ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Облаков почти не было на выцветшем от жары небе. При девяноста процентах влажности, дальневосточные плюс тридцать пять это все равно, что сорок пять в средней полосе. Земля дышала горячо. Все живое старалось забраться в тень. Только неугомонные пчелы носились с цветка на цветок, выполняя свои бесконечные рабочие нормы. Видно где-то неподалеку была пасека. Хотя, что это значит, неподалеку? Пчелы могут улетать от своих ульев на многие километры.
Грошев думал о том, кем бы он хотел быть, если бы существовал в виде насекомого. Трутнем? Работягой - пчелой? Ну, уж конечно, не пчелиной маткой! От этой мысли, он нервно хохотнул.
Ты что, крыша едет?! – злобно прикрикнул на него Анатолий.
После того, как они покинули залитую кровью баню, унося убитого Виктора Андрющенко, он все время находился в горючем состоянии, готовый вспыхнуть от любой мелочи. На Олега же, смерть товарища произвела вообще странное действие. Его психика, защищаясь от стресса, глушила его какими-то тормозящими сознание веществами. Он, конечно же, понимал, что произошла трагедия, и что он виноват в этом больше всех, но все равно не мог отделаться от ощущения нереальности всего, что произошло в больничной бане. Он все помнил в деталях, но смерть товарища почему-то не трогала его души, и он вел себя непонятно для Анатолия, который остро переживал потерю друга. Тот психовал, орал на Олега матом, один раз даже ударил его кулаком в лицо. Олег понимал его, и не обижался. Он и на большие жертвы был согласен, чтобы Анатолий так не страдал. А товарищ не мог понять его, и от этого психовал еще больше.
Сейчас они собирались хоронить Виктора. Так как вся экспедиция была тайной, и для своих коллег из райотдела, неразлучные друзья сейчас были на рыбалке, где-то в море… Точных координат они никому не дали, чтобы «не сглазили». Уже завтра, они оба должны были выйти на очередное дежурство, а как теперь объяснить отсутствие своего товарища, Анатолий не знал, и от этого бесился еще больше. Уехали вместе, - вернулся один. Как все это объяснить?! Не в бега же ему теперь подаваться?
Олег же вел себя странно. То молчит, а тут вот хихикать начал. Анатолий всерьез опасался за его рассудок, и все равно не мог сдержаться и реагировал на его причуды очень агрессивно.
Они решили, похоронить Виктора в тайге, подальше от людских глаз. Обоим приходила в голову мысль вообще уничтожить труп, но на такое кощунство по отношению к товарищу никто из них не решился. Несколько лет назад Виктор принял православную веру и относился к этому весьма серьезно, несмотря на многочисленные подтрунивания товарищей по работе. Это тоже сыграло свою роль. Они даже хотели прихватить с собой священника, но потом отказались от этой затеи. Кто их знает, этих попов? Говорят, что все они, раньше через подписку в КГБ, в свои семинарии поступали и по службе росли, а теперь, наверное, через ФСБ, проходят. В общем, решили зря не рисковать.
Обливаясь потом, меняясь через каждые полчаса, они вырыли могилу, и постояв над телом товарища в тягостном молчании несколько минут, завернули его в одеяло и стали опускать в яму, на веревках. Анатолий, не выдержал, и стесняясь Олега, как-то яростно зарыдал, все еще продолжая бороться с рыданиями. И от этой борьбы все лицо его искажалось в мучительной гримасе гнева и боли. Он махнул рукой на еще не зарытую могилу и пошел в тайгу, ослепнув от горя. Олег завершил начатое, прихлопал землю на могиле лопатой и поставил грубо сделанный, деревянный, безымянный крест. Постояв еще немного, и совершенно дезориентированный, не зная, что делать дальше, уселся под лиственницей, что стояла неподалеку. Примерно через час, вернулся Анатолий и стараясь не глядеть на товарища, а куда-то в сторону от него, сказал, с трудом выдавливая из себя слова:
Ты довезешь меня до Всесвятного, где мы брали лодку напрокат, - она там недалеко от поселка спрятана. Я пойду в местное отделение милиции и заявлю, что мы перевернулись на лодке и Виктор, вероятно, ударился обо что-то и утонул. Я не смог найти его тело. Если… - он на минуту замолчал, подыскивая слова, и Олег терпеливо ждал, когда он продолжит, готовый на любые предложения. Наконец, Анатолий шумно вдохнул в себя воздух и продолжил, - Если мне не поверят, то в тюрьму я не пойду. Нечего мне там делать.
Это означало, что он решил, либо сбежать, а скорее всего, покончить с собой в случае провала их версии. Возможно, что это было сказано в состоянии аффекта, в котором он все еще находился. Впрочем, Олег знал, что его товарищ на это вполне способен. И это ложилось на его душу дополнительным грузом вины. Он не знал, что сказать Анатолию. А тот, похоже, и не ждал от него никаких слов. Также в молчании, они добрались до пригородов, и заправившись под завязку, и еще залив бензином пару канистр, чтобы нигде не останавливаться, они, не заезжая в город, поехали по объездной дороге, в сторону Владивостока.
