе. Рената потирала руки в предвкушении. По-французски она уже легко изъяснялась, читала, умела писать. Значит, освободится время для книжек! Да хоть и для кукол. Ей же не придется учить слова, как другим детям! Клево…
    
   Учительница, мадам Адриенн, поговорила с  девочкой, дала прочитать отрывок из Рабле, выслушала стишок. И настоятельно рекомендовала маме продолжать обучение французскому там же, где Ренаточка уже начала, а здесь заниматься во второй половинке класса, английской. Тогда к окончанию школы… Дальше расплакавшаяся Рената не слушала. «Ты, наверное, говоришь лучше нее, - успокаивала мама, - вот она и не захотела, чтобы ты над ее топорным произношением смеялась. Ничего, английский тоже распространенный в мире, пригодится…»

   Конечно, дело обстояло ровно наоборот. Когда мадам Адриенн услышала сочный, колоритный марсельский говор с вкраплениями корсиканского диалекта, она пришла в ужас. Ее французский – это чистый литературный язык 16-го округа Парижа, и переучивать в течение восьми лет наглую девчонку со стоящими дыбом светло-рыжими волосами… Ну уж нет, пусть учит любой другой язык, хоть санскрит. Вообще-то для ее возраста словарный запас и владение идиомами впечатляют…  Нет, санскрит.

   В университет Рената поступила в семнадцать лет. Она выбрала Инженерный факультет с новой специальностью «Электронное приборостроение». После второго курса за выдающиеся достижения в науках получила освобождение от платы за обучение и вышла замуж…

  …Обед подходил к концу. Том подробно объяснил, почему Вадим не приедет. Идет весенняя серия игр, а в конце мая – два экзамена. Парень вошел в ритм, отрывать на неделю нежелательно. И как они с Ритой поняли, американцы прилетели без внуков, а приедут ли внучатые племянники со стороны Ренаты – под вопросом.
- Ничего,  - ответила Рената, - мы планируем собрать всю юную и не очень бранжу летом. Вадьку вы не привозили к нам уже пять лет, может, приедет отдохнуть. И Асины внуки тоже…
- А как он один дома справится? – спросил Гарри.
- Прекрасно справится. Злата накормит, а форму постирать он в состоянии.
- Дама сердца у него есть? – продолжал расспрашивать Гарри, - по телефону и даже по скайпу как-то на эту тему не побеседуешь.
- А, вот вы о чем, - рассмеялся Том, - побойтесь Бога, парню пятнадцать! И ежедневные тренировки. Не до того. А подруга есть.
- Из какой семьи? – заинтересовалась Рената.
- Старая палабрийская аристократия, с твердыми принципами, живут в Бете. Девочка хорошо воспитана, нам с Ритой она нравится. Славная, спокойная. Ее подружка, Вадькина одноклассница, привела на ту самую вечеринку, 27-го. Мы рассказывали, сыночек попросил вечером уйти и не мешать….
- Про день рождения рассказывали, а о девочке нет,- заметила Рена.
- Ну да, Вадим заявил, они все сами организуют, - продолжил Том. – Злата испекла огромный бисквит, а Рита  два вечера взбивала крем и собирала торт с вишней. И все. 27-го мы уехали к Саше около восьми. Ребенок позвонил в два ночи и милостиво позволил вернуться. Все чисто, убрано-вымыто, представляете? И даже мистер Бен, сосед, не нашел причин пожаловаться! Каникулы, через три дня Новый Год, балы в обеих школах… 
Вот тогда у них с этой рыженькой Мариеленой что-то и началось. Уже четвертый месяц, для нашего длинного сердцееда нетипично.

   Все умиленно посмеялись, Вадима любили, его достижениями в любой области гордились.

   Потом Гарри поинтересовался, как дела у Альмы и Жаклин, как успехи племянниц. Том ответил односложно, мол, все в порядке, спасибо, все здоровы, ждут прибавления семейства. Стало понятно, тесных контактов с мамой и сестрой у него нет. Бывает.

   Рената получила заслуженные комплименты, новый рецепт утвержден и зафиксирован в OneNote. Кофе-чай в этом доме сразу после обеда не пили, часа через полтора Гарри сварит. И есть еще испеченное утром овсяное печенье с изюмом и орехами, оно легкое, как раз подойдет, после такого-то обеда!
   
   Кабинеты Гарри и Рената  устроили на первом этаже в двух смежных комнатах. То есть супруги находились рядом, при открытой двери могли переговариваться, но друг другу не мешали. Рабочая комната Гарри намного больше, и в ней установили самую современную бегущую дорожку и узкую шведскую стенку. В этом же углу стоял свернутый длинный неширокий коврик. Кабинеты так и назывались, Большой и Малый.

   Тому нравилась жизненная установка Эвенов старших. Как их ни уговаривали остаться на работе, они вышли на пенсию точно в срок. И если Гарри все-таки продолжает давать телефонные консультации и дистанционно поддерживает свои программы, то Рената со свойственной ей решительностью сказала «баста». И уже три года пишет и публикует замечательные детские сказки со встроенными загадками и задачками. Яркие, умные, интересные книжки с отличными иллюстрациями, выполненными сестрой Ренаты, Агатой, быстро стали популярны в Палабрии. Их полюбили воспитательницы детских садов и учителя младших классов и одобрили в Министерстве образования. А однажды в серьезном ток-шоу ведущий процитировал стишок про котов, отмечающих Год Собаки!

   Гарри и Том расположились в Большом кабинете и закрыли дверь в Малый.
- Ну-с, с чего же мы начнем? – спросил Гарри.
- Давайте начнем с конца. Чего там в рыбе не хватало? Вы какое-то залихватское слово произнесли, - сказал Том, устанавливая на письменном столе цифровой диктофон,-  во, новенький купил, Sony, чтоб ни одного обертона не упустить!
- Молодец, уважаешь профессию. А про рыбу… Вкусно, факт. И цвет какой красивый, получился, скажи? Я уж не говорю о вине.

 Гарри рассмеялся и с расстановкой произнес «под запись»:
- На вашей рыбе, мадам, не хватало «хадзиками»… А что это такое, я не представляю. Подсмотрел рецепт, пока Ната его изучала, а там рекомендуется украсить каждый кусок этим самым. Ты видел  украшение? Не видел, ни хадзиками, ни какого-нибудь другого. Не в ее стиле. Вот и все гейши-рикши.

   Гарри взял со стола два файла, зеленый и розовый.
 - Ну, давай начнем. У нас четыре спокойных дня. Все, о чем я готов поведать неблагодарному человечеству, здесь.
   Он взял зеленый, тонкий, листов на десять:
- Это «Система», как я мог бы попытаться ее изложить. А это, – Гарри поднял розовую папку за угол, слегка встряхнул, не меньше пятидесяти документов разного формата, - кратчайшая история Эвенов, объясняющая, например, откуда «у парня британский прононс», или с какого перепугу твоя жена подалась в копы.
- Секунду, - остановил его Том, - я все-таки лишний раз проверю хваленую продукцию, не дай Бог…
   Он надел наушник, поманипулировал диктофоном, прикрыл глаза, послушал и доложил:
- Идеально.
   Открыл большой блокнот, вытащил ручку и спросил:
-  А можно я сначала пару вопросов задам? У меня тоже есть план, не жесткий, не детальный, конечно, но некое развитие сюжета предусматривающий. Я, знаете ли, любопытный. Хоть и деликатный, хе-хе!
   Гарри рассмеялся и махнул рукой, соглашаясь:
- Хорошо. Но прими во внимание, я бы хотел сначала поговорить об Эвенах, я – весь оттуда, соответственно и Система.
- Да, сэр, принято. Начинаем?
   Гарри кивнул, и Том включил запись.



Глава 2.3  Интервью. Дом в Орешнике 
 
- Насколько мне известно, с переездом в Орешник связана какая-то интересная история семилетней давности. Вы могли бы ее рассказать? - Том начал расспросы.
- Почему бы и не рассказать, - сказал Гарри после небольшой заминки, вопрос застал его врасплох, – действительно, начинаем с конца, но история забавная…

   Гарри Эвен работал в «Промпроекте» начальником отдела информационных технологий со дня основания фирмы, то есть к 2000-му году уже больше двадцати лет. И тут началась паника «Баг2000». Предприимчивые ребята из сервисных служб подогревали страсти и предлагали дополнительную услугу: заранее подготовиться к всемирному потопу. Но как!  Они за отдельную плату проверят все компьютеры фирмы на готовность к переходу 1999 – 2000 и выявят «не готовые», которые необходимо будет что,  починить? доработать? как бы не так! заменить! То есть купить новые у них же, у «проверяльщиков». Гарри оценил ситуацию и заявил, что никаких сторонних проверок не требуется, что это халтура, и люди просто зарабатывают на страхе.
- Я написал небольшую программу, и теперь при каждом логон компьютера на сервер устанавливалась правильная дата. Понятно? – Гарри улыбнулся. – Не важно. В объединении больше пятисот единиц, эта моя программка могла бы сэкономить несколько десятков тысяч долларов.  Гендиректор заявил, что потеря в масштабах фирмы все равно не очень заметная, но он терпеть не может, когда его держат за фраера и пытаются заработать на невежестве.
   Он пять минут обдумывал предложение, потом спросил, что решили «у родственника» на «Барракуде». Я говорю, там, очевидно, поступят точно так же, как я решу проблему здесь: у Леонида Гарди системный администратор – мой ученик. Так все и произошло. И в январе 2001 я получил очень большую премию. И реальная экономия все-таки заметная, да и на престиж фирмы мое решение поработало, гендиректор с удовольствием всю историю рассказывал на разных форумах.

   Мне до пенсии оставалось чуть больше года, Нате около двух. Все складывалось удачно. Тем более, Ламберы тоже решили переезжать сюда, Рою рекомендовали переехать из центра поближе к морю, сменить климат. Рената и Агата оказались бы рядом. Мы тогда же, в 2001, купили участок, - Гарри показал на окно, - а в 2002 построили, развитие событий вам хорошо известно. И пяти лет не прошло, а смотри, какая красота образовалась! Один кумкват чего стоит. Мы с Натой ни разу не пожалели, что переехали из Либервиля.
- Кумкват. Заучил, - улыбнулся Том, - поэтому вы всегда называете этот дом «сделка миллениум», я понял.
  Том перевернул лист:
- Гарри, сплетничать будем?
- А как же, обязательно! С кого начнем?
- С доктора Ренаты Тайгер, внезапно ушедшей на пенсию.
- А, на это требуется разрешение.
  Гарри приоткрыл дверь в Малый кабинет, просунул голову. Рената сидела в кресле возле окна и смотрела в сад, улыбаясь и слегка дирижируя рукой на три четверти.
- Ната, извини, господин журналист желают поговорить о тебе в аспекте бросания службы. Возражения есть?
- Расхваливай мои таланты в любом аспекте, не пересказывай сказки и рецепты. Военной тайны ты всяко не знаешь. И не мешай, пожалуйста. Я работаю, - ответила Рената.
- Творческий процесс? Молчу.

   Гарри подчеркнуто тихо закрыл дверь, вернулся в кресло и сказал:
- Итак, мадам Тайгер – Эвен. Вопросы?
- Рената прекратила работать в 60 лет, ушла с должности руководителя группы разработчиков. Собственно, больше-то ничего и не известно, на то он и «Сокол». Никто не сомневался, что после переезда Рената будет продолжать деятельность в той же области, но в каком-то другом формате: преподавать, например,  - в Нирванде есть кафедра,  - или писать, обобщать колоссальный опыт. И вдруг – сказки. И никаких нанотехнологий. Поразительно. Вы можете объяснить, чем вызвано такое перевоплощение?
- А все очень просто. Рена устала. Чип-дизайнер – специфическая специальность, она требует скрупулезности, дотошности, предельной аккуратности. Рена в микроэлектронике подвизается больше сорока лет. Технологии менялись, инструментарий менялся. Вот и задумайся, сколько раз ей пришлось ну, не переучиваться, конечно, но досконально изучать новое направление. В конце семидесятых минимальный контролируемый размер составлял порядка двух микрон, сейчас – в районе 30 нанометров. А доктор Тайгер-Эвен к тому же всегда непосредственным образом причастна к созданию этого самого нового.
   Конечно, работа творческая. Но! Это всегда интегральная схема. То есть внутри бесконечного разнообразия задач вполне однообразные приемы. Инженерия, одним словом, для них это характерно. Я понятно излагаю?
   Том кивнул, технические детали, конечно, ускользали, но не они являлись главным элементом рассказа.
    Гарри вздохнул и закончил:
- Вчера чип, сегодня чип. Ни разу не самолет. Ну и надоело, в конце концов. К тому же у Ренаты в подчинении большой коллектив, и она ответственна за работу каждого. Мою жену не назовешь мягкой или добродушной, она скорее беспощадная «железная леди», этакий высокоинтеллектуальный бульдозер. Отсюда конфликты, в том числе и с дубами из начальства. С возрастом, знаешь ли, стрессы начинают сказываться на здоровье. И Рена бросила балет.

    Эту семейную метафору Том слышал неоднократно. Так все Эвены называли любое резкое бесповоротное решение, принятое единолично, без обсуждений и согласований.
   Том заметил, как изменилось настроение Гарри, воодушевление спало, он явно колебался, продолжать ли тему. Том, опытный интервьюер, терпеливо ждал. Наконец, Гарри решился и, понизив голос, сказал:
- Том, диктофон можешь не выключать, но, пожалуй, не для протокола. Не напрягайся, - заметил он, - ничего пока не случилось. Просто дед Маши и Саши, Лео Тайгер, скончался в 53 года от инфаркта. Мать Ренаты, очаровательная Орианн, была младше мужа, но пережила его всего на восемь лет, тоже инфаркт, в 55. И Рената накануне своего шестидесятилетия вдруг сказала мне, что впервые явственно осознала небесконечность собственного присутствия на Земле. И что ей не хочется всю жизнь заниматься только одним делом, каких бы высот в нем она ни достигла. И подчеркнула, «всю оставшуюся жизнь». Она не драматизировала, рук не заламывала, а спокойно сообщила решение: из «Сокола» уйдет и попробует заняться чем-нибудь другим, точек соприкосновения с техникой не имеющим. Попробовала, и у нее получилось, да еще как! – Гарри встал с кресла. - Перерыв. Чего-нибудь хочешь? Кофе?
  - Спасибо, - кивнул Том, - только мне, если можно, чаю. Да, поворот интересный. Решение, оказывается, лежало в философской плоскости…
   Гарри неопределенно хмыкнул и вышел из кабинета.

   Потом они сидели в саду, и пили кто чай, кто кофе. Тому еще предложили свежесорванную веточку мяты в чай. И овсяное печенье, на примере которого Рената поведала, как она умудряется снижать содержание жира и сахара в печеном без ущерба для вкуса. На это Гарри со всей серьезностью заметил: «при здоровом образе жизни все время хочется есть, при нездоровом – спать». Рената над сентенцией задумалась и сообщила, что шутка вызывает у нее когнитивный диссонанс: вроде мысль есть, да глубины не чувствуется…

  Тому нравились пикировки Эвенов, он обязательно вставит в книгу такую перестрелку...
- Рената, вы не могли бы рассказать, откуда взялось выражение «И Рена бросила балет»? Мы все его используем, как родное, но где исток? Маша, по-моему, тоже не знает, я как-то спрашивал.
   Гарри и Рената рассмеялись.
- Вслушайся в имя Рената, - ответил вместо жены Гарри, - Рена и Ната. Два совершенно разных человека.– Р-р-эна - это тот самый бульдозер, - Гарри подмигнул Тому, - а Ната – бело-розовая бабушка с пирогами и сказками. В скобках заметим, что пироги диетические, а сказки развивающие, Ната она Ната, да все-таки Тайгер…
- Это преамбула, а история короткая, - прервала Рената разглагольствования. – Меня в семь лет отвели в балетную студию, научить, как мама говорила, ценить каждую минуту. Два раза в неделю по два часа, смешно, ей-богу. Но мне понравилось, белая пачка из марли, тапочки…
- Пуанты? – ужаснулся Том.
- Нет, какие пуанты, простые, мама сама и шила, ленты крест-накрест через щиколотку… Костюмы красивые, я танцевала партию «василька». Слова звучные, арабэск, пор-де-бра, па-де-ша. В общем, я проплясала так шесть лет…

   …Мама Ренаты была женщиной среднего роста с аппетитными формами типа «песочные часы», с длинными ногами и коротковатой шеей. Девочка унаследовала мамину комплекцию. Такие данные обещали в будущем развиться в фигуру женственную, сексуально привлекательную, но не слишком подходящую для балетных спектаклей, тем более, детских. Так и произошло. Тринадцатилетней Ренате покупали лифчики размера D, то есть она далеко обогнала плоскогрудых одноклассниц, которые к тому же на год старше нее. Тонкая талия, крутые развитые бедра и мускулистые от многолетних занятий танцами ноги, так выглядела девочка, когда в студию пришла новая руководительница, настоящая отставная балерина. И в первый же день Рената случайно услышала, как балерина, обсуждая с аккомпаниаторшей отдыхающих  девочек, вынесла приговор:
- Эта Тайгер, конечно, пока выглядит хорошо, легкая, ноги красивые, чувствуется страсть,  но представляешь, какой она станет коровой, если у нее уже сейчас такие сиськи!
   Рената переоделась, собрала сумку, в дверях сделала два глубоких реверанса – балерине и пианистке – и ушла. А дома спокойно сообщила, что она бросила балет.
- Наверное, что-то такое в моем голосе услышали… Мама назвала меня Реночкой, хотя вообще-то дома меня звали Натой, и даже не просила объяснений. Вот и все.

