Глава 1
Женщина была очень красивая, но только очень усталая. Теперь всё было позади, позади девять месяцев беременности и чудовищных нагрузок. Всё прошло хорошо, и женщина отдыхала. Она могла теперь это себе позволить.
Родилась девочка, очень хорошенькая, кареглазая, с маленькими ямочками на щеках. Нянечки и медсёстры, увидев малышку, в один голос сказали, что в их роддоме ещё не рождалось такой красивой девочки. Она была недалеко, где-то рядом, и женщина, засыпая, улыбалась.
И где-то не здесь, далеко, как будто даже не в этом мире в колыбельке лежал маленький мальчик. Вернее, он был уже совсем большой, он знал этот мир, он жил уже месяц и 5 дней. Он знал, что мир огромен, гораздо больше его люлечки. Он знал голос и руки своей мамы, её запах и вкус, самый вкусный в мире, вкус маминого молока. Сейчас было темно, но мальчик не спал. Он лежал с открытыми глазами и смотрел в темноту. Он не боялся и не плакал, он чувствовал…
Он не умел ещё думать и понимать, но он умел чувствовать. Позже дети теряют это умение чувствовать. Он чувствовал, что что-то в этом мире изменилось, произошло что-то значительное, что будет связано потом со всей его жизнью!
Он почувствовал – появилась на свет его маленькая принцесса. Это с ней потом будут связаны самые счастливые и самые несчастные минуты его жизни, он познает величайшую радость и великую грусть… Он почувствовал, что именно ей, этой родившейся маленькой девочкой будет наполнена его душа, его жизнь, его сердце. А теперь он лежал и смотрел в темноту своими серо-зелёными глазками… Он не боялся и не плакал, он чувствовал…
Глава 2
...Школа оставалась позади. Да, впрочем, не только школа, но и весь мир, в котором прежде существовал Егор, его сельская жизнь, босоногая дружба, семья, - всё вдруг оказалось резко, как бы одним росчерком за той чертой, возврата за которую уже не было. Жизнь его переместилась в город, отшумели выпускные экзамены и выпускной вечер, который всегда задумывался как вечер счастья для выпускников, но ощущается всё равно как-то напряжённым, как будто что-то должно произойти, и от этого необходимо что-то делать правильно, по сценарию вечера.
А потом оказывается, что наполнен он событиями странными, какими-то обычными, обыденными фрагментами. И ночь постепенно теряет своё волшебство, отдавая его нам, совсем ещё юным взрослым людям, и эта ночь остаётся в душе романтической, являясь одновременно и ночью волшебства и ночью разочарований. Своими ещё неокрепшими душами мы явственно ощущали – что теперь нам – можно, теперь мы имеем право на что-то взрослое, на эту ночь, на новую жизнь.
Егору предстояли 40-дневные подготовительные курсы, а потом и вступительные экзамены. Совершенно какое-то необычное, свободное, пьянящее время абитуриенства, когда вдруг оказываешься без опеки взрослых, больше всего матери, и не знаешь, что делать и чувствуешь себя как-то вольно, взросло, ещё совсем не привыкшим к ритму большого города.
Егор поселился в общежитии, его выделяли абитуре на время курсов и вступительных экзаменов. С Егором в одной комнате поселились два совсем взрослых парня-пятикурсника из Киева – одного звали Витя, а другого Мишка. Кажется, они приехали в наш чернозёмный город для сбора материалов для будущего диплома. Ирония судьбы – вступающий в мир студенчества и покидающие его.
Курсы Егору не казались трудными, в школе он учился добротно, да и здесь вошёл потихоньку в пятёрку лучших учеников группы. Непривычно скорее было прокормить себя, т.е. кроме столовых и кафе готовить что-нибудь вечером или стирать. Был не из белоручек – справлялся, ну как умел.
На курсах подружился с двумя пацанами. Один, местный, городской – Женя, планировал поступить на механика. Второй, по имени Саша, с трудом успевающий, но без труда понимающий и любящий дружбу, был из города Рославля, кажется, из Белоруссии. Мы не могли тогда так жить – учёба – общежитие, опять учёба. Мы шли в кино. Фильм назывался «В моей смерти прошу винить Клаву К».
Воздух города был наполнен необыкновенной какой-то свободой, было ощущение, что жизнь – впереди, предстоит всего много-много хорошего, что трудное и неуклюжее детство позади.
Курсы пробежали стремительно быстро, как быстро пролетают все события между 17 и 18-ю годами. Экзамены оказались не трудными. Первый – математика письменно, Егор решил всё, и даже осталось время, помогал какой-то недалеко сидящей девушке – её кажется звали Елена.
Оценка оказалась – отлично. Егор шёл на почту и посылал матери телеграмму: математика письменно – отлично.
А через четыре дня ещё телеграмма: физика – отлично. Правда, по физике оказалось не так гладко, не мог сразу решить задачу, в общем-то пустяковую, на жёсткость пружины. Но подсказали, всё прошло гладко.
И вот уже поступление оказалось состоявшимся. В тот год производился эксперимент и имеющие аттестат школы на 4,5 и выше и сдавшие 2 экзамена не менее 8 баллов зачислялись. А это значит, что у Егора наконец-то наступили каникулы, они не наступали очень долго, было два цикла экзаменов. И вот она, вторая половина лета, когда ощущаешь себя уже сложившимся студентом и испытываешь за себя радость и гордость.
Глава 3
…Умирать не хотелось. Но варианта не было. Обследование в диагностическом центре, а позже в областной больнице давало однозначный диагноз – 4-я стадия онкологии. Будущее фактически было перечёркнуто. Сперва это вызывало шок – всё становилось безразлично. Опускались руки, ложился и лежал, не проявляя ни к чему интереса. Худел стремительно – за неделю килограммов на 7. Но болезнь оказалась не столь скоропостижной – опухоль карцинома. Если бы саркома, счёты с жизнью были бы закончены в 2-3 месяца. А так – оставалось ещё время пожить в этом мире. На вопрос – сколько? – врачи обычно отводили глаза и отвечали уклончиво – у каждого индивидуально… И тогда неожиданно расцветал мир! Егор вдруг замечал, что мир наполнен невероятной гармонией, краски его необычайно ярки, и зелень деревьев и травы, и лазурная голубизна неба, и прозрачность воздуха. Он понимал, что этого не замечают окружающие, наполненные повседневными делами. Как в песне Леонтьева: все бегут, бегут, бегут, бегут… И вот с этим, невероятным, фантастично уютным и прекрасным миром в скором времени надо было расстаться. И не так, как у Захара Прилепина, его героев на чеченской войне, там всё решал миг, эпизод, случай. А тут приходилось жить с осознанием наступающего конца, и это было растянуто по времени и это было трудно… Врач онколог, к которому попал Егор для наблюдения, так сразу и сказал: приводи в порядок свои дела. Он был хороший врач, молодой, мужчина в расцвете сил, не умевший врать больным и сюсюкать с ними. И ещё, если видел в глазах больного панику, говорил: я тут не утешитель, идите в храм. Там и утешат, там и чудеса.
