ЗВЕРЬ.
Над миром бушевала весна. Запахи цветущих кустарников сводили с ума. Теплый майский ветерок кружил над городом белоснежное облако облетающих лепестков цветущих яблонь — дичков. Люди, ошалевшие от долгой нудной зимы, оживали, подобно мотылькам очнувшимся от анабиоза. Незнакомые между собой , улыбались друг другу. Улыбались просто так! От избытка радости и счастья. Весне радовались все. И молодые, и пожилые. Дети радовались возможности побегать по лужам и журчащим ручейкам, отправить в дальнее плавание свои самодельные кораблики. Выпускники школ готовились к экзаменам, попутно строя далеко идущие планы на будущее. Старики выползали на солнышко и сидя на скамьях у домов и в парках, мечтали о том, что эта весна будет у них не последней. Влюбленные парочки, облюбовав заранее самые темные аллеи в городском саду, прятались от посторонних глаз в густые заросли сирени, чтобы насладиться обществом друг друга, нацеловаться до вспухших губ. Весь мир радовался весне. Не только люди, но и вся природа оживала, благоухала, раскрывалась, тянулась к солнцу. Все пело и шептало на разных языках «Жить, жить, жить…..»
И только зверь, затаившийся в своем логове, ненавидел всех. Весна и его не оставила равнодушным к своим ароматам и запахам цветущих кустарников. Но Зверь не радовался их благоуханию Они раздражали его. Ни с чем не сравнимый запах цветущей сирени, будил в глубине бунтующего сознания зверя неуемную жажду крови. Его бесил смех детей, беспричинная радость молодежи, добродушные улыбки людей постарше.
Зверю, как никогда, хотелось убивать. Прошлой весной, ему не удалось укротить свою невыносимую жажду крови , жажду созерцания агонизирующих людей. Хотя и с огромным трудом, но он справился со своим недугом в тот год. Возможно от того, что прошедшая весна была не так хороша. А скорее всего, от-того, что сам он попал в неврологическое отделение стационара. Частые дожди и холодные ветры, остужали его бурлящую ненависть ко всему живому. Но эта весна была особенной. И Зверь чувствовал, понимал, что долго не сможет нынче бороться с собой, со своей жуткой страстью.
С той весны, когда он, рыча от садистского удовольствия, впервые растерзал свою жертву, превратив её в окровавленное месиво, прошло два года. До сих пор, он, вспоминая предсмертные хрипы жертвы, затаенно усмехался. От таких воспоминаний, тело его напрягалось и глаза наливались кровью.
Логово зверя , а вернее , его добротный, вполне человеческий дом, находилось на самом краю города. В пятидесяти метрах от железнодорожного полотна, скрытого от глаз плотными зарослями отцветающих ранетов. Здесь же, совсем рядом, находился перрон. Небольшая площадка, у которой останавливались местные электрички. Железнодорожный вокзал был гораздо дальше. На другом конце города. А здесь, у логова зверя, останавливались только редкие местные электропоезда.
Беспощадный, кровожадный зверь, принявший человеческое обличие, давно уже жил один. Когда-то у него была семья. Молодая красавица жена и дочь, очень похожая на мать. Он любил их! Унаследовав , после трагической гибели родителей большой дом, он перевез сюда жену с трехлетней дочерью. В то время, он еще не был зверем. Он был обыкновенным человеком с обыкновенным именем. Человека звали Василием Кругловым. Когда жива была мама, она звала его Васильком. Но мама погибла. Они вместе с отчимом Василька, угорели в бане.
Эту баню построил отец Василька, когда ребенку был всего год. Про отца Василька, все знающие его, говорили много добрых слов. Он был прекрасным человеком, умелым хозяином, трудолюбивым и добрым. Отец Василька пропал без вести Как-то, вот такой же благоухающей всеми ароматами весной, жена не дождалась мужа с работы. Искали его долго. А зверь, поселившийся в теле человека, вообще, постарался выкинуть из жизни все воспоминания, которые могли бы, всколыхнув его пропащую душу, снова превратить зверя в человека.
Мать Василька вышла замуж только тогда, когда сын ушел в армию. Василек был простым слесарем в железнодорожном ДЕПО. У парня не было «блатных родственников» И в итоге, он попал в самое пекло Афганской войны.