* * * * * * *
По странному стечению обстоятельств, Кирилла перевезли из тюремного лазарета в ту же больницу, где лежал и выздоравливающий Васятка. Тот уже ковылял понемногу на костылях, поддерживаемый Настей и мамой. Зашел он и в палату к Кириллу. Кирилл уже был в сознании. У его постели дежурила очень похудевшая, но не ставшая от этого менее красивой, Ксения. Она даже ночевала в больнице.
Кирилл, закричал, когда очнулся и увидел ее сидящей у постели. На мгновенье ему даже показалось, что он сошел с ума или умер, таким невозможным и чудесным было ее появление здесь. Он все еще думал, что находится в тюремном лазарете. Когда он удостоверился, что жив, и не сошел с ума, и она действительно находится рядом с ним, то действительно чуть не умер от огромного, захватившего его целиком счастья. Ксения, дав волю своим чувствам, проплакала ему слезами радости все бинты на груди. А он обнимал ее еще слабыми руками, боясь отпустить от себя, даже на мгновенье, это явившее ему во плоти чудо, «женщину из его ребра».
Ему еще нельзя было долго разговаривать, и он испытывал почти физическую боль от невозможности говорить и говорить с Ксенией и в ответ слышать ее голос. Он хотел знать о ней всё. В те сумасшедшие полтора суток, что они провели вместе в первую их встречу, времени на разговоры у них почти не было. Захваченные страстью, они только любили и любили друг друга, и слова тогда были не нужны им. Теперь же, после всего, что с ними произошло, они готовы были, как две ненасытные губки, всё заполнять и заполнять себя друг другом, до той степени близости, когда люди начинают чувствовать друг друга родными, словно всю жизнь, с самого рождения были вместе.
* * * * * * * *
Люся с самого утра убежала на очередное собеседование в какой-то фирме, давшей объявление о наборе сотрудников. Деятельная девушка ни одного дня не хотела сидеть на чьей-то шее, даже если это шея любимого ею Темнова. Юрий Андреевич предлагал ей немного отдохнуть, может быть съездить на курорт. Деньги у него еще были, - осталась часть не пропитого выкупа за сгоревшую машину. Но как он ее не уговаривал, Люся стояла на своем. Каждый день просматривала газеты, даже записывала на видеомагнитофон вечерние кинофильмы с бегающими строками все тех же объявлений, и бегала на собеседования и еще на какие-то там смотрины, которые называли костлявым словом «кастинг».
Юрий Андреевич еще не совсем оправился от своего длительного погружения в «запойное море» и сейчас боролся с острейшим желанием выпить холодного пивка. К этому его побуждали вкусные запахи копченой рыбы, которые шли с соседнего балкона, и многочисленные рекламные ролики, которые за эти годы научились делать очень прилично. Вероятно, их создатели и сами вдохновлялись пивком, да рыбкой. Как бы то ни было, Юрий Андреевич телевизор не выключал, а спастись от назойливой рекламы нельзя было ни на одном из каналов. К тому моменту, когда раздался дверной звонок, он почти уже капитулировал перед «пивными демонами искусителями» и натягивал брюки, чтобы сбегать до ближайшего магазина или ларька. Чертыхнувшись с досады и в то же время благодарный нежданному посетителю, за то, что отсрочил стыдный для него проигрыш «пивным демонам», он вышел в прихожую, и торопливо застегнув брюки, открыл дверь.
Нежданный посетитель был довольно высок, но сильно сутулился и от этого казался намного меньше ростом. Несмотря на июльскую жару, он был одет в темный костюм. В руках держал потертый и сразу видно, что не пустой ружейный чехол. Юрий Андреевич мгновенно забыл про вожделенные еще минуту назад пиво и рыбу, и словно зачарованный, смотрел в светло-серые, печальные глаза мужчины. Тот неловко потоптался на месте и чуть не выронив свою ношу, переложил ее из правой руки в левую. Юрий Андреевич непроизвольно отодвинулся в глубину своей квартиры. Это его движение вызвало виноватую и понимающую улыбку мужчины.
На вид ему было чуть за сорок, возможно, они даже были ровесниками с Юрием Андреевичем. Молчание затягивалось, - ни хозяин, ни гость не могли начать говорить, и все продолжали изучать друг друга глазами. Гость первым решился прервать молчание:
-Здравствуйте, Юрий Андреевич, если я не ошибаюсь? – сказал он тихим, но отчетливым голосом. Произношение – он сказал «не ошибаюс» не смягчая окончания, выдавало в нем выходца из семьи старых западных интеллигентов. На Востоке страны так не говорили.
-Да, это я, - подтвердил его формальный вопрос Темнов.
