Откровения эмигранта:
№9. Первая победа
Самое начало ноября на фирме ознаменовалось чем-то экстраординарным. Начальство забегало и засуетилось. На сборочном участке отгородили угол, куда просили не приближаться посторонних. В нем засело всё наше руководство. Перетащив туда микроскоп, все они по очереди что-то очень мелкое разглядывали. Иногда к ним присоединялся Соломон.
Первое время мы не могли понять, почему все вокруг пребывают в таком беспокойстве. Немного позже Соломон полушепотом посвятил нас в эти тайны, рассказав, что некий европейский заказчик прислал рекламацию на огромную, в несколько тысяч, партию приборов. Он, заказчик, при составлении договора оказался исключительно прозорливым и предусмотрительным, попросив в дополнение к основному количеству изготовить ещё 30 штук, которые поставил на полку и раз в год брал две из них и запускал, оценивая тем самым работоспособность всей массы приборов, установленных на суперответственных военно-морских изделиях. Первый, второй и третий год все прошло нормально, а на четвертый - оба прибора не запустились.Тогда с полки начали брать остальные приборы по очереди. Из 12 испытанных запустился один...И сейчас в обстановке полной секретности анализировалась причина отказа.
Через какое-то время нас тоже стали привлекать к анализу, ставя частные задачи по схеме "а, как ты думаешь?", но не посвящая в основные детали. Без представления общего положения мы тут помочь ничем не могли. В конце концов на секретность махнули рукой и постепенно, общими усилиями удалось установить картину случившегося. Офер, не имевший законченного и систематического образования, сделал грубую техническую ошибку, а проверявший за ним Маор её не заметил. Рычаг, приводимый в действие сильнейшей пружиной, они "уперли" сбоку в стержень, соединенный с якорем электромагнитного соленоида, вслед за срабатыванием которого система приводилась в действие. После четырех лет хранения в такой притертой паре возникла взаимная диффузия материалов, а сопротивление сдвигу возросло в несколько раз. Силы электромагнита перестало хватать, ну, и так далее по этой схеме. Надав предпринял несколько попыток исправить положение, но все они ни к чему хорошему не привели. И через месяц грянул гром! Заказчик, не приняв предложенных фирмой объяснений и изменений, объявил, что он изымает приборы из обращения, разобрав уже собранные объекты и заменив их там на что-то другое, более подходящее. Все изъятое было "безвозвратно" отослано в Израиль на Алеф-Бет, а материальные претезии поданы в суд. Иск составлял несколько миллионов долларов.
Надав метался по заводу, как тигр, и жаждал крови. Он решил не доводить дело до суда и вернуть издержки заказчику. При этом наш материальный статус рухнул намного ниже нуля. На фирме в это время работало 43 человека. Всех собрали в коридоре, хозяин объявил о введении "военного положения", просил работать больше и лучше, но заранее предупредил о том, что будут проблемы с зарплатой. Несколько человек подало заявление об уходе. Кого-то, включая Офера и Дана Маора, в течении декабря-января Надав уволил сам. Осталось чуть больше 35 человек. Работы на сборке и в механическом производстве поубавилось.
