Откровения эмигранта:
№14. Первый гость из Москвы
В начале декабря девяносто третьего года случилось событие, ставшее этапным в нашей тутошней жизни - к нам приехал ПЕРВЫЙ гость из Москвы! Это был Володя Хейфец, с которым мы в молодости вместе работали на заводе Лавочкина, учились на курсах по сдаче кандидатского минимума, плавали по русскому Северу на байдарках. Он позвонил из дома, предупредил, что прилетает и попросил приютить на недельку, пока осмотрится тут и порешает какие-то свои дела. Это был прорыв занавеса, опустившегося за нами при отъезде и иногда пропускавшего туда и обратно письма друзей и близких. Ощущение оторванности-отрезанности тяготило и теребило душу. Оно немного ослабло по приезде матери и брата, но все еще оставалось болезненным напоминанием о прежних временах.
Вовка, как я привык его звать, отроду был человеком исключительной доброжелательности
и дружелюбия. В нем всегда светилась бездна юмора и жизненного задора... И его появления в наших Палестинах мы ждали с большим нетерпением. Обдумывали программу прие-ма. Куда свозить? Что показать?
* * *
Чтобы лучше охарактеризовать его самого и наше отношение к нему, я забегу на тринадцать лет вперед. В 2006 году Вовка приехал в октябре навестить своих сыновей, к этому времени уже проживавших в Израиле. И среди прочих совместных мероприятий, мы отметили его шестидесятипятилетие. Совпало день в день. По этому поводу я разразился торжественной одой, зачитанной в ресторанчике на проспекте Бен-Гуриона в Хайфе, прямо внизу от злато-верхого Бахайского Храма. И хочу сейчас привести её целиком на этих страницах.
Вове Хейфецу
Когда наша «пьянка» дойдет до братанья,
Уже не понять , кто есть кто и кому…
И нынешний повод для встречи-собранья
Спешу огласить Вам на трезвом уму.
Во-первых и главное – это про повод,
Что нам предстоит осознать и понять!
Сегодня он в том, что товарищ наш, ВОВА,
Свои шестьдесят увеличил на пять.
Пять лет в нашем возрасте – это ЭПОХА
Реальных событий, видений и снов!
А зыбкий вопрос – хорошо ль то иль плохо?! –
Давнишний рассказ про коньяк и клопов.
И самое важное в том, что воззрения
На данный вопрос – это ж всё рудимент!-
Во многом зависят от той точки зрения,
Что выбрал ты правильно в данный момент.
Ведь если был друг в состояньи угрюмом,
То ВОВА умел обаяньем своим,
Улыбкой своей и своим мягким юмором
Рассеять угрюмости пепел и дым!
Он просто талант! Объективно и точно,
Смешно и ерошливо сыпал подначки,
Менялась со слов его зрения точка,
И выглядел мир наш намного иначе!...
И мы неспроста собрались здесь сегодня,
На нем замыкается пиршеский круг!
Он нам СОСЛУЖИВЕЦ!
Он нам СОПОХОДНИК!
Он нам СОБУТЫЛЬНИК!
А главное – ДРУГ!!!
Он наш СОПЛЕМЕННИК,
СООБЩНИК,
СОАВТОР!
СОРАТНИК,
СОТРУДНИК и
СОУЧЕНИК,
И даже порою в делах многократно
СОЮЗНИК наш и
СООТЕЧЕСTВЕННИК...
И если взлянуть на него в эту призму,
То радугой спектр (говорю без прикрас!)
ДОСТОИНСТВА,
СТОЙКОСТИ и
ОПТИМИЗМА!
И даже в условиях капитализма!
Для друга не знающий слова отказ!
Он ДРУЖЕСКОЙ ВЕРНОСТЬЮ светит для нас!
Наш старый товарищ! Вот честное слово!
О нем говорим мы, по дружбе любя,
И все сейчас преданно смотрим на ВОВУ,
И любим его мы чуть больше себя!
Израиль
Хайфа
23 октября 2006 года
* * *
И вот такой человек появился у нас дома в начале декабря. По дороге, еще в самолете, он умудрился с кем-то разговориться, выяснить, что эти люди живут в Кармиэле, и что их в аэропорту будут встречать. Все совпало до улицы, посему доставлен он был на встречавшей их машине прямо к подъезду. Когда Зоя позвонила и доложила, что гость дома, я бросил всю работу и примчался его увидеть. Вовка почти не изменился, такой же стройный, сухощавый, веселый, только вот маленько осыпался-облысел...
И мы прекраснейшим образом провели эту неделю. Объехали весь наш Север, обснимали его везде и всюду, в том числе у пограничных ворот в Рош-ха-Никра напротив стрелочных указателей на стене: влево Иерусалим - 170, а вправо Бейрут -120. Показали Кинерет и море достопримечательностей вокруг него, включая Голаны. Пристроили на какие-то экскурсии и... свозили и окунули в Хамат-Гадер. Это место произвело на него неизгладимое впечатление, и ещё лет эдак десять спустя, при каждом его появлении мы ехали туда, макались с наслаждением в сероводородные источники, бродили по развалинам Римских бань и разглядывали крокодилов в питомнике.
Вечерами засиживались допоздна с разговорами на тему, а как там у них? а как тут у нас?