И конечно, пошёл в храм, беседовал с отцом Николаем, молодым ещё священником, очень умным, серьёзным и душевным. – Знаешь, этот диагноз подстерегает каждого второго мужчину – сказал. – У Бога много чудес, есть случаи. Главное – поверить, убрать стену между собой и богом. А так – ходи один раз в месяц на службу, исповедуйся и причащайся. Бог велик и всемогущ, он всё может…
Егор понимал, грехов в жизни было много. Заслужить особо себе исцеление в таком случае – надо наверное быть святым. Святым он, конечно, не был.
И потянулись дни. Была подобрана гормональная терапия, и Егор чувствовал себя здоровым, у него ничего не болело. И всё-таки это была жизнь без будущего – из 4-й стадии пути выздороветь не было.
А ещё, сказал отец Николай, если будет вера, жизнь может очень сильно измениться, пойти совсем по-другому. Егору не верилось, но, удивительно, так всё и произошло.
Глава 4
Лето проскочило незаметно. И вот уже Егор студент 1 курса технического ВУЗа. Как-то всё сразу быстро понеслось. Дали общежитие, но не около института, а далеко. Приходилось добираться где-то час в переполненном, а точнее битком набитом как сельдь в бочке автобусе-гармошке. Лекции, практика, группа С-11. В общежитии при поселении к Егору подошли трое ребят, все однокурсники, предложили жить с ними, и Егор согласился, приятно, как будто тебя выделили, как будто подходишь. И правда, ребята оказались хорошие.
Сергей был высокий красивый парень, отличник в учёбе, с красивой, почти модельной внешностью, модной стрижкой. Учиться он приехал из районного города. Удивлял очень высоким уровнем немецкого языка.
Второй из парней - Саша, темноволосый, рослый, хорошо воспитанный, и вообще какой-то вежливый и коммуникабельный, с полуулыбкой на лице.
Ну и наконец - Васёк. Маленький, белоголовый, прыщавый, обладатель одной из самых гениальных голов на курсе. Что-то было заложено прогрессивное в этот период приближающегося 18-летия.
Мы любили этот мир, эту жизнь, бушевавшую в нас и вокруг нас. Это имело неожиданный выход, все трое кроме Васька записались в секцию футбола, стали, кроме учёбы, ходить на тренировки и участвовать в межвузовском турнире за 2-ю команду факультета. Да ещё, если не было тренировок, то шли на пробежки в центральный парк города. Вокруг парка тянулись красивые аллеи с естественными беговыми дорожками. Утренний бег, свежий воздух, всё было наполнено каким-то позитивом, весёлым настроением.
Группа тоже попалась хорошая, да и наверно не бывает нехороших групп, если вместе собирается человек 25, половина парней, половина девушек. Часть было городских, проживающих и выросших в этом городе. Другая часть, такие, как Егор, приехали из сёл и райцентров области, жили в общежитии.
Было непривычно, спаренные по 2 часа лекции, иногда попадало по 4 пары, утомляли, и нам, молодым, не хотелось сидеть и писать эти скучные нудные лекции. После школьных занятий это было непривычно, приходилось адаптироваться, привыкать…
И когда в середине осени объявили, что в одно из воскресений состоится поход в зачёт нормативов ГТО, ребята восприняли это с энтузиазмом. Денёк выдался солнечным, стояла что называется золотая осень, все деревья были в красивом убранстве, отливали золотом и медью, всеми оттенками тёплой палитры. Приятно было идти сквозь лес, дышать этим тёплым, ещё свежим парным воздухом, смотреть сквозь кроны на голубое небо. Через час пути подошли к реке, остановились. Старшие натягивали верёвочную переправу. Кто-то переправлялся, всем было не обязательно. Потом опять шли, кто-то понимал, сколько надо идти, куда и зачем. Большинство не задумывались, просто общались…
Наступил привал, садились вместе с группой. Её звали Алёна. –Егор, а у тебя есть девушка? И широко распахнутые глаза, карие, с какой-то особенной теплотой. И ямочки на щеках, и улыбка во весь рот. А главное – голос. Эти вот необычные, игривые нотки, которые сразу трогают сердце. Ещё ничего не понял, но как-то почувствовал, что вдруг изменился мир, как-то по-другому задрожал и заструился воздух, звуки голосов одногруппников вдруг изменились и стали звучать по-другому, гортанно, тихо, и доброта разлилась вокруг.
Ещё не понял сразу, но сердце вдруг как-то всколыхнулось. Нехотя ответил: - да, была у меня девушка до окончания школы, но мы были просто друзья, а теперь расстались… И смотрела, и улыбалась, и не поверила, и любовалась. Егор чувствовал, в душе его уже разгоралось что-то жгучее, пьянящее, неизведанное и не почувствованное до этого… И хотелось вдруг вскочить и запрыгать как маленький лопоухий щенок, и обнимать всех и обнимать этот прекрасный мир, и этих людей на поляне, своих сокурсников и куратора. И вместо этого сидел и весь сжался и думал про себя – зачем сказал про девушку, ведь позади это всё, ведь и не было ничего, никакой любви, так только, дружба старшеклассников.
Но мир уже всё равно был окрашен какой-то необыкновенной красотой, радостью, льющейся из души. И ещё не понял – что это было, а всё-таки обратилась ко мне, - думал Егор, ко мне – обыкновенному, хоть и вокруг столько красивых парней.
Как и всё прекрасное, поход этот быстро закончился, и вот мы опять уже были в общежитии, садились за свои курсовые, надо было учиться, жить по правилам 1 курса. Но что-то уже затаилось, застряло, затерялось в душе, как будто в неё попало семечко, и прижилось там на удобренной почве, и набухало, набиралось соков, чтобы выбросить нежный зелёный росточек, а потом и яркий бутон первой любви.