Это было не только бесчестно со стороны армейского начальства, но и преступно. Никто не имел права отправлять на возможную гибель единственного сына вдовой женщины. Но, как правило, в России отправляли в «горячие» точки именно таких бесправных, как Василий. На момент отправки сына в армию, Марии Дмитриевне, матери Василька, исполнился всего 41 год. Женщина, полная сил и здоровья, прожила без мужа 12 лет, не давая ни сыну, ни соседям никаких поводов для сомнения в ее женской порядочности.
Замуж она вышла неожиданно для всех, всего через пару месяцев после отправки сына в армию. Мужем ее стал вдовец Андрей Сыромятин, машинист электропоезда. Когда-то, еще при жизни отца Василька, две эти семьи: Сыромятины и Кругловы были очень дружны между собой.
От матери и многочисленных соседей и друзей, Василек рано узнал о трагедии, произошедшей с женой Андрея Сыромятина. Она видимо, стала очередной жертвой неизвестно серийного убийцы. Из пропавших женщин, нашли только троих. Ими оказались уже не очень молодые жительницы городка Их нашли задушенными в яблоневых посадках, что густо переплелись вдоль железнодорожной насыпи. Шестерых пропавших, так и не удалось обнаружить нигде Ни живыми, ни мертвыми. Приичем, пропавшими оказались молоденькие девушки от 15 до 20 лет На счету этого хитрого и безжалостного маньяка, насчитывалось девять женщин. Это только, точно установленных следствием. Неизвестный изверг ловко обходил все расставленные следствием ловушки. Он ни разу не «клюнул на наживку», в виде подставных, возможных жертв, какими являлись работницы правопорядка. Видимо Зверь номер один, имел не менее утонченный нюх, чем Зверь номер два, С пропажей жены Андрея Сыромятина, пятилетнее напряжение жителей городка, постепенно спало. Фаина Сыромятина, стала последней из жертв, так и не пойманного живодера.
И Сыромятины и Кругловы жили в собственных домах. А вот родители Андрея, еще достаточно крепкие старики, проживали в большой трехкомнатной квартире, в самом центре города.
Осиротевшие девушки, дочери Андрея Юля и Ольга, переселились к бабушке с дедушкой. Поближе к институту, где училась на первом курсе старшая Ольга и куда собиралась через год поступать Юлька. Городок был небольшим. Высших учебных заведений, как говорится, раз, два и обчелся. Выбирать было не из чего.
Но Педагогическое Высшее учебное, девушек устраивало.
Андрей переселился в дом Марии из простых соображений. Василек, сын Марии, уходя в армию, сразу же объявил матери, что не вернется домой после службы, останется в Смоленске, куда его поначалу призвали. Парню хотелось стать кадровым военным. Уходя в армию, Василек не подозревал, что ему уготована участь обыкновенного пушечного мяса.
Сразу же, после принятия присяги в армейской части города Смоленска, нескольких парней забрал «купец». Так, между собой, называли солдаты офицера, прибывшего из другого гарнизона, чтобы отобрать самых сильных, но незащищенных, в своих правах солдат. Василия и нескольких его товарищей, после соответствующей психологической обработки, вынудили подписать «добровольное» заявление на службу в «горячих» точках.
Василий попал в Афганистан. Но тут, можно сказать, ему повезло В первом же бою, Круглов был контужен взрывом танкового снаряда. Целую неделю солдата пытались реанимировать в полевом госпитале на месте. Но ни слух, ни речь, за неделю к нему не вернулись. Командованию ничего не оставалось делать, как отправить Василия в Краснодар в хорошо оснащенную клинику. Спустя пару месяцев хорошего лечения, к Василию полностью вернулись речь и слух.
Но контузия не прошла бесследно. Громкие, резкие звуки или перемена погоды отзывались в мозгу Василия вполне терпимыми приступами боли.
Во время лечения, Василий познакомился с молоденькой девушкой Викой, навещавшей в госпитали тяжело раненого брата. К тому времени, когда Василий уже крепко стоял на ногах и готовился к выписке, брат Вики умер, так ни разу и не придя в сознание.
Василий с товарищами «афганцами», из тех, кто побывал в горячих точках, помогли Вике достойно похоронить ее брата, героя Афганской, бессмысленной войны.
Вика с братом были родом из города Кемерово. Там у них была квартира. Одна на двоих. Василию не хотелось ехать домой в Новосибирскую область. Не хотелось жить под одной крышей с матерью и отчимом и он принял приглашение понравившейся ему девушки и уехал с ней в Кемерово. У Вики в городе жили тетки и племянники, но родителей у нее не было. Отец оставил семью ради новой любви, а мать их, в свою очередь, уехала на Север зарабатывать деньги, оставив семилетнего сына и пятилетнюю дочь на воспитание сестре.