* * *
Но в андасе (инженерной) все было по-прежнему. В работе с датчиком угла мы не успевали к сроку, назначенному на конец декабря. А у меня к началу месяца были отработаны только принципы намотки... Я продолжал совершенствовать технологию, а ребята, Михаил и Мики, взялись подготовить испытательную базу. Испытания предстояли сложные, при очень высоких и очень низких температурах. И требовалось механически через стенку камеры связать сам датчик, посылающий наружу сигнал, пропорциональный углу, с точнейшим устройством, этот угол задающим. Мы только-только определились с решениями, как вдруг на фирму к нам зачастили высокопоставленные представители заказчика. Они удивленно поднимали брови и спрашивали, где продукция, где производство? Все еще только на бумаге и в макетах?! Филип и Соломон водили их по заводу, "заливали баки" и, как могли, охраняли нас от лишних эмоций. Но в какой-то день, по моему это было 2 декабря, у нас появились двое посетителей - первый низенький и лысоватый с огромными ушами, второй высокий, улыбающийся, с грубым мужским лицом. В этот раз в комнату к Филипу потребовали и меня. Низенький коротко проинформировал, что вся система, за техническое продвижение которой он отвечает, начинает собираться в первых числах января. К этому времени на сборке ожидают датчики. Его интересовало в каком положении находится сейчас наша разработка. Это был легендарный Рони, возвращения которого из Америки я ждал в августе с таким нетерпением. Поданный план-график он отодвинул и сказал, что хочет видеть все своими глазами. В начале разработки, в мае-июне, он был на Алеф-Бет, и ему было твердо обещано, что к Сильвестру (Новому Году) датчики угла будут готовы. Теперь же он хотел бы видеть результат, а не бумагу. Где "железо"? - это было главное, что интересовало его. И в каком оно состоянии? Пришло время платить по счетам... Но ни Виктор с Офером, ни мое начальство, в прошлом все эти обещания озвучивавшие, отвечать ему не торопились - все смотрели в мою сторону.
- Доктор! -спросил Рони, которому меня в начале беседы представили, как последнюю надежду на успех.- ты можешь показать и объяснить мне, на каком этапе ты находишься? И не здесь, а за твоим рабочим столом?! В натуре, живьем!
Глаза Рони, светлоголубые, глубокие и слегка вытянутые, смотрели прямо, строго и бескомпромиссно. Я вдруг почувствовал, каково это - быть последним защитником цитадели...
Встал и повел его в андасу к своему рабочему столу, на котором, предчувствуя такой оборот дела, разложил всю сборку по порядку - от ламинации до намотанных образцов. Но, даже не знаю почему, меня вдруг начал бить колотун, задрожали руки, заспотыкался в иврите. Рони сел рядом и попросил всех, кроме своего напарника, Цвики, нас оставить. Оба они были лет сорока возрастом. При этом Рони был по происхождению из Трансильвании, а Цвику в младенчестве привезли из Белоруссии. Язык в родительском доме был русским, поэтому он его неплохо понимал и мог что-то даже выговорить. И Рони сразу же попросил его объяснить доктору, что волноваться так не надо, что они не какие-то там проверяльщики, они технические люди, и их единственная цель заключается в том, чтобы вместе со мной понять, к какому времени есть реальный шанс работу закончить, каковы надежды на успех и какова вероятность того, что удастся обеспечить приемлемые параметры точности. И, если потребуется, то как они могут помочь мне...
Я начал говорить, но по своему плану, чтобы не сбиваться. А говоря, стал показывать элементы сердечников и приспособлений, продемонстрировал, как мотаю обмотки, и что из этого получается. И строгие глаза Рони начали таять. Голубые льдинки засветились неподдельным интересом профессионала. Он брал части датчика в руки, рассматривал, посмотрел намотку под микроскопом и даже попробовал сделать пару витков. Идея с иголкой и её реализация ему очень понравились. В конце беседы он потряс меня за плечо и с восторгом произнес:
- Радомир! Ма ата митацбен! Аколь беседер! Коль акавод леха! (Что ты нервничаешь! Все в порядке! Молодец!)
И пообещал сделать все для того чтобы дать мне возможность закончить работу. На этом мы расстались. А через два-три дня я был приглашен к Филипу с Соломоном. Закрыв обычно распахнутую дверь, они сообщили, что Рони позвонил и передал, что срок отодвинут до 31 марта, то есть на три месяца. Но он очень просит меня не останавливаться и постараться закончить, как можно быстрее.