И включали вдруг музыку, она разносила по комнате и коридорам слова:
-- Неужели вот так и бывает всегда
--И как будто не жил я до этого дня…
И потом, через время подошёл Сергей: -Давай, может будем дружить вместе, я – с Мариной, а ты с Алёной. Да, давай, конечно, - сказал Егор. Ещё подумал: - как же он, Серёга, заметил, ведь никому вроде не сказал…
И ничего не началось… Это потом Егор понял, что такие вещи надо решать сразу. Это он потом понял, что это главное, а не уроки, занятия, какие-то казалось важные, а в общем-то обыденные дела. Это он потом понял, что бывает, становится уже поздно… И что если что-то и суждено сделать в этой жизни, то надо делать самому и сразу, а не ждать, когда обстоятельства вдруг сложатся в твою пользу и всё как-то закрутится само…
Глава 5
Первый курс бежал быстро. И вот уже первый институтский вечер в ДК. Егор пришёл с друзьями, но как-то быстро потерялись все, думал только об одном – увидеть её, Алёну, а может быть и пригласить на танец. Алёна была среди выступающих, участвовала в студенческом ансамбле. Как-то быстро промелькали, не запомнились другие номера. И вот уже она на сцене – в белой блузочке, со скрипкой. Когда Алёна запела, сердце словно таяло. Воздух словно наполнился ароматом, цветами, бабочками, было такое ощущение. Душа ликовала: как хороша! И робел, и ждал, и всё-таки вышла, появилась в зале, немножко усталая и расслабленная – выступление позади! И улыбалась краешками губ, увидев знакомого одногруппника. И играла музыка – всё на этом вечере было так, как надо, с ликующей и одновременно робеющей душой Егор пригласил Алёну на медленный танец. Он надолго запомнился ему, этот танец, ведь в те минуты или даже секунды душа его пребывала в абсолютной гармонии с этим миром. Жизнь развивалась так, как Егор хотел, по самому великолепному сценарию… И поблагодарил, отошёл в сторону, ох, не надо было ему выпускать этой нежной дрожащей руки, нельзя было её отпускать даже на миг.
Но это всё потом, после стало ясно, когда хрустальный замок его мечты начал вдруг разлетаться вдребезги.
Прошло несколько дней, и кто-то из друзей, кажется, Сергей сказал, что видел Алёну с парнем из студенческого театра. И узнал, что гуляет с парнем, отслужившим армию, на 7 лет старше себя, и мир зашатался вокруг Егора. Шёл, и снег казался ему чёрным. А впереди была учёба, практически весь институт, в одной группе, и не хотелось жить дальше. Учился как-то автоматом, голова всё время была занята одним – это ведь неправильно, что она не со мной, - думал Егор. И Алёна по-видимому чувствовала, она стала для Егора как бы лучшим другом, всё время старалась общаться, быть рядом, быть внимательной, даже заботливой. Думал только об одном: - как-то надо всё изменить, ведь я достоин её, это чувствую, знаю.
И написал по-детски письмо, каллиграфическим почерком, чтобы не поняла сразу, от кого, написал, будто от принца, от маленького принца, героя из своей любимой французской сказки. И письмо принцессе. Все девушки, думал Егор, были обязательно девочками, и уже конечно наверно мечтали о прекрасном принце… Хотел задеть, зацепить, тронуть душу… Почему просто не объяснялся, не приглашал в кино, театр, наконец, в городской парк аттракционов, Егор не знал. Ведь мы часто совершаем поступки не те, какие бы нужно, и получается нескладно, нелепо, и это – жизнь.
А жизнь тем временем бежала всё быстрей и быстрей…
Подошли зимние каникулы, и Егор уехал в свою деревню, он всё думал о ней, об Алёнке, но ехать было надо – там в деревне мама, больной отец, накопились дела. А за каникулами – второй семестр, лабораторные, курсовые, экзамены…
Всё заканчивалось геодезической практикой. Она проходила в студенческом лагере, в лесу, далеко за городом. Ребят селили в 4-местные палатки – огромные, с кроватями. И что за чудо была там природа! Вокруг – то хвойный, то лиственный лес с зеленоствольными осинами. И речка серебрилась неподалёку, небольшая, но очень чистенькая, девственная, весёлая, пробегала посредине луга. А уж луга на опушках, за лагерем, были наполнены травами, зелёной свежестью, луговыми цветами, запахами, пчёлами, кружилась голова и хотелось чего-то, о чём сам себе не мог дать отчёт.
Егор был назначен старшим группы, и конечно, Алёна оказалась в его группе. На сердце было горько и сладко одновременно. Горько, оттого что знал – тот парень сделал Алёне предложение. Мир, такой стройный и молодо-оптимистичный, разрушался на глазах. И сладко, потому что она была рядом, почти в его руках, да ещё в этом чудесном природном раю.
По вечерам крутили магнитофон, гремела в колонках музыка, повторялась песня:
-Всё напоминает о тебе
А ты нигде,
Остался день, который вместе видел нас
В последний раз…
И запускали танцы. Но как-то с ранним отбоем, часов в 11, когда студенческая братва только приступала к запасённым до этого бутылочкам, разогревались лица, начинались сближающие разговоры. Девочки придвигались ближе к парням, и только Вася Черепков, комсомольский секретарь, ходил везде с фонарём и разгонял всех спать.
А утро начиналось с коллективной зарядки под музыку. Было весело, интересно, бежали после к умывальникам общим, сваренным прямо на улице из металлических труб. И потом практика. То составляли карту. То потом шли и делали разбивку трассы несколько дней. Начинали из лагеря, продвигались к пляжу, раздевались там, чтоб позагорать. И не замечали уже, что все топаем по кладбищу в плавках и купальниках, пока какая-нибудь бабушка из местных не одёргивала: сдыдоба, прикройтесь, ведь мощи вокруг!
