Жизнь в Западном саду
Отдыхая в своём цветке, белокурая синеокая Лиль не спускала глаз с огнегривой Зеды – та беззаботно порхала с цветка на цветок, понапрасну стряхивая ценную пыльцу на лепестки. Лиль зажала себе рот рукой, чтобы невзначай его не открыть – в их саду мир итак давно пал ниц перед войной, и каждая таяна из свиты Мары считала своим долгом не пропустить ни одной из свиты Диозы. Стоило кому-нибудь заговорить, как первое обронённое слово, словно камень, брошенный в воду, порождало разбегавшиеся в стороны круги, накатывавшие на всех, кто оказался рядом. Порой эти волны захлёстывали с головой даже тех, кто пытался выступать в роли миротворцев.
С чего началась вражда между Марой и Диозой, никто точно не помнил. Да и никого это не интересовало. Всем почему-то казалось, что до тех пор скучная жизнь наполнилась теперь новым смыслом - остроязычные перепалки то и дело вспыхивали от совершенно невинной фразы, а многие нарочно искали любого предлога, чтобы повздорить.
Наблюдая за Зедой из своего полузакрытого цветка в лиловых предвечерних сумерках, Лиль уже в который раз задалась вопросом: зачем изводить друг друга, если им нечего делить? У тех и других было всё, что только могла себе пожелать садовая таяна – свой ароматный цветочный куст, то есть дом со множеством комнат, по которому приходилось кочевать по мере увядания цветов, а также вдоволь нектара и пыльцы для еды. Кустарники в их саду были вечнозелёными и цвели круглый год, а изобилие и разнообразие кустов позволяло даже время от времени переезжать с одного на другой из чистой прихоти - когда возникало острое желание умываться нектаром с новым ароматом или нежиться на шёлковых простынях лепестков другого цвета и мягкости.
И всё же, зачем порхать с цветка на цветок, оставляя после себя непригодные для жилья комнаты, усыпанные пылью, пусть даже разноцветной и ароматной? По мнению Лиль, это было просто вредительством. И она не выдержала. Пальцы, которые до сих пор зажимали рот, чтобы оттуда ненароком не выскочило острое словцо, сжались в кулачки, и Лиль, высунувшись почти целиком из своего убежища, пискнула:
- Интересно, а кто будет убирать всё это безобразие?
Зеда мгновенно уселась на лепесток фиолетового гибискуса, в котором уже успела здорово похозяйничать.
- Может, ты? – насмешливо сморщив носик, перебросила она вопрос на сторону противника.
- Может, и я, - Лиль выпорхнула из почти закрывшегося бутона, рискуя позднее хорошенько попотеть, пробираясь обратно через плотные гардины своей пепельной камелии, – только в таком случае, я тебя потом и близко к кусту не подпущу.
- Ха-ха! – с издёвкой крикнула Зеда. – Руки и ноги коротки, чтобы весь куст охранять. Уж где-нибудь я брешь найду и опять всё вверх дном переверну!
Лиль вспыхнула от гнева – от её былого миролюбия не осталось и пылинки.
- Ах, так ты решила, что раз природа наградила тебя несуразными конечностями, которые торчат из цветка во время сна, и на которых, принимая их за странные сучки, отдыхают мелкие букашки, то ты можешь портить прекрасные цветки! А ведь они могли бы послужить уютным жилищем для какой-нибудь несчастной таяны, которая вдруг лишилась бы куста из-за засухи или вредных насекомых!
- Ах ты злоязычная редковолосая ведьмочка! – оскорблением на оскорбление ответила Зеда. – Я ведь и пыльцой могу запустить – не отмоешься!
Лиль сердито выпятила нижнюю губу и, с силой выпустив изо рта струю воздуха, сдула со лба непослушную прядь – она всегда делала так в моменты крайнего раздражения. Слово «редковолосая» больно её кольнуло – у неё и вправду были довольно жиденькие волосы, во всяком случае, не чета густой рыжей гриве Зеды.
- А ты попробуй! – крикнула Лиль, войдя в раж, из которого выход был только один – развязывание военных действий – ина слоге «буй» получила в висок увесистым комком слепленной нектаром пыльцы. Таяна пошатнулась, чуть не потеряв равновесие, но успела присесть, увидев новый снаряд, который через мгновение пронёсся над её головой, слегка чиркнув по волосам.
- Ну держись, косматая голова! – в бешенстве взвизгнула Лиль и, нырнув внутрь ещё не закрывшегося плотно цветка, скрылась на мгновение в его недрах.
Решив, что одержала полную и безоговорочную победу, а противник позорно бежал с поля боя, Зеда упала спиной на лепесток и, схватившись за живот, начала хохотать, корчась всем телом и дрыгая руками и ногами.
Однако судороги победы длились недолго. Не успела Зеда опять разинуть рот, чтобы исторгнуть новую, ещё более громкую очередь хохота, предназначенного для морального уничтожения противника, как рот тут же оказался закупорен идеально круглым зёрнышком лунного цветка. Надо заметить, что лунный цветок плодоносил только раз в год, и его зёрна особенно ценились таянами, поскольку являлись деликатесной добавкой к их весьма однообразному рациону из нектара и пыльцы.