Лет шесть она исправно писала письма и посылала сестре деньги на детей, но потом замолчала. Что могло случиться с молодой женщиной на дальних северах, неизвестно. Возможно, встретив новую любовь, решила, что дети слишком большая обуза для нее. А может быть, что-то, куда худшее случилось с матерью двоих детей. Тетка Вики детей не бросила. Вместе с мужем они достойно воспитали и вырастили Вику и Володю. Подросшие молодые люди, ушли жить в квартиру, оставленную им матерью, но тетку не забывали.
И вот сейчас, потеряв горячо любимого брата, несчастная девушка крепко привязалась к Василию, в котором нашла, как ей казалось, защиту от жизненных невзгод. Познакомив будущего мужа с теткой, Вика устроила его в своей квартире, а сама ушла временно к тетке. Свадьбу решили справлять не менее, чем через сорок дней, после смерти Володи. Вика вернулась к своей работе диспетчера на железнодорожном вокзале. Девушка была в почете у начальства, поэтому ей ничего не стоило посодействовать будущему мужу, устроиться мастером по ремонту локомотивов.
Вскоре , молодые отметили скромную свадьбу, зарегистрировали брак и Вика перебралась от тетки в свою квартиру к законному мужу Василию Круглову. Молодые зажили дружно и скромно, как позволял им их доход. Тратиться, пока было не на что. Обстановка в двухкомнатной квартире Вики имелась неплохая. Вещи Володи, брата Вики, отлично подходили Василию.
А новых, добротных вещей у погибшего Володи — хватало. Неизбалованному с детства Василию, даже в голову не приходило, отвергнуть вещи покойного свояка.
Вскоре Вика забеременела и родила пухленькую, тугую, как мячик девочку. Ребенка назвали модным именем Карина, хотя Василию хотелось чтобы девочка была Таней. Но он не захотел спорить с женой. Карина, там Карина вот только, как ее коротко называть, он не знал. Кара что ли?
Вика называла дочку Риночкой. А у Василия, почему-то , постоянно крутилось в голове, это некстати привязавшееся слово «кара» Кара? Но за что?
Кара началась, спустя три года. Однажды на работе, кто-то из слесарей уронил гаечный ключ, который упав в глубокую, смотровую яму, звонко ударился о металл. Самая штатная, как говорится, ситуация. Ничего абсолютно не произошло. Но , совершенно неожиданно и казалось, беспричинно, от звона этого у Василия, стоящего рядом, будто что-то взорвалось в голове.
Непроизвольно вскрикнув, он присел на корточки, крепко обхватив руками голову. Дикая боль, словно молния, прошившая голову, прошла через пару минут. Но у Василия долго еще тряслись колени от непонятной слабости. Не отвечая на удивленные возгласы рабочих, он с трудом выбрался на воздух и присел на лавочку у ворот проходной . Стоял теплый безветренный май. Рядом за металлическим ограждением территории ДЕПО, буйно цвели яблоньки и черемуха.
Запах весны не только не успокоил расшалившиеся нервы контуженного парня, но наоборот. Ему неожиданно стало хуже. Застучало в висках, затошнило и неудержимое раздражение, необъяснимая злость завладели его сознанием.
Чтобы избавиться от аромата кустарников, Владимир вновь вошел в цех. Здесь , запах разогретого машинного масла, подействовал на него, как укол успокоительного.
Домой с работы он шел, закупорив ноздри кусочками ваты. В эту ночь Василию снились кошмары. Что-то тяжелое, страшное навалилось на его грудь. Он понимал, что ЭТО - что-то живое, таящее в себе реальную угрозу ему и его семье. В полусне, полуяви, бесформенное ЭТО, пыталось проникнуть в его мозг и заставить Василия совершить что-то ужасное. Его полузадушенный хрип разбудил спящую рядом жену. Вика растолкала мужа и со вскриком «Что с тобой?» , стащила на пол, заставила встать на ноги. Не на шутку встревоженная женщина, проводив мужа до ванной комнаты, сама умыла его холодной водой. С трудом придя в себя, Василий понял, что контузий, казалось бы, не очень серьезня, дали достаточно серьезные последствия. Пообещав испуганной Вике обратиться к доктору, он уговорил ее лечь спать. К счастью, приступы ночной паники и кошмаров, на некоторое время, прекратились.
