Город задыхается. Его главная артерия переполнена, она превратилась в огромный, хаотичный, кошмарный человеческий муравейник без стройного течения, смысла и какой-либо системы. Мы пытаемся выжить в нем, как две щепки, волей обстоятельств угодившие в бурлящую своенравную реку.
Берега этой реки мелькают шпилями, куполами и потрясающими фасадами зданий, фресками, арками, скульптурными композициями и людьми. Их так много, будто все пять миллионов жителей города собрались сейчас именно здесь. Они повсюду, от них нет спасения. Те, кто не кружатся вокруг нас, несутся в автомобилях, шум которых подобен реву водопада.
Их слишком много. У меня кружится голова, и темнеет в глазах, я задыхаюсь и вот-вот потеряю сознание.
А может быть, это потому что, продираясь сквозь безумный человеческий поток, мы соприкасаемся плечами и кистями рук.
Сбежим отсюда! Не спрашивают, а приказывают твои глаза, и я подчиняюсь. Я не могу не подчиниться, и мы торопливо устремляемся прочь. Мы и правда почти бежим, еле касаясь асфальта ногами, до тех пор, пока не становится тихо. Я останавливаюсь и набираю в легкие как можно больше воздуха.
Он кажется свежим, но голова все равно кружится.
Ты на меня смотришь.
Внезапно я понимаю, что ноги меня больше не слушаются. Они подкашиваются, и я тщетно убеждаю себя, что причина в долгом беге по пересечённой местности бурлящего, сошедшего с ума от духоты города.
Но на самом деле это от твоего взгляда.
Спуск к набережной. Ни одной живой души, кроме тех, кто обозревает красоты с бортов прогулочных катеров. Мы опускаемся на горячие, обожженные солнцем ступени, и я выдыхаю.
Слишком шумно.
Не подобрать ни единого слова. В моей голове пусто, словно летний шквальный ветер выдул все мысли до единой. Я могу только улыбаться, внутренне, потому что на самом деле я смотрю на тебя большими глазами и быстро отвожу взгляд, когда понимаю, что губы непроизвольно приоткрылись.
Единственное спасение - говорить, и я начинаю полудетский лепет с какими-то бессмысленными, нелепыми шутками, понимая, что ты меня совершенно не слушаешь. Тебе просто нравится звук моего голоса, нравится, как я улыбаюсь, и я от этого совершенно теряюсь. Я чувствую себя маленькой девочкой, вмиг позабывшей навыки ведения взрослых игр. Если бы щеки уже не раскраснелись сами по себе от бегства под летним солнцем, к ним бы точно прилила краска.
А может, и прилила. По крайней мере, в тот момент, когда ты дотронулся до моих волос, растрепанных настойчивым ветром.
Быть грозе.
Женское, взрослое, глубинное то самое молниеносно прорывается наружу, лишь подогретое обманчивой детской непосредственностью. Я вновь знаю, чего хочу, я хотела этого с самого начала, я убегала от этого, пыталась заглушить ревом клокочущего, кипящего города, но все намерения летят в тартарары, когда мы с тобой оказываемся так близко.
Слишком близко. Настолько, что, кажется, у нас одно дыхание на двоих.
Было.
Потому что теперь, когда мы целуемся, воздуха катастрофически не хватает.
Исчезло все. Пропало. Нет ни мостов, ни гранитных набережных, ни проклятой всеми любительницами каблуков брусчатки, нет ярких, кричащих витрин, нет назойливых туристов со своими смешными селфи-палками, нет даже асфальта, на котором они стоят, нет рек, по которым они катаются на прогулочных катерах, и катеров тоже нет. Пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете...
Нет, я не могу думать ни о каких Ершалаимах, не могу проводить в голове аллегорий, не могу больше ничего. Я растворилась в тебе, в твоем запахе, и если мне суждено попасть под грозовую бурю, это будет та, что в твоих глазах.
Платье, которое казалось мне тяжелым и давящим к земле еще полчаса назад, сейчас предательски истончилось до единственного куска ткани, который ни от чего не защищает и ничего не скрывает, не препятствует тебе исследовать мое дрожащее вовсе не от холода тело.
Мне плевать, видит ли нас кто-нибудь, плевать на весь окружающий мир, на границы и правила, я хочу только одного - быть твоей здесь и сейчас, впитать тебя полностью, запомнить вкус твоих губ и силу твоих объятий каждой клеточкой, всем своим существом, чтобы ты остался со мной навсегда, чтобы время остановилось, и происходящее длилось вечно.
Больше всего это напоминает танец, самый красивый и страстный, который можно себе вообразить, которому позавидовали бы самые ловкие трюкачи, если бы, конечно, видели. Подобно им, балансирующим на тонком брусе под потолком огромного зала, мы с тобой держимся на зыбкой грани, когда все известно, но главное еще не произошло, хотя тонкая ткань моего платья едва ли этому препятствует. Пока партию играют губы, руки и ноги, переплетающиеся друг с другом, пальцы, заставляющие меня изгибаться и вздрагивать, с трудом подавляя приглушенные, но все-таки вырывающиеся хрипы. И кажется, им вторит весь окружающий мир.
Гроза приближается с каждой секундой, стремительно, властно и неотвратимо. Небо наливается темнотой, как твои глаза, раскаты грома заглушают мои сдавленные возгласы, ветер треплет листву, выворачивая кроны деревьев наизнанку, как ты - мое платье.
И когда я понимаю, что больше не могу ждать, на нас обрушивается ливень.
2016