   Рената сняла колпак с большого чайника, налила себе, сразу сделала глоток и только теперь обратилась к Тому:
- Извини, дорогой, очень пить захотелось. Я тебе наливаю? И несу варенье.
- Спасибо, с удовольствием. А какое?
- Из микроапельсинов. Чуть горьковатое, но совершенно роскошное.
   Том с улыбкой взглянул на Гарри, тот кивнул:
- Нате можно. А тебе нельзя. Нате вообще все можно.
  Рената встала, потрепала Гарри по коротким волосам и пошла в дом за вареньем.

- У вас когда золотая свадьба? - спросил Том.
- В 2010. Но справлять не будем! Рена все аргументы уже использовала на мой юбилей, второй раз я не поддамся!
- Не загадывай, доживем, увидим, - Рената поставила на стол открытую баночку варенья и три глубокие розетки. - Ты чему радуешься? - спросила она улыбающегося Тома.
- Вспомнил ваш замечательный стих, его Маша любит цитировать:

      Прошелестишь ли легким ветерком,
      Иль мушкой пролетишь, кудрей задевши,
      А то потянет сладостным дымком,
      Ты будешь встречен, радостно зардевши.

- Давно хотел спросить, - Том посмотрел на Гарри, - «сладостный дымок» из опыта или…
- Пленительная поэзия, муза в анабиозе. Произведение студенческих лет, а оказалось бессмертным. Насчет «дымка» не увлекайся, просто фигура речи.
 
  Гарри посмотрел на часы и встал из-за стола.
- Вы продолжайте, а я пойду, полчаса посплю. Или час. Мы с Милошем Кучерой сегодня дежурим,- объяснил он Тому.
   Том вскочил:
- Гарри, это дежурство по графику или вас вызвали?
- У нас нет строгого графика, сегодня вечером мы оба свободны, вот и записались.
- А это…  а можно я с вами? – осторожно протянул Том.
   Отличный штрих к портрету – семидесятилетний патрульный Гражданской стражи с карабином Гаранд М1!  Вот бы!..
- Можно, но с ограничениями. В участок не поедешь, ни жилет, ни оружие не получишь. Могу заехать за тобой сюда. Разрешается молча сидеть на заднем сидении и наблюдать. Устраивает?
- Еще как! Вот спасибо! Йес! – Том не скрывал радости.
   Рената и Гарри переглянулись. То ли их единственный горячо любимый внук Вадим очень похож на отца, то ли отец на пятнадцатилетнего сына…

         


Глава 2.4  Гражданская стража
 
   Без четверти восемь Том заканчивал расшифровывать запись. Гарри постучал в открытую дверь «Нормандии» и сообщил, что выезжает. Инструктаж, получение жилета и прочие обязательные формальности занимают примерно двадцать минут. В начале девятого Тому следует выйти и ждать на улице. Патрулирование продлится до полуночи, стоит одеться потеплее.

   Том обратил внимание на одежду Гарри: он сменил льняные брюки и синюю тенниску Феррари на старые джинсы, толстую трикотажную рубашку с длинными рукавами и разношенные кроссовки. Удобная, не стесняющая движений одежда. Гарри заметил оценивающий взгляд Тома:
- Не надевай ничего, что жалко испачкать. Наше патрулирование, конечно, целью имеет профилактику, но приходилось и через буераки продираться.
- Где это в вашем паркетном городке овраги?! – не выдержал Том.
   Гарри рассмеялся:
- Были-были, между первым Орешником и вторым. Сам увидишь. Дело говорю, оденься попроще.
   Том растерянно махнул рукой в сторону шкафа, куда успел убрать привезенную одежду.
- Я ничего такого не взял, наоборот, галстук на 24-е…
- Пойдем, Ната из моих дежурных спец. рубашек подберет, комплекция у нас одинаковая. И штаны спортивные.

   Взаимные приветствия, инструктаж, получение жилета, регистрация оружия и прочие формальности, видимо, затянулись. Полицейская Шкода Октавия, посверкивая синими огнями, подъехала к дому на Фисташковой улице только в половине девятого. Том собрался  упасть на заднее сиденье, и пришел в полный восторг, увидев на нем два карабина! Он их слегка подвинул и устроился поудобнее.  Гарри представил его своему другу и напарнику. Милош Кучера оказался седым широкоплечим мужчиной с толстой шеей и глубоким басом, похоже, лет на десять моложе Гарри. Патрулирование началось.

   Они медленно ехали по тихим улицам жилых кварталов и почти не разговаривали, только перебрасывались короткими замечаниями. Рация в машине работала на открытом канале, и Том внимательно прислушивался к переговорам. Ничего интересного не происходило, стало скучновато, не рассматривать же архитектуру вилл и коттеджей при ночном освещении. Прохожих на улицах мало, и все они - законопослушные граждане нормативного поведения. Даже документы проверить не у кого. Они проехали мимо дома Эвенов, шторы задернуты, но из гостиной пробивался слабый свет. Гарри прокомментировал:
- Ну, и кто из нас дежурит? Я или Ната? Ведь так и будет дожидаться!

   Они подъехали к центральной площади, средоточию светской жизни поселка. Здесь находился большой Дворец искусств «Кракатук» с двумя кинозалами, бар «Мышиный король» и ресторан «Идиллия». Из клуба «Золотая осень», не спеша, выходили люди соответствующего возраста. Трехэтажный торговый центр с незамысловатым названием «Крепкий орешек» уже закрыт.
   Гарри объехал площадь по периметру два раза. На машину оглядывались, светоотражающие жилеты на Гарри и Милоше хорошо заметны, их узнавали и приветствовали. Народу много, но ничего, на что следовало бы оперативно-патрульно отреагировать, не просматривалось.

   Гарри сказал, обращаясь к Тому:
- Едем в Орешник-2. Ты его еще не видел. Это новый поселок, возможно, со временем станет отдельным, но пока все службы, включая нашу, объединенные. Вот когда его инфраструктуру строили, овраги-то и образовались. И мы с Милошем...  помнишь, Кучера?..
- Как тут забудешь, я весь изгваздался, все выбросить пришлось, даже ботиночки! –пробасил напарник.
- Так вот, мы там за одним идиотом гонялись позапрошлой осенью. Дождь, все расквашено, а он прыгает, как молодой олень, и мы за ним.
- Поймали? – спросил Том.
- Естественно. Милош ему еще за ботиночки случайно въехал…
- Тихо, слушай, - прервал рассказ Кучера.
- … улица Кедровая, 7, возле джипа Паджеро подозрительная суета, крутятся двое парней…
   Гарри среагировал мгновенно:
- Патруль Гражданской стражи, Эвен и Кучера, будем там через минуту.
- ОК, патруль, оставайся на связи.
   Гарри свернул налево на первом же перекрестке и увеличил скорость. Он прекрасно ориентировался и меньше, чем через минуту, вылетел на Кедровую в районе двадцатых номеров.
- Они, берем? - бросил Милош, показав пальцем куда-то вперед.
- Попробуем, - буркнул Гарри.

   Том пытался разглядеть что-нибудь прямо по курсу, но не успел. Гарри уже остановился вровень с джипом с таким расчетом, что когда Кучера откроет дверь, направление вперед будет заблокировано. Вот теперь и Том увидел двух парней.
   Один сидел в джипе и возился под рулевой колонкой, второй стоял рядом и, перегнувшись через первого, тоже копошился в салоне. Воры заметили патруль, когда они уже подъехали почти вплотную.

   Милош быстро открыл дверь и одним прыжком оказался возле стоящего вора. Том отметил совершенно квадратную фигуру невысокого напарника Гарри, похоже, в прошлом тяжелоатлета. Кучера налетел на парня сзади, обхватил его двумя руками (потом он объяснит: этот прием айкидо «усиро-рето-хикиагэ»,- один из трех, которыми он вообще владеет) и повалил на землю. Другой, возившийся под рулем, выскочил из машины и рванул в обратную сторону, обогнул Шкоду и помчался через дорогу. Не тратя на раздумья ни секунды, Том вылетел из машины через левую заднюю дверь и бросился в ноги бегущему. Футбольный прием проведен грязно, нетехнично, так же непрофессионально выполнено удержание. Но кто будет судить, правильно ли он провел «кумиката» (захват), и позволяла ли ситуация проводить запрещенный удар в уязвимую точку, в данном случае  - в коленную чашечку, - если правонарушитель задержан! Ниппон! Чистая победа! Вот Ритка смеяться будет!

   Подбежавший Гарри мгновенно затянул пластиковые наручники и велел Тому следить, чтобы вор не пытался подняться. Не имея представления, как это выполнить, Том просто уселся верхом на его брыкающиеся ноги. Примерно то же проделал Милош Кучера со своим задержанным. Через пять минут на место предотвращенного угона примчались вызванные по рации полицейские. Гражданская стража имеет право задерживать подозреваемого, но арест – прерогатива полиции. Это и многое другое Гарри и Милош  успели рассказать за первые три спокойных часа патрулирования.

   Копы, не скрывая радости, вздернули нарушителей на ноги, обыскали. Они не обнаружили никаких документов, зато нашли нож с выкидным лезвием у одного и керамический кастет у другого. В этот момент все шуточки закончились. Полицейские жестко упаковали подозреваемых в машину и вместе с патрулем вернулись в участок для заполнения протокола задержания и прочих многочисленных формальностей.

   Том стряхнул пыль с любимых джинсов и старой клетчатой рубашки Гарри. Все пуговицы на манжетах оказались оторванными. И только в момент, когда он это заметил, азарт поединка и упоение победой испарились. Да уж, все могло кончиться иначе, нож произвел сильное впечатление.

   Здорово, конечно, и мышечная память не подвела, и почти ежедневные пробежки не дали закостенеть и заплыть жирком. Быть мужем чемпионки по дзюдо и ничего не уметь – это несерьезно. Конечно, Маргарита научила и его, и Вадима нескольким простым приемам сто лет назад. А Тома еще и запрещенным болевым воздействиям. Так, на всякий случай. Когда-то они втроем возились на татами почти каждый вечер. Но давно. А в американский футбол он вообще играл только в школе, хотя и с удовольствием, этот вид спорта как раз тогда завоевывал Палабрию. Классный подкат получился, однако!

   Том вдруг почувствовал, как саднит правая голень, посмотрел. Похоже, подкат он провел не такой уж классный, к тому же не на специальной травке футбольного газона. Брючина задралась, и он прилично ободрал ногу, проехавшись по асфальту. Немедленно засигналил голеностоп. Так, еще и подвернул… Они уже подъехали к участку, и Том со смехом показал Гарри, какие разрушения целостности организма, включая оторванные пуговицы, он приобрел взамен неоценимого опыта патрулирования.

   Домой они вернулись около двух ночи. Рената не спала, она полулежала на диване в гостиной, одетая в уютный длинный халат немыслимого розово-карамельного цвета, и читала Гарри Поттера.
- К нам приехал на побывку генерал, - сказал Гарри, как только они вошли, - весь израненный, он мужественно молчит. Но какая потрясающая акция получилась! Надо будет ему ссадину основательно промыть, а эластичный бинт я сейчас принесу.
   Рената сняла очки, закрыла книгу и вскочила с дивана.
- Серьезная травма? Или Гарри, как всегда после патруля, просто балаганит? Ему адреналин в башку шибает…
    Том еще днем понял, что Рената отнюдь не в восторге от этой игры в «полицейские и воры» на старости лет, но понимания у Гарри не находит. Том был всецело на стороне тестя, но от комментария благоразумно воздержался:
- Ерунда, бандитская пуля. К утру пройдет. А рубашку вашу я, конечно, испакостил.
- Ната, вот это зрелище! – с чувством произнес вернувшийся с бинтом Гарри. - Душ примем и все тебе расскажем, но антисептическое мыло ты этому герою все-таки выдай, если, конечно, заклинаний не знаешь.
- Покажи, - потребовала Рената.
  Том не без тайной гордости, насмешившей его самого, задрал штанину и показал большую широкую ссадину, промытую водой из-под крана еще в полицейском участке. Рана слегка кровоточила, и Том на всякий случай произвел все манипуляции, предписанные Ренатой.

   На следующее утро Ленорман проснулся в девять и не сразу сообразил, где находится. Потянулся, дернул ногой, и заклеенная ссадина немедленно напомнила о вчерашнем героическом патрулировании. Том снова закрыл глаза, сосредоточился, вскочил с кровати и взял блокнот. Он очень торопился, зная по опыту, как быстро заветриваются свежие впечатления. Забудутся колоритные реплики Гарри и Милоша, исчезнут запахи и звуки борьбы. Хотя вопль задержанного Р., когда он провел болевой прием, не грех и забыть. Жаль, не зафиксировал еще вчера, просто сил не осталось. Том писал понятными только ему сокращениями, перечитал, остался доволен, вспомнил и добавил еще несколько слов из тех, что орали задержанные.

   Гарри он нашел в кабинете, тот заканчивал телефонный разговор. Они с Ренатой по многолетней привычке встали в семь. Больше часа, тоже как обычно, занял комплекс утренних упражнений. После завтрака Рената уехала в Нирванду, у нее там какие-то встречи, покупки и прочие дела, а он, Гарри, уже дал две телефонные консультации и ждет Тома. Велено прежде всего его накормить, а после завтрака можно продолжить интервью.

  - Теперь по моему плану? – предложил Гарри, когда Том поел. - Откуда есть пошла славная династия Эвенов, заглянем в глубь веков в разумных пределах. Я предполагал рассказывать на ходу, на манер перипатетиков, но побережем ногу, лучше посидим в саду, смотри, погода какая!
- Согласен, но, Гарри, давайте о моих боевых ранах забудем, несерьезно, ей-Богу! Равно как и о личном участии в поимке вооруженных и очень неинтеллигентных бандитов.
   Гарри и Том засмеялись.
- Как они матерились! Музыка! Я понял меньше половины. Палабрит, русский, само собой, англицизмы, испанский… - загибал пальцы Гарри.
- Я итальянский различил, но смысла не понял, и бу-ккоросу - убью на фиг  по-японски.
- Ага, ты на нем сидишь, и он из-под тебя орет, очень смешно. Ладно, читай «попал под лошадь» и начнем. Ната сказала, обед будет попозже, часа в два.
- Чего читать? – удивленно переспросил Том.
- У нас теперь есть своя газетка, «Щелкунчик». Неужели мы вам не рассказывали? Уже полгода. Редакция – три человека, новости, объявления, реклама, литературные зкзерсисы. - ответил Гарри. - Ерунда заметочка, двадцать строк, но подача информации  точная.

   Том взял газету, удивился хорошей полноцветной печати. На первой полосе репортер уголовной хроники М.Ш-н рассказывала, как вчера ночью патруль Гражданской стражи в составе тра-та-та обезвредил двух угонщиков, Р. и Щ., хорошо известных полиции Нирванды. «Необходимо отметить чрезвычайно успешные действия журналиста Тома Ленормана, случайно – или вовсе не случайно? - оказавшегося на месте задержания. В ближайшие часы мы попытаемся получить интервью у знаменитого писателя».
- Щас. Спрячьте меня в подвале.
- Лучше в винном погребе. Сегодня же начнем копать, - улыбнулся Гарри. - Иди в сад, писатель, я только бумаги захвачу.

   Они устроились за садовым столом, Гарри вытащил первый лист из розовой прозрачной папки и вдруг спросил:
- Как ты думаешь, кем был мой дед, Риткин прадед?

   Том внутренне содрогнулся, но постарался не показать острого недовольства. Его рубрика «Люди и идеи»  по определению базировалась на бесконечных интервью, и Том частенько поминал свою душевную травму от одного из самых первых.
   Старушка под семьдесят организовала в Палабрии детский Художественно-акробатический театр и для премьеры выбрала «Синюю птицу». Постановка оказалась неожиданной, новаторской и очень талантливой. Но при встрече с журналистом дама вдруг зарделась и кокетливо спросила, как господин Ленорман оценивает ее возраст, ну как ему кажется, ну сколько ей лет? Том знал не только ее возраст, но и скольких мужей мадам пережила. В свои оштукатуренные и раскрашенные 68 она выглядела на все 80, и Тому пришлось пустить в ход всю галантную изворотливость, чтобы выкрутиться.

