Одна в доме

            

                За окном шёл осенний  дождик. На дворе стоял октябрь. Бал кружила «Золотая осень». Люба сидела одиноко у окна, любуясь тем, как дождинки красиво и дружно разбегались по стеклу. Приставив свою ладонь с обратной, разумеется, стороны она пыталась их поймать. Так она сидела в детстве у окна  в своём отчем доме, находящемся ныне за две тысячи километров. Тогда ей исполнилось пять лет, сейчас – сорок пять, но ничего не изменилось в её душе: одиночество преследовало её с рождения.
 
              Верный пёс Шурик подбежал к калитке и залаял, объясняя на своём собачьем языке, что находится возле дома хозяйки  без её разрешения никому не велено. Полаяв возле калитки, он подбежал к окну, в котором  увидел свою хозяйку, затем вернулся снова к калитке. Люба поняла: придётся покинуть своё «тёплое местечко» и выйти под дождик на улицу.

             Открыв калитку, она увидела лежащего на земле мужчину, от которого исходил запах спиртного. Посмотрев ему в лицо с закрытыми глазами, Люба поняла, что он не из их села. В нём она проживала с тех пор, как один из солдат, присланных на уборку урожая, «вскружил ей голову» и увёз к своим родителям далеко от родного села. С армии тот  не вернулся, остался на сверхсрочную службу, женился там. Про свою мимолётную первую любовь просто забыл. Люба собралась возвращаться к себе домой, но в доме появился брат «изменника» Степан, который не позволил ей уехать и за которого она вышла вскоре замуж. Случилось это более двадцати пяти лет назад.

            Дом Любови Гуськовой стоял первым при въезде в село. Сначала она подумала, что незнакомца, находящегося в "нетрезвом состоянии", высадил просто водитель одного из проходящих рейсовых автобусов. Начался дождик и тот, видимо, мог стоять ещё на ногах и сумел добраться до её калитки, накрытой навесом от дождя.
       - Нет, Шурик, мы с тобой его не знаем, не звали, - обратилась к собаке её хозяйка, - пусть лежит, протрезвеет, уйдёт куда-нибудь. Холодновато, правда, на улице, но ведь говорят же не зря, что «пьяному море по колено».
         
            Закрыв калитку, Люба вернулась к себе в дом, в котором   жила давно, в последнее время жила одна: родители мужа умерли пять лет назад, муж – два года  назад.  Единственная дочь   Арина выросла, вышла замуж во время обучения в институте, да так в городе и осталась, покинув отчий дом навсегда. К себе не звала: её муж не «горел желанием» жить «под одной крышей»  с тёщей. Возвратиться к себе в родное село тоже не могла: родители её тоже умерли. Саманный дом развалился со временем. Ехать, как ни крути, некуда.
    
           В семье родителей Люба росла единственным ребёнком. В то время как у её ровесников имелись братья и сёстры, она чувствовала себя одинокой. Родителей, которые трудились «от зари до зари» в колхозе, она видела только по вечерам. Именно от одиночества она и убежала  с тем солдатиком, обещавшим ей вечную любовь и «золотые горы». Увы, одинокой считала себя и в браке: муж-водитель, возил председателя колхоза, дома появлялся только на ночь, а иногда приезжал только под утро. Ссылаясь на сложность своей работы. Хотя по селу ходили слухи, что не только ответственная работа была  тому причиной: красивых и незамужних женщин вокруг находилось  не мало.

         Работала Люба всю  жизнь дояркой в местном колхозе. Когда умер муж, её подруги по ферме стали подбирать ей женихов. Но ни один её не устраивал. Среди кандидатов в женихи оказывались в основном любители спиртных напитков. Вот и сейчас, услышав этот запах от незнакомца, лежащего у её калитки, она быстро его покинула. Однако время шло, дождик превращался в настоящий осенний дождь. А Шурик по-прежнему лаял у калитки.

         «Шурик, у меня умный, - подумала про себя Люба, - зря лаять не будет. Может это и нормальный человек, кто его знает?". Одевшись снова и, взяв в руки зонтик, она направилась к калитке. Шурик, обрадовавшись, лаять перестал и вместе с ней вышел за калитку. Незнакомец уже сидел на скамейке. Хозяйка  ошиблась: то был не запах спиртного, а самый настоящий запах корвалола. Люба села на скамейку рядом и спросила:
            - Мужчина, каким ветром Вас занесло к моей калитке? Я сначала подумала Вы пьяный.
            - Какой пьяный? Я с детства в рот не беру спиртного.
            - Ну на счёт детства – это Вы «перестарались».
            - Ничего подобного, у меня два друга  в первом классе пиво пробовали, в пятом - вино, а в десятом уже перешли на водку. Меня тоже пытались к этому привлечь, но им это не удалось.
            - И где же они сейчас, друзья Ваши?
            - На кладбище.
            - А что же с Вами сегодня случилось?
 