Глава 6
А потом пробежало 30 лет – целая жизнь. Вспоминал ли Алёну – вспоминал, конечно. Как о чём-то светлом, счастливом, но так и не оставшемся в его судьбе. Думал: как она, где она? Помнится, ещё через год после свадьбы у неё появился сын, мальчик. Кажется, назвали Алёшкой. Егору вспоминалась встреча через 15 лет после окончания института. Бушевало лето, сняли домик на какой-то турбазе. Накрыли стол, было весело, выпивали, смеялись, рассказывали – кто, где, как. И только спрашивали у всех о ней, и никто не знал. Не пришла… Кажется, где-то на Байкале. Уехали строить БАМ. Адреса нет. Телефон кажется у кого-то где-то был номер… Кажется, где-то живёт её мама. И улыбался, и разговаривал, и смеялся, а сам всё думал о ней. Егор знал, где жила Алёнка, знал, где живёт её мама. Но он не мог прийти к ней. А что бы он ей сказал? Что жизнь ему кажется пустой без её дочери? Что для его счастья должна быть уничтожена семья Алёны? Что её Алёшка должен расстаться со своим отцом, и вот тогда наступит гармония в его, Егора, душе? Так поступить было трудно, а значит, всё было безвозвратно потеряно.
И вот компьютер, одноклассники, и вдруг она из ниоткуда, из какого-то космоса, и жгучее из души: Привет! А как ты, что, как прошла жизнь. И вежливо, почти на Вы. Как муж? Как сын? Один, есть ли ещё дети? Работается? Дышится? И поздравления с Новым Годом! И с женским днём! И опять: Привет! И всё хорошо… И ни слова о том, как горела душа. Как с годами тяжело заживали раны, будто зарастали поляны травой после лесного пожара… И ещё 5 лет: Привет – пока. И сидел оглушённый, потерянный, и решился на всё, и написал: я болен. Онкология. Неоперабельно. 4 стадия. Жаль, не суждено увидеть. Попрощаться. В последний раз.
И вдруг: - Я приеду… Будет отпуск… Хочу увидеть… Мы встретимся…
- Понимаешь, я должен написать тебе это. Я люблю тебя. Любил тебя все эти годы. Не смог выкинуть тебя из своей души – это выше моих сил. Я знаю это теперь совершенно точно, с тех пор как я заболел. Я знал это и раньше, что ты не уходишь из моей души. Но теперь это понимаю очень отчетливо.
Глава 7
Практика подваливала к концу. Егор был старшим своей группы, чувствовал ответственность. Приходилось много работать. В группе оказалось мало помощников. Олег, староста, с которым Егор очень подружился в последнее время, белокурый красавец по прозвищу Цыган, был после армии, отвык от учебы. И ещё один парень – Семен, тоже после армии, весёлый, усатый, как-то рано потом ушел из жизни, дошел слух…
И Ирина, ещё миловидная девушка – была занята совсем другим – строила отношения с совсем взрослым, женатым мужчиной. И конечно, Алёна, перед свадьбой влюбленная, озабоченная предстоящими хлопотами – конечно, работать над практикой было некому.
Лето утекало, и Егор решился: по-мужски все-таки правильно было поговорить, объясниться, что чувствовал, что думал.
«Алёна, у меня есть разговор, ты сможешь отойти со мной в лес, немножко от лагеря, разговор для двоих?»
Поняла, знала, конечно, видела, что Егор сохнет по ней. И позвала подружку для чего-то на случай. Ирина бродила неподалёку, дышала воздухом, в общем, под руками, вдруг Егору что-то взбредет в голову.
Не знал, как выговорить, ком стоял в горле. Решился.
-Алена, останови, отмени свадьбу, видишь, дышать без тебя не могу… Так люблю – и слов мне не подобрать,… Нет без тебя жизни…
Егор видел – ей тоже трудно, ждал. Понимал – это практически невозможно, так не бывает, чтобы отменили свадьбу. Ведь не красавец, обыкновенный, не примечательный.
- Егор, ты очень хороший. Хотела бы иметь тебя самым близким другом. Вот ты любишь меня, а я тоже влюблена в моего Сергея, ты тоже можешь это понять. И знаешь, у нас в оркестре тоже есть парень, он тоже в меня влюблён, тоже переживает. Ты не обижайся, я не могу по-другому…
И словно померк этот сияющий, изумрудный, блистающий мир. Егор понял, что теперь он потерял всё. Хотелось уйти в этот лес навсегда и не возвращаться из него, жизнь была больше не нужна. Долго бродил среди деревьев, и, кажется, слезы катились из глаз. Думал – неужели это всё со мной происходит? И как же умудриться остаться в этой жизни жить, при всей ненужности всех дел, которые окружали? Наверно, нельзя было так любить, как любил Егор. Казалось, мир теперь рассыплется на куски и не останется ничего…
Наступили каникулы. Закончилась практика. Это были первые студенческие каникулы в жизни Егора. Но он был с какой-то опустошённой душой. Были друзья, компания, вечерние сельские дискотеки в парке на танцплощадке, и купание в речке, и рыбалки. Всё было как всегда, но и всё было каким-то пустым, в серых оттенках. И было, наплывала обида, и тогда кричал в это небо, в эту вселенную, что всё неправильно, несправедливо, что он этого не заслуживает, ведь жил всегда праведно, честно, всегда отдавал только себя. Так хотелось, чтобы она, вселенная, вернула ему Алёну, ведь без неё всё было не так. Говорят, если что-то попросишь у вселенной, она всегда это даст. Только будет ли это счастье? И писал ещё письмо, не мог удержаться, уже в отчаянии, уже не надеясь ни на что, и на всех страницах одно только «люблю».
А потом она опять была всё время рядом – начался новый учебный год. И не смог быть другом, не смог даже разговаривать целый год. Смотрел только одинокими грустными глазами. Алёна, конечно, понимала и молчала. Наверно Егору надо было уходить в другой ВУЗ, трудно так, когда так терзается сердце.
Глава 8
И тогда пришли стихи. Их было два стихотворения, которые вылились из сердца.
И вот уже немолодой и совсем больной Егор сидел и думал, что надо бы вернуть ей эти стихотворения, что они принадлежат ей. И написал в Одноклассниках:
Безмолвные скалы,
Поникшие ветви,
Безвольные руки,
дрожащие губы…
Ты рядом – не встанешь,
Навстречу – не выйдешь,
Улыбкой – не встретишь,
Очей – не поднимешь…
Дороги мои
Не с твоими сойдутся,
Надеждам недавним
Не сужено сбыться,
Удел мой – бежать,
И нельзя оглянуться.
И больно признаться,
И горько забыться.
Твой жребий – другому
дарить наслажденье,
Напиться другого
родник твой приманит
Чужое губами
не поишь томленье,
Чей облик красою
тебя одурманит
Я скорби своей
Неумелой не выдам,
Лицо побледневшее
Спрячу в улыбку.