   И тут вдруг Гарри тоже начинает с вопросов! Том постарался смягчить ответ веселеньким тоном, якобы похохмил-поострил, но сказал достаточно твердо:
- Я думаю, Санта Клаусом. И вообще, вопросы здесь задаю я! Правда, Гарри, давайте без этих штучек и - вперед!

   Гарри Эвен начал рассказывать. Он действительно провел основательную подготовку, составил подробный план, подобрал документы и фотографии. Их, правда, оказалось очень мало, но если Том будет писать книгу, можно использовать как иллюстрации впрямую, а если сценарий, то они помогут воссоздать атмосферу.

   Гарри не импровизировал, строго следовал хронологии. Тома это вполне устраивало, впоследствии он сам решит, как композиционно организовать материал. А сейчас – слушать, записывать. И не упускать цель: нащупать причину, почему его жена Маргарита в девичестве Эвен, доктор психологии, успешная спортсменка, имеющая к тому же шестилетнего сына, в 26 лет пошла в Полицейскую академию. Поступок неординарный, в свое время вызвавший шок у всех, кроме отца.

   Том убежден: генетический фактор в формировании характера превалирует над  влиянием воспитания и среды. Он начинал изучать психогенетику, познакомился с исследованиями Хэмера, Букарда, и в приключениях Эвенов «во времени и пространстве» собирался найти дополнительные подтверждения. Пусть и через поколения, но Машка определенно идет по стопам каких-то предков. «Вот их бы и следовало разъяснить!»

   Кроме того, Маргарита, как и все Эвены, имеет двойное гражданство. И даже не знает, осталась ли там какая-нибудь родня! «Кажется, нет, нас, во всяком случае, никто никогда не разыскивал» - и весь ответ. А интересно же!
   
   Свободный рассказ Гарри отличался четкостью и последовательностью, сказался упорядоченный стиль мышления программиста с полувековым стажем. Каждый вечер Том  распечатывал сделанную днем запись. Эта операция занимала несколько часов, но зато назавтра можно будет просмотреть текст, сделать уточнения, задать вопросы, которые не приходили в голову до того… Конечно, если впоследствии чего-то будет не хватать, какой-то факт из мемуаров окажется тёмен и неясен  - какие проблемы! Скайп! Это вам не почтовый дилижанс дожидаться…

   Когда Рената и Гарри в 2001 обнародовали план строить в Орешнике и в конце лета 2002 окончательно уехать из Либервиля, дочери, Маргарита и Александра, сначала пришли в ужас. Матери будет 60, отцу 65, они же стареют, как они собираются жить черт те где одни?! Потом оказалось, что все не так, что Орешник обещает стать стильным дорогим городком с прекрасным медицинским центром, что туда же переезжает тетка Агата, мамина младшая сестра. И вообще, Саша привязана к Любервилю специальностью Леши Гарди и его блестящими перспективами на «Барракуде». Но Ленорманы-то могут оказаться где угодно! Рита, слава Богу, уже детектив в следственном отделе, улицы не утюжит и дубинкой не размахивает, но перевести могут хоть на север, хоть в ту же Нирванду. Том стал известным писателем и тоже в присутствие не ходит. Нет причин поднимать бурю в чайной чашке, телефон уже изобретен. А когда через год появилась новая программа, «Скайп», стало совсем просто и удобно. Купили хорошие Вэб-камеры и договорились регулярно любоваться друг другом. Условие выполнялось неукоснительно, либо Гарди, либо Ленорманы, либо и те, и другие связывались с Орешником каждый вечер.
 
   Часов в пять вечера 18-го апреля Гарри объявил «И это все о нем» завершенным,  завтра с утра можно будет заняться самым сложным, изложением Системы. Сегодня вечером не грех отдохнуть, съездить в Нирванду, посмотреть новый фильм в IMAX, эти трехмерные штучки впечатляют, а то и просто погулять по набережной. Том с сожалением отказался, он должен работать. Есть принципы, от которых отступать не следует. А в Нирванду они смотаются числа 20-21-го, когда закончат запись и все равно будет уже полно народу, не до интервью.

   Том закончил печатать, лег в постель и решил прикинуть варианты, как он будет подавать материал. Через час понял — он совершил роковую ошибку: необходимо душить творческий порыв усилием воли, иначе он так и проработает до утра. Случалось. Но, конечно, заснуть уже не удавалось. Пришлось принимать кардинальные меры. Том прочитал мантру «кровать у меня неудобная, подушка душная, одеяло кусачее» и вышел на балкон в одних трусах.

   Прохладной ночью 18 апреля над Орешником расстелилось чистое черное небо, все в мелких сверкающих дырочках. Разглядев тонкий ломоть молодой луны, знаменитый писатель, ничтоже сумняшеся, произнес: «быть тебе рогатеньким, а мене – богатеньким», посокрушался, - а вдруг без серебряной денежки заклинание не сработает, - и через пять минут, совсем продрогший, прыгнул в кровать. Одеяло куснуло в последний раз, и Том, согревшись, немедленно заснул.



Глава 2.5  Роберт Эвен, детектив Скотланд-Ярда
 
   Расшифровка диктофонной записи, сделанной Томом Ленорманом 17 и 18 апреля 2007 года.
Том Ленорман (Т): 17-18 апреля 2007 года, Орешник, вилла «Тигриная Скала».
   Гарри, вы обещали рассказать «историю Эвенов в Палабрии». В самой формулировке содержится некий намек на существование непалабрийской части биографии ваших предков. Так?
Гарри Эвен (Г): Да, верно. Я смог проследить генеалогию только до своего деда, прадеда Маргариты и Александры. Документов осталось совсем мало, несколько писем, черновики прошений. Что-то пришлось вычислять, какие-то бумаги обещали привезти братья. Мой отец немного, но все-таки рассказывал о семье. И, конечно, мама после его смерти вспоминала. Рассказывала нам и записывала в эту (пауза, бумажный шелест) тетрадку. Жаль, успела немного…
Т: Кстати, ваши американцы уже прилетели?
Г: Вот сам отвлекаешь, потеряю нить, ты и не поймешь, как Майк и Грег в Филадельфии оказались! Они в Палабрии с 14-го, гуляют. В воскресенье вечером, даст Бог, уже приедут. Пока все отлично, делают радиальные выезды, база в Армилоне, в «Панораме». Знаешь этот отель?
Т: Конечно, на Променаде, пять заслуженных звезд. Кухня прекрасная. Извините, больше не перебиваю. А нить вы по-всякому не потеряете, вон папочка какая аккуратная!
Г: Ну, так. Мой дед, Роберт Эвен, родом из Армилона. И служил он кем? Не вздрагивай, это не вопрос, а так, привлечение твоего внимания, типа «hear! hear!».
   А служил он, вот именно, детективом в криминальном департаменте Палабрии! И в 24 года, в 1905 году, уехал в Лондон. Конечно, этому переводу предшествовала серьезная работа.

   Роберт Эвен очень увлекался новыми тенденциями идентификации преступников. Книгу Френсиса Гальтона «Отпечатки пальцев» наизусть цитировал. Досконально изучил способ систематизации отпечатков, который разработал и внедрил Ричард Генри. И когда этот самый Ричард Генри стал шефом отдела уголовного розыска Лондона, в 1901, мой юный дед Роберт начал интенсивные попытки перевестись туда на службу. Но каждый год получал отказы, скорее всего,
просто возраста не хватало.

   А в 1905 его упорство было вознаграждено. Иностранеца – палабрийца и, судя по этой фотографии, взгляни (пауза) - жгучего брюнета, приняли в Скотланд-Ярд, сначала одним их тринадцати тысяч полицейских. А через два года сбылась мечта, его наконец перевели в Отдел уголовного розыска. Языком к этому времени  мой талантливый дед владел в совершенстве. Он даже писал иронические стихи и лирические баллады по-английски! Одна автоэпиграмма сохранилась, представляешь? Александра забавно перевела, потом вернемся, только напомни.

  Дед оказался талантливым детективом, впоследствии дослужился до больших чинов, но не занял руководящую должность именно как иностранец. Без связей и все-таки без настоящего систематического образования. И поклялся дать образование своим детям.

   Женился Роберт Эвен через шесть лет после приезда, в тридцать, на неродовитой, но очень красивой девушке из богатой семьи, младше него на десять лет. Поначалу брак считался мезальянсом, как же, Флоренс Логан вышла замуж за иностранца! За полицейского! Пусть и многообещающего детектива, получившего гражданство Великобритании за особые заслуги, но все же…

    Брак оказался прочным, к тому же у первых английских Эвенов через два года, в 1913 уже было два сына, и семья Логан смирилась. Старший мальчик получил имя Генри, в честь сэра Ричарда Генри, младшего назвали Артуром. Чтобы ты сразу сориентировался, Генри Эвен – это и есть мой отец, дед Машки и Сашки, а Артур, соответственно, мой дядя. Сохранилась одна забавная фотография, смотри, какие «лорды Фаунтлерои»! Обрати внимание на эти коленки! (Смех)
Т: Ну почему забавная, свидетельство эпохи, места и времени. Это какой год? А, вот, Брайтон, 1920! Обалдеть! (Пауза) Потрясающий снимок! Они погодки, так ведь? А похожи, как близнецы! И, значит, породистые носы – аж от Логанов?
Г: Ну да. Это наш фамильный признак. Хорошо еще, не габсбургская губа… Ладно, дальше…

   Я уже говорил, дед твердо решил, что его сыновья, Генри и Артур, получат хорошее образование. Они родились в Лондоне, Логаны с материнской стороны, не должно быть никаких препон с поступлением в лучшую школу и потом в университет. Так и оказалось. Генри, старший, мой отец, стал юристом, и к 1940 году, к началу войны, двадцати восеми лет, работал в Регистре Ллойдс.

   Младший, Артур, изучал механику, оказался талантливым инженером. Семья, с подачи его профессоров, конечно,  постановила: продолжать образование следует в США. В 1938 году двадцатипятилетний Артур уже учился в Массачусетском технологическом институте, знаменитом МТИ. Когда началась война, аспиранта Эвена вовлекли в военную исследовательскую программу. Конечно, он рвался воевать, защищать королеву и Англию, но его не отпустили. Чем точно он занимался, я не знаю.

   После войны Артур женился. Первые американские  Эвены в середине 60-х переехали в Филадельфию. Артур преобразовал три своих патента в электронно-механические игрушки и открыл небольшую мастерскую по их производству. Фирма «Электро-микс» дала начало империи «ЭЭЭлектроникс».
Т: Классика. Почти как «Apple» в гараже. Вадька на этих игрушках вырос. Честно, мне они тоже очень нравятся, особенно этот их новый черный котяра.
Г: Точно, удачный дизайн и отличная динамика. Мы такого кота Асиному внуку подарили. Так вот, очень важно отметить, у Артура и его жены детей не было.
   Том, давай-ка отдохнем, я кофе хочу, будешь? С пирожным? ОК, потом вернемся к моим родителям. И к войне.

Г: Итак, Вторая мировая, Лондон. По рекомендации деда, Роберта Эвена, Генри приняли на службу в МИ-5, контрразведка и внутренняя безопасность на английской территории. Он то ли ловил шпионов, то ли сам был агентом, мы никогда не узнали. Тема не обсуждалась, считалась абсолютным табу. Моя мама, Марион -  искусствовед, занималась историей костюма и состояла в штате галереи Тейт. А во время войны занималась разработкой и производством камуфляжа. Тоже история, ты ж понимаешь!
   Я был совсем маленький, и бабка Флоренс, та самая первая красавица, с носом, увезла меня к родне в Шотландию. Север не бомбили.
   Когда война кончилась, Роберт Эвен, дедушка, продолжал служить в Скотланд-Ярде. Генри, папа мой, вернулся в Ллойдс, но уже нездоровым: во время одной из операций он очень сильно простудился, обострились проблемы с почками.

   К 1952 году стало очевидным — ради его спасения необходимо сменить климат.
   Годом раньше с разницей в три месяца мы похоронили старших Эвенов, Флоренс и Роберта. Бабушка ничем не болела, умерла во сне. У деда случился инфаркт, но, как говорили взрослые, он просто не хотел без нее жить. Отношения с семьей, с Кларками, у мамы были какие-то странные. В общем, в Лондоне нас ничто не держало.

  Родители решили вернуться на родину Эвенов, в Палабрию. Городок Либервиль подходил по всем параметрам: теплый сухой климат, отделение Регистра Ллойдс, университет, крупнейший в Палабрии госпиталь. Но самое главное – в этом городе жили Вера и Яков Девис.

   Как ты знаешь, Палабрия во время войны сохраняла нейтралитет, ни много, ни мало - средиземноморская Швейцария. Но при этом никто не препятствовал палабрийцам тихо, не афишируя ни национальности, ни гражданства, воевать на стороне антигитлеровской коалиции. Под псевдонимами.
   Всю войну Генри Эвен проработал с Розой и Ферраном Ланда, но даже он ничего о них не знал, ни откуда они, ни настоящих имен. Почему-то считалось, что они из Аквитании, из департамента Ланды. По созвучию с фамилией? И случайно ли это созвучие?
   Только в сорок девятом, когда эта пара, лучшие друзья отца, собрались домой, открылась истина. Ребята, оказывается, вовсе и не французы! А легкий гасконский акцент, изредка проявлявшийся в интонациях, они тщательно отработали для маскировки еле заметного палабрийского.
  Короче, в пятьдесят втором семья Генри Эвена в составе четырех человек осчастливила родину предков своим прибытием.

Т: Два вопроса. Первый: Марион – имя французское. Это как? Ваша мать – не англичанка?
Г: Англичанка, имя Марион получила в честь бабушки, настоящей француженки из города Парижу.
Т: И второй вопрос: вы все в совершенстве владели палабрийским, как это получилось?
Г: Не преувеличивай, не все и не в совершенстве. Мама чисто случайно выбрала его третьим иностранным в колледже. Искусствоведы получают прекрасную подготовку, в том числе, и языковую.

  Дед Роберт приложил немало усилий, чтобы его сыновья, Артур и Генри, владели языком предков. На всякий случай и для повышения общей культуры. Конечно, я его тоже знал, но говорил уже с акцентом. Близнецам, Майку и Грегу, только исполнилось шесть лет, они овладели палабрийским естественно и быстро.
Мне пятнадцать, но слух, память, мотивация - все присутствовало. С такой базой и папа, и мама, и я  - мы очень быстро освоили современный разговорный, много читали, слушали радио. Мама задавала тему, и мы во всю импровизировали диалоги.
 
Мы с братишкам из школы тащили разновозрастной сленг. Потом, году в пятьдесят шестом, родители купили американский телевизор «Зенит», сейчас смешно вспоминать, такой, на специальной тумбочке. Передачи из Армилона сначала шли всего несколько часов в сутки. Тоже очень способствовало. Хотя я от британского акцента до конца так и не избавился. И справедливости ради, палабрийский нельзя назвать сверхсложным, правда?

Т: Ну, в общем-то, язык богатый… Однако для овладения доступный.
Г: Но не датский же или, упаси Боже, японский. Кстати, короткого названия «палабрит» тогда не существовало, говорили «палабрийский». Это уже вашего поколения штучки… (Тихий голос Ренаты: «Гарри, Том, обедать!»)

   Да, Ната, уже? Только разогнались. Том, выключай машину, пошли, поедим. Я там пробегал, пахнет убийственно. Курица в соусе бренди и картошка в духовке. Заодно отдохну. У меня ощущение, что я за всю предыдущую жизнь меньше слов произнес!

   К куриным грудкам, обжаренным с паприкой и тушенным в бренди, Рената приготовила два гарнира, молодую картошку, запеченную в фольге с маслом и укропом, и сладкий плов по-азербайджански.
- Да, вкусно, - произнес немного объевшийся Том. – Не смог во время остановиться. Рита тоже готовит отменно и ваши рецепты использует. И Злата, конечно. Но такого плова я не пробовал. И как здорово с курицей и соусом!
- У твоей Златы ассортимент, как я понимаю, ограничен. У Ритки просто нет времени на всякие изыски, - ответила польщенная Рената. – Я, собственно, только на пенсии развернулась в полную силу. Меня гастрономия привлекала всегда, но не хватало ни времени, ни душевных сил на поиск рецептов. А уж импровизировать, то есть готовить без уверенности в результате… Тут без вдохновения никак.

   Помнишь, меня в Баку приглашали лекции читать? Я из той командировки кучу блюд привезла. Куратор, Лилия Мамедовна, как только уловила, что я кроме микроэлектроники еще и макрокулинарией увлекаюсь, мне такие экскурсии устроила! И рецептами на прощанье снабдила. Больше десяти лет прошло, а впечатление свежее. Как та осетрина в Бильгя, на северном побережье Апшерона. Вот это шашлык! Погоди, посмотришь, как мы с Асей вас 24-го накормим!