Он с первой секунды понял, кто перед ним и это повергло его в легкий шок. Он ждал этой встречи так долго, и вот оказался совершенно к ней не готов. Кроме того, он ожидал увидеть изможденного безумием и совершенно беззубого человека. Однако, Сергей, если это имя соответствовало действительности, выглядел вполне прилично, и все зубы у него были на месте. Правильно истолковав направление мыслей, все еще стоящего на пороге своей квартиры Темнова, он ответил на его незаданный вопрос:
-Зубы я сразу же вставил в самое ближайшее время в одной частной клинике. Даже оплатил заранее. Сказал, что выбили в драке на улице. Правда ведь, хорошая работа?
-Да-да, работа хорошая, - подтвердил Темнов, и почему-то еще уточнил, - Сергей?
Мимо них, опасливо покосившись, проковыляла уткой, старуха с верхнего этажа, с ведром мусора.
Темнов спохватился, торопливо посторонившись, пригласил гостя в квартиру. Закрывая за ним дверь, поймал злобный, буравчиком сверлящий взгляд старухи, которая обернулась уже на лестнице. Ёе искаженная непонятной агрессией брыластая физиономия, все еще стояла в глазах Темнова, когда он шел в большую комнату, где столбом стоял гость, не решаясь выбрать себе место и сесть. Он все так же держал в руках чехол с ружьем. Если не считать некоторой его скованности, он вовсе не производил впечатления сумасшедшего. Напротив, взгляд его был странно ясен, весь его вид говорил о какой-то внутренней умиротворенности. Пожалуй, его даже можно было принять за католического священника, в его строгом черном костюме.
Темнов пригласил гостя в зал и сам забрал у него из рук чехол с ружьем, но вытаскивать его не стал, а мгновение поколебавшись, положил на журнальный столик. От кофе гость отказался. Сидя в кресле, он с ожиданием смотрел на хозяина и по-видимому, ждал вопросов, но Юрий Андреевич все еще находился в замешательстве и не знал с чего начать разговор, допрос, исповедь? Наконец, он немного успокоил свое воображение и сев напротив гостя, приготовился его выслушать. Тот откашлялся, и беспокойно вертя в руках подхваченную с журнального столика авторучку, начал говорить:
-Юрий Андреевич, вы ведь почти все уже знаете из моих писем. Вероятно вас, как следователя интересуют детали? Я буду рассказывать, а вы, если захотите что-то уточнить, спрашивайте. Ладно?
При этих словах гость посмотрел на Темнова так беззащитно по детски, что у того почему-то защемило в сердце. Вообще, во всем облике этого человека было что-то трогательное, просвечивала насквозь его интеллигентность, хрупкая душа его почти зримо висела посреди комнаты, словно хрустальный гроб со спящей в нем красавицей. Даже не верилось, что этот человек не так давно был способен на то, чтобы самому себе вырвать несколько здоровых зубов и зарядив их в патроны, убить ими человека. Все это казалось сейчас таким нереальным, что Юрию Андреевичу хотелось остановить рассказ, похлопать гостя по плечу, рассмеяться с ним вместе над его рассказом, превратить все в экзотическую шутку. Но вторая часть его сознания, долгие годы работы следователем, убеждали его с том, что все это правда. Гость продолжал:
-… встретил его на Невском и сразу меня пронзила эта беспощадная мысль, что старая жизнь моя кончилась и ничего не может продолжаться по старому, что наступил в ней какой-то трагический надлом. Он просто обернулся и посмотрел на меня так злобно, что все во мне перевернулось от страха и ненависти к этому человеку. Я в тот раз не следил за ним, просто отвернулся и пошел своей дорогой, хотя уже знал, что добром это не кончится, и что встреча эта не последняя. И не ошибся. Через несколько дней этот человек опять встал на моем пути. Я просто зашел в одно кафе, выпить чашку кофе после работы и чуть-чуть отдохнуть. Он сидел с двумя другими за соседним столиком и сразу же узнал меня! И снова то же самое ощущение ненависти, от которой мы оба просто задыхались. После этой встречи я стал следить за ним, конечно неумело, по дилетантски, и он сразу же заметил эту слежку и похоже, стал смеяться надо мной, не чувствуя во мне достойного противника. Тем не менее, мне в тот раз удалось узнать, что он живет в гостинице. Потом мне повезло, и я вычислил, когда он уезжает. Проследив его в аэропорту, я узнал, куда он летит, и немного позже, узнал его фамилию по информации о покупке авиабилета, хотя для этого мне пришлось подкупить кассиршу. Тогда я уже знал, что надо делать. Продав свою долю в бизнесе партнеру, я взял себе немного денег, оставив остальные семье, попрощался со всеми и со всем, что мне было дорого в этой жизни, и отправился за ним.