Тебя не встревожу
Обиженным видом,
Тебе не нужны
Ни любовь, ни ошибки…
И другое ещё. О том, как началось ещё всё, как разгорался в душе пожар.
Я позвал,
Осторожно, чуть слышно
Дорожку в твой сад протоптал,
Ненастойчив и робок.
Как дождь голубою весной,
Из прозрачного облака,
С ясных и чистых небес
Потревожил твой дом.
Встрепенувшись,
Тревожно прислушалась ты.
Вдруг услыша шуршанье:-
Раскрывают бутоны цветы
На нездешней земле,
Ты с тревогой глядишь в темноту:
Не ждала…
Застеклила окно вековая печаль,
И чужая беда
Застеклила в глазах полотно.
Вздрогни, ветром холодным
В окошко твоё постучусь,
Притекаю ручьем,
Гибель снега рождает мой путь,
Жизнь вплетается в смерть,-
Не всему суждено умереть…
Я примчался из прошлого,
В гонке нещадной горю,
Чуть коснувшихся будней твоих,
Огорчен,
не сдержать теплоты…
Убегаешь,
Глаза забывают твой близкий портрет,
Меркнет память,
Темнеют Джоконды шальные цветы,
Тебя – нет.
И твой берег не мне
Чуть сереет в туманной дали –
Сожжены корабли!
Я не строил мостов
В ликованьи земном
Почек клейких твоих не забыть
В ледяном декабре
Ты останешься утренним сном…
И вот эти стихи вдруг как будто смыли весь тот мусор, всю накипь сложных отношений молодости, этих долгих-долгих лет без общения. И вдруг Алёна написала: - а знаешь, я храню твои письма. Я храню их 35 лет, вместе с документами. Ты писал их, чтобы меня задеть. Так вот, они задели меня и я их храню, не выбрасываю, перечитываю раз от раза. Егор ничего не понял, но поверил, слишком было долго, слишком больно отречение. Но вдруг заметил, что опять, как тогда в молодости, задрожал и заструился воздух. И боялся поверить себе, говорил, так не бывает, не бывает, чтобы всё вдруг изменилось, и этот мир вдруг выкинул яркие, радужные краски. Писал как бы ни о чем, а сам всё вглядывался, вслушивался в каждую строчку, в каждую букву. И всё сомневался – может, это опять только в моей душе, этот нежный зеленый росток, через 35 лет? Но почему тогда не выкинула письма?
Наверно, жалеет просто, узнала о болезни… Наверно, не должен был писать, думал Егор, не по-мужски…
Глава 9
А отпуск её всё приближался неминуемо, как восход и закат солнца. И желал этой встречи, и боялся её… Боялся обжечься второй раз так, что больше уже не оправиться. И не было времени. Не было времени ни на что, диктовала болезнь, будущего не было… Егор понимал, что на эту встречу надо будет идти, как идут в последний бой.
И хлынули вдруг стихи из интернета. Алена отмечала их на свою страницу, а Егор мог выходить и читать. Они были обо всем – о любви и разлуке, об одиночестве сердец, и о счастье биться вместе в унисон. Они были разные, но среди них не было безразличных, в каждой строчке дышала душа.
Егор не умел так делать, это он потом научился отвечать на её стихи другими стихами. А пока он читал, и сердце его таяло от счастья.
Вот она какая, думал он. Я знал, что очень хороша, очень добра, дружелюбна, заботлива. Но совершенно не ожидал, не рассчитывал, что в ней живет такая душа. Читал стихи и задумывался – почему отмечает их, ведь знает же, что он будет их читать…Вопросы, вопросы, и не было ответов на них, и не решался спросить, словно боялся спугнуть, как боятся спугнуть красивую бабочку, которую можно и увидеть-то раз в жизни…
И вот уже стоял в условном месте, на остановке, с букетом роз, свежих, только что купленных. Очень волновался, сердце резким импульсом выбрасывало кровь во все органы. О чём он думал, Егор, в эти пять минут перед встречей?
Боялся, просто скажет – «Привет, как дела? У меня мало времени. Пока, Егор»
Не знал сам, чего он хотел от этой встречи. Вернее, он хотел всего – любви, близости, общения, единства душ, да и вообще – насмотреться хоть на неё, но чтоб подольше, не за полчаса, когда ещё только реально успеешь ощутить дыхание рядом.
И она пришла. Посмотрела как-то с удивлением и добротой. Как будто увидела в первый раз, как будто и не было 5 лет ежедневных совместных занятий в аудиториях, тогда, давно, в молодости.
Потом Егор поймал себя на том, что время вдруг исчезло, стало не ощущаться, и события двух дней пробежали мило, будто мгновенный росчерк пера.
-Я так давно не видел тебя, - говорил Егор. Знаешь, мне хочется побыть с тобой, а чем мы будем заниматься, будешь решать ты. Я готов на всё, что ты хочешь, лишь бы тебе были комфортными эти минуты, может быть, часы.
- Ну для начала давай занесем букет, тут недалеко мой маленький домик, который остался от мамы, от моего детства.
Они пошли рядом, и Алёна взяла Егора под руку. И вот он уже рядом с той заветной калиткой. Егору вспомнилось, как студентом он стоял у этой калитки с бьющимся сердцем, ему так хотелось войти, но не был приглашен, и только бабушка вышла за калитку и как-то особенно по-доброму посмотрела на Егора.
И вот теперь заветная калитка открылась и впустила Егора.
И было радостно, что наступил наконец-то этот момент, и грустно, что жизнь, в общем-то, позади, и надо было входить в эту калитку в более молодом возрасте и уж конечно в здоровом состоянии.
-А мама?
Мама умерла в 2011 году.
-Прости, прими моё сочувствие, соболезнование, запоздалое уже.
И Егор подумал о том, что, наверное, трудно было доживать свою жизнь этой женщине в одиночестве, когда её единственная дочь так далеко, 5 суток езды на поезде.
Егор с удивлением осмотрел домик Алёны. Внутри он состоял из одной комнаты и совмещённой кухоньки. Вот тут я и выросла, отсюда бегала учиться, рассказывала Алёна. Здесь мы жили с мамой, бабушкой и младшим братом. Он был какой-то очень уютный, в глаза бросалось много икон. – Знаешь, мама в последние годы очень верила в бога, ходила в церковь – объясняла Алёна. –Да ладно о моём, пойдём лучше гулять.