- Так вы сами решили готовить? Просто вдвоем с сестрой? А Рита почему-то уверена, что заказали кейтеринг.
- С чего бы это? Мы с Агатой уже неделю назад закончили меню, большую часть ингредиентов купили, особенно экзотических.
- «И голландскую грудинку, и чухонский сервелат…» - пробормотал Гарри.
   Рената махнула рукой и продолжила бахвалиться:
-Мы, понимаешь, не гурманы, мы гурмэ. По крайней мере, будем 24-го. А посуду прекрасно вымоют утром Саша, Асина Оля, наша Зигрид и посудомоечная машина. Никого дополнительно приглашать в помощь не будем. На 15 человек приготовить не так уж и сложно. Тем более без осетрины.
- Десерт тоже домашний? – не унимался Том.
- Да, будут два серьезных торта плюс «Берлинское пирожное» с вариацией, сегодня вечером продегустируешь. Крем какой-нибудь, может быть, «Бавария» или «Тирамису», Ася выберет…
- Рената, а «Штефания» в перечне есть? Или решили без, не дай Бог? – вкрадчиво произнес Том.

   Рената засмеялась:
- Не ты один такой. Гарри поставил условие: этот торт обязательно, причем в Асином исполнении. Тоже забавно: я, Рита, Сашка и Агата печем по одному рецепту. У меня и Саши получается «ну да, торт», у Ритки – нечто коричневенькое, у Аси – кондитерский шедевр. Вот это бином Ньютона!

   Том сглотнул, он очень любил этот «коричневенький», как бы его ни называли.
- А кто приглашен?
- Считай, - ответил Гарри, - Майк с Лиорой, Грег с Эллис. Агата с Роем и Ольгой. Рита, ты, Саша и Леонид. Милош Кучера с супругой и мы с Натой. Никого не забыл?
- Как раз 15, - подсчитал Том. – А где Денис Ольгин, служит?
- Да, он не сможет освободиться. Жаль, остроумный парень, болтун. Поработал бы затейником, повеселил бы компанию, - с ухмылкой произнес Гарри.
- Гарри, знаешь ведь, насколько я не люблю жлобский юмор, - поморщилась Рената.
- Ната, я тебе еще год назад говорил, не хочу никаких юбилеев. Не лежит душа. Ты настаивала? Заставила?
- Убедила.
- Пусть, но теперь у меня есть моральное право высказываться по этому поводу как угодно, даже цинично.

   Том понял, что у внешне абсолютно гармоничной, почти идеальной супружеской пары все же есть скрытые контроверзы. Он внутренне поморщился, но ничего не поделаешь, к Ренате и Гарри подходило только это слово, а не банальные «расхождения» или «споры». И тут же понял: он уже пишет, и вовсе не биографический очерк, а полновесный роман!

- Рената, спасибо, все потрясающе вкусно. Но я бью копытом продолжить запись. А, Гарри? Выйдем, поговорим?
   Гарри засмеялся:
- Хорошо, писатель, только перейдем в кабинет, ветер поднялся. Наточка, ты не очень занята? Чаю нам сделаешь? Или я сам? Через полчаса…
- Принесу, подлиза, - Рената встала из-за стола, поцеловала мужа в седое темечко, - идите, работайте. Даже варенье дам. И почему нельзя называть апельсин апельсином? Кумкват – шмумкват, лишь бы ты у меня был здоров…

- Гарри, я не понимаю, - начал Том, когда они с Гарри удобно расположились в Большом кабинете, и Том включил диктофон, - Ритин прадед  - детектив, да не где-нибудь, а в Скотланд-Ярде, а она об этом вроде как не знает?
- Это не совсем так, - Гарри перебирал бумаги, - есть даже одна фотография, девочки с ней знакомы с детства, вот, смотри.

   Гарри протянул потемневшую фотографию 1925 года, наклеенную на старый порыжевший картон. Флоренс и Роберт Эвен сфотографированы на фоне внушительного здания на набережной Виктории, причем немалую часть кадра занимала вывеска New Scotland Yard.

   Том никогда не интересовался историей моды и поэтому костюм прабабки его удивил. Юбка до середины икры с двумя вставками в складку, прямая блуза с кучей пуговиц, вокруг шеи мягко лежит светлый большой воротник. Только по шляпке, надвинутой на один глаз, да странноватой короткой прическе можно понять, что дело происходит в первой четверти 20-го века. Роберт пришел в ателье в темном костюме, при галстуке. Та же история, ну пиджак застегнут, лацканы широковаты, галстук темный узкий, жилет очень высокий, год по нему не угадаешь.

Но что-то же выдает эпоху? Кроме сепии самой фотографии? Только стрижка и общее настроение, флер студийного снимка, пожалуй. Роберт держит стоящую рядом супругу под локоток, щурится и серьезно смотрит в камеру. Флоренс, она немного выше мужа, улыбается. Том не сразу заметил большие мотоциклетные очки в опущенной руке Роберта. И настроение всей картины сразу изменилось: молодые люди знают толк в деталях и развлекаются. Они ему сразу понравились.

   Гарри забрал фотографию у засмотревшегося Тома.
- Очевидно, это просто задник в ателье. Но фон-то выбран не случайно. А вот жизнь и приключения палабрийца в Великобритании… Конечно, это моя вина, я и сам-то до последнего времени знал не слишком много. И не узнал бы, да вот ты меня доконал с требованием записать Систему. Я два года назад уже мог бы начать. Как с домом разобрались, сад пошел в рост, появилось время и, я цитирую, душевные силы.
- Это как это, два года назад? – воскликнул Том.

   Гарри рассмеялся:
- Кто у кого подцепил «это как это»? Сашка у тебя или ты у Сашки?..
Думаю, не исключено, ошибаюсь, стоит рассказать, как мне пришло в голову поместить ладони вот так и ощутить между ними некую субстанцию. На каком эмоциональном фоне, на каком тектоническом разломе биографии я ступил на этот пагубный (короткий смешок) путь, извини за пафос.

- Гарри, меня интересует и сама Система, и история Эвенов в равной степени. Совершенно понятно, какие-то обстоятельства заставили вас заняться йогой, да на таком уровне, что вы пришли, к чему пришли.

Кстати, вы Вадима сколько не видели, полгода? Если так будет продолжаться, ему в армии обеспечен двойной рацион. Метр восемьдесят пять в пятнадцать лет! Именно эти обстоятельства, то есть «your way», извините за пафос, меня и занимают. Да и Риткин характер как-то же сформировался. Спорт, я понимаю, не последнюю роль сыграл, но основа-то Эвеновская! Плюс Тайгеры, и теперь я знаю, с добавкой носатых Логанов. А потому давайте вернемся к фотографии. «Я желаю знать подробно, кто, куда, чаво и как!..»  Все это в моих шкурных интересах, а для развития сюжета - вообще клад.

   Гарри улыбнулся и согласно кивнул:
- Уговорил. Ну вот, фотография. Девочки, оптом и в розницу, изучали, как прабабка одета, выясняли, кто из них, Машка или Сашка, больше похож на красавицу–блондинку. И не слишком интересовались, чем красавец-брюнет, их прадед, зарабатывал. То есть вопросов об английских предках не задавали. Остались ли там родственники, не знаю. Какие-нибудь Логаны должны быть. Нас никто никогда не разыскивал, ни чтобы попросить, ни чтобы предложить...
- Вот и Рита так же отвечает, - вставил Том.
- А я всю жизнь тоже занят своими проблемами. Можно сказать, изо всех сил бежал вперед, остановиться - оглянуться некогда.
   Работа очень увлекала. Я из тех динозавров, которые писали программы в кодах. Современным разработчикам не снились ни алгоритмы такие, ни способы организации программ. Но в эту область лучше не забираться, мы о другом…  Ну да, я очень хороший программист, и вообще, «что касается ума – дубликатов мне нема».

   Гарри смешался, помолчал. Искоса взглянул на Тома, как будто проверял реакцию. Похоже, он сказал что-то совершенно незапланированное. Том излучал внимание, но не, упаси Бог, сочувствие, и Гарри продолжил:
- Вдумайся, Маргарита родилась, когда мне было уже тридцать пять, Александра – вообще  сорок три. Рена с юности во всю самоутверждалась в науке. Справедливости ради, у нее для этого все данные. Но с рождением детей мы затянули.
   И девицы-то какие непростые росли! Ритка со своим дзюдо всю душу вымотала, травмы, соревнования. Победы, знаешь, тоже штука непростая для ребенка. Это в детстве. Замуж в девятнадцать лет за ботаника-поэта, правда, из порядочной семьи, выскочила и тут же родила. Университет при этом окончила с блеском, докторат без задержки. И сюрприз -   полицейская академия. Дубинки и наручники. Психолог, черт ее подери. Чего эта ее серебряная бляха матери стоила, только я и знаю!
   Саша тоже хороша: получила ты отличное техническое образование, на кой черт тебе еще японский изучать?! А если ты настолько увлечена сравнительным языкознанием, что в десятом классе написала реферат о языках эвенов и эвенков, какого на Инженерный факультет поступать? Из-за Леонида? Так выходи уже за своего Гарди, сколько можно тянуть, детей рожай! Нет, начались стажировки, заграницы…
   И так всю жизнь. Какие предки, какие англичане, тут бы с тремя палабрийками с ума не свихнуться!

   В который раз за эти два дня Том подумал, насколько же плохо он знает тестя. Неразговорчивый, со своеобразным чувством юмора. Да, хорошо известный в профессиональных кругах. До сих пор в нескольких фирмах крутятся его программы, об этом говорили. Шесть лет работал приглашенным профессором в Университете, читал «Компьютерные технологии и системы». На седьмой год продлевать договор не стал, «не мое». А горечь в тираде о программистах прозвучала. И тут же снизил штиль цитаткой. Не хотел прекращать активную деятельность? Странно, всем известно, отъезд в Орешник – его инициатива. За Маргариту и Сашу готов душу продать. Казалось, он немного под каблуком у сильной личности – Ренаты. Явная ошибка. Он эту сильную личность всю жизнь опекает и оберегает. И рассказчик значительно более эмоциональный, чем ожидалось. «Поэтом» обозвал… Да ладно, тем интереснее.

   Гарри тем временем встал, прошелся по кабинету. Разминаясь, с удивившей Тома гибкостью прогнулся назад, наклонился вперед. Затем взял со стола розовую прозрачную папку и вернулся в кресло:
- И только, когда я начал составлять что-то вроде плана, разбираться в материале, как преподнести Систему, понял, необходимо сначала увязать концы. И для себя тоже, сейчас самое время. На это ушло почти полтора года. Нашел немного, но главное - мамин дневник. Вот эту самую тетрадку.

    Гарри погладил выцветшую синюю картонную обложку общей тетради.
– Сашка в тот сундучок на антресолях в маленькой кладовке никогда не заглядывала. Он же там стоит всю ее жизнь. Да и я вспомнил о нем случайно, по какой-то странной ассоциации. Ната на мне новую сказку проверяет с загадкой шифра старинного замкА, а я вспоминаю, какой замок на нашем сундучке, надо бы съездить, посмотреть, что вообще там хранится. Посмотрел. Так и нашел. Потом еще Грег обнаружил какие-то бумаги у своего отца…
- Не понял? А, ну да, просто вы дядю Артура никогда так не называли, только по имени, я на секунду обалдел, - Том смущенно хмыкнул.
- Виноват. Если идея, почему я начал с жизнеописания, ясна, вернемся к нормальному изложению фактов. По плану, но после чая.
   В этот момент в открытую дверь кабинета вошла Рената: чай готов, она накрыла в столовой,  для желающих есть коньячок в чай. Желали все.




Глава 2.6.  Генри Эвен, возвращение в Палабрию

  Расшифровка диктофонной записи, сделанной Томом Ленорманом 17 и 18 апреля 2007 год, продолжение.
Т: 17-18 апреля 2007 года, Орешник, вилла «Тигриная Скала». Продолжение интервью c Гарри Эвеном.
    Итак, семья Генри Эвена обосновалась в Либервиле. В каком, говорите, году?
Г: Пятьдесят втором. Отцу было уже сорок, маме тридцать семь. Генри Эвен получил перевод в Палабрийский национальный комитет Регистра Ллойдс, в департамент судовых механизмов, базирующийся в Либервиле.

   Мама, Марион Кларк-Эвен, начала работать художником по костюмам в Либервильской Драме. Но ей эта работа не нравилась, да и атмосфера провинциального тетра угнетала образованную англичанку.

   Вера Девис включилась в трудоустройство, обратилась к друзьям, и Марион начала преподавать в Художественном колледже. Это уже совсем другое дело, более того, ее заметили и пригласили Главным художником фильма Палабрийской киностудии. Картина получилась так себе, «для внутреннего употребления», но работу художника отметили особо. Марион заработала хорошие деньги, оставила все дела и открыла ателье мод. Женщины старались поскорее забыть о войне и обновляли гардероб.  Мама точно уловила момент, и уже через год бизнес с непритязательным названием «Марион Кларк» дал прибыль.

   Материальное положение стабилизировалось, отец получал еще и военную пенсию из Великобритании, в общем, хватало вполне. Настолько, что купили квартиру, где сейчас Сашка обитает. Центр города, прекрасный дом, три спальни. Отец уже хорошо себя чувствовал, занимался какой-то хитрой гимнастикой, а мама - любимым делом. Жизнь наладилась… (шелест перебираемых страниц).
   Секунду, у меня страницы перепутались. Еще много рассказывать, тут такой момент, понимаешь, непростой… А, вот так. (Пауза, глубокий вздох).

Т: Гарри, а как познакомились ваши родители?
Г: Ну да, я же не рассказал. Просто и романтично. Сокурсник отца предложил пойти с ним в    театр «Кью», где в «Маске добродетели» дебютировала юная красотка Вивьен Ли, критики рассыпались в комплиментах. Мама и ее старшая сестра, заядлые театралки, естественно, тоже не могли пропустить такое событие. В антракте они столкнулись, и оказалось, что сестра и сокурсник  - хорошие знакомые. Они и представили Марион и Генри друг другу. Это случилось в… сейчас… тридцать пятом. Отцу двадцать три, маме двадцать. Представляешь? Да-a… А в тридцать седьмом уже я родился.
Т: На чем Марион специализировалась в галерее Тейт?
Г: О, это отдельная песня. Она изучала изображения драпировок.
Т: Это как это, не эпоху, не направление…
Г: Нет, искусство изображения тканей. По ее словам, по трем складкам можно отличить Дюрера от Боттичелли. Мама отлично рисовала, но настоящим художником не была. А вот экспертом, несмотря на молодость, стала авторитетным. Начала монографию, война помешала.
Т: И еще вопрос, если позволите. А  где же   кузены со стороны Кларков?
Г: Там же, где и со стороны Логанов. Мамина сестрица приезжала к нам в пятьдесят четвертом. И они вконец рассорилась. Не поверишь, конфликт возник на религиозной почве. Подробностей я не знаю, но тетку возмутила непопулярность в Палабрии англиканской церкви. Религиозные войны не вспыхнули, но родственные отношения заморозились.  И с ней, и со всеми Кларками.

  Ладно, отвлеклись, давай вернемся в 1957 год, в Либервиль. Братишки учились в хорошей школе, а я заканчивал второй курс университета. В пятьдесят пятом, как раз, когда мне поступать, на инженерном факе открылась кафедра вычислительной и измерительной техники. Я долго не раздумывал, подал документы туда. По результатам школьного аттестата, вступительных тестов и собеседования я за учебу не платил. Но и стипендию не получал, так как оба родителя работали, и семья считалась хорошо обеспеченной. Я взял все предлагавшиеся курсы по компьютерам…

   О, это было потрясающее время. Мама пропадала в ателье, пришлось  нанять приходящую домработницу. Тут есть один странноватый момент. Майк подслушал, как пожилая соседка уговаривала маму немедленно эту женщину уволить, у нее «дурной глаз». Мама только смеялась, но никому не рассказывала. И как же мы, остальные, узнали? Майк торчал перед зеркалом, кривлялся и таращил глаза, а Грег вертелся рядом и бухтел, почему брат не объясняет, чего он там выискивает, может, ему тоже надо…
   Так вот, 14 марта 1957 отец умер на работе от остановки сердца. Налил кофе, выпил один глоток и выронил чашку. В сорок пять лет… (затянувшаяся пауза)
Т: Давайте немного отдохнем, я бы размялся.