Чтобы меня не искали, я сделал одну жестокую вещь, за которую мне никогда не расплатиться и не оправдаться перед теми, кого я любил и люблю сейчас. Я стал всем жаловаться на жуткую депрессию, ходил к психиатрам. Многим знакомым рассказывал о своем желании расстаться с жизнью, что в общем-то было правдой. Пошли слухи. Потом поехал с двумя друзьями за город, на Финский залив. День был жаркий, как это ни странно для Петербурга. Вообще, то лето выдалось удивительно теплым и народу на пляже, где мы купались, собралось множество. Я неплохо ныряю, могу довольно долго, до трех с половиной минут находиться под водой без воздуха. В юности мечтал заниматься подводной археологией, специально тренировался, развивал легкие, нырял с аквалангом. Друзья, искупавшись, легли загорать, а я сказал им, что пойду поплавать, и отплыв подальше от берега, нырнул. Вынырнув довольно далеко от купающихся, я незамеченный никем из знакомых, выбрался на берег и добрался до одежды и денег, которые спрятал там заранее, еще за несколько дней до этого. А моя одежда осталась на пляже. Оделся, и немного изменив внешность с помощью парика и наклеенных усов, добрался на частнике до города. Там, в одном месте у меня уже были спрятаны вещи и документы на другое имя. Друзья, как я полагаю, конечно, хватились меня, подняли тревогу. Вероятно, теперь я уже считаюсь утонувшим.
Поселившись в вашем Городе, я стал собирать информацию о нём, и готовиться. То, что я узнал об этом человеке, только укрепило меня в моих намерениях.В
нём было столько грязи и злобы, столько подлого и изуверского, что мое желание убить его все росло, и я уже с трудом сдерживался. Однако, нашел в себе силы и выполнил свой план до конца. Я писал вам, что пытался обмануть свою судьбу, Бухгалтера, так я называю Бога, ведь он все считает, но конечно ошибся. Платить полную цену придется все равно. Его не обманешь.
Так вот, я вычислил, что Сержантов ездит в одну загородную гостиницу и устраивает там дикие оргии с участием несовершеннолетних девочек. Я посетил эту гостиницу в качестве клиента и тщательно все там обследовал. Чтобы меня не заподозрили, мне даже пришлось изобразить этакого любителя клубнички и взять с собой девицу легкого поведения. При этой гостинице был и ресторан, и, конечно же - сауна. Он приезжал туда по определенным дням, и я постарался в это время тоже быть там с очередной «красоткой». Когда их оргия была в полном разгаре, я подослал к ним свою девицу, которая вовсе не против была, чтобы поучаствовать во всем этом безобразии, а сам проскользнул за ней следом. Это было не так уж и трудно. Прекрасно ориентируясь в этих помещениях, я вытащил его ключи и сделал с них качественные слепки. Изготовив ключи от его квартиры, я проник в нее, когда он с супругой был в отъезде и поставил «жучка» на их телефон и еще один в спальне, ведь в постели люди бывают так откровенны. В молодости я увлекался радиотехникой, и изготовить эти приборы мне было нетрудно. С их помощью я узнал еще так много «грязи», что меня, по временам, просто тошнило. Вы не подумайте, что я уж совсем такой безупречный пуританин, но то, что я узнал об этой семье просто ужасно. Вонь, которая шла от них, могла быть перебита только другой такой же вонью, - запахом смерти.
Гость надолго замолчал, видимо погрузившись в тягостные для него воспоминания. Темнов только сейчас вспомнил, что про второго «жучка» после вторичного осмотра квартиры Сержантова, ему никто не докладывал. Неужели не нашли? А скорее всего и не искали. А может быть, получив указания свыше, просто спустили эту информацию, что называется в канализацию вместе с вещдоком. Как бы то ни было, сейчас это все уже не имело значения.
Темнов не торопил странного гостя, сидел молча и ждал, когда тот соберется с силами, чтобы продолжать. Чем дольше длился рассказ, тем тяжелее становились слова и их смысл, тем больше горбился и старел прямо на глазах этот странный человек. Руки его беспокойно терзали авторучку, иногда взлетали в бессмысленном жесте или жестоко теребили мочку уха. Он сам не замечал своих движений, и казалось, что он находится в трансе, сам не принадлежа себе в это время. От его спокойной и чуточку грустной уверенности, что была с ним в начале встречи, не осталось и следа. Гость уже не мог спокойно сидеть в кресле, он несколько раз порывался встать, и наконец сорвался с кресла, стал ходить по комнате и попросил у Темнова воды. Наливая на кухне в стакан воду из давно остывшего чайника, тот поймал себя на тревожной мысли, что пожалуй зря оставил гостя одного в комнате, да еще и с ружьем, возможно опять заряженным чем-то странным. Однако, ничего опасного не произошло. Гость торопливо выпил воду и не выпуская из рук стакана, стал рассказывать дальше:
-Все сложилось на редкость удачно. Накануне вечером, я стал свидетелем страшного скандала, который произошел между ним и его женой. Уже зная их повадки, я понял, что час настал. Интуиция меня не подвела, и я точно рассчитал, что на следующий день, он будет ночевать дома и приедет не позже полуночи. Остальное, вы уже знаете. Ах да, это ружье я купил у одного старичка-пьяницы в деревне, километров за двести отсюда. Если это важно я постараюсь вспомнить, как она называется и его имя. Хотя, не очень хочется подставлять дедушку. Он и так хлебнул в своей жизни горя.
