На старом городском кладбище Яунелгавы среди покосившихся каменных надгробий сохранился будто нетронутый временем высокий черный гранитный памятник. На нем четкая надпись на русском языке:
Долголетнему гласному
Уриасу Исааковичу Шац
город Фридрихштадт
15 марта 1913 года
Это мой дед. Мать моего отца Роза была немного старше своего мужа, но пережила его на целых 22 года. Прах ее покоится в Риге, на кладбище Шмерли. Сохранилась фотография ее сыновей и невесток у могилы. Снимались в 1936 году, когда ставили памятник. В годы фашистской оккупации Риги кто-то учинил на кладбище разгром - валили памятники, раскалывали на части, оскверняли могилы. Бабушкин памятник валялся с отбитой верхушкой, но сыновья и внуки его подняли, реставрировали, и он снова высится над осевшей с годами могилой, храня на себе неизгладимый шрам - трещину. Передо мной фотография бабушки, я хорошо помню ее - спокойную, приветливую, державшуюся с большим достоинством. Она была сильно сгорбленной. Говорили, что в молодости ее лягнула в поясницу корова и бабушка после этого долго болела. Последнее десятилетие своей жизни она провела в Риге и скончалась в возрасте 90 лет ночью, во сне. В глубокой уже старости на нее стал очень походить лицом отец.
Как сложилась судьба братьев и сестер моего отца, этой многочисленной семьи?
Самому старшему - Леопольду к началу второй мировой войны было 70 лет. Он был седой как лунь, благообразный, тихий человек. Работал провизором в аптеке на Мариинской улице, в так называемом "Пассаже Упита" - огромном доходном доме. Тетя Юля, его жена, была родом из Петербурга, полная, очень степенная и, как мне тогда казалось, обладавшая аристократическими манерами. Их единственная дочь Сара, или, как ее с детства называли, Ака, была врачом-венерологом.
Личная жизнь Аки не сложилась. В ноябре 1941 года, в одну из акций по уничтожению еврейского населения города, они все - Леопольд, Юля и Ака - были зверски убиты фашистами в Румбульском лесу.
Второй брат - Николай жил с семьей в Лодзи. Он имел степень магистра фармации, занимался наукой. Его диссертация на тему "Химические исследования казина и некоторых других составных начал цветков Куссо", написанная в 1900 году на основании исследований в лаборатории Фармакологического института Юрьевского (ныне Тартуский) университета, хранится в Москве, в государственной библиотеке. Скончался он в 1922 году. Его жена и дочь погибли от рук фашистов в Польше. Его вторая дочь Зося чудом уцелела и поселилась в Израиле, где сейчас живут внуки и правнуки Николая.
Был уничтожен гитлеровцами и другой брат отца - Жанно, круглолицый, предприимчивый, жизнерадостный человек. Погибла вся его семья. До нас дошли сведения о том, что его сыновья Симон и Урий в 1943 году были в числе руководителей восстания в Варшавском гетто.
Старше отца был еще брат Соломон, державший в Риге, на той же Мариинской улице, магазинчик аптекарских товаров. Соломон очень любил моего отца и, когда отец потерял зрение, дал обет не посещать никаких зрелищ - ни кино, ни театр. 14 июня 1941 года он был арестован органами НКВД и погиб.
Моложе отца был его брат Абрам. Он начинал свой трудовой путь младшим учеником-"фуксом" Воскресенской аптеки в Петербурге, поставлявшей лекарства царскому двору. В январе 1905 года он был участником первой забастовки петербургских фармацевтов. Его воспоминания об этих днях были опубликованы в 1960 году в журнале "Аптечное дело" в Москве. Абрам Шац был одним из старейших провизоров Риги, долгие годы являлся генеральным представителем препаратов парижского Пастеровского института в Латвии, Литве, Эстонии и Финляндии.
Вместе с семьей он был выслан в Сибирь в июне 1941 года. Скончался в Риге в возрасте 80 лет.
Старшая сестра отца - Рика в начале века вышла замуж за уроженца Фридрихштадта Михаила Шена, который активно участвовал в революционных событиях 1905 года в Яунелгаве и Скривери, а потом был вынужден нелегально покинуть Россию и поселился в Париже. Там они и жили - в темноватой, скромной квартирке на рю Арман Миассан. Михаил Шен был сотрудником Пастеровского института, учеником знаменитого профессора Роу, и сам стал известным профессором биологии.
Когда в 1922 году умерла от инфлюэнцы жена Михаила Шена, он женился на ее младшей сестре Зархен. Они часто приезжали летом в Ригу, жили на даче. Дядя Миша Шен был темпераментным и веселым, носил пышные усы, много шутил. Перед самым началом второй мировой войны он внезапно умер, тетя Зархен приехала в Ригу и поселилась в семье младшего брата Абрама. По профессии она была пианисткой и терпеливо обучала меня игре на пианино. Тете Зархен тогда было пятьдесят лет. Она была внешне строгой, даже суровой, а в глазах была грусть. В 1941 году фашисты ее тоже убили в Риге.
Зимой 1975 года моя мать, находясь возле угасающего отца в больнице, подводила итог жизни всей многочисленной семьи Шац. Я нашла эти записи - длинный список утрат, трагических судеб людей XX века. И тут же чьи-то слова, взятые матерью в кавычки, цитата, которая помогла ей высказать важную мысль:
"Мы преобразуем мир и монументы воздвигаем во славу мощи человеческого духа, героизма, красоты. А незабвенным родным и друзьям своим воздаем главным образом тем, что продолжаем их дело, их достоинства. Именно в этих непрекращающихся свершениях, вечной устремленности в светлое, доброе - великая, непреходящая сила памяти".