Егор шел и думал о том, что он совсем по-другому представлял жизнь Алёны.
Золотая медалистка, командир пионерской дружины в школе, игра на скрипке, музыкальная школа. Егор думал, что Алёна на недосягаемой высоте от него, простого деревенского мальчика. Он вдруг понял, что в детстве она жила тоже простой, обыкновенной человеческой жизнью, очень скромной. И от этого становилось почему-то очень тепло на душе.
А город был по-весеннему прохладным, воздух был по-особенному прозрачен, и небесная лазурь от этого показывала самые свои яркие краски. На березах лопались почки и листочки уже показывали зелёные язычки по самым краешкам. Был тот период ранней весны, который Егор очень любил, когда вдруг без всякой причины радость начинала выливаться из души, радость от пробуждающейся природы.
-Ты знаешь, я немного замерзла, -Алёна зябко повела плечом. Егор снял легкую куртку и бережно опустил на плечи Алёны. – Может, пойдём пообедаем, тут недалеко есть хороший ресторан, - предложил Егор. А потом? А что потом?! Вдруг спросила Алёна. – Если хочешь, я могу снять номер в гостинице – предложил Егор. Там можно пообщаться и не мёрзнуть на улице.
- Я не такая женщина, чтобы вести меня в номер в гостиницу – отрезала Алёна. – Я не в том смысле, - смутился Егор. Просто к вечеру на улице становится холодно… Говорил, а в душе всё равно всё ликовало: вот она, рядом со мной, мечта всей моей жизни! И распахнутые просящие глаза, огромные зрачки и льющаяся из них теплота, любовь, доверие, счастье…
- Знаешь, давай зайдем, вот тут по дороге кафе. Посидим, погреемся. – И лукавый, и кажется добрый какой-то взгляд со стороны.
Что-то заказали, кажется, кофе, было уютно, и опять к Егору пришло это ощущение слияния, гармонии с этим окружающим миром. Кажется, что-то кушали, играла вроде музыка, Егор не замечал ничего и смотрел только на Алёнку и не мог насмотреться, и не мог налюбоваться.
И весь дрожал, когда вышли из кафе, вечерело, и надо было что-то решать…
Останься со мной сегодня – попросил. У меня ключ от квартиры двоюродного брата, они как раз все уехали.
Понимаешь, ведь я больше тебя могу не увидеть никогда.
Это как-будто идешь в бой, под пули. И весь дрожал от невероятного напряжения всех сил своей души, и погружался в её глаза, в самую глубину, до самого донышка.
- Я пойду с тобой – сказала тихо. Мне не хотелось бы, чтоб ты подумал, что я такая женщина. Ведь у меня муж. Я не имею отношений с другими мужчинами. Да и вообще, всё так быстро, не должно быть всё так быстро, это неестественно.
- А на не быстро у нас шанса нет, вот так распоряжается судьба. Я очень тебя прошу, мне это так важно. Сейчас происходит самое важное в моей жизни. Ведь у меня её почти совсем уже нет.
- Я не могу идти с тобой, но не могу и не идти, не быть с тобой. Тебе невозможно отказать. Ладно, я буду с тобой в этот вечер.
И быстро шли к остановке такси, Егор купил какого-то вина, ерундового, из того, что попалось по дороге к остановке такси.
Глава 10
Второй курс в институте начинался с сельхозработ. Егору повезло, его группу отправили не на картошку, а на строительство свиноводческой фермы. Хорошо было потому, что получился стройотряд. Работу дали – изготовление керамзитобетонного пола. Преподаватель, который был с группой, пообещал, что будет хороший заработок. Работали напряжённо, весело. Очень хорошо кормили, на стол шло свежее парное мясо, было очень вкусно.
Поселили всех в квартиры, которые были выстроены для будущих работников свинофермы. Было очень комфортно, весело. Не было только Алёны. Егор всё время думал о ней, когда шагал на работу, или в столовую. Он всё никак не мог остыть от летней геодезической практики, от своих переживаний. Видно, после свадьбы она как-то открутилась от практики, может, поехали в свадебное путешествие.
Когда Егор представлял Алёнку вместе с её молодым мужем, ему не хотелось жить. В душу закрадывалось отчаянье. От этой мысли тошнило, делалось гадко, как будто кто-то проник в душу Егора, вытащил оттуда белоснежное полотнище и прошелся по нему грязными сапогами.
А студенческая жизнь бушевала вокруг. На выходной желающих отпускали в город. А тем, кто оставались, выдавали сухой паек – трехлитровую банку сметаны, кастрюлю котлет и другие продукты.
-Елена, ты комсорг, значит, должна украсть капусту в каком-нибудь саду.
И вот уже вечером благоухал капустный со сметаной салат, подогревались котлетки, открывалась водочка и белый портвейн – на любителя.
А потом сидели и пели под гитару:
-По рюмочке, по маленькой, налей, налей, налей!
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей…
Или другую:
Так ну зачем вы ботик потопили? Там был почти что новый патефон…
В группе появился ещё один парень, Володя, высокий, смешной, какой-то удивлённый, сразу стал душой компании…
Как-то раз высыпали всей студенческой компанией на улицу. Прозвучал клич: наших бьют!
Дело в том, что местные парни, деревенские, частенько вступали в стычки, конечно, же, за девушек. То ли деревенский парень начинал кадрить приезжую студентку, то ли кто-то из студентов проявлял внимание к какой-нибудь местной «Джоконде». В общем, бегали по улицам, похватали палки и колья, никого не встретили и вернулись в свои комнаты. Утром на работе слышали от местных жителей:
-Ночью в поселок ворвались какие-то бандиты. У них кольев было больше, чем чем у нас жителей.
И ещё Егору вспомнилось. В один выходной он остался в поселке, с ним один парень грузин. И три девицы, студентки. Егор знал, очень откровенного поведения. Вряд ли бы получил отказ, если бы захотелось близости. Но даже смотреть на них не мог. В голове каждый день была только Алёнка, всё время думал о ней.
Но всё проходит, прошли и эти 2 месяца строительных работ. Заработали очень приличные по тем временам деньги – по 400руб. Егор отдавал деньги матери в семью, знал, нужда давно живет в его доме.