Закончив рассказ, гость остался стоять, с ожиданием глядя на Юрия Андреевича. Тот, не зная, что ему ответить, сидел в кресле и нервно барабанил по подлокотнику. Все происходило само собой. Он, как следователь, потерпел полное фиаско. Если бы убийца не писал ему писем и, в конце концов, не пришел сам к нему прямо домой, ему никогда бы не удалось найти его. Теперь все разрешилось, но какой ценой? Убиты несколько человек, сломаны судьбы, его карьера полетела ко всем чертям! А виновник всего этого переполоха стоит здесь в двух метрах от него и ждет его решения. Как будто оно может что-то изменить?! И даже зла к нему не находил Темнов в своей душе. Только жалость и недоумение. Неужели эта дикая теория о людях-врагах имеет под собой какие-то основания? Боже мой, какая чушь! Больной человек вообразил невесть что, и натворил страшных вещей. И вот теперь, этот большой и больной ребенок, по недомыслию своему нажавший на курок и выпустивший на свободу множество бед и смертей, стоит и ждет здесь от него каких-то слов, приказаний, действий? Черт, хоть бы Люся пришла что ли? Темнова засасывал мутный водоворот неясных желаний. Ему страшно хотелось сейчас напиться, отключить хоть на время сознание и не думать больше ни о чем. Но жизнь требовала от него принятия решений и действий.
Видя его нерешительность и как-то по-своему ее истолковав, убийца сказал:
-Юрий Андреевич, вы за меня не беспокойтесь, ведь я уже умер. Делайте то, что должны.
-Да-да,- вы правы, - подтвердил тот абсурдные по сути слова гостя, и стал собираться.
На всякий случай он унес с собой в комнату ружье в чехле. Быстро переодевшись в костюм, он вышел из комнаты и выпустив гостя из квартиры на лестничную площадку, решительно вышел сам, несколько громче обычного захлопнув за собой дверь. До прокуратуры они шли пешком.
Совершенно обалдевший от последних событий следователь Беленький покорно принял явку с повинной и орудие убийства. Все время, пока происходила эта тягостная церемония, он смотрел на Темнова немного испуганно и старался сохранять между ним и собой дистанцию не менее двух метров, словно боялся заразиться от него какой-то страшной болезнью. Даже таинственный убийца Сержантова не произвел на него видимого впечатления. Вызванный конвой увел убийцу, ружье было отправлено на экспертизу, а Темнов все еще сидел в кабинете Беленького, пугая его своей каменной неподвижностью и очень глубокой погруженностью в себя, из которой его вывел только резко взвизгнувший телефонный звонок.
Беленький схватил трубку так порывисто, словно он в этот момент тонул, а трубка телефона была протянутой ему для спасения рукой. Выдав, в своей обычной манере, несколько пулеметных очередей слов, и положив на рычаг трубку, он робко глянул на Темнова и почти жалобно попросил:
-Андреич, ты бы шел домой, а?
Посмотрев на Беленького, тот неожиданно громко расхохотался и вытирая с глаз обильно выступившие слезы, поднялся со стула. Валентин Генрихович смотрел на него с нескрываемым страхом. Еще раз обернувшись, уже в дверях, на побелевшего от волнения бывшего коллегу, Темнов разразился еще одним взрывом громоподобного хохота и вышел вон. Скорей, скорей, вон из прокуратуры, на воздух, к свету!
* * * * * *
Прошел месяц. Жаркое дальневосточное лето было уже на излете, но все еще продолжало парить людей в ежедневной бане тридцатиградусной жары и повышенной влажности. Кирилл Забродин почти оправился от своих ран и проводил большую часть времени на улице, возвращаясь в опостылевшую ему больничную палату только для принятия лекарств и во время обходов врачей. Ксения почти весь день проводила с ним. Страсть охватывала их, как только они видели друг друга, и они периодически удалялись в ближний лесок, что находился прямо за зданием больницы. Если бы можно было, то Кирилл вообще не возвращался бы в палату, даже на ночь. Оба они сильно похудели, но от этого выглядели только еще более молодыми и счастливыми. Люди, глядя на них, не могли удержать улыбки.
Все обвинения с Кирилла были сняты. К нему в больницу сразу зачастили посетители. Коллеги и приятели поздравляли его, рассказывали, как они переживали за него, «как боролись». Но слова многих из них звучали неискренне. Однако Кирилл виду не показывал, благодарил всех за участие и привезенные цветы и фрукты, которые он потом раздаривал медсестрам и больным.