   Гарри упер локти в колени, прижал основания обеих ладоней к закрытым глазам и резко покрутил кистями из стороны в сторону. Тому Ленорману этот жест знаком, у Маргариты он тоже признак сильной усталости. Дальнейшее повествование не утратило стройности, но стало фрагментарным. И Гарри уже не столько рассказывал, сколько читал заготовленный текст. Том понял, так тестю удается отстраниться от трагических эпизодов, не переживать их снова и снова.

  Когда Генри Эвен умер, Майк и Грег было еще маленькие. Похоже, они даже не вполне осознали, что произошло, что прекрасное время с мамой, папой и старшим братом ушло. Безвозвратно. Навсегда.

   Гарри очень любил отца, восхищался им, а таинственное военное прошлое, о котором, к сожалению, тот ничего не рассказывал, приводило в тихий восторг. И вдруг произошло невероятное, в сознании не укладывающееся.  Гарри словно оглушили.

   Но именно в это время началась запарка в университете: подходило время экзаменов, надо заканчивать проекты. Кроме того, в его поддержке как никогда нуждалась Марион. Гарри понял, он не имеет права открыто демонстрировать скорбь, тем более, опускаться до истерик или рыданий. Хотя иногда ощущал себя на грани срыва: ничего не хотелось делать, в голове противно, на звуке «з-з-з» вибрировал туман.

   Марион держалась стойко, никто не видел ее слез, только перестала смеяться. Впервые улыбнулась через месяц, когда Гарри заявил, что, наверное, после этой сессии на время оставит учебу и пойдет работать, а когда младшие подрастут, восстановится. Лет через семь.
   Марион поцеловала сына и объяснила: они не бедствуют, братишки будут до 18 лет получать пенсию за отца, это приличные деньги, в ателье тоже все благополучно, модницы во всю покупают ее платья и костюмы. Гарри не платит за учебу как талантливый студент с большим будущим для страны, а теперь, возможно, даже получит стипендию. Попрбуем жить, как раньше, насколько сумеем. И даже Дрину Тузинант не будем увольнять, помощь по дому нужна не меньше, чем при папе.

   Артур Эвен, брат Генри, на похороны не успел, они с женой получили сообщение только через неделю, когда вернулись в Филадельфию из поездки.

   Марион начала каждый вечер рассказывать сыновьям историю лондонских Эвенов. Она вспоминала, а потом еще записывала эти рассказы в специальную тетрадку.


   А ровно через два месяца Марион Эвен сбила машина. На пешеходном переходе, на зеленый светофор, днем, недалеко от дома.

   Вот тогда у Гарри опустились руки. Кроме огромной пустоты, заполненной только слезам младших, ничего не осталось. Он не представлял, как вообще можно существовать без мамы. Она была всегда и всегда будет!

 И вдруг - огромная черная дыра вместо жизни. Не хотелось вставать, ходить, есть. Гарри мог сидеть перед выключенным телевизором и не двигаться, пока кто-нибудь не окликнет.   

   Дрина Тузинант продолжала вести домашнее хозяйство, готовила, убирала, то есть практических проблем не возникало. Работа в ателье продолжалась, Марион подобрала очень толковый коллектив. И теперь Гарри, совершенно об этом не помышляя, стал владельцем популярного Дома Моды.

С деньгами Гарри тоже разобрался. Кошмар кошмаром, однако братишек кормить надо, Дрине заплатить… Финансовых проблем не возникало, он совершеннолетний, все права на банковский счет подтверждены. Но Гарри остался один с двумя девятилетними мальчиками. Как бы не возникли на горизонте сверхактивные социальные службы!

   И тут на помощь в очередной раз пришли Вера и Яков Девис. Для начала они предложили, чтобы Майк и Грег каждый день после занятий сначала шли к ним, обедали, делали уроки. А домой бы их отвозили ближе к вечеру, когда Гарри возвращается из университета. До конца учебного года оставалась неделя, и за это время идея провалилась. Мальчики чувствовали себя совершенно неприкаянными, оторванными от привычной обстановки.

   И тогда Вера и Яша предложили их усыновить. Предпосылки прекрасные: их собственная дочь Мира – ровесница Гарри, вот-вот из дому упорхнет. А Майка и Грега, братишек, они знают с рождения, так почему бы и нет?

   Гарри это решение обескуражило, не нравилось совершенно. Он сам может стать официальным опекуном, если требуется какая-то бюрократическая процедура!

Яков объяснил, что поскольку Гарри не женат и не имеет постоянного заработка, возможны осложнения. Гарри не мог спать, он прокручивал варианты – и приходил в ужас от одной мысли о расставании с братишками даже в пределах Либервиля.

   И тут раздается звонок из Штатов. Звонит Артур Эвен, младший брат отца. Они с женой прилетают в Палабрию через три дня, рейс такой-то. Можешь – встречай, нет – «оставь ключ под ковриком». 

  В последний раз они виделись на похоронах деда, перед этим – когда бабушка Флоренс умерла. А до этого всей семьей летали на свадьбу, Марион тогда была беременна близнецами. И вот американские Эвены на пороге.
   И прилетели они не просто так. Они прилетели забрать братишек! На всякий случай подготовили документы на усыновление, привезли кучу справок. О здоровье – тьфу-тьфу не сглазить, дай Бог каждому, о доходах – на горизонте первый миллион…  Поскольку речь идет о родных племянниках, не должно быть никаких препон. Все упирается только в согласие Гарри. Будет наотрез - выбросят справки. Согласится – все готово.

   Напоминаю, детей у них не было. И это прискорбное обстоятельство как-то связано с исследованиями, которыми Артур занимался в МТИ во время войны. Генри всегда посмеивался, что брат ему завидует: как же, все три сына, Гарри, Майк и Грегори – чернобровые красавцы с логановскими носами.
   Сели вместе с Верой и Яшей, проговорили всю ночь. Вынесли вердикт: для детей, для всех троих, это должно быть хорошо.

   В середине августа поставили памятник Генри и Марион, простую белую мраморную плиту с именами и датами, и впятером полетели в Штаты. Самое тяжелое время Гарри провел с родными, и когда через месяц вернулся, уже мог дышать.

   Так Майк и Грег Эвен оказались в Филадельфии. И теперь у них тройное гражданство. Артур и его жена стали для братишек замечательными родителями, мальчики привыкли быстро и всю жизнь относились к ним как к отцу и матери. При этом большой портрет Генри и Марион висел у каждого в спальне. Так решил Артур, и, наверное, правильно сделал. 

   Майк окончил юридическую школу, Грег специализировался в электронике. Оба сразу начали работать на семейном предприятии Электро-микс. А когда в 1985 Артур умер, братья унаследовали фирму, тогда же она приобрела нынешнее название. Жена пережила Артура на пять лет, она биолог, преподавала, писала, жила неподалеку, но отдельно.

   Связи с Гарри братья не теряли, но виделись редко. Один раз встретились в Вене, по разу гостили там и тут. На 50-летие Гарри американские Эвены прилетели всей семьей. И вот теперь через 20 лет снова съедутся, но уже без детей. Детки-то возраста Саши, все заняты и не очень рвутся.

   В конце сентября 1957 года Гарри вернулся в опустевший тихий дом. Но самый тяжелый, разрывающий душу период уже прошел. Он договорился с Дриной, та теперь будет приходить раз в неделю, и с головой погрузился в свои возлюбленные компьютеры, алгоритмы, программы.

   Тогда же произошло и знакомство с древним учением.

   Каждый вечер к Гарри приходили Вера и Яша Девис и постепенно вводили Гарри в незнакомый доселе мир философии и практики йогов.
   Оказалось, что познакомились эти два палабрийца в 1930 году в Индии, в недавно основанном в Пондишери ашраме Шри Ауробиндо. Вера Шторм училась уже целый год, когда появился Яков Девис. Спустя четыре года, после Института Йоги в Бомбее, они вместе вернулись в Либервиль. Ни Вера, ни Яков не использовали напрямую полученные дипломы, то есть не стали учителями, не организовали школу или курсы. Каждый реализовывал свой план. Яков собирался стать педиатром, Вера – психотерапевтом, и они намеревались объединить методы традиционной медицины с йогической практикой. Война только отодвинула на шесть лет начало их блестящей карьеры.

  Яков Девис определил для Гарри суть Йоги как достижение гармонии внутри себя и с окружающим миром и объяснил, почему именно эта система подходит для него наилучшим образом. И они начали заниматься классической хатха-йогой. Вера и Яков составили специальный комплекс асан, и каждый вечер - практически невозможно заниматься, как положено, по утрам – они вместе этот постепенно усложняющийся комплекс выполняли.

   Потом пришло время пранаямы. Это четвертая ступень системы. Вера объясняла понятие «прана». «Прана не дыхание, а то, что служит причиною движения дыхания. Прана это жизнь дыхания», - Гарри произнес  это медленно, подчеркивая каждое слово.
    Цитаты Гарри приводил наизусть и с удовольствием, выделяя их голосом.

   Вера не советовала читать современных авторов, все эти книжки пусты и поверхностны. Но уж если не терпится, если он такой книжник, исключительно «Письма» Шри Ауробиндо, но ни в коем случае не палабрийский перевод, и как первоисточник - "Йога-сутра" Патанджали. И не пытаться сразу охватить и понять глубины трактатов, все едино – не получится.

- Вот так все это и началось, - сказал Гарри. – Я понимаю цель папиных друзей: не дать мне свалиться в депрессию. За полгода лишиться обоих родителей и расстаться с братьями… Знаешь, испытание не из простых. Когда болел отец, они смогли своими методами ускорить его выздоровление, фактически спасли. И теперь взялись за меня. Круто взялись, всей сдвоенной  мощью.

   Прежде всего, необходимо научиться контролировать эмоции. Они начали с того, что научили владеть собственным телом. Не просто принимать вычурные позы, а контролировать воздействие каждой асаны на организм. Примитивно говоря, чтобы выполнить асану, необходимо успокоиться, а выполняя ее, и начинаешь успокаиваться.
   Я нетипично быстро – по Вериной оценке - научился сосредоточению и контролю. Вот тогда они и решили заниматься не только асанами. При этом очевидно, я не смогу полностью погрузиться в духовную практику, я не религиозен, не намерен давать обет безбрачия, даже не вегетарианец.

   Однако прошло довольно много времени до момента, когда Вера начала посвящать меня в технику медитации, в первую из трех ступеней. Не буду вдаваться в подробности, заинтересуешься - прочитаешь. «Сосредоточение приносит полное спокойствие уму и телу во все время, когда в нем упражняются». Люблю этот афоризм, предельно точный.

  Так прошли три года. Я уже работал над магистерской диссертацией. Читал Патанджали и понял — самое интересное впереди.
Чтобы не загружать твой текст санскритом, я имею в виду терминологию, ожидается погружение в новые состояния, и, скажем, познание собственного разума. Улавливаешь, писатель? 

   Напряжение спадало, большой кусок жизнеописания Эвенов подходил к концу. Гарри вздохнул с облегчением и аккуратно вложил листы в папку. Самый трудный для рассказа  период они преодолели.
   Конечно, за шестнадцать лет Тому приходилось слышать имена супругов Девис, но ни разу с ними не встречался. Историю Гарри Эвена и его братьев в таком подробно-сжатом виде он слышал впервые.

- Вера и Яков в Индии? Я помню разговоры об ашраме, много лет назад, – после некоторого колебания спросил Том. Особой роли этот факт не играл, но удовлетворить любопытство хотелось.
- Нет, не успели, умер Яков. Вера не хотела ни оставаться в Армилоне одна, ни перебираться в Бихар. Вместо этого уехала к дочери. Мира с семьей много лет в Штатах, профессор в Рочестерском университете,  весьма состоятельна. У нее интереснейшая специализация: стык антропологии и ономастики… Так вот, Вера умерла в возрасте 92 лет, тогда же связь с Мирой прервалась. Жалко, конечно… - Том вздохнул, без нужды поворошил листы в папке.

-  Давай передохнем, пообедаем – и закончим. Или о Ренате вообще не будем?

- То есть как это?! – возмутился Том. – Мне с женой разобраться необходимо, как же без Ренаты? Не знаю, как Александра, а Маргарита – такой сплав Тайгеров с Эвенами, будь здоров! Сами знаете. А вот что из Вадима получится, Бог знает. Там же еще Ленорманы примешались!.. Да, кстати, я никогда не рассказывал…

 Том помедлил, заколебавшись, потом решился:
- Я никому не рассказывал. У меня есть две родные тетки, сестры отца. Суть происшествий мне не известна, тема обсуждению не подлежала, но обе одна за другой ушли из дома, просто куда-то уехали, на край света. И вилла Ленорманов такая несуразная потому, что дед разрушал комнаты дочерей, отсекая вариант возвращения...
Каково? Ничего себе нравы, а? И впоследствии никаких контактов. Были у него дочери или не было их…

- Да, интересно, – искренне произнес Гарри, - давай, Нате расскажем, она из этого сказку – страшилку сделает. Своеобразный сюжет!
- Не надо страшилку, вполне возможно, тетки совершенно счастливы где-нибудь в Новой Зеландии, как мама и Жаклин…

   Том задумался, потом возбужденно потер руки, вскочил, сел:
- Вот! Идея! А не попробовать ли мне их поискать? Напишу «Книгу Эвенов» - о, вот и название! – и разошлю запросы. Поищу в кладовках сундучок опять же. Вот лапоть, как же я раньше-то не додумался?! Решено! «Бегство»… «Таинственное исчезновение»… Я и имена их забыл!.. Стоп, - Том резко осадил сам себя, - перевозбудился. Мы даже интервью пока не закончили, а пишу я медленно…

   Гарри удивленно наблюдал за Томом. Похоже, за шестнадцать лет они так нормально и не познакомились. Позавчерашний бросок при задержании угонщиков удивил. Вот и сейчас, парень, оказывается, несколько экзальтирован. Или повезло присутствовать при рождении замысла новой книги? Том Ленорман - писатель в Палабрии известный, последний его роман стал бестселлером. Такой себе на стыке жанров, готический детектив. Да с Машкиной профессиональной редактурой…

- Ага, похоже, я тебя заразил. Может, и йогой заинтересуешься? Тогда и дочь моя, возможно, присоединится, глядишь, и внук... А то мы с Ренатой всю жизнь до старости практикуем, а ни одна, ни вторая не захотели. Рита - спортсменка, что с нее возьмешь, но младшая, принцесса… Эфирное создание!

   Гарри неожиданно засмеялся:
- Вспомнил. Ты Тайгеровскую песенку про котов, Ната ее еще в сказку вставила, знаешь?
- Кто ж ее не знает: «был прекрасный майский вечер - или летний? неважно - пахли мусорные баки, три кота и пес беспечный отмечали Год Собаки». Эта?
- Точно. Так вот, Сашка в детстве этой песенки боялась! Представляешь? Выдумала, что три кота этого пса дурного в конце концов прикончат! Откуда у ребенка такие кровожадные фантазии?  Пришлось бороться. Первого котенка я сам домой принес. Дымчатый беспородный красавец. Сашка, слава Богу, успокоилась, а то потом пришлось бы разбираться с ее неврозами! Да, как там ваша Виктория?
- Царствует, разве что не правит… Гарри, а автоэпиграмму-то? Забыли? Роберта? – воскликнул Том.
- Точно, забыл, подожди, найду.
   Гарри снова открыл папку, вытащил отдельный тетрадный лист и прочел:

«В основе всех моих успехов малых
 Труд умственный, а значит – непосильный.
  Поэтому и толика халявы
  Исполнит душу радостью умильной».

   Том засмеялся:
- Сашин перевод? Удачный, но «халява» все-таки анахронизм, нет?
- Не придирайся, это сознательный прием. Смешно. Представь как ее прадед Роберт Эвен, заметь - лондонский бобби, это произносит! Нет, здорово.
- Согласен. И вообще эпиграмма запоминающаяся, мне тоже на раз подходит! Да, еще вопрос: а как там  Дом Моды?
- Я пять лет числился директором и подписывал документы, а заправляли всем хозяйством две мамины подруги, главный художник и главный технолог. Но когда потребовалась модернизация, изменение линии и прочие сложности, стало ясно, их мое формальное руководство сковывает. Дамы предложили отличные условия и выкупили бизнес. Еще полгода вывеска оставалась старой, «Марион Кларк». Потом ее сменили. И знаешь, мне стало легче на душе. А лет через двадцать ателье закрылось, и сейчас на его месте  - что? Если кто и может сообразить – только ты!
- Гарри, не надо викторин, пожалуйста! – Том поморщился.
- Да книжный, «Остров сокровищ»! В котором ты устраивал последнюю встречу с почитателями! – воскликнул Гарри.
- Да, интересно. Только не я устраивал, а сам магазин, и не с почитателями, а просто с читателями…
   Том встал, выключил диктофон:
- Так, все отлично. Обедаем и продолжаем?
- Из того, что я подготовил, осталось немного, - подытожил Гарри, - а обед через полчаса: у нас с Натой сегодня овсянка, я варю перед самой подачей.