К этому они добавили, что провели разведку, в результате которой выяснили, что датчик угла был предложен в производство четырем фирмам. Первая отказалась работать по проекту на самом изначальном этапе, не одолев сложных расчетов. Вторая отвалилась на этапе разработки, не справившись с технологией. А третья, как и мы, продолжает барахтаться, но по мнению доносившего, Рони и Цвика оценили наш путь, как гораздо более перспективный.
* * *
Буквально в эти же дни у меня произошла вторая стычка с Надавом. Прежде, чем рассказывать подробности, хочу отметить, что, как к хозяину, впрягшемуся в эту телегу и через силу тянущему её вперед, я испытываю к нему все то уважение, которого он заслуживает. Но, как человек, он также, как любой другой, далек от идеала, и делает самые распространенные ошибки. В том числе - просто может сорвать на тебе зло. Оба случая были связаны именно с этим.
Первый наскок совпал с получением расчетной ведомости за июльскую зарплату. Мне её положила на стол секретарша. Я открыл конверт и, будучи новичком и не сильно разобравшись в том, что это такое, решил сделать копию, на которой можно будет почиркать перевод ивритской финансовой терминологии. Когда я уже вынимал ведомость из копировальной машины, у меня за спиной возник Виктор и, произнеся какое-то непонятное слово, протянул руку из-за моего плеча и взял документ за уголок, чтобы лучше разглядеть в нем что-то. В этот момент открылась дверь, и вошел Надав.
Увидев нас, он прямо побагровел. Раскричался:
- Что это такое! Я сто раз говорил, что расчетная ведомость это секрет. Тебе, Радомир, что - это не понятно! Что ты молчишь?! - продолжал шуметь он.
- Мне никто никогда об этом не говорил! - обозлился я, проработавший ещё только три недели.
Скосив глаза в сторону Виктора, я увидел только загнувшийся далеко вниз лист, а сам он уже сидел на своем месте. Надав, уловив движение моих глаз в сторону, схватил меня за рукав и резко дернул, чтобы привлечь внимание. Может быть он перестарался, может от неожиданности, но я машинально стряхнул его руку со своего плеча, и она, отлетев, ударилась о стенку, возле которой мы стояли. Надав потряс рукой, посмотрел на покрасневшие костяшки, подул, ещё раз посмотрел, покачал головой и вышел.
- Слиха! (сожалею!) - вслед ему произнес я, потом подошел с своему столу, положил в сумку ведомость с копией и, повернувшись назад, увидел Виктора, спокойно считающего что-то на микрокалькуляторе. Меня трясло от его поступка, но продолжая сдерживаться, я обратился к нему:
- Виктор! Ты подставил меня...
- Я?! Тебя?! Я так не думаю.
- Мне все равно, как ты думаешь! Но ведь это ты засунул нос в мою ведомость. А потом сбежал, оставив меня объясняться с Надавом. Я уже не говорю о том, что обычно совершенной подлости нормальные люди стесняются... А ты даже не покраснел.
- Ты не смеешь так со мной разговаривать! – взвизнул он.
- Еще как смею! И в другой раз за подобное я тебе горячих наваляю!
Виктор вскочил и выбежал из комнаты. Оказалось, побежал к Филлипу, но тот вмешиваться не стал, поручил разбираться Соломону. Вызвав меня в корридор, Соломон выслушал мою версию произошедшего и посоветовал сдерживаться даже в таких поганых ситуациях, как эта. Мы, мол, не дома, не в Москве! Про Виктора сказал коротко: дерьмо... А насчет Надава покачал головой и вздохнул:
- Ты же не ребенок, Радомир! Должен соображать, что делаешь!...
Перед тем, как излагать второй случай, припомню, что на третий день моей трудовой деятельности ко мне подошел Офер и показал чертеж магнита, сказав, что затрудняется в выборе АЛЬНИКО-сплава. И дал мне в руки таблицу, в которой были приведены параметры всех этих материалов.
- Какой из них сильнее? - спросил он.
- Вот этот.- ответил я и показал на АЛЬНИКО-5/7.