Болячки его почти все зажили, и теперь он проходил период восстановительной медицины, сам стараясь, насколько это возможно, побыстрее выздороветь. Его и Ксению переполняли чувства, радужные планы на будущую совместную жизнь и как это часто бывает, они полностью поглощенные друг другом, почти ничего не замечали вокруг. Чтобы совсем уж не расслабляться, Кирилл попросил товарищей привезти ему в больницу телевизор и компьютер и теперь с увлечением и огромным энтузиазмом создавал новый телевизионный проект. Проект намечался по настоящему солидным и задействовал большое количество людей и средств. Кроме того, в результате его успешного воплощения, обещал принести огромные прибыли. Он уже провел предварительные переговоры с возможными инвесторами. «Богатые дядьки» сразу добро на свое участие в проекте не давали, но по реакции большинства из них, он сразу понял, что это дело пахнет деньгами, и их чуткие к денежным знакам носы сразу это учуяли.
Кирилл отсматривал множество телевизионных программ, что-то тут же печатал на компьютере, звонил коллегам по сотовому – советовался, что-то уточнял, согласовывал. В общем, как говорят, горел на работе, без отрыва от больницы. Другие больные, уже кое-что прослышав про его приключения, и, конечно же, на уровне слухов, получив сильно искаженную и преувеличенную информацию, поглядывали на него с благоговейным ужасом. «Вот ведь, мог бы человек спокойно болеть, отдыхать от пережитого, а он спит урывками, работает почти все время и при этом еще умудряется поправляться быстрее их всех!» Ксения уже начинала всерьез ревновать его к работе. А он, целуя и обнимая ее во время свиданий, просил прощения, сам не зная за что, горячо убеждал ее, что им будет нужен собственный дом и еще много чего. Он хотел для нее самого лучшего, достойного ее и их любви. Постепенно и Ксения увлеклась проектом, стала выполнять его поручения, осваивать новую для нее профессию, телевизионного менеджера. Ей нравилось открывать новую для себя сторону жизни, общаться со множеством самых разных людей, от солидных чиновников до совершенно чокнутых телевизионщиков, читать разнообразнейшую учебную литературу, осваивая новую профессию. Ее верная подруга Вика, приезжая к ней в гости на выходные, радовалась за нее и немного, по-доброму завидовала.
К Кириллу в больницу заезжал теперь уже бывший следователь Темнов и посвятил его в дальнейшие подробности злополучного дела. Юрий Андреевич был заметно подавлен. Видно это дело тоже далось ему недешево. Он попросил у Кирилла и Ксении прощения, вызвав этим у них целую бурю протестов. А Ксения даже так растрогалась, что с разрешения Кирилла обняла и поцеловала Темнова. Им обоим, купающимся в своем облаке счастья, было его по человечески жаль. Из прокуратуры его уволили с формулировкой о служебном несоответствии. «Предводитель собачьей стаи» - господин Пыриков подал на него в суд за убийство своей собаки. Да еще бывшая супруга подлила масла в огонь, решив отсудить у него квартиру, и изматывала его разборками с участием местного бандитского авторитета краевого масштаба, с которым она теперь жила. Темнов сильно сдал. От крепкого и уверенного в себе следователя-важняка в нем осталось немного. Если бы не горячая и самоотверженная поддержка Люси, то может, и совсем бы сломался мужик.
Попрощавшись с Кириллом и Ксенией, Юрий Андреевич, вышел на улицу, и глубоко задумавшись, столкнулся буквально нос к носу с Олегом Грошевым. По странному стечению обстоятельств тот тоже шел навестить Кирилла и попрощаться с ним перед отъездом. Чем-то зацепила их обоих судьба этого парня, в общем-то одного из фигурантов по очередному уголовному делу, которых через их руки прошли многие тысячи. Поздоровавшись и немного удивляясь такому совпадению, они перекинулись несколькими фразами, и пошли, каждый своей дорогой.
Да, судьба круто обошлась с Олегом Грошевым. Он сам себе не мог простить гибели друга. Он не мог спать, у него совершенно пропал аппетит. Лицо его осунулось и знакомые, встречая его на улице, не могли скрыть жалости, глядя на него. Это бы еще ничего, можно было стерпеть, хотя жалость к себе Олег выносил с большим трудом, а вот когда видел в глазах людей омерзительный коктейль, состоящий из жалости напополам с презрением, тут уж он не мог сдерживать накопленную в душе ярость и начинал вести себе очень агрессивно. Если его оскорбителем была женщина, то мог покрыть площадной бранью, а если – мужчина, то напрашивался на драку. Он сам прекрасно понимал, что дальше так продолжаться не может и в один тяжелый час он сорвется и наделает непоправимых бед, убив или покалечив ни в чем неповинных людей. Выход нашелся сам собой. Началась чеченская война, спровоцированная подлыми политиканами и вконец обнаглевшими от своей безнаказанности чеченскими бандитами. Олег написал рапорт с просьбой отправить его в самое пекло. Таким образом, он рассчитывал хоть немного погасить тот сжигавший его душу изнутри адский огонь. Все формальности были улажены на удивление быстро. Отцы-командиры в спешном порядке гнали в Чечню необученных солдатиков и отряды, сформированные из СОБРа и ОМОНа, которые хоть стрелять умели. Молох войны требовал все больше и больше пушечного мяса, и его ему исправно поставляли.