             … Серов Олег год назад развёлся с женой. За год она его так измотала судебными исками, что к пятидесяти годам  у него впервые заболело сердце. В  тот день он ехал с города на рейсовом автобусе к восьмидесятилетней маме, у которой давно не появлялся, будучи сильно загружен по работе. На полпути ему стало плохо с сердцем. Одна сердобольная женщина дала ему выпить корвалол. Не являясь медиком, накапала столько капель, сколько капало. Явно, что  при этом превысила норму. Другая женщина дала нитроглицерин. Но боль не проходила, а автобус трясло из-за плохой дороги как грушу.
              - Гражданин, -  обратился  к нему водитель,- так Вы не доедете до своего села, Вам надо полежать. Впереди село, сойдите и попросите помощи в первом же доме.
               
            Серов так и сделал. Но когда он дошёл до первого дома и пытался постучать в калитку,  потерял сознание и упал на землю. Корвалол и нитроглицерин через некоторое время подействовали,  он очнулся и сел на скамейку, плохо представляя, где  находится. В это время к нему и подошла хозяйка дома с верным Шуриком ...

           Выслушав больного, Люба, взяв его под руки, повела в дом и положила на диване.
           - Спасибо, прекрасная незнакомка, - обратился к ней Олег, - я полчасика полежу и пойду на остановку, поеду дальше. Я Олег, а Вас как звать?
           - Любовь Ивановна!
           - Даже так официально? Большую должность в селе, видимо, занимаете?
           - Больше нету. Доярка я.
           - А я - простой инженер на заводе. Но собираюсь перебраться к маме в село. Сама она в город ехать не хочет в восьмидесятилетнем возрасте. Живёт недалеко, кажется, через два села.
          
             Люба слушала его, всё больше влюбляясь в его голос, глаза. «И какая дура, - подумалось ей, - могла бросить такого замечательного человека?». Беседа продолжалась минут двадцать, в ходе которой собеседники плавно перешли с местоимения "Вы» на «Ты». Беседу прервала неожиданно настенная «кукушка» на часах. Люба, повернув голову, взглянула на время:
             - Прости, Олег, мне надо бежать на ферму доить коров. Никуда не уходи. Переспишь в моём доме, а завтра я тебя отвезу на своём «Запорожце» к твоей маме. Договорились?
             - А что есть другой вариант? На автобусе я могу не доехать. А откуда автомобиль? От мужа остался?
              - Да, хотела после его похорон продать, но потом передумала. Без своего транспорта в селе плохо. А я на нём на ферму езжу, когда погода позволяет. В селе у нас только одна центральная улица покрыта асфальтом. Сейчас, увы, придётся добираться ножками.

                На этом они расстались. Но ночью спали уже в одной постели. Поскольку Люба «боялась» оставить больного одного. Тот не возражал.
            
              Рано утром, подоив коров своих, Люба повезла гостя на «Запорожце» в незнакомое ей село,которое ни разу не навещала. Она жила рядом с центральной улицей, поэтому вчерашняя погода не оказалась помехой для сегодняшней поездки в другое село. Доехали быстро: легковой автомобиль - это не автобус.
 
           - Олег, - обрадовалась мама, - как хорошо, что ты приехал, отвези меня в больницу, что-то мне со вчерашнего дня нездоровится. Ты же приехал на своей «Победе», сынок?
           - Нет, мама, автомобиль отсудила жена. Вместе с гаражом. У меня осталась квартира.
           - А на чём же мы тогда поедем?
           - На автомобиле.
          
            Мама ничего не ответила, собралась, взяла всё необходимое и они вышли из калитки. Люба как чувствовала всё это и решила подождать Олега, предупредив его об этом. И не ошиблась. Помощь  её понадобилась. В этом селе дождь не шёл, и не предвиделось его  в ближайшие дни. Автомобиль ехал ровно. Когда стали подъезжать к зданию сельской больницы, мама Олега обратилась к нему:
            - Прости, сынок, я тебе не успела сказать, что везти меня надо в районную больницу. Нашу закрыли полгода назад.
               
            Они проехали мимо больницы по направлению в город, являющийся районным центром. По пути мама интересовалась водителем. Но своего мнения не высказала. «Пусть решает сам, - рассуждала  она, - один раз  «обжёгся» в браке, спешить не надо». Передав маму Олега в приёмный покой  больницы, водитель и его пассажир поехали обратно.
               
                - Куда едем, Олег? – поинтересовалась Люба.
                - Сначала к тебе, потом ко мне, в село к маме. Это мой отчий дом.
                - Когда?
                - К тебе, Люба, сейчас, а ко мне, когда ты уволишься с работы и продашь свой дом, а я продам свою квартиру. Договорились?
                - Договорились.
               
                На следующий день, Олег вышел в сопровождении будущей жены на остановку, сел на рейсовый автобус и уехал к себе в город. Он также собирался уволиться. В мамином  селе его давно звали инженером-электриком на местную подстанцию.
               
                Шло время, Любе, теперь уже  Серовой (брак  успели зарегистрировать), оставалось всё меньше и меньше дней и ночей быть одной в доме. Одиночество уходило от неё. Теперь навсегда. Уезжая с мужем из села,  она из всех вещей взяла только самое необходимое, остальное продала. Однако, как ни просили новые хозяева дома оставить им и Шурика, его хозяйка друга не предала, а забрала с собой. Ещё бы!  Не прояви тогда он свою настойчивость, сидеть бы ей по-прежнему одной в доме и с тоской смотреть в окно, как там, за окном, меняются времена года.

07.06.2016 г.

Фото из Интернета