   Том замялся:
- Гарри, а мне нельзя без каши? Я ее ненавижу!
- Я же четко сказал: у нас с Ренатой. И не каша, а, скорее, молочный суп с «квакером» по собственному рецепту. Для тебя, по-моему, есть большая порция курицы. Ничего не имеешь против вчерашней? Злата у вас тоже не каждый день готовит, насколько я знаю.
- В бренди с пловом? Ха, ничего другого не хочу! И можно всю неделю.

   Том включил диктофон:
- Итак, когда Гарри встретил Нату. Или Рену. А случилось это в 1960 году, правильно?
- Если, как уже было сказано, золотая свадьба в 2010… - Гарри усмехнулся, вытащил из розового файла два листа и начал рассказывать.

   В апреле 1960 студент пятого года обучения Гарри Эвен заканчивал магистерскую диссертацию. До защиты оставалось меньше полугода. В тот день подошла его очередь дежурить в чертежке. Гарри пришел пораньше, на столе, обращенном к залу, разложил бумаги. Нужно тщательно подготовиться: он, наконец, получил машинное время, с 2 до 4 часов ночи. Инженерный факультет купил IBM 7090, один компьютер на всех.
   Дежурство – вещь элементарная: поддерживать тишину, не разрешать есть и, тем более, курить. Следить, чтобы зал использовался по назначению, именно для черчения. Шестьдесят рабочих мест на весь факультет – не бог весть что, нечего занимать стол для переписывания конспектов или зубрежки по учебникам. Ну и если придется, дежурный мог помогать студентам младших курсов.
   Гарри пробежался по длинному залу с тремя рядами кульманов, закрыл окна, оставив только форточки, и отпер дверь.

   Первой вошла невысокая девушка в темно-зеленой шелковой блузке с пышными длинными рукавами и очень короткой узкой юбочке, с большой сумкой на плече и тубусом подмышкой. Она заняла лучшее, по мнению Гарри, место в зале – в первом ряду возле окна: и мимо никто не проходит, и светло, и до двери двадцать шагов. Он ее раньше не видел, наверное, первый-второй курс. А волосы красивые, рыжеватые, вьющиеся, довольно длинные.

Девушка внезапно повернулась от доски, к которой прикалывала нестандартный длинный лист ватмана, и прямо посмотрела на Гарри. У нее оказались большие глаза непонятного цвета, очень темные брови с резким изломом и симпатичная кривоватая улыбка. Гарри немедленно сделал вид, что ему не до нее, что вовсе он не разглядывал ее оч-ч-ень аппетитную фигурку, отвернулся и прошел в конец зала шикнуть там и навести порядок.

   Примерно через час Эвен оторвался от распечаток и снова бросил взгляд на девушку. Она сидела на столе и неотрывно смотрела на все еще чистый ватман.
- Затруднения? Может быть, я смогу помочь? – искренне предложил Гарри, тем более, это входило в его обязанности.

   Девушка невидящим взглядом прошлась по лицу назойливого дежурного, молча помотала головой, расстегнула и подвернула манжеты, взяла карандаш. И началась феерия. В течение четырех часов эта ненормальная не выпускала пантограф, ни разу не обернулась к разложенным на столе тетрадям и раскрытой книге. Гарри показалось, она просто копирует что-то на лист, невозможно вот так, на одном дыхании чертить схему! Хоть в черновик-то надо заглядывать?!

   Он небрежной походкой подошел к окну и посмотрел через плечо девушки на доску. Ничего она не копировала. Часть листа уже занимала сложная блок-схема, и эта рыжая заканчивала чертить схему принципиальную. Гарри за два года  - в чертежном зале заправляли студенты четвертого и пятого курсов – не видел ни разу, за один день закончить графическую часть проекта. Сам он тоже отличался резвостью, но такие скорости?!

   Девушка заметила Гарри, положила карандаш, закрыла глаза и пробормотала:
- Ох, притомилась.
- Еще бы! – воскликнул дежурный. – Проект за несколько часов! Это ж какое напряжение!
- Ага, еще схему соединений и перечень элементов. Часам к пяти закончу.

   Девушка села, поболтала ногами и потянулась. Движение это вполне невинное, но шелковая блузка натянулась, обрисовав впечатляющий бюст. Отойти Гарри уже не мог.
- Я не понял, мне показалось, или вы, действительно, чертили, практически не стирая? Сразу окончательный вариант?

  Девушка улыбнулась:
- Ага, вы, оказывается, подглядывали? Ну да, я заранее все продумала, я как бы видела уже всю схему целиком, все линии соединений, и только выполняла их карандашиком. Подумаешь, делов-то!
- Понял, допустим. А почему, когда вы вот именно думаете, у вас рот набок уползает? – поддразнил дежурный нахальную студенточку.
- Тривиально: мозги шевелятся, центр тяжести смещается, вот все и съезжает!
- Не понял: мозги что, меньше внутренних размеров тыквы? И там плюхаются?
- Вы разве не знаете?  С возрастом мозги-то усыхают. Как раз к пятому курсу становится очень заметно, – не осталась в долгу девчонка. – Все, умираю с голоду. Я в буфет.
- И у меня перерыв, на полчаса вполне могу свалить, пошли вместе? – обрадованно предложил Гарри.

   Так Гарри Эвен познакомился с второкурсницей Ренатой Тайгер с кафедры «Электронное приборостроение». Имя это Гарри слышал, она победила в зимнем студенческом конкурсе рефератов, какое-то исследование по Общей физике. Если учесть, что к конкурсу допускались и студенты четвертого курса, победа второкурсницы стала сенсацией факультетского масштаба. «Ну да, приз и спонсорская стипендия, делов-то».
   Гарри рассказывал о работе на компьютере, Алголе и Коболе, ночном машинном времени, о приближающейся защите. Вскользь произнес, наблюдая за реакцией, что ему хочется посмотреть «Дыхание скандала» с Софи Лорен. Ренате не понравилось название, сошлись на «Спартаке» Стэнли Кубрика с Лоуренсом Оливье и Кирком Дагласом.

- И знаешь, - сказал Гарри Эвен Тому Ленорману в апреле 2007, - я-то всегда уважал свой нюх на новое. От деда с его дактилоскопией и мамы с ее ателье. Да вот Ната оказалась в этом смысле еще круче, начиная с первого нашего отрыва в кино. «Спартак» вскоре четыре «Оскара» получил! Такую мелочь, как тема докторской диссертации, связанная со сверхмодной в начале семидесятых оптоэлектроникой, не учитываем.

   К августу шестидесятого стало совершенно понятно, Рената Тайгер и Гарри Эвен друг без друга существовать не могут и не хотят. Он работал в Техническом университете Армилона в вычислительном центре. Это считалось обязательной практикой, и родная кафедра оплачивала крохотную студию в кампусе. Ренату родители отправили на море, в пансионат «Якорная Цепь», в десяти километрах к югу от столицы. Откуда на третий день Рената сбежала к Гарри.

   Свадьбу назначили на 24 ноября, день рождения Марион Эвен.
   Гарри сам себе хозяин, а мама и папа Тайгеры ни секунды не сомневались в разумности старшей дочери. Гарри им нравился, и они любили вспоминать, как  Ната их познакомила.

   В начале июня, в субботу ближе к вечеру, после целого дня интенсивной учебы, Рената заявила, что хочет взглянуть, как Гарри живет. Дом она знает, один из красивейших в центре города, а как выглядит квартира? Гарри обрадовался, но признался — угостить ее будет нечем. Дрина приготовит только в понедельник, у него самого в воскресенье овсянка на обед. 
Диета? Ну, если в прямом смысле слова, то есть имеется в виду определенный тип питания, то да. Он не пьет ни капли алкоголя, не ест жирного мяса, сметаны и так далее. (Йога пока ни разу не упоминалась).

   «Делов - то», - как обычно отреагировала Рената и предложила подъехать к магазину мясных деликатесов «Курица не птица». Всегда полно народу? Очереди? Посмотрим. Они зашли вместе, и Гарри с удивлением увидел, как Рената направилась прямиком в хозяйский кабинет. Она сунула голову в приоткрытую дверь и поманила Гарри рукой.

   Полноватый седеющий блондин лет сорока пяти в белоснежном халате с вышитым петухом на кармане, в белой нейлоновой рубашке с галстуком встал из-за стола, поцеловал Ренату в щеку, мужчины обменялись рукопожатием. Сидящая за соседним столом миловидная женщина средних лет с первого взгляда определялась как мама Ренаты. Волосы, брови, глаза… И фигура.

   Так вот, магазин принадлежал уже третьему поколению Тайгеров. И как жарить стейк из курицы, чтобы он получался сочным, мама научила Рену еще в детстве. Она уложила для них фирменный пакет с грудками. Добавила лимон и два сантиметра имбирного корня, так, на один маринад. А хорошая сковородка у Тома есть.

- Магазин-то и поныне процветает, – не удержался Том, любопытство восторжествовало, - и название сохранилось! Расскажете?
- Немного. Это старая шутка. Когда Лео Тайгер, Машкин-Сашкин дед, женился, кто-то из родни ляпнул: «Курица не птица, Орианн не львица». Она и вправду была совершенно очаровательной, очень женственной, рыжей. Но нет, не львица. Рената похожа на мать только внешне, зато Сашка унаследовала от бабушки еще и некоторые черты характера. Лео же переименовал простенькое «Свежее мясо» - и не ошибся. Когда он умер, магазин продали дальним родственникам, и они «раскрученный бренд» оставили. Все? Тогда вперед. Пора заканчивать.

   Защита прошла блестяще. Гарри и еще два свежеиспеченных магистра получили предложение работать в Информационно-вычислительном центре Либервильского университета. Гарри и один из парней согласились, третий отказался от этой чести из-за маленькой зарплаты. 
   На свадьбе студенты и счастливые магистры развлекались, как могли. Рената Тайгер переехала к Гарри Эвену. Сорок семь лет тому назад.

- Осталось рассказать, с каким восторгом Ната приняла предложение Веры и Якова присоединиться к занятиям. Еще бы, в свои пятьдесят Вера выглядела лет на тридцать. Есть за что бороться!
Рената с интересом штудировала «Йогу для женщин» Гиты Айенгар, прекрасно осваивала асаны. Но выполняла их артистично, немного на публику.
   С самого начала, не в обиду ей будет сказано, моя супруга занималась не йогой, а упражнениями на развитие и сохранение гибкости, равновесия, подвижности суставов. Выглядели эти позы как настоящие, но она сама признавалась: застывает, например, в асане «плуг» на полминуты, а думает при этом, какую юбку надеть, вроде сегодня холодно, а на клетчатой пятно… 
   Однако заметь, почти тот же комплекс Ната выполняла и сегодня утром! Дорогого стоит. Девчонки мои, к сожалению, даже в такой извра… упрощенной форме не стали заниматься. Не убедил. В кого они такие?!

- Да-да, в кого, по-вашему? – встрепенулся подуставший Том.
- Сашка – мамина дочь. Точная, педантичная, невероятно трудолюбивая. Знаешь, близость Леванта  - страшная штука. Вот ты смог бы учить японский, уже будучи бакалавром, имея  специальность «Динамика полета»? А эта ненормальная взяла и выучила, вдобавок к своим трем. Зато теперь считается одним из лучших переводчиков Торговой палаты.
   Машка – в Эвенов. Вся порыв и вдохновенье. Ей знакомо чувство озарения, Саше, по-моему, нет. Когда Рита после университета пошла в Полицейскую Академию, я не удивился, это тот самый нюх на новейшие веяния. У меня – компьютеры, у Ритки - психология на службе полиции. Рената пришла в ужас, увидев дочь в форме, Вадим  не скрывал восторг. Ты принял спокойно, так?

   Том кивнул:
- Да, я доверяю ее мнению. К тому же решение было тщательно обдуманным и вообще-то обсуждению не подлежало.

   Гарри вынул из папки все листы, сложил их ровной стопочкой:
- Ну, по-моему, эту часть я закончил. Вопросы?
- Какие могут быть вопросы. Все, что вы рассказали до сих пор - все понятно, - устало протянул Том, - отдохну, поем, если дадут, и пойду распечатывать.
- Отсутствие интереса есть свидетельство исчерпанности дискурса, - улыбнулся Гарри. - Завтра поговорим о Системе. Надеюсь, ты уже понял, как я к ней пришел. Но - завтра, все завтра. У нас еще тихих целых два дня. Успеваем.




Глава 2.7  Скрытые возможности.

Продолжение интервью, 19 апреля 2007.
- Начнем с признания: я пошел у тебя на поводу, - сказал Гарри.
- В каком смысле? – удивленно спросил Том, устанавливая и проверяя диктофон.
   Гарри положил на стол зеленый файл, передвинул поудобнее садовое кресло.
- Ты все время называешь вот это, - Гарри вынул из папки несколько листов, - Системой. Я мои исследования так никогда не называл. Методика – куда ни шло, точнее всего - техника. В общем, подобрать определения будет непросто. Но попробуем. И опять начнем с конца. Ты уже пишешь? – Гарри показал на диктофон.
- Да, я включил, но вы внимания не обращайте. И даже ничего не формулируйте. Просто рассказывайте, как получается, обработаем для первой публикации потом.
- Какой публикации? Не понял…
- Я решил сначала написать именно о Системе. Черт, опять… Пусть пока так, не суть важно. Материал для моей колонки, все-таки «Люди и идеи» - точное попадание. Отдельно от всего, чтобы не заболтать. А потом, когда я займусь книгой, это будет исторический триллер, или военный детектив, или вообще любовный роман…

   Гарри рассмеялся:
- Я смотрю, Эвены в четырех поколениях тебе заинтересовали! «История Логановского носа в веках»…
- Точно. Так вот, там я о Системе только упомяну, как нюанс к раскрытию характера второстепенненького такого героя… Это вам за «ботаника»… - Том взглянул на Гарри, тот продолжал смеяться. – Вперед? И уже не отвлекаясь?
- Да. С конца. Вадиму было два года, когда я положил ему руку на затылок, закрыл глаза и через полминуты сказал: «умным – не обещаю, высоким – станет». Как ты на меня посмотрел! Картина маслом «Рита, твой отец - больной на всю голову!» У тебя это быстро прошло. После нескольких эпизодов, вроде того твоего пореза, когда швы сняли на четвертый дня. Или миллионера из Армилона с травмой позвоночника, который машину три раза в неделю присылал. Ты мне поверил.
   Да, Том, в сотый раз напоминаю, не использовать слово «экстрасенс» ни в какой связи! Равно как и «аура». У меня нет точек пересечения с этими понятиями. Не знаю, что это такое. «Космический канал» в этом же ряду, учти!

   Все дело в том, что я нашел, как и куда воздействовать. Хотя и не искал.
   У меня изначально даже мысли о лечении не возникало, задача ставилась другая: исследование скрытых способностей и техника – методика – система, называй, как хочешь – их развития. На себе исследования. На - се - бе.
   Я не врач и не изображаю из себя лекаря. С медицинской терминологией не знаком и лицемерить не собираюсь. С юности занимаюсь йогой, приобрел некие знания и на их основе разработал что-то свое. И до сего момента – для себя.

   Это «что-то» можно осторожно определить, как продолжение пути, заданного изучением высших ступеней Йоги. Возможно, я пошел не вперед, а в сторону, но в очень интересном направлении. Для меня интересном.

  Итак, основная цель – свобода. В том числе и от традиционной медицины и ее родной сестры – фармакологии. Свобода через контроль самого себя.
  Йоги говорят: «контроль над дыханием – контроль над мозгом». Мне понадобилось почти сорок лет, чтобы самостоятельно добраться до изучения восьмого этапа – самадхи, другими словами, «смерти при жизни». В самадхи есть, скажем так,  контролируемый участок, в конце него решаешь, вернуться или продолжить путь. А чем является «конец» в этих терминах? Нирваной.

   Самый главный момент жизни – уход. Я хочу его контролировать. Тихо выключить свет, закрыть дверь. Должен подчеркнуть: произвольная остановка дыхания – это чушь. Не так! Правильно - это контроль над центром, который заставляет тебя дышать.

   Начала Пранаямы я изучал еще с Верой и пошел дальше. Сейчас-то я владею всеми видами дыхания, но в какой-то момент показалось: что-то нарушил, сбил. Забывал дышать! Через некоторое время нормальное дыхание восстановилось.
   Чтобы прийти на этап «контроль над дыханием», необходимо освоить контроль над телом. Это умение и дает Хатха-йога.

   Итак, начало и конец мы определили. Я предупреждал, все, что можно прочитать у Патанджали или даже в популярной литературе, у того же Хитлмена, не повторяю.