Рапорт Олега без всяких проволочек и с большим удовлетворением подписал генерал Погодаев. Он очень надеялся, что упрямый и опасный для него оперативник не вернется оттуда живым. Учитывая военные сводки, которые поступали из новой горячей точки, шансы его на это были очень велики.
Уже трясясь на верхней полке скорого поезда, который вез его на войну, Олег вспоминал свое прощание с Кириллом и Ксенией, перебирал в памяти последние события и мысленно торопил поезд, желая, как можно скорее добраться до очередного крутого излома своей судьбы.
Не добитую им парочку киллеров-наркоманов, по его наводке прибрали ребята из спортклуба, выполнив, наконец так горячо даваемые ими в свое время клятвы. Незадачливых «убивцев» отловили, погрузили связанных в багажник автомобиля и вывезли куда-то в безбрежный океан дальневосточной тайги. Больше их никто не видел. Этот, ставший в нашей стране классическим в последние годы «криминальный эндшпиль», точнее всего выражался бандитской пословицей «Нету тела – нету дела». Особенно расстраиваться и затевать поиски «без вести пропавших» негодяев, конечно, никто не стал.
Васятка уже уверенно ходил с помощью крепкой кизиловой трости, подаренной ему Олегом, и даже посетил родной «Спартак», где был встречен радостным ревом двух десятков качков: пауэрлифтеров и бодибилдеров. Прижимавшаяся к его боку Настя, радостно сияла своими небесно-голубыми глазами и краснея, слушала незатейливые комплименты качков. Как только Васятка смог самостоятельно передвигаться, первым местом, которое они вместе с Настей посетили, был Центральный ЗАГС, где они подали заявление. Также, как и Кирилл с Ксенией, они были полны радужных планов. Васятка собирался поступить на юридический факультет, на заочное обучение, переведясь служить пока в налоговую полицию. Он начал потихоньку тренироваться, посещая спортзал вместе со своей невестой. Очень его огорчил отъезд на войну друга и почти старшего брата Олега. Но отговорить его от самоубийственных планов он не сумел, как ни старался. Олег обещал часто писать, и еще - вернуться живым. Простой и бесхитростный ум Васятки очень хотел в это верить, а душа ныла. Это внесло в его идиллическое настроение перед будущей свадьбой с любимой девушкой и сияющими перспективами на будущую счастливую жизнь тонко и болезненно звучащую нотку грусти. Но как бы то ни было – жизнь продолжалась, и принимать ее следовало во всей ее полноте, а иногда, по человеческой духовной слепоте, и во всей ее непредсказуемости.
ЭПИЛОГ
«Я душу свою похитил у Бога, и в теле своем
измучил украденное. И доныне живу, ожидая
гневного «Истца» с местью мне за кражу мою
и надругательство. Спит уставшая душа моя
и кошмарен её сон».
Автор
Не спалось что-то нынче Темнову. Надоедливо звенел над ухом противный комар. А когда он подстерег его, карауля с занесенной над своим лицом рукой и услышав совсем рядом, попытался прихлопнуть, то комар каким-то странным образом попал ему в ухо, и шебаршась там, на барабанных перепонках, довел его до бешенства. Покончив, наконец, с комаром с помощью пылесоса, он прошлепал босой на кухню, и открыв холодильник налил себе водки. Выпил, почти не чувствуя вкуса, и заев соленым огурцом, уставился в беспроглядную темень за окном, будто силясь разглядеть там что-то важное для себя, знакомый и милый образ, манящий огонек, что-то еще совсем уж неопределимое рассудком, но от этого не менее важное и волнующее. Путаясь в своих неясных еще спросонок образах и ощущениях, он уже знал, что больше не уснет сегодня, и что за всеми этими полуразмытыми мыслями прячется одна: «Совсем скоро жизнь его снова изменится и уже никогда не будет прежней». Гнать ее прочь, стараться переключиться на что-то иное, было невозможно. И он это понимал очень хорошо.