- Приятного аппетита! – едко крикнула довольная своей идеей Лиль, на всякий случай держа ещё одно зёрнышко в руках.
Получи Зеда этот плод от кого-нибудь в подарок, она бы рассыпалась в благодарностях. Она бы растолкла его и хранила драгоценный порошок, используя как ароматизатор и наполнитель для каш из нектара и блинов из пыльцы. Но сейчас это зёрнышко было использовано не по назначению. Оно было слишком твёрдым и большим, чтобы его разжевать, и слишком плотно вошло в рот, чтобы непривычные к тяжёлому труду тоненькие ручки Зеды могли его оттуда вызволить. Одним словом, беспомощность только что торжествовавшей рыжеволосой таяны была не только налицо, но и на лице.
Прошло несколько мгновений, и Зеду охватила паника. Мало того, что она была не в состоянии выйти из своего затруднительного положения самостоятельно, так ещё и не могла позвать на помощь. Это не осталось незамеченным зоркоглазой Лиль. Но она лишь демонстративно повернулась к Зеде спиной и, более не оглянувшись, скрылась в толще своего цветка. И вовремя – едва её хрупкая фигурка очутилась в самом центре благоухающего бутона, как, приобняв друг друга, лепестки-створки плотно сомкнулись. Настолько плотно, что не оставили даже крошечного зазора, через который в нежную обитель Лиль мог бы проникнуть заигравшийся допоздна лучик света.
Вспомнив наконец что у неё есть крылья, Зеда вспорхнула с лепестка. Однако, она не учла вес лунного зерна и, потеряв равновесие, со всего размаху врезалась в соседний куст. И надо же было такому случиться, что в одном из цветков именно этого куста сейчас наслаждалась первым эпизодом своего цветного сна сама Диоза.
Пролетев некоторое расстояние вниз головой вдоль кустарника, Зеда в итоге приземлилась на один из его толстых листьев. Тот оказался так упруг, что сначала придал таяне обратное направление, но после череды невероятных подскоков и кувырканий всё-таки принял горе-акробатку на свою гладкую зелёную ладонь.
От ударов челюсти Зеды сильно сдавили ядро лунного цветка, и оно, хрустнув на прощание, рассыпалось на мелкие кусочки, предоставив таяне возможность освободить свой рот самым приятным способом – разжевать и проглотить кусочек за кусочком. Те из них, что не уместились во рту, укрыли собой значительную поверхность листа – ужин обещал быть не только изысканным, но и весьма продолжительным. Надо заметить, что Зеда была не единственной таяной, заедавшей неприятности всем, что попадалось под руку.
Совершенно расслабившись после столь удачно завершившегося для неё падения, Зеда и не заметила, что над ней кто-то парит и, между прочим, наблюдает за тем, как она лихорадочно прячет в рот раздробленный на части плод столь драгоценного для таян лунного цветка.
- Где ты взяла лунное зерно? – прорезал тишину резкий голос Диозы.
Уж в чём в чём, а в находчивости Зеде отказать было нельзя, и она, не моргнув глазом, соврала:
- Кто-то его проронил, оно упало и разбилось, и, чтобы добру не пропадать, я его съела … ну, почти, - добавила она, пытаясь закрыть своим тоненьким тельцем и растопыренными крыльями оставшиеся ароматные кусочки.
Диоза, тем временем, подлетела поближе, и благоухание расколотого зерна ударило ей в жадно принюхивающиеся ноздри.
- Покажи, что у тебя осталось, - приказала она.
И хотя Зеда знала, кто перед ней, её это ни капли не смутило. В конце концов, Диоза была такой же садовой таяной, как и все остальные здешние обитательницы. Возможно, она отличалась большей твёрдостью характера, уверенностью в себе и, как следствие, нахальством, но это вовсе не давало ей права распоряжаться всем и всеми, как своими верноподданными, а уж тем более отдавать приказы друзьям и соратницам своей соперницы Мары.
- Ничего не осталось, - с ухмылкой глядя Диозе в глаза, бросила Зеда и уселась, как могла, на острые кусочки зерна. – Для тебя – совсем ничего, - и увидев в глазах Диозы бешенство, добавила, - я не смею даже подумать, чтобы великая Диоза стала есть то, на чём сидела обыкновенная, настолько непримечательная таяна, что даже не всем в саду известно её имя.
- Я узнаю твоё имя, рыжеволосая бестия. Более того, я разузнаю, где ты живёшь, и тебе очень не поздоровится, - топнув крепкой ножкой, гаркнула Диоза.
От толчка лист сильно покачнулся, и Зеда, уже во второй раз за сегодняшний вечер, потеряла равновесие. Правда, на этот раз она сразу вспомнила о крыльях и, успев подцепить руками и ногами пару самых крупных осколков плода, взмыла ввысь и была такова. Остальные крошки лунного зерна просыпались вниз и исчезли в черноте уже всерьёз наступившей ночи.