И теперь наступило самое, пожалуй, трудное в его жизни – надо было учиться. И Алёна была рядом. И не мог с ней говорить, избегал даже смотреть – было больно. Егор понимал, что ведёт себя глупо, что надо соблюдать рамки приличий. Но не мог, это было выше его сил. Алёна конечно заметила, почувствовала, поняла, и, как она это умела делать, бросала взгляд издалека. О чём она думала тогда – Егору хотелось бы узнать.
На разговор не вызывала – видно, чувствовала, болит у него. А ещё через несколько месяцев стало заметно – Алёнка ждёт ребёнка.
Ну вот и всё – подумал Егор. У неё появится сын, он почему-то был уверен, что у Алёны будет сын, и она возьмет академотпуск, и я совсем перестану её видеть. Почему-то хоть это и надрывало душу, но видеть её Егор всё равно хотел. Каждый день. И ещё. Узнав, что Алёна носит ребёнка, душа Егора как-то смягчилась. Он стал посматривать на неё бережно, чуть с вниманием, хотелось заботиться о ней, что ли.
Поэтому от предчувствия расставания Егор почувствовал лёгкую грусть. Теперь он уже совершенно чётко ассоциировал её с чужой женой, а себя – лишенным каких-либо малейших прав на неё, на личные отношения с ней. Ведь с рожденьем ребенка теряется право на выбор…
Глава 11
…И вот уже вдвоём в квартире. Это даже трудно описать, что чувствовал Егор в эти минуты. Мысли куда-то все улетели, остались только чувства. Чувство какого-то огромного вдруг наступившего нечеловеческого счастья. Это трудно понять, надо прожить, когда ты много-много дней, лет, десятилетий имеешь какое-то горячее желание, настолько недостижимое для тебя, что всё время его отодвигаешь, прячешь на самое дно души, и вдруг оно вырывается, ломая все запоры, и реализуется самым непостижимым образом.
Счастье наступило сразу, ещё до того, как пили вино, а потом оказались под одним одеялом. Теперь уже можно было прикоснуться к столь желанной, твоей уже бесконечно близкой. Мало людей наверное могут испытать такие эмоции.
И всё переживал, вдруг не сможет дать, донести ей это огромное счастье, наслаждение, которое испытывал сам.
Алёнка всё так же лукаво поглядывала на Егора, чувствовалось, что всё это ей интересно, приятно.
Тут придется все-таки рассказать о нюансах. Дело в том, что пока Егор лечился и жил на гормонах, он в постели не мог быть полноценным мужчиной. Конечно, Егор, как настоящий мужчина, не должен был, не имел права в таком состоянии быть с женщиной. Но другого времени уже не было! И от этого Егор очень переживал. Но всё пошло как-то хорошо, искренне, как-то даже трогательно, Егор почувствовал, что как-будто ожили все его мужские соки, и в его душе проснулся фонтан наслаждения.
Потом опять пили вино, Егор не стеснялся своей наготы. Алёна смущалась от этого, старалась прятаться в простыню. Егор попросил, чтобы они немного потанцевали, как тогда, на первом студенческом вечере. И они танцевали, без музыки, в полутемной комнате, в середине ночи.
А потом, как это бывает в судьбе, быстро перелистываются страницы. Алёнка сказала, что ей пора домой, в свой маленький домик.
Подожди, всё только началось – умолял Егор. Я хотел проснуться с тобой в одной постели. У нас может быть прекрасное утро. Я сварю тебе кофе.
Нет, не могу. Женщина должна вернуться в свой дом до утра. У Алёны были странные принципы.
И потом, у меня соседка. Она хорошая. Но она всё время смотрит в окно.
Ну давай я приеду с тобой и уйду потом утром, мне ужасно хочется заснуть с тобой.
Нет, тогда соседка увидит тебя утром.
Может сказать мужу, - подумал Егор. Да, в этой истории все узлы были совсем не разрублены. Наверное, нужно было время, чтобы каждый узелок отпускать понемногу, щадя души друг друга, развязывать по одному, чтобы прийти к полной, настоящей искренности. Но время на это вряд ли было…
Вышли на улицу, Егор взял такси, поехал проводить Алёнку до её дома. Она быстро выпорхнула из такси в свою калитку, успев, правда, поцеловать Егора на прощанье. И Егор опять почувствовал себя тепло, будто в своей студенческой юности, на практике, как будто вектор судьбы повернул свои стрелки в правильном направлении.
Хотелось курить, хотя Егор и был некурящим. Он нехотя вернулся в такси и приехал в квартиру. Ночи не хватало, хотелось ещё быть вдвоём, но в душе всё равно сладко звучала музыка, словно звонили сразу много-много серебряных
колокольчиков.
Глава 12
Эта ночь многое изменила в жизни Егора. Он почувствовал, что он тоже может быть желанным своей очень любимой женщине. Он как будто крепче почувствовал себя на ногах на этой земле, стал уверен в себе. Если бы не болезнь…
Но надо было жить дальше. А завтра – завтра должен был наступить второй, не менее счастливый день – о встрече с Алёнкой Егор уже условился. Засыпал Егор совершенно счастливым. И всё думал: а что она чувствует, Алёна, хорошо ли ей было, понравилась ли эта ночь? Что она оставит в её душе? И вообще, что будет дальше? А вдруг на этом всё закончится? Егору страшно было вновь потерять Алёну.
Он напрасно волновался, на другой день Алёнка была на условленном месте. Одета – красиво, немножечко изысканно. Очень весёлая, приветливая. Бродили, рука об руку, очень долго по любимому городу – для Алёны – родного, для Егора – городу студенческой молодости. А потом завалились в кино. В старый кинотеатр, в который ходили уже в студенческие годы. Шел какой-то современный боевик. Егору было всё равно, главное, Алёнка сидела рядом, была с ним, на душе было тепло, и ему вдруг вспомнились строчки из Блока:
- Приближается звук, и, покорна щемящему звуку
Молодеет душа…
Куда мы сегодня пойдём? Спросил Егор, когда они вышли из кинотеатра.
Её желания были законом для него.
- Знаешь, давай теперь пойдём ко мне, в мой домик. Погреемся. У меня есть хороший коньяк…
И вот уже сидели в уютном домике, наконец-то он был открыт для Егора, в эти дни опять стали сбываться все его мечты. И эта большая любовь, которая выливалась из его сердца, распространилась и на этот домик, его старенькие стены, низенькие потолки. И пили коньяк, он был очень хорош, закусывали шоколадом.
