Сегодня двадцать девятое марта две тысячи шестнадцатого года
Сегодня вторник
Мой любимый профессор в Ольденбургском университете, где я изучала социальную работу с мигрантами, Поль Метчерилл, - у него пакистанские кудри, смоляно-черные, фигура высокая, худая до изогнутости, голос звонкий, убедительно-властный, речь немецкая ученая, многослойная, каждое слово выверено и с индийской витиеватостью в юмор окрашено, его откровения для нас - все студенты с миграционным прошлым, - это откровения неба, он расставляет глобальные процессы по историческим местам, в его изложении все происходит закономерно и естесственно, а мир объясним и понятен:
«По Библии первым мигрантом был Авраам. Он ушел из Месопотамии в Ханаан, получил от Бога предсказание для своей жены и пошел в Харран, но голод погнал дальше, в Египет. Там он интегрировался в социальном и культурном плане. Он выучил местный язык и адаптировался к местным обычаям. Авраам стал образцом для тысячелетних повторений мигрантов.“
Мне нравится этимология слова мигрант. В начале словом "миграция" обозначали свободный перелет птиц по временам года. Свободная смена жительства в поисках хороших условий для продолжения жизни. Потом применили это слово к перемещениям человека. Назвали эти перемещения «великие переселения народов» и окрасили их в трагические тона. Так оно и было. Потому что у человека свободного перемещения, как у птиц, не получилось и не получается. Обязательно с трагедиями.
А мечта остается: быть свободным, как птица, полететь свободно, как птица. Та же Чайка у Чехова, тот же Сокол у Горького. Перемещаться свободно, как птица, поехать в дальние страны, свободно, как птица, так хочет человек. Так должно быть в идеале.
Из всех, кто промелькнул на занятиях за четыре месяца, вызвал эти размышления именно Джавет: у него, по-моему, этот свободный полет получится, Джавет, по-моему, сам себя свободным осознает. А, может, он даже не думает, как он себя осознает, он просто живет по поставленной себе задаче.
Или это я его так воспринимаю. Но, общаясь с ним, он дает мне повод о нем так думать, он дает мне возможность к таким обобщениям о нем прийти.
Я с ним могла говорить тоже не на много больше, чем с другими. Но все-таки больше. Он сам идет на разговор, контактирует активнее, он сам открытый.
Свое перемещение из Ирана в Европу, Германию, свой перелет он совершил так естесственно, как будто он живет в очень гостеприимном, добром, библейском, мире. Наивен ли он? Наивен ли он сейчас? Не от мира сего? Думаю, нет. У него практическая внутренняя установка такая. Он т а к к жизни относится, и она, жизнь, относится т а к к нему.
У Джавета есть пристрастие к жизни, есть талант строить жизнь. Он – социален, он - человек общества. Такое мировоззрение дается не всем, и не у всех есть талант открытости, распахнутости навстречу чужому бытию.
Для меня, чтобы давать Джавету такую оценку, стало важным его отношение к изучению немецкого языка, языка той страны, в которой он решил строить свое бытие, где он собирается б ы т ь д о м а.
Учить язык – это для мигрантов их первая работа здесь, на новой для них земле, где они хотят стоять на своих ногах. Мой курс, за который им не надо платить ни копейки, (все последующие им придется частично оплачивать самим, причем, и они будут обязаны посещать их), мой курс – это верный для них трамплин снять с себя скованность, боязнь, это - возможность почувствовать особенность, «вкус» языка. Поскольку курс добровольный, то и нет на уроках стресса, боязни быть «я хуже всех». Но ведь и приходят на занятия только те, что х о т я т учить язык. Потому и лица у моих учеников часто такие вдохновенные, любознательные.
Джавет среди них оказался положительно типичным, собирательным представителем «идеального мигранта», какого бы я ... всей Европе пожелала.
Или хотя бы преподавателям немецкого языка для мигрантов.
Я не могу про всего человека по имени Джавет рассказывать, я воспринимаю его лишь сквозь призму его отношения к изучению языка, только в этом отношении я могу о нем судить.
Итак, он учит системно, вслушивается в каждое мое слово, прорабатывает-проговаривает каждый мой диалог с другими, и тут же спрашивает меня о чем-то, тут же находит примеры для сравнения: «А как это будет? А вот об этом как можно сказать? А вот такой вариант правильный или неправильный? А это будет ошибкой или нет? А можно вот это сюда сказать, а вот это по –другому выразить? О, я еще вот это успею почитать».
Плюс у него еще «живые» глаза, которыми он все и всех вбирает в себя, что тоже может в целом ему помогать «прижиться» здесь, находить таких людей, которые ему будут помогать с удовольствием в осуществлении его целей.
Ему ничто не чуждо. В этой жизни. Пришел раз в отглаженном (не новом) пуловере. «Вчера помогал на раздаче, выбрал себе этот. Как?» Другие бы мялись, стеснялись слово сказать, он – нет, он рассказал, что на раскладке помогать стал.
Наша Эльке-техничка, (в немецком языке есть образные наименования: Фея чистоты, Жемчужина дома) всегда с симпатией замечала, кто из беженок ей помочь в уборке просился, или те, что свои комнаты сами убирали, они всегда и поговорить старались, контакт с нею найти.
Джавет через две недели занятий без пропусков, всегда с распахнутыми, лучистыми глазами, вдруг стал на одном занятии мучительно засыпать, веки поднять не может, хотя спину держит прямо.
С некоторыми такое бывало. Они потом извинялись и говорили, как могли: что ночью не могут спать, чужие дети мешают. А свои далеко, мысли о них, вот, извини, битте-пожалуйста, заснул.
И Джавет после сонного занятия извинялся, рассказал, что в спортобществе, куда всем мужчинам один день бесплатно разрешили ходить, он стал помогать детскому тренеру по борьбе, и ему пришлось быстро выучить много спортивных терминов, и теперь он там уже несколько дней понапрягался, вот поэтому заснул, не смог сдержаться. Я не видела в этом пренебрежения к моей работе, к тому же нередко он уже все знал, чем я опять на уроке занималась, ему и скучновато могло быть, когда я опять с кем-то с азов начинала. В такие моменты, я видела, он со смартфона переписывал в блокнот колонки каких-то форм и выражений. Но при этом он всегда быстро улавливал, как я только что-то новое преподавала, он сразу просился ответить или прочитать, или диалог составить и его проговорить, руку, как школьник, тянул. Он сопереживал уроку, соучаствовал. Абсолютно чутко. И он не оставлял на потом вопросы.
С ним было активно на уроке, он меня мотивировал и инициировал.
И вот теперь мне захотель о нем эту запись сделать, потому что обобщение о нем - «идеальный мигрант» -созрело.
Вчера я опоздывала, предупредила об этом Сабину и попросила на доске написать на всех нужных языках, что приду на полчаса позже, и чтобы ученики меня ждали. Я бы расстроилась, если бы никто не остался.
Остался один. Джавет.
Он просительно: «Никого нет. А ты будешь со мной теперь заниматься?»
«Конечно, и это будет здорово, мы проработаем моменты, которые возникали при твоем интенсивном стремлении вперед.»
Три часа с ним пролетели просто стремительно. Конечно, мы работали над всего лишь чуть более сложными построениями простого предложения, разобрали склонение по падежам, потренировали произношение отдельных звуков в словах, до которых не всегда при массовом обучении доходило время. Это три часа были насыщенны хорошей корректировкой и углублением пройденных тем.
Для меня же, уже месяцы занимающейся началами начал языка, эти три часа с Джаветом стали активизацией самой себя, они дали мне интенсивный ход вперед, проба себя на будущее, поскольку у меня есть интерес продолжить мое учительство.
Я люблю экспромты, молниеносные импровизации, мне всегда интересно посостязаться сама с собой, проверить, могу ли я в момент перестроиться с одной темы на другую, связать разные темы, сделать удачный последовательный переход, хорошую связку найти. Для меня это индивидуальное занятие стало хорошей гимнастикой ума.
И было мне удовлетворительно-пользительно видеть, как Джавет вбирает в себя все, что я ему подсказываю. Мне было радостно наблюдать в его глазах работу мысли, отмечать, как он взвешивает, примеривает мои новые объяснения на уже имеющиеся у него знания.
На перемене я оставалась в классе и подготовила материал для продолжения урока, а он сходил в столовку, принес мне кофе, какой-то бублик, себе взял орешки и йогурт. Мы продолжали говорить по-немецки, - а на каком же еще? - и запивали наши упражнения напитками. Просто креативная, творческая - (прекрасная тавтология) - атмосфера, давно забытая мною, давно не испытанная мною, была на этом уроке.
Мне бы с таким учеником уроков десять, и мы бы, точно, учили стихи, эта моя мечта уже изначально, как я пошла на эти курсы, во мне сидит, своего часа ждет. Я замечала, что у моих учеников лучше всего получаются те запоминания, которые я учу с ними «хором», на слух. Пожалуй, тут сказывается опыт моей давней работы с художественной самодеятельностью, в детско-молодежном театре, в разных кружках и в том же областном обществе «Знания», когда я читала литературные лекции в рабочих колллективах, и меня слушали самые разные люди, в обычной жизни далекие от стихов, но не чуждые литературе, какими были многие рядовые граждане моей и далеко, и в прошлом оставшейся страны, в Казахстане бывшего Советского Союза.
Джавет, я видела, тоже с удовольствием работал, ему хотелось побольше ответов на свои вопросы получить, как можно больше языковых сведений в себя вобрать и их понять.
Под конец занятия он хотел просто "поговорить".
«Я делаю тренировки там, я делаю это бесплатно. Это – хорошо?»
«Конечно! Во-первых, ты учишь немецкий язык в практических ситуациях, ты говоришь с детьми, а они легко свои знания отдают другим, особенно взрослым. Второе, ты расширяешь свои социальные контакты, ведешь разговоры с их родителями, с работниками спорткомплекса, и как следствие, это третье, ты через них сможешь выйти на связь с другими интересными людьми. Чего же лучше? А что бесплатно, так так начинают очень многие. Это четвертое. К тому же ты делаешь это для своего физического развития, потому что тебе физическая нагрузка нужна. Вот пять пунктов «за». Ты можешь повторить, что я тебе сейчас сказала?»
Он с готовностью называет пункты «за», в них я с трудом узнаю мои аргументы, но он строит фразы так, что я понимаю, да, он понял меня, он осмыслил мои доводы, и попозже он сможет четко эти аргументы своими словами сказать.
«Джавет, скажи, пожалуйста, что ты делал в Иране? Ты учился или уже работал?»
«Я на работе выучился на автомеханика. И я уже давно работал, много, много лет.»
«Много лет – это сколько лет?»
«Пять лет.»
«А до этого?»
«Я учился в школе.»
«Ты сразу после школы пошел работать?»
«Да, мне там держали место.»
«А чем ты хочешь заниматься здесь в Германии?»
«Я хочу работать автомехаником. Я найду работу?»
«Я думаю, ты найдешь. Ты уже имеешь опыт, и молод, настойчив, ты сумеешь работодателя убедить в твоих профессиональных качествах. А мне показалось, ты хочешь учиться. У тебя есть данные быть учителем.»
«Ты так думаешь? А откуда ты так знаешь?»
«Мама мальчика по имени Кемаль - моя хорошая знакомая. Ее сын говорит о тебе с восторгом. И другие родители считают, что ты хорошо с детьми работаешь. И потом, здесь в классе ты мне уже много раз помогал с переводами и объяснениями у доски.»
«А ты думаешь, я смогу еще учиться?»
«А почему нет?... Или у тебя есть обязанность помогать родителям? Тебе нужно им помогать?»
«Аман, мой брат, он три года моложе меня, здесь со мной, а еще три брата у меня в Иране, двадцать, семьнадцать и десять лет. А вот сестры ни одной. Но мы уже так привыкли. Отец стал два года больным. Три тысячи евро – это много или мало?»
«Ха-ха, если они есть, то это мало, а если их нет, но их еще нужно кому-то отдать, то это много.»
«Три тысячи я и три тысячи Аман, нам нужно отдать за дорогу сюда.»
«Со временем вы заработаете эти деньги, я в вас уверенна. Да, кстати, Аман. Он очень хорошо рисует.»
«Ты заметила? Ты так считаешь?»
«Ну, ты это же сам знаешь. Только вот скажи ему, что вот это, (я начертила), пусть он не рисует, у него в тетради я несколько раз видела, вместе с граффити рисунками. Это по-немецки "свастика" называется, и это очень неприлично, нехорошо рисовать.»
«А что это?»
«Что такое "фашизм" ты знаешь?»
«Нет, не слышал.»
«Слово «война» ты знаешь?»
«Нет.»
«А «старворс», такие английские игры тебе знакомы?»
«Нет. Я не весь английский знаю.»
«Тогда для начала просто запомни: этот знак есть символ немецкого зла, потому что семьдесят лет назад Германия воевала. Со всеми... И этот знак в Германии сейчас запрещен.»
Сведение про Германию, откровенно отрицательное, было для него новым. По-моему, его не интересовало, что такое «война», что такое «вар», только то, что его младший брат может получить неприятности. Он задумался, спрашивать больше об этом не стал, но я уверенна, все «слова по этой теме» он найдет самостоятельно в компьютерном переводчике и подчитает кое-что сам.
Пошел на откровение.
«Я хочу в Германии знать язык, иметь работу, дом и жениться.»
«Хороший план. Делай все попорядку»."
«Я узнал девушку, девятнадцать лет – это нормально?»
«Для девушки – да. Девятнадцать лет – это прекрасно. Так ты свой план хочешь с конца начинать делать?»
«Но мне уже двадцать шесть лет!»
«Но не старый же ты человек. Ты обстоятельный, оставайся таким. Делай, пожалуйста, все по порядку. В Германии так принято.»
Ну, вот и о личных делах поговорили.
Я думаю, этот Джавет здесь приживется, он органично входит в здешнее общество. Потому что он позитивно к жизни относится.
Он оптимистичен на законном основании: верит в себя, трудолюбив, не остается сидеть на милостях, (на социальной помощи от государства), а действует сам активно, планомерно и успешно.
Самое главное, он открыт людям, открыт западному обществу и не зациклен на религии.
Поэтому я его считаю «идеальным мигрантом».
На сегодня все!
29.03. - 02.04.2016