    Гарри отложил лист, изучающе взглянул на слегка ошарашенного интервьюера.
- Том, ты спрашивай, разрешаю даже перебивать. Темы непростые и для объяснения, и для понимания. Хотелось бы знать, доходчиво ли излагаю, не уверен…
- Об этом будем судить, когда закончим. И когда я с вашей помощью найду тексты для компиляции. Вы продолжайте, разберемся. Могу сказать сразу – неожиданно. И мрачновато, нет? – ответил Том.
- Как это мрачновато?! В точности наоборот! Нет ничего светлее и желаннее свободы?! Не только в смысле физического освобождения. Свобода как философская категория - читай Сенеку. А я могу показать, как добавить степени свободы жизни, а не смерти, как ты неправильно понял. И теперь поговорим о боли.
- Да уж, намного веселее, - тихо пробурчал Том и немедленно извинился.
   Гарри реплику проигнорировал и сосредоточенно продолжил:
- Боль – это сигнал, это требование о помощи, красная лампочка на панели управления. Доведем аналогию до предельного упрощения: где-то сбой, он регистрируется «датчиком», связанным с этой самой лампочкой. Неправильная реакция - пытаться действовать на лампочку или на «датчик». Реагировать надо на точку, где этот сбой произошел. Как же ее найти? Как сориентироваться в пространстве? Учиться этому надо, естественно, не когда уже болит, а тренироваться заранее.

   Первый этап - научиться чувствовать себя. В первом, простом варианте – ежедневное сканирование всего тела. Лечь на спину, расслабиться. Успокоить мысли и чувства. И провести волну внимания от кончиков пальцев на ногах до темени, не пропуская ни одного миллиметра. Мышцы при этом могут подрагивать, это нормально.   

   Следующий этап - видеть себя в пространстве. Но не ту плоть, которая сидит в кресле и умничает, а построить пространственную копию, модель. Она, копия, может повторять сиюминутную позу, но от тебя отъединена. И она всегда зеркальна. Я вижу себя в позе «лотос», на черном фоне, как в графических программах, тонкими зелеными кривыми, wireframe. То есть модель не сплошная, не solid, а каркасная, может быть полупрозрачная, то есть любая точка внутри этого «тела» доступна.

  Необходимо научиться моделью манипулировать, перемещать, разворачивать, менять ее размеры. Поставить перед собой, мысленно возбудить любую точку. Если ты попадаешь правильно, получишь немедленную реакцию на тебе самом, на физическом теле. Намного легче воздействовать на точки этой схематической модели…
- Воображаемого тела? – спросил напряженно слушающий Том.
- Воображаемого? В той мере, как ты относишься к своему отражению в зеркале. Ты не воображаешь себя вне физического тела, а видишь себя в форме этой модели.

   Твое сознание – неподвижная область, и ты вращаешь модель вокруг себя. Эту модель, это отражение можно увеличивать до бесконечности. Больная точка соответственно становится огромной, и на нее намного легче воздействовать.

   Что значит воздействовать? Концентрироваться. Ощутить ее как горячий шар. Если возникает образ зрительный – как светлый шар. Больная точка отображается в виде красного шара, но если ты сможешь ее подогреть, она становится шаром светлым. Можешь этот шар перемещать по модели. И если чувствуешь это движение на себе, значит, выполняешь правильно.

- А-а, я помню! – воскликнул Том.- У меня тот порез сильно болел, вы как-то передвигали горячую точку по всей руке вверх до большой массы мышц, и оно уплыло! Вы построили мою модель и на ней работали!
- Вроде того. Но не торопись. Мы говорим только о воздействии на - се - бя. Более того, все, занимающиеся этим делом, будут осознавать и видеть по-разному. Четкого рецепта нет, есть только направление, к чему стоит стремиться. Как развить в себе это умение - позже. Пока должно быть понятно, зачем это вообще. До приложения моей техники к другому человеку - лет десять тренировок. И мне это не интересно.

   Если ты воздействуешь на себя, ты включаешь скрытые механизмы, регенерационные процессы. В принципе, можно при достаточной квалификации вылечить у себя любую болезнь… Раны хорошо заживают, хирургические швы.
- Ренату вы научили? Она тоже все это умеет?
- Если бы… Без навыков медитации нечего и пытаться, а она, к сожалению, занимается только Хатха-йогой на «гимнастическом уровне».
- Неужели никто до сих пор вашей техникой не воспользовался? – недоуменно воскликнул Том.
- Почему же, Вера. Вера Девис. Яков скончался в восемьдесят лет от остановки сердца. Так, во всяком случае, написано в свидетельстве. Вера очень тяжело перенесла утрату, и я дал ей упражнения. Они к тому времени уже много лет жили в Аримлоне…  М-м-м, нет, рановато, чуть позже доберемся. Теперь можно: Вера Девис, увы, тоже ушла. 

   И лет 15 назад  я рассказал еще одному человеку, над чем работаю. Но связи у нас нет,  не знаю, было ли продолжение.

   Вернемся к технике. Итак, построить пространственную копию, научиться ею манипулировать. Например, уменьшаешь и виртуальными руками окружаешь, разогреваешь ее, оглаживаешь, делаешь «общий душ». Тем самым воздействуешь на все тело. Или наоборот, увеличиваешь модель, находишь красную точку, воздействуешь на нее, пока она не превратится в светлую. И все это реально ощущаешь, получаешь отдачу, вплоть до прекращения боли. Еще раз подчеркну: ты не на сигнальную лампочку действовал, это бессмысленно, а на нарушение, приведшее к возникновению сигнала. Боль – сигнальный канал, а отдачу ты получаешь по другим каналам, идущим от модели.
  Я не предлагаю заниматься построением модели, когда тебе кирпич на голову свалился. Поздно. Но если ты научился контролироваться себя, сумеешь предупредить какие-то неприятности.

   В организме заложен механизм восстановления, самоизлечения, и  - известная цитата – «что меня не убивает, делает меня сильнее».
   К сожалению, этот механизм не всегда срабатывает. Иногда из-за неправильной реакции человека, паники. В других случаях - механизм постарел. Весь процесс старения – это сбой механизма самоисцеления. «Абсолютного оружия» нет, вечно сопротивляться не сможешь. Но поддерживать качество жизни эти достижения помогают.
Ну и как побочный результат – даже помогать другим.
- Почему вдруг «побочный»? Разве вы не эти механизмы искали?
- Том, ты вообще меня слушаешь? Хорошо еще, все записывается… Почему результаты побочные? Для меня лечение посторонних клиентов - не цель, а дополнение, полученное в процессе исследования собственного разума.

   Я ищу, что дальше, где границы возможного. Где Я? Если все функции контролирует мозг, я – есть только мой мозг? Мне интересно, в каком виде человек существует после смерти. Например, Вера научилась видеть «синее пятно», и она точно знала, это Яков. Забегая вперед, скажу, ей понадобились всего три моих начальных упражнения, настолько она была подготовлена к восприятию.

   Височная кость - самая тонкая и проницаемая не случайно, не следует считать это дефектом конструкции. Когда ты возбуждаешь две височные зоны и прогоняешь волну энергии между ними, что-то происходит. Вера начинала видеть Якова. Интересно? Еще как!

   Я какое-то время все-таки лечением занимался, показалось интересным разработать методику воздействия на внешний объект. Но быстро надоело, фактически лечишь собой. Это неприятно.
- Вы все же эту технику обнародуете? – спросил Том, делая беглые заметки в блокноте, - и примеры какие-нибудь, поярче?
- Почему бы и нет, ничего секретного в методике нет. Только необходимо сразу отметить: то, как делаю я, вовсе не обязательно получится у кого-то, даже пытающегося следовать тем же принципам. Индивидуальные особенности сработают. Но ставить перед собой такую цель можно. Тренируйтесь. Для того мы с тобой и пишем!

   В йоговских текстах говорится: «один путь может быть длинным, другой коротким, один извилистым и сложным, другой прямым и легким, но каждая из этих дорог ведет к вершине». Если идешь в одиночку, без учителя, можно сбиться с дороги. У меня так и случилось. Десятилетия и сбои. Зато нашел свой путь, свое ответвление. А провести по нему другого… Не уверен, возможно ли это. Даже пространственная модель, с которой я начал объяснения, у всех будет разная. В каком виде существует моя копия, ты уже слышал, у кого-то другого она выстроится,- если вообще этот другой справится, - в виде призрака, а может быть, какого-то светового эффекта. Я знать не могу.

    То же касается «виртуальных рук», которыми я пользуюсь. И у меня это не руки, но как-то надо обозначить, пусть будет такой упрощенный образ. Естественный вопрос, чем воздействовать. Ответ – внешней Энергией.
- Все-таки космической? - ехидно спросил Том.
- Нет, конечно. Энергией некоего поля, постоянно существующего вне человека. Надо всего лишь открыть к нему доступ. Возбужденная точка и есть этот приемник. Возможно, именно изоляция от поля и вызывает болезни, то есть сбой механизма самоизлечения. Тоже очень интересно обдумать и проверить.

   Как ты понимаешь, процесс исследований бесконечен. Я же рассказываю только о том, к чему уже пришел, описываю  сегодняшний уровень понимания. Сам процесс изучения доставляет мне большое удовольствие. И никакого тебе исследовательского оборудования не требуется. Omnia mea mecum porto.

- Кстати, - Том отбросил назад страницу блокнота, - вас никогда не измеряли? Ну, то есть какими-то приборами виртуальные руки поймать не пытались? Или происходящее здесь, - Том постучал по голове, - все эти мозговые волны?
- Один раз согласился, в середине восьмидесятых. Близкий друг Якова работал в Институте оптико-физических измерений завлабом. Уговорили меня приехать. Я показал. Какие-то приборы зашкаливали, какие-то не реагировали. Им было интересно, мне – нет. Завлаб загорелся написать серию статей. Не написал. Я больше тупого кролика делать из себя не дал. Это мое исследование и совсем в другом направлении. Мне все едино, как назовут возникающее поле, и сколько «эвенов» его напряженность у целителя Алеф или эктрасенса Бет.

   Гарри встал с кресла, потянулся, сделал несколько плавных движений, переходящих одно в другое. Повернулся к Тому, устало делающему заметки в блокноте:
 - Перерыв. Продолжай формулировать вопросы. Если они возникли, значит, понимаешь. Если нет – дойдет после третьего прочтения. Но продолжать будем?
- Не вопрос, - Том тоже встал и потянулся. – Как вы упражнение начали? Сначала обхватить плечи?..

- Продолжаем разговор, - сказал Гарри после получасового перерыва. - Вопросы или двигаем дальше?
- Вопросы есть, я их записал. Не буду занудствовать раньше времени, может быть,   ответы уже запланированы, - ответил Том и показал исписанную страницу блокнота.
- Отлично. Я только тебя очень прошу: в начале, в конце, в середине, где угодно и неоднократно подчеркивай - это не пособие по самолечению! Я полвека изучаю и практикую йогу и в первые пять лет  - с двумя  учителями, это очень важно. Если ты уже владеешь техникой медитации, если знаешь, как контролировать колебания сознания, можешь попытаться что-то делать и по моей методике.

   Пойми, ничего не стоит взять и вообразить зеленый скелет в любой позе, хоть в сиршасане, хоть в падмасане. Но толку-то! Не в этом суть. А именно в концентрации и медитации. В способности найти точку и концентрироваться на ней. Короче, в «дхаране». Модель просто помогает сориентироваться в пространстве. Мощность воздействия  – физическая  величина, ее необходимо и можно развивать. Возможно, кто-то назовет ее «волей». Пока понятно?
- Асаны для скелета, это какие?
- Ну, Том, вот уж принципиальный вопрос! Стойка на голове и «лотос». Скелет на голове стоит, а ноги в «лотос» закручены, выразительно? Так и проиллюстрируешь. 
- Извините, Гарри, это вынужденная самооборона. Я, когда к вам приставал, ожидал чего-то другого. Ну дурак.
- До другого, до самих упражнений, скоро дойдем. Надо же сначала понять, какой от них толк. Приложений бесконечное множество в зависимости от того, куда направлено любопытство.

   Итак, слово сказано, контроль состояния.
   Изучать Патанджали ты, скорее всего, не станешь. «Раджа – йога» Вивекананды, это кусок «Йога-сутры», ну, почитай. Да хоть Хитлмэна из любопытства.
   Гарри задумался. Механически переложил листы.
- Надо различать, что я говорю тебе, журналисту Тому Ленорману, и что должен усвоить твой читатель, всерьез заинтересовавшийся темой… Так, я больше на великих не ссылаюсь, достаточно, sapienti sat. Теперь только Методика тренировок. От простого к сложному.

   Гарри вложил листы в зеленую папку и внимательно посмотрел на растерянную физиономию зятя - интервьюера. Том явно устал. Гарри на всякий случай спросил:
 - Начнем сразу или зафиксируем переход судаком под польским соусом? Ната его готовит потрясающе.
  Том обрадовался:
- Я пока не понял, чего хочу, есть или удавиться. Это сколько же лет я, болван, потерял! Вот что стоило изучать, а не влияние поэзии вагантов на Бальдерика Бургейльского!
   Гарри засмеялся:
- Глупости не говори. Хватит с нас одного йога! Напишешь доходчиво и внятно, глядишь, кто-то еще пойдет по «длинной извилистой дороге», и не известно, что окажется его вершиной…  Пошли есть, писатель.
 
   Во время обеда разговор крутился только вокруг новой сказки. Рената не решила, как использовать задачу, блестяще решенную Гермионой в «Философском камне». Можно процитировать, а можно придумать что-то новенькое, но в этом же направлении.
   Решили единодушно: перефразировать, использовать идею - неприлично, не в стиле Ренаты и не соответствует ее таланту. Безусловно, надо привести палабрийский перевод, можно добавить комментарий. Глядишь, кто-то еще подсядет на гениальную волшебную сагу.
   
   Набежали тучи, резко похолодало. Гарри разжег большой газовый камин в гостиной, включил торшер и настольную лампу. Том проверил диктофон, и лекция, как он стал называть интервью, началась.
 - Первое условие - необходимо поддерживать тело в хорошем состоянии. Попросту говоря, ты должен быть здоров. Не буду говорить вещи тривиальные, только обязательно подчеркни: в качестве физической нагрузки ни серьезный спорт, ни тренажеры не годятся. Причина элементарна, ты должен выполнять упражнения примерно одной интенсивности всю жизнь, а таскать железо или бегать марафон в возрасте уже не сможешь, бросишь. И сразу усугубишь начинающиеся проблемы.

   Физическая тренировка должна состоять из упражнений, которые ты сможешь выполнять всю жизнь. В идеале, конечно, хатха-йога во всей полноте, но может быть и попроще, просто асаны в варианте, как их выполняет Рената. Растяжки, суставы во всех плоскостях, позвоночник. Все плавно, аккуратно, медленно. Может быть, ты не коснешься локтями пола в восемьдесят, как в двадцать, достижения никому не нужны, рекорды не фиксируются. Главное – продолжать. Возникла проблема – добавь в ежедневный «ритуал», используя йоговские методы. Ната повредила плечо, мы с ней его восстановили, а для укрепления я составил  комплекс из пяти асан. Она справилась. Но эта отдельная тема, как добавлять асаны по мере поступления возрастных пакостей. Сколько живых существ – столько асан, только основных тридцать две. Есть из чего выбирать.

   Кроме того, обязательное условие – ежедневные дыхательные упражнения. Кто уже изучает Пранаяму, в моих пояснениях не нуждается. Я только напомню в предельно простой форме и в своих терминах, исключительно для завершенности изложения.

   Как правильно делать вдох – к йогам: сжатое горло, приподнятые плечи, слегка выпяченный живот, чтобы заполнить нижнюю часть легких, ну и прочее. А дальше - «треугольник». Я делаю «уддияну-бандха» и «наули» с длинной задержкой на выдохе, поэтому мой вариант – вдох-задержка-выдох, «треугольник». Заполнил легкие, и нижнюю часть, и верхнюю – остановился. Выдох. Критерий длительности задержки – комфорт, никаких напряжений, никаких чрезмерных усилий.  Начальный ритм – допустим, по пять секунд. Можно ритм менять, например, уменьшить задержку на вдохе, сделать более медленный выдох. Длительный выдох очень важен. И рассчитать силы так, чтобы ни в коем случае не сделать за ним резкий вдох. Это все требует времени и сосредоточенного подхода.
 
   Ну вот, наконец, переходим к собственно тренировкам, направленным на развитие скрытых способностей.

   Первое упражнение, основное. В идеале - садишься в полу-лотос, не можешь – скрестив ноги. В принципе можно принять любую удобную позу, позволяющую контролировать прямой позвоночник. Теперь ставишь ладони напротив друг друга и ощущаешь нечто между ними. Кажется элементарным? Абсолютно ошибочное утверждение. Требуется владение своим телом, полное сосредоточение. Необходимо для начала «найти» ладони, направить на них внимание. Научился? Ладони начинают гудеть, как только ты их выставишь? Теперь попытайся почувствовать между ними некую субстанцию. Есть? Медленно раздвигаешь руки в стороны, это «нечто» растягивается, требует увеличения усилия. Сближаешь ладони – ощущаешь сопротивление сжатия. Переводи «это» от ладони к ладони.