Еще свежи были воспоминания девяносто первого года. Друг мой Вовка стоял в первом ряду обороны Белого Дома и даже получил за это медаль. Я так гордился им! Но по мере того, как мы продвигались в наших разговорах к тогдашнему сегодняшнему дню голос его тускнел.
О жизни в Москве он рассказывал скупо, и обычно яркий и красочный его язык становился
монотонно серым. Речь шла только о трудностях жизни, о дуболомстве власти. Нам было больно за них. Ведь сами мы, переполненные надеждами, продвигались вперед, и наша жизнь становилась ярче и многообразней. И нам изо всех сил хотелось показать её такой, какой виделась она нам. До сих пор у нас в сердцах сохранился энтузиазм того времени. Ведь нам все удавалось, у нас все получалось. Мы были здоровы и счастливы, а в душах у нас полыхала вторая молодость. Уже немного ознакомившись с местной географией и благодаря нашей СУБАРУ, с гордостью новоселов возили и показывали ему все вокруг...
Я объяснил Вовке и нюансы своих профессиональных дел и успехов. За всю свою прежнюю научно-инженерную жизнь я не наработал столько нового, интересного, современного. Мне безумно нравилась моя работа, она у меня получалась, трудности роста были уже почти позади. На столе у меня лежали три новых проекта. А "почти позади" я говорю по причине того, что каждый новый проект приносил абсолютно новый тип электрических машин. В дополнение к уже освоенным датчикам угла и трем видам силовых двигателей пришли датчик скорости и сверхскоростной самонамагничивающийся двигатель. Тот самый, который я начинал просчитывать при поступлении на работу. Тогда это были просто прикидки, а сейчас заказчик созрел уже полностью. В дополнение я делал первые расчеты по двум силовым двигателям нового типа, с ограниченным углом поворота... Наши цели, как говорил когда-то бессмертный Никита Сергеевич, были ясны... Задачи определены... И никаких политинформаций! И никакой общественной работы! Никакого соцсоревнования!... Во всем и всегда – только личная ответственность... И мы чувствовали, что наше будущее - в наших руках! А Зина все время повторяла, вот бы тебе все это в тридцать лет! Чего бы ты мог добиться, чего достичь... Сколько бы всего успел бы сделать...
Я очень надеялся, что смогу заразить Вовку вирусом нашего энтузиазма! Но домашние
проблемы с его и Жениной матерями заякорили их в России и не дали подняться на крыло... Сейчас в Израиле живут их дети и внуки, а они ежегодно навещают их, бывая,
конечно же, и у нас, и за вечерней трапезой на веранде нашего дома мы вспоминаем первые Вовкины приезды и наши совместные путешествия, речь о которых ещё впереди.
Помимо радости общения и московских новостей Вовка привозил массу технической литературы, которая заполняла для меня профессиональный вакуум. Ведь работал я в своей области один. Мои коллеги помогали в механике, в испытаниях, в технологии, но все электромеханические решения приходилось принимать самому. Единственным источником информации, знаний и просто «полезных советов» были для меня книги. Иноземные издания по содержанию были ближе к учебникам, а каких-либо нюансов и особенностей технологии или расчетно-методических материалов, как правило, не содержали. Наверное, давлела конкуренция и нежелание делиться производственными секретами. Русскоязычные книги писались в совсем иной манере, среди них было много монографий с результатами проведенных исследований и разработок. И близость языка также играла свою положительную роль.
А Вовка, которому я пожаловался на свои проблемы, беззаветно принял на себя тяжкую ношу - роль моего поставщика в этом непростом вопросе. Я посылал ему длинные списки, а он в Москве проявлял неописуемую сноровку и привозил в каждый свой приезд для меня десятки книг, которые я тут же копировал и отдавал обратно. И сейчас на моих полках теснятся до сотни копий со штампами великого множества библиотек московских ВУЗов и предприятий. Как он это делал, скольких друзей и коллег подключал, как с ними расчитывался, знает только он сам. А я и тогда, и сейчас беззастенчиво пользуюсь результатами его труда. В те годы, когда он не мог приехать, посылал книги через друзей и знакомых. И если перефразировать Максима Горького, я должен честно сказать, что лучшим в моих первых проектах я обязан Вовке и его книгам. Был он, конечно, не единственным моим поставщиком, но был самым первым и самым продуктивным. И если бы не эта его бескорыстная помощь, мне пришлось бы намного труднее. Самостоятельные поиски методом проб и ошибок заставляли бы тратить существенно больше сил, времени и средств. А с его помощью я практически во всех случаях попадал в десятку с первого раза. Сейчас на моих книжных полках стоит более тысячи томов, из которых более четырехсот именно по моей специальности, да плюс к этому около семидесяти пяти гигабайт скачанных из интернета электронных копий книг, статей и патентов.. И нет сегодня для меня вопроса, пусть самого сложного, на который нельзя бы было найти ответа в течение часа-двух. А тогда в этом деле был я нищ,, как церковная крыса, и Вовкина помощь была для меня на вес золота. Не знаю, сознавал ли он до конца все это, но до сих пор я испытываю к нему такое тепло под ложечкой, как ни к кому другому. Привезенное им памятно и близко, и до сих смотрю я на всё это с восторгом ребенка, разворачивающего расписные картонные складни из серии «Мои первые книжки»!