А вот вспышки коротких, но достаточно сильных головных болей, стали для Василия, почти нормой. Уступив слезным мольбам Вики, Василий прошел полное обследование в областной клинике. Ничего, никаких отклонений от нормы, доктора не нашли. Ему предложили принять санаторное лечение, при возможности сменить шумный, пыльный город на более экологически чистое местожительство.
После курса соответствующего лечения, Василию сделалось заметно лучше. С матерью Василий поддерживал постоянную связь. Они писали друг другу коротенькие , но достаточно частые письма. Страшное известие о смерти матери, Василий получил спустя полтора года после первого приступа ночных кошмаров. «Не было бы счастья, да несчастье помогло» Хотя, «счастье» в виде переезда в освободившийся родительский дом, Василий с радостью бы вновь обменял на живую маму.
Смерть матери настолько выбила Василия из привычного ритма жизни, из нормального ее восприятия, что молодой человек на несколько дней, потерял способ что-либо понимать, адекватно воспринимать и вообще что-то чувствовать . Эти три дня полностью выпали из памяти Василия. Впоследствии, сколько бы он ни старался воспроизвести всю картину похорон матери, он так и не смог этого сделать. Вспоминались какие-то отдельные эпизоды, чьи-то лица, какие-то малозначащие слова. А вот своих чувств, своего отношения к происходящему, лица своей мамы, даже гроба в котором она лежала, Василий вспомнить так и не смог.
Он не вернулся в Кемерово. Просто послал заявление на увольнение с работы. Вика, не имевшая ничего против переезда, сама съездила в город, выписалась из квартиры, выписала мужа. Оставив тетке ключи от жилья и предложив той найти квартирантов, Виктория приехала к мужу в небольшой городок под Новосибирском.
Карине шел пятый год. Виктория прекрасно понимала, что здесь, почти в селе, в собственном доме, ребенку будет гораздо лучше, чем в пыльном угольном Кемерово.
Недалеко от их добротного дома, полускрытая густыми посадками черемух и яблонь — дичков, пролегала железнодорожная ветка. Дальше, насколько было видно, до самого горизонта расстилался сосновый бор. Удивительно чистый воздух, которого не смогли испортить редко проходящие электрички, радовал выросшую в пыльном городе, молодую женщину.
А вот состояние мужа, внушало Виктории немалое беспокойство. Василий устроился на работу по прежней специальности. Вике работы диспетчера на маленькой станции не нашлось и она пошла работать продавцом. Василий очень сильно изменился. Он по- прежнему, добросовестно выполнял свою работу, охотно возился на участке собственного дома, общался с маленькой Кариной.
Но все его действия имели какой-то машинальный, словно запрограммированный характер. Вику пугали равнодушные монотонные вопросы, задаваемые ей и ее ребенку, настораживал опустевший взгляд мужа. После смерти матери прошло более полугода, но Василий вел себя с женой, как чужой человек. Он словно забыл, что супруги должны спать вместе.
Вика понимала, что никого у ее мужа нет. И его резкое охлаждение к ней, вызвано глубоким внутренним разладом, скорее всего, связанным со смертью его любимой мамы. Женщина просто решила выждать время, дать мужу окончательно прийти в себя.
Но она даже не догадывалась, насколько серьезно болен её муж.
Василий, понимая, что с ним что-то не так, изо всех сил старался справиться с непонятным недугом. Ему постоянно снились кошмары. Он, то тонул в болотной трясине, бессильно барахтаясь в засасывающей его грязи, то горел заживо в каком-то незнакомом доме, при этом зная, что все двери и окна дома плотно заперты и ему не будет спасения. Но чаще всего, ему снилось, что он бродит в совершенно непроглядной темноте, стараясь найти свой дом. Откуда-то издалека доносится голос матери, умоляющий его спасти её. В голосе невидимой мамы Василия, угадывается ужас и безысходность. Василий изо всех сил пытается бежать на звук этого голоса, но вязнет в плотной и липкой темноте, как муха в паутине. Он не может сделать ни одного шага, не может крикнуть . Все существо его наполняет дикий страх. Василий понимает, что все это происходит с ним во сне и всеми силами пытается проснуться. А когда ему это удается, то страх почему-то еще долго не отпускает его, держит в напряжении, выматывая нервы и ожесточая его с каждым днем все сильнее .
Наяву, Василию почему-то, не хочется ни с кем делиться своими переживаниями. Его бесят все люди. В том числе и жена с дочерью. Он все еще держится, не показывая своего истинного отношения к людям, которых ненавидит с каждым днем все больше.
Лечение, которое он принял в полном объеме, не помогло. Отсрочило его полное опустошение, но всерьез не помогