«До чего ж ты, доченька, красивая! И глазищи – прям как у отца. Вспомнилось недавно, как крапивою всё тебя пугала – сорванца. Бабы языки чесали длинные: «По ошибке девкой родилась». То в футбол с усатыми детинами, то в хирурга – псу лечила пасть. Что смеешься? Не была ты кроткою, и сейчас ты – тот же сорванец. Стрижка всё такая же – короткая, и над бровью – тридцать лет рубец. До сих пор понять не в состоянии: ты зачем быку пилила рог? Он не оценил твои старания. Да, смеюсь и плачу. Бог сберег! ОН идет с тобой по жизни, доченька, и отводит от потерь и бед, от людей... От тех, что с червоточинкой. Слезы? Показалось! Что ты? Нет!
Ой, уже стемнело – дело к осени. Сердце? В сердце райские сады! Не гоню тебя, но время позднее. Ждать когда? Ну, ладно, до среды. Дай же щечку, поцелую умничку. Отпускаю. Всем большой привет».
Снова фото ставится на тумбочку. В доме престарелых гасят свет.