- Расскажи ещё о своей маме – попросил Егор.
И Алёна рассказала. – Знаешь, мама стала всё время ходить в церковь, и даже служила после той страшной беды, которая случилась в моей семье.
Мой младший братишка, Андрей, всё рос-рос и повзрослел.18 лет. Естественно, возраст любви. Андрюша полюбил девушку, и как это часто бывает в первой любви, когда она внезапно приходит, а ещё ухаживать парень не очень умеет, получается отказ, разбитое сердце. Андрей не захотел жить без своей возлюбленной – он напился таблеток и умер. Вот его фото, - показала Алёна на стене фото красивого молодого парня.
Егор сидел, его как будто пробило током. Он ведь всё это пережил в своей жизни. Жалость к Андрею стала разрывать ему сердце, на глаза набежали слёзы. Это было неудобно при Алёне, пришел ведь не за этим. Вот так всё необычно в Егоре, в его отношениях с этой женщиной.
- Знаешь, может, мы поедем в квартиру моего брата? Правда, так получилось, у меня сейчас нет ключа, он лежит под ковриком. Нам надо будет как-то пройти в подъезд.
- Нет, Егор, я сегодня никуда не поеду, ведь уже далеко за полночь. Я не хочу стоять у какой-то двери. Я останусь сегодня здесь.
- Ну тогда можно, я останусь здесь, с тобой?
- Ты ещё можешь немного побыть со мной. Но я не могу быть с тобой здесь близкой. Тут святыни, иконы моей мамы… Я не могу…
Егор растерялся. Ему очень хотелось быть здесь, хотелось Алёны, хотелось, чтобы вчерашнее счастье повторилось. Но он совершенно точно помнил, что первые слова их встречи были, что он исполнит все условия Алёны, она определяет границу преемственности их отношений.
- Конечно, я уважаю твои святыни. Я уйду… Это было очень трудно, оставить этот теплый дом, эту прекрасную женщину. Но Егор понимал, что иначе можно всё сломать, всё, что склеивалось так долго и трудно. И он шагнул за дверь, в холодную ночь.
- Ты мне только позвони, как доберешься, - попросила.
- Я пойду пешком, далеко, 10 км, ты не жди звонка…
Егор, конечно, был очень расстроен. Холодный ветер обдувал его разгорячённую голову. Я подарю ей цветы – решил Егор. Я сегодня не дарил ей цветы. Находясь в центре города, он сунулся на соседние остановки. Странное дело, киосков с цветами не было, хотя это самый центр. Егор озяб, замерзали руки и ноги.
И вдруг звонок. От неё, от Алёны. – Я ведь так и не усну. Я должна знать, где ты, что ты добрался…
Что-то сказал в трубку, отговорился. Увидел таксиста, подошёл.
- Мужик, где тут ночью можно купить цветы?
- Так это ж на Советской, недалеко.
- Вези!
Сегодня Егор купил 11 роз сорта «Мондиаль», они были бело-зеленоватыми, по виду очень свежими, после вчерашних «Ред Пари», тёмно-красных.
И вернулся к заветной калитке, позвонил.
- Заходи, ты совсем замерз! Видел, рада была цветам. Посадила на кровать, стала греть руки.
- Ты совсем-совсем замёрз. Ну как же так! И в его жизни не было дороже этой минуты. Опять накрыло большое человеческое счастье.
И хватило сил, оторвался, и опять ушел в ночь. Таксист спал рядом и Егор без труда доехал к себе.
- Ты мне так тогда и не позвонил – написала потом в СМС.
- И знаешь, рассказала о тебе утром своей соседке. А она поругала: - Зачем выгнала человека на улицу ночью. Положила бы его спать, а сама бы посидела рядом на стульчике. Егору было приятно, ему понравилась соседка Алёны, хотя он так её и не увидел…
Глава 13
А потом Егор уезжал в свой город. Было очень грустно. Егор не знал, увидит ли Алёну когда-нибудь в своей жизни. Скоро она уезжала в свою жизнь, за 7 тыс.км. Увидятся ли они когда нибудь? Может быть, через год, а может статься, и никогда…
Может быть, никогда, потому что жизнь Егора стремительно утекала…
И всё-таки ещё случилась встреча. И совсем быстро. Через 4-5 дней Алёна уезжала в Сибирь. И поезд проходил через город, в котором жил Егор. Стоянка поезда – 50 минут, целая вечность.
Егор к вокзалу прискакал, конечно, заранее. Первое – купил цветы. Их, конечно, опять было одиннадцать – стала складываться такая традиция. Ещё – бутылочку вина, сладости к чаю. И вот уже маячил у перрона с букетом. Позвонил. И вышла – путаница. Послышалось – 5-й вагон, а оказался 9-й.
Стоял у пятого вагона 5,10 минут. Ещё перезвонил. Наконец-то выяснилось, и вот – она, Алёна, выпорхнула из вагона. Смотрел на это, кажется, весь вокзал и весь поезд.
Присели в сквере, на скамеечке. Ну, что будем делать?- спросила Алёна. Я не знаю, - растерялся Егор. Целоваться, конечно, ну что ты как не живой – засмеялась Алёнка. И потом целовались… Нежно. Трогательно. Не торопясь… Тепло разливалось в душе у Егора, ведь Алёна первый раз захотела этого. Сама, без его инициативы. Как в той сказочной легенде – и зацвело засохшее миндальное дерево, оно цвело в душе Егора. И хотя времени было совсем немного, Егор чувствовал в этот раз, что его отношения с Алёной стали прочнее, настоящими, что всё переменилось, что он становится дорог, по-настоящему интересен Алёне. Что появилась какая-то платформа, фундамент их отношений и теперь всё это так быстро не сотрёшь… И как-то всё было в этой встрече славно. Договорились писать, общаться, быть на связи. Егор проводил Алёнку до вагона. А потом ещё задерживал в руках её теплые руки…
Не огорчайся, год пробежит быстро, я опять приеду – говорила Алёнка. Мы обязательно встретимся ещё!
Ему, Егору, конечно трудно было, с его болезнью, посетить её на Байкале. В общем, на будущее было надеяться зыбко. Но на душе было всё равно как-то тепло, радостно, легко…
А колёса всё стучали и стучали о рельсы, и вагон уносил Алёну куда-то всё дальше и дальше из жизни Егора.