ГИБЕЛЬ ГЕНЕРАЛА
Самое горькое, самое жуткое, самое страшное, что случилось в декабре 1825 года - это гибель героя героев, генерала М.Милорадовича от руки Каховского, все остальное, только следствие этой страшной трагедии.
Говорят, смертельно раненный, он спрашивал, воин ли в него стрелял, и успокоился только тогда, когда узнал, что убийца не был солдатом, с которым он воевал под Бородино...
Над Питером бесится бледная вьюга,
Домой загоняя случайных зевак,
И трудно им вырваться, стонет округа,
И надо проверить, кто там виновато
Шагает к финалу, как будто к началу,
И хмур в это утро седой генерал.
И страшные слухи его укачали,
Крепчает метель, конь едва устоял.
Немеет вдали император, тревожно
Семейство взирает сквозь эту метель,
- Куда вы? И смотрит в туман осторожно.
А вьюга завыла, как раненый зверь.
О Пестеле что-то они говорили,
И хмур от отчаянья князь Трубецкой,
Но может ли быть, чтоб они наступили
В такую погоду. Да кто он такой.
И все же он снова объедет устало
Посты, убедившись, что волки не спят,
Как старые раны болят генерала.
Куда это роты в метели спешат
И тают, как те, что недавно убиты,
Неужто уже им тринадцатый год?
И смолкли в бесстрастье творцы и молитвы.
И лишь генерал свою службу несет.
Ему император с небес улыбнулся,
Как славно они воевали тогда.
А ветер на Невском во мрак отшатнулся,
И шепчет упрямо: беда, мол, беда…
Но разве они испугают героя?
В сражении было намного страшней.
Спешит он к Сенатской, ругаясь и споря.
Но что там, беснуется тень средь теней.
Стреляет, но кто? Обжигает стихия.
И пуля, как жарко, как горько, зачем?
- Скажите, он воин, герой? Кто такие.
- Он просто разбойник, рехнулся совсем.
И быстро уносят орлы генерала,
Там Зимний уныло мерцает вдали,
И тело, что там, в том бою устояло,
Бессильно, луна в полумраке горит.
Глаза императора дико печальны,
Ему оставаться в бессилье ночном.
И снежная птица уносит все тайны.
- Будь проклят, злодей, даже в мире ином.
Я сам разберусь, - Николай восклицает.
И видит, как страшно царица бледна.
И где-то над белым туманом витает
Крылатая тень, и хранит их она.
В петле задохнется злодей, обрываясь,
Но это сегодня его не спасает.
И тихо поет им метель, извиваясь,
О том, что герой их простит и поймет.
И воют, как звери, они отчего-то,
И ждет горемык в этом мраке Сибирь.
А белая птица в экстазе полета
Хранит нашу Русь – эту даль, эту ширь…
писатель Фёдор Глинка оставил словесный портрет М. А. во время боя:
Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звёздами. Он сам одет щегольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звезды, на шпаге горит крупный алмаз... Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая, холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы генерала приятной наружности, тогда ещё в средних летах.
Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти как в своём домашнем парке; заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, ещё спокойнее раскуривал её и дружески разговаривал с солдатами... Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху.
2
ТЕНЬ ГЕНЕРАЛА
Старик идет устало к маяку.
И оживает призрачный маяк.
И видится во мраке старику
Его кумир, он так устал и так
Далек теперь от бойни и страстей,
От женщин и собак, его пленивших,
Но он зовет непрошеных гостей,
Когда-то все в судьбе переменивших.
Откуда этот свет и этот мрак,
Он вспомнит это и поймет едва ли.
Среди былых, среди грядущих драм
Старик стоит у маяка в печали.
Была ли юность? Кажется была.
И свет иной его ласкает душу.
И женщина, склонилась у стола,
Чтоб мемуары прочитать, и слушает…
А он ее красою окрылен,
И молодость ее не увядает.
- Елизавета, - снова шепчет он,
Но перед ним другая возникает.
Звон колокольный, дивная пора,
И император до рассвета с ними.
Со смертью продолжается игра,
Но поле боя он живым покинет.
Он видел корсиканца и молчал,
Израненный в его последней схватке.
Горел маяк, и души их ласкал.
Раз есть огонь, то в мире все в порядке.
Когда же он погас? Когда ушла
Та женщина с зелеными глазами.
Во сне она склонилась у стола
Над свитками, над страстью, над годами.
Горит маяк, погашенный давно,
И император с ними в час заката
Поговорит, потом допьет вино,
И до рассвета он уйдет куда-то.
Елизаветы несравненный лик,
Поэта дерзость, лирики услада,
В том лунном свете среди смолкших лир,
Стоит старик, любуясь звездопадом.
.Послесловие
Это стихотворение сочинялось во сне, к утру я его забыла почти полностью, и потому оно там было несколько иным. Но оно возникло в разных вариантах снова и не отпускало...
Славный генерал Михаил Милорадович никогда не будет стариком, он погиб от рук бунтовщиков в 54, и все же, все же...