- Спасибо. - и Офер, подписав чертеж за конструктора, подложил его мне, дав ручку и показав на строку "проверил". Я расписался. Оказалось, поторопился. Система, для которой предназначался магнит, работала на большой воздушный зазор, и выбирать надо было не сильный, а высококоэрцитивный магнит. А я не удосужился посмотреть, куда этот магнит предназначался, просто формально ответив на вопрос Офера. Позже, когда полученные магниты получили и испытали, ошибка обнаружилась. Офер отмазался моей подписью, на дату никто смотреть просто не хотел. Надав кричал, что взыщет с меня 5,000 долларов, потраченных зря. В черных глазах его бушевала ярость… Немного успокоившись, он взял себя в руки и спросил, что я лично по этому поводу думаю. Я, ответил уклончиво, что в таком тонком вопросе даже у профессионала есть право на ошибку. Надав махнул рукой и сказал, иди, мол, работай...
* * *
И я работал... Все выходные-проходные... Порой сиживал и ночью, притащив микроскоп и шприц с проводом домой. В какой-то момент, начав зашиваться, попросил у Соломона помощи. Народу на фирме почти не осталось, и мне выделили на вторую полсмены нашу уборщицу Валю. Она была в прошлом инженером по специальным измерительным приборам, занималась их аттестацией и калибровкой. Также, как и все мы, она цеплялась за любую возможность закрепиться на работе. И я начал её учить. Прежде всего попросил об одном - ошиблась, скажи - исправим. Только не прячь... К концу декабря мы с ней в очередь намотали пару комплектов статоров и роторов датчиков угла, а ребята подготовили испытательную базу. Попытались проверить полученное изделие на точность. И с первого раза почти угадали. Выпадало из толеранса пяток точек из девяносто! Подправили число витков обмотки. Подрихтовали испытательное приспособление. Стало совсем хорошо. Но сама процедура проверки была исключительно трудоемкой. На полный проворот датчика делалось девяносто замеров, в каждой измеряемой точке записывались величина угла и два напряжения, и тут же производился расчет. Пять образцов, пять циклов по три температуры. Повторение проверок после механических испытаний... Один опыт занимал два часа… А потом ещё расчеты... И все вручную...с микрокалькулятором. Весь январь мы гоняли приборы при трех температурах, и комнатной, и высокой, и низкой, проделав в сумме более ста опытов. Трясли и ударяли датчики. И они честно все выдерживали. К началу февраля удалось проверить все строго по техническому заданию. На девятое февраля назначили CDR (Critical Design Review).
Прибыло человек пять-шесть от заказчика, собралось столько же наших. Я два дня писал и разучивал речь на иврите, неделю готовил прозрачные листы для проецирования на экран, распечатал отчет со схемами, расчетами, графиками и результатами испытаний. Все, как у больших, все, как положено. Доложил , как мне показалось, неплохо. Даже на вопросы бойко отвечал. Правда, ближе к концу вышла заковыка. Один из руководителей заказчика, человек, имеющий к технике отдаленное и косвенное отношение и занимающийся снабжением, эдак свысока поинтересовался тем, как я могу охарактеризовать наш успех по сравнению с тремя конкурентами, которые, каждый в свою очередь, по истечение полугода работы его лично уверили, что сделать это нельзя. А тут, он видит, все в порядке, все работает... В чем дело? Чем это можно объяснить?
Я, не долго думая, попросил Соломона перевести и рассказал притчу про профессора Жуковского, отца аэродинамики, которому на заседании научного общества сказали, что по расчетам, выполненным в полном соответствии с его теорией, майский жук летать не может, однако же в природе он летает!? В чем дело!? Чем это можно объяснить? – эти две фразы я почти спародировал на иврите и продолжил, сказав, что Жуковский на секунду задумался и ответил, мол, по его мнению, майский жук просто не знает основ аэродинамики и по незнанию летает. Вот так и мы, не зная, что «сделать это нельзя», погорячились и сделали... Другой причины – лично я не вижу.
Когда Соломон закончил переводить, все расхохотались. И долго еще повторяли, слова Жук и Жуковский. Позже выяснилось, что смех вызвало именно это словосочетание... С тех пор с израильтянами я шучу очень осторожно... Но настроение у всех поднялось, меня попросили продемонстрировать хотя бы один цикл испытаний в комнатной температуре – и тоже вроде бы как нормально получилось. Результат точно повторил данные , приведенные в отчете. В общем, все прошло сравнительно спокойно и благополучно закончилось. А в конце Рони подошел ко мне, пожал руку, подмигнул и сказал нечто трудно переводимое, в том смысле, что мы с тобой ещё повоюем, доктор!
Последствия происшедшего события оказались совершенно неожиданными. Заказчик, по причине чрезвычайной заинтересованности в этом датчике, мало того, что оплатил все наши затраты на разработку, но и подписал солидный договор на его производство на пять лет вперед.. Договор этот послужил гарантией под банковскую ссуду, немного поправившую финансовые дела фирмы...
* * *
А как-то вечером в нашу комнату, где в это время мы сидели и работали втроем, пришел Надав, на защите отчета не присутствовавший. Поговорив с одним-другим, приблизился к моему столу. Чуточку помялся и спросил:
- Радомир! Это твои книги?
- Мои.
Взял несколько книг с полки и полистал. Потом, положив их обратно, сказал, что имел ввиду нечто иное. Он, якобы, слышал от Филипа, что у меня есть собственные, мной написанные книги... Я кивнул, что понял, порылся на полке и достал оттуда несколько брошюр по методам проектирования электромашин и пару книг – учебник по приводу и справочник энергетика, написанные мною в середине восьмидесятых. Внимательно пролистав всё, Надав, держа книги стопкой в руках, пробежал глазами по моему скромному хозяйству, выбрал доступное с его позиции место и положил их туда, добавив, что, если я не против, пусть книги лежат здесь. Этот человек ничего и никогда не делал просто так. И две недели спустя я осознал всю глубину его замысла. Во время визита банковских экспертов по поводу испрашиваемой им ссуды он, делая ознакомительную экскурсию по фирме, зашел с ними в андасу и, как бы походя, подвел к моему столу, сделал указующий жест и сказал, что это доктор Горкин, крупный специалист в области электромеханики. Произнося свою речь, Надав протянул руку, взял пачку моих книг и, перебирая их по одной, показывал пальцем на фамилию на титульном листе. А две из них, изобиловавших схемами и формулами, пролистал перед глазами присутствуюших, продолжая говорить что-то о намеченных и как-то связанных со мной планах и перпективах. Он выкладывал перед ними товар лицом, и, судя по их почтительным взглядам, преуспевал в этом. И делал так не единожды...
Но это было потом...А сейчас, положив книги на видное место, Надав, как-то даже приободрившись, обратился к нам троим с поздравительной речью по поводу удачного завершения первого этапа разработки датчика угла. Призвал не останавливаться на достигнутом и в кратчайшие сроки организовать внедрение разработки в производство. И вообще... передовая андаса – это передовой завод! Мы должны сконцентрироваться... бросить все силы... стать примером... возродить былую славу... и что-то ещё... Короче говоря, привычные слова в привычной ситуации... Слушали мы вполуха, думая, что это красноречие больше связано с очередной задержкой зарплаты. Но итог нас поразил! По завершении речи Надав сказал, что предлагает нам завтра вечером устроить совместный «культпоход» в небольшой ресторан, тут в Кармиэле, в котором будет выступать одна из известных израильских певиц – Йардена. Приглашает он нас вместе с женами. Подробности доведет Соломон. И попрощался... К такому мы, сказать по совести, ещё не привыкли!... Вот так Надав решил отметить наши первые трудовые победы...