Юрий Андреевич сейчас жил один. Люся, ставшая его женой два годя назад, сейчас готовилась принести ему наследника и лежала в больнице на сохранении – беременность протекала с осложнениями. Теща его откровенно не любила. Она как видно желала своей единственной дочери совсем другого мужа, а не такого как он, старого и довольно сильно побитого жизнью. Как бы то ни было, Темнов старался соответствовать, и работая юрисконсультом в одном преуспевающем предприятии, успевал еще устраивать бизнес на стороне, став учредителем пары небольших, но перспективных фирмочек. Он поставил там директорами своих бывших подследственных, которые крепко сидели у него на крючке и при любой попытке его нагреть, могли попасть в места весьма отдаленные. Сам же он не давил их своей властью, всячески поощрял, но и спуску не давал. В общем, умело сочетал политику кнута и пряника, и это давало ему неплохой и стабильный доход. Несмотря на то, что с уходом из прокуратуры, статус его несколько понизился, он все же сохранил множество полезных связей, которыми теперь и пользовался. Более того, освободившись от своего комплекса неподкупного служащего, он теперь даже получал удовольствие, делая бизнес на грани дозволенного, а иной раз и заходя немного за эту грань. Впрочем, иначе и нельзя делать мало-мальски серьезный бизнес в России. Или будешь вечно прозябать, работая на «дядю» в лице ненасытных государственных органов, а на зарплату своим сотрудникам отрывать средства от своего семейного бюджета.
Юрий Андреевич не отдал своей бывшей жене квартиру, отстояв ее всеми правдами и неправдами. Год назад они с Люсей продали ее и купили четырехкомнатную новой планировки, совсем недалеко от центра. Усилиями Люси в ней был сделан евроремонт, и сейчас Темнов сам пугался своей огромной квартиры, бродя неприкаянной тенью по ее просторным и без хозяйки каким-то безжизненным комнатам. Без жены он отчаянно скучал, и чувствовал себя особенно одиноким. Люся часто звонила ему, продолжая по инерции, даже из больницы руководить своим хозяйством, частью которого и он, Темнов, теперь являлся. Сейчас было три часа ночи – в это время суток жена, конечно, не звонила, думая, что он спит. Она почти не ревновала его и не проверяла, ночует ли он дома или еще где-нибудь? Да и он не давал ей для этого поводов, проводя целые дни на работе, а в остальное время полностью отдаваясь в ее власть, выполняя многочисленные хозяйственные поручения. Люся с таким энтузиазмом взялась за благоустройство их семейного гнездышка, что порой пугала его своим рвением. Он списывал это на женские рефлексы и почти не сопротивлялся ее милому диктату.
Однако, что-то все время тревожило его. Отголоски пережитого порой долетали до его сознания так явственно, что он делался сам не свой. В такие дни все валилось у него из рук, он становился тягостно задумчив, не мог делать даже самых простых вещей. Все начинало казаться ему бессмысленным и совсем ненужным, не стоящим даже малейших усилий. Хотелось уехать куда-нибудь к черту на рога и никому не оставить адреса. Думалось о смерти, как о таинственной двери в нескончаемо-длинной, серой стене будней. Казалось, что все просто. Нажми на курок или глотни яду и вот она – дверь в стене. Толкни ее, и войдешь в чудный и волнующий мир из самых добрых и счастливых своих детских снов… Чаще всего спасала водка. Чтобы не создавать излишних проблем, он брал на работе отгулы дня на три и пил дома один. Люся понимала его, и мудро не противоречила ему в эти дни, стараясь стать совсем незаметной и самой не замечать его состояния. Юрий Андреевич, как он сам считал, выгонял с помощью водки, вещества – «депрессанты» из своего организма, потом ехал в баню и самозабвенно парился там до полного изнеможения дубовыми вениками. Вернувшись из бани, он извинялся перед Люсей за свой водочный вояж, получив прощение, с большим аппетитом ел борщ, который она ему готовила, уже изучив его привычки, и возвращался в свое привычное состояние, ответственного служащего, хозяина двух фирм и образцового мужа.
Дела его шли в гору. Обе фирмы набирали обороты и приносили все больший доход. Однажды, после напряженного трудового дня, он заехал с одним из приятелей в бильярдную, погонять шары, выпить хорошего пива, поглазеть на праздных людей. Ему везло. Он выигрывал уже пятый пул подряд, и приятель, в шутку изображая совсем разоренного им человека, уже в пятый раз проставлялся парой бутылок «Туборга». У обоих было прекрасное настроение. В этот момент в зал, где они играли, вошли трое новых посетителей: импозантный мужчина лет пятидесяти и две совсем молоденькие, очень красивые и изысканно одетые девушки, которых Темнов несколько раз видел здесь раньше, и каждый раз с каким-нибудь респектабельным господином. Скорее всего, это были дорогие валютные проститутки, штучный товар, продаваемый не часто, а потому - очень дорого. И как только эти трое вошли в зал, сердце у Темнова провалилось куда-то вниз, и уже оттуда, неритмичными и судорожными рывками пыталось напоминать о себе. Он встретился с мужчиной взглядом, и это продолжалось только мгновенье, но Темнову показалось, что прошла целая вечность. Прямо перед ним стоял ЕГО ВРАГ. И оба они понимали, что это значит.
КОНЕЦ