   Гарри сидел в кресле, одна нога подогнута, вторая опущена, закрыв глаза и выпрямив спину, но при этом выглядел не напряженным, а как будто расслабленным. Том попытался принять такую же позу, через минуту заболело колено, он сгорбился и сдался. Гарри тем временем показал, как поставить руки, медленно развел их, свел. Открыл глаза и сказал:
- Это начальное упражнение - как гаммы для пианиста. Кажется, это просто, и играется ежедневно в обязательном порядке. Но ты видел только внешнюю сторону. Понимаешь теперь, как можно бить в бубен, шаманить, ничего не умея? Я один раз даже был свидетелем такой профанации.

   Мой сотрудник, Ром, начитался дурных газетных статей, насмотрелся каких-то телевизионных глупостей и решил, он так тоже может. Что может? Откуда сила? Ром подробно рассказывал, как великий гастролирующий экстрасенс обнаружил в нем огромный потенциал. Какое-то время он еще будет совмещать работу техника с лечением, но со временем посвятит всего себя помощи людям. Очень кстати наша секретарша пожаловалась на головную боль. Ром подскочил, усадил в середине комнаты, предложил сейчас же определить причину и немедленно ее устранить. Поднес к голове ладони, начал делать пассы, кривляться, закатывать глаза, отряхивать руки. Хамил как умел… Потом объявил: все просто, необходимо поменять очки, теперешние не подходят, поэтому голова и болит. Но он уже все сделал, и боль немедленно прекратится. Короче, через час подруга отвезла несчастную секретаршу к врачу. Оказалось - отит, не вытряхнула воду из уха после бассейна. А очки она сменила месяц назад.
- Понял притчу. Подчеркну разницу. Продолжаем? – сказал Том и записал что-то в блокнот.
- Повторю, без начальных упражнений ничего не получится. Строй трехмерную модель сколько угодно, даже если ее вообразишь, чем наполнишь? Зачем она тебе? Будешь махать пустыми руками, как Ром?
   Мое первое упражнение, «Между ладоней», необходимо выполнять очень долго, чтобы оно получалось с легкостью. Можно внести какой-то образ, например, ощутить «варежку» или большой пушистый шар вокруг кисти. Менять его температуру. То есть контролировать руки, владеть ими. Скоро понадобятся.

   Следующий этап, второе упражнение – пересчитать себе зубы. Нечего ухмыляться, это легкодоступная область, поэтому я и отношу к начальным упражнениям. Пройтись по зубам. На каждом зубе остановка, фиксация. Ощутил, сконцентрировался, перешел к следующему. Этим  упражнением ты отрабатываешь навык движения между точками, остановки на точке, фиксации. Передвинулся – зафиксировал и так далее.
   После того, как научишься легко выполнять первые два – дыхательные не в счет, без них вообще нечего делать, они йоговские, не мои - можно перейти к третьему, основному, упражнению.

  Третье упражнение - это цикл из шести направлений.
  Сначала «между висками». Внешняя точка, вернее, малая область внимания, допустим для наглядности в виде шарика, немного выходит за пределы головы. Добиваешься движения этого шарика между висками. Фиксируешь его на второй стороне, немного сжимаешь, передвигаешь на противоположную сторону, фиксируешь, чуть сжимаешь. Вот такое движение. Существует опасность: упражнение уже непростое,  концентрируешься  - и забываешь дышать. А оно, дыхание, должно быть спокойным, глубоким, без задержек. Можно синхронизировать с ним движение «шарика», например, за цикл вдох-выдох делаешь одно или два движения. И так десять циклов, норму определяешь для себя сам. Можно повторять много раз в день. Поза удобная, расслабленная, но лежа – не советую, заснешь!

   Отмечаем, «между висками» - первое упражнение полного цикла. За ним следует направление «между бровями – затылок», две противоположные точки. Такое же движение в обе стороны с фиксацией.

   И третье - «затылок – копчик», по позвоночнику вниз - вверх. Это уже сложно. Необходимо почувствовать весь длинный путь, каждый позвонок, без проскакиваний. Бэмс копчик, бэмс затылок – пустая трата времени. Необходимо ощутить каждую точку, медленно прокатить пресловутый шарик внутри всего позвоночника. Прочувствовал затылок, зафиксировал, пошел вниз, зафиксировал, повторяешь.
   Кстати, ты сам определишь точку, где остановиться, она тебе просигнализирует. Может быть, активной областью у тебя окажется темя, а не затылок. Количество повторений зависит от успехов. Получается легко – достаточно пяти, проваливаешься, проскакиваешь – повторяй еще.
 
   Следующий маршрут, четвертое упражнение - ноги. Слышал название точки «бурлящий источник»? В середине подушечки стопы? Она на поверхности, а нам надо внутрь. Эта точка, «юньцюань», интересует нас только как ориентир. Вторая область – в нижней части живота, внутри, напротив копчика. Поднимаешься вверх от стопы до паха, до этой верхней точки, фиксируешь, переходишь на противоположную сторону, спускаешься по ноге до второй юньцюань, фиксируешь. Повторяешь.

   Пятое упражнение – руки. От основания третьего пальца по руке вверх, по плечу до яремной впадины. Остановка. Переход на вторую руку, вниз до ладони, фиксация. Техника выполнения та же, непрерывное движение «шара внимания» с фиксациями в крайних точках.
   
   Шестое упражнение – кисти. От середины ладони к кончику каждого пальца и обратно. Поочередно обе ладони.
   И заканчиваешь цикл повторением «между висками».
   Повторю, «шар внимания» - термин условный, дело это совершенно индивидуальное. Нечто, волна, крокодил. Как ты внимание материализуешь – дело твое.

 - Так это все - одно упражнение?! Ничего себе! – воскликнул Том. – Это же сколько времени требуется!
- Много, конечно. Для начала надо хотя бы понять, о чем речь. Научиться. И затем тренироваться – да, ежедневно. Долгие годы. В любой позе, в любом месте, хоть целый день. Очень подходит людям, не желающим терять время. Со стороны незаметно, а ты сидишь и гоняешь волну. Учишься чувствовать в себе каждую точку. Получаешь удовольствие, свободно управляя шариком. Тебе приятно, когда удается зафиксировать точку. Не быстренько-быстренько отметился, прогнал шарик. Не так, само упражнение в процессе выполнения должно доставлять радость.

   Я уверен, моя методика больше всего подходит для европейского человека, много времени проводящего в разъездах, пробках и очередях. Дело прошлое, я терпеть не мог совещания. Ну и занимался своими делами.

   Для упражнений цикла шести направлений особая поза не нужна. Самое трудное из них, в котором не получаются медленные премещения или фиксации, стоит выделить и тренировать его отдельно, хоть сто раз на дню. Но потом пройти еще раз весь цикл и закончить «между висками».

   Ты обратил внимание, я не использую названия органов. Мне совершенно все равно, где артерия, а где селезенка. Если меня что-то беспокоит, если мне надо сосредоточиться в какой-то зоне, я это делаю, не подключая анатомический атлас. Как объединены клетки, какие у них функции  - я не вмешиваюсь в их работу. Мой организм прекрасно знает, что, как и когда делать. Я должен только помогать.
  Есть проблема – мои действия? Дать энергию, подключить к источнику,  а не лезть к клеткам с дурными советами.

   Если ты для координации кладешь на болевую точку руку, стоит ее сначала «разогреть» упражнением «ладонь - пальцы». И можно действовать через руку. Естественно, эффект усиливается, нежели при работе пустой рукой.

   Важно подчеркнуть, ежедневные тренировки по этой системе не только развивают то, что развивают. Они в целом идут на пользу твоему драгоценному здоровью.

   Ну вот, базис моей системы тренировок, основное упражнение я рассказал. Я даю только направление, каждый должен пройти этот путь сам. Описание мы закончили, но занятий здесь - на годы! Как изучают Танах, Библию: постоянно перечитывают, и каждый раз приходят к новым глубинам. Нечто подобное и здесь, выполняя упражнения, будешь постоянно совершенствоваться. Определишь для себя оптимальную скорость перемещения. Форму «шарика внимания». Действия при фиксации: сжатие, расширение, вращение. Есть варианты.
   Дальше следует то, о чем я рассказывал вначале. Можешь вернуться к Раджа-йоге, учиться успокаивать колебания сознания, отрабатывать инструмент совершенствования, чтобы затем перейти к следующему этапу.

   Эти упражнения – основа развития чувствительности. Допустим, возникла болевая точка. Ты можешь подвести к ней «шарик внимания» и попробовать воздействовать этим шариком. Окружить точку, посжимать, реакция должна возникнуть.
- Все это на реальном теле, не на модели? – спросил Том.
- Да - да, на физическом теле, можно во время выполнения упражнения-цикла. Пока никаких моделей. Так вот, этот «шарик внимания» - прозрачный, призрачный, всепроникающий, он помогает понять, как действовать вне границ своего тела.

   Допустим, ты уверен, что уже подвел шарик к точке, а реакции не чувствуешь. Значит, не попал, сбой в координации. Начинай искать точку вне реального тела, в окружающем пространстве. Ты безграничен, можешь найти любую точку вне себя. Воздействуешь на нее и получаешь отдачу. Когда шарик достигает цели, сомнений не останется, реальная, физическая точка даст сигнал. Ты наверняка сразу на эту точку не попадешь, но будешь искать ее и находить. И в процессе поиска ты ее и исправляешь.
   И только теперь можно переходить к построению модели.

   Повторю о модели. Построенная трехмерная копия - модель зеркальная. Может быть увеличенной так, чтобы ты оказался внутри нее. Может быть уменьшенной, тогда  охватываешь ее виртуальными руками целиком.
   И теперь, после всех упражнений, когда ты умеешь находить точку и действовать на нее, только теперь ты понимаешь, как этой моделью пользоваться себе во благо.
   И не только себе!

   Техника воздействия на другого человека основана на этом же принципе. Повторяю – воздействия. Я не умею диагностировать и даже определить, где там у «клиента» болит. Я могу построить его трехмерную модель, найти на ней точку, о которой он сам мне сообщит, и воздействовать на нее. В отличие от воздействия на свои точки, на модели или без нее, когда свидетельством правильного попадания является немедленная реакция, я в этом случае никакой отдачи не получаю. Я могу наполнить энергией определенную область, используя созданную модель.

   Когда я помогал Ренате, я касался ее рукой и переносил шарик в ее плечо, как в продолжение собственного тела. Этот «шарик внимания» - он еще и переносчик энергии. Он ее берет откуда-то, из того самого внешнего поля, и концентрирует. Мы условно используем термин «шарик», а он может иметь совсем другую форму. Один шарик – это для упражнений «цикл шести направлений». Для воздействия на себя я создаю два эллипсоида и манипулирую ими как виртуальными руками.

   Гарри вытащил все листы из файла и быстро их просмотрел. Выпил глоток воды. Том воспользовался паузой и спросил:
- Гарри, а когда вы лечили мою рану, вы все-таки пользовались моделью? Я так и не понял. Вы руку подносили, но меня не касались.
- Нет, не так. Для чего я вообще к тебе руки приближал? Исключительно для правильной координации. Нет в руках никакой энергии. Подчеркни это в тексте. Энергия вне человека, вокруг него. После всех этих тренировок я хорошо координирую собственные руки. Я подносил их к тебе и не сомневался — шарик внимания, которым я действую на твою болевую точку, попадет, куда надо.
- Понял. А то самое «возложение рук» на Вадькину голову? Это?..
- Да то же самое! Я дал энергетический толчок на гипофиз. Вот, и термин употребил. Ладно, его я знал и где находится - тоже. Скажем так, я эту область хорошо облучил. А затем еще раза три повторил. Сдвинул – и началось развитие. Вот Вадька у нас и вымахал, баскетболист.
   В принципе при длительных занятиях по этой системе каждый человек может обрести, вытренировать такие возможности.
- В течение нескольких лет?
- Лет? Десятилетий! Я доходил до всего сам. По уже вымощенной дороге идти будет легче. 

  Давай-ка повторим последовательность. Хатха-йога. Пранаяма. Концентрация. Дальше начинается  моя Система: Руки. Зубы. Цикл шести направлений. Точки вне тела. Пространственная модель - построение и работа с ней.

   Вот и все. Это не значит, что, перейдя к следующему этапу, прекращаешь предыдущие упражнения. Нет, ты все время дополняешь систему, постоянно повторяя уже освоенное. И так всю жизнь.

   Я уже говорил, умение помогать другим – результат побочный. Для меня лечение постороннего человека, исключая детей лет до пяти, настолько неприятно, даже не хочется описывать. Я слукавил, сказав, будто обратной связи нет. Есть, но я ее блокирую. На мою семью это не распространяется, Ренату и девчонок я лечу с прикосновением, то есть в чистом виде собою, как продолжением своего тела. 
   Для любого другого клиента строишь модель, находишь на ней болевую точку и воздействуешь на нее точно так же, как на свою модель…
- Почему вы говорите «клиент»? Не больной, не пациент? – прервал Том.
- Да какой «пациент»! Это специальный термин программы «клиент-сервер», - засмеялся Гарри, - я же с рождения программист. Мыслю соответствующим образом, в понятиях и терминах вычислительной системы. 
- Понял, не дурак. А вот скажите, лечение по телефону, это что?
- Кратко? Полная херня. Невозможно построить модель для человека, с которым ты не знаком.
- А если знаком? – настаивал Том.
- Том, ты меня утомил. И тогда это ни в коем случае не «лечение по телефону»! Например, наша великая спортсменка звонит из Барселоны: «пап, опять левый голеностоп». Каковы мои действия?
- Мгновенно восстанавливаете давно построенную Машкину модель, определяете точку или область, увеличиваете и воздействуете «виртуальными руками» в форме двух эллипсоидов. И обратную связь при этом не блокируете, поскольку это Машка,  - радостно отбарабанил Том. – То есть телефон используется элементарно, для информации о возникновении болевой точки. Можно телеграмму послать или голубя…
 
- Именно так. Все правильно, кроме, пожалуй, эллипсоидов. Форма не настолько геометрически определенная, скорее произвольная, размытая. Но это индивидуально.
  И всего-то лет тридцать мне понадобилось, чтобы все это разработать и самому научиться уверенно выполнять...
  Есть риск: возможно, после твоей статьи количество шарлатанов увеличится. Бог им судья.

  Итак, мы выполнили программу, «Систему развития скрытых способностей» я тебе описал. Можно вернуться к началу, уточнить, каковы цели, зачем я вообще туда полез.
   Все упражнения, вся Система в целом – это база. А дальше - немыслимое количество направлений для исследования. Кому интересно, будет заниматься изучением своего места в этом пространстве, будет пытаться постичь, что он может совершить и что сможет обрести.

   Еще одно направление поиска, я его еще не проверял… нет, не стоит. Ничего не сказал,- передумал Гарри. – И так понятно, не скучно и бесконечно. Жизни не хватит. На любом этапе – потрясающе интересно. И каждый полученный ответ рождает три новых вопроса.
- Да уж, интересно – не то слово. При первом прочтении имеется риск умеренных когнитивных нарушений, по-простому -  мозга за мозгу…  А у вас побочные явления какие? Или их нет? Не считая, конечно, опасности прослыть чудаком?

- Чудаком? Да хоть восемь дней в неделю. Мне безразлично, кто что обо мне говорит. Я не размахиваю знаменем «Нет - традиционной медицине, Да – Системе Гарри Эвена»! Не лезу в телевизор, не предлагаю свои услуги госпиталям. Я изучаю возможности собственного разума. А побочные явления… На меня не действуют лекарства, даже от головной боли. Ты же не предполагаешь, что я дожил до 70 лет, ни разу не поранившись или не подхватив грипп. С некоторых пор я просто вынужден обходиться только своими силами. Стоит учесть, вопрос задан правильный.
   И последнее. Возьми описание асан. Сама поза – тоже вещь полезная, гибкость, массаж внутренних органов, но это еще не йога. Это процентов десять. Остальные девяносто – чем ты занят, приняв позу. Что изучаешь, что и как контролируешь. Можешь ли направить «шарик внимания», куда предписывает йога. Так и наше с тобой описание упражнений. Полезное дело - тренировка концентрации внимания, но это еще не Система. Это всего лишь рассказ о ее существовании.


(Материал для этой главы любезно предоставлен И.А.Ткаченко.
 И.А.Ткаченко начал заниматься Хатха-Йогой в 1967 году. Методику развития  скрытых  способностей разрабатывает и совершенствует с конца 70-х. Последнее  слово еще не сказано.
Измерения возникающих полей проводилось в 1982 в ВНИИОФИ по инициативе доктора технических наук В.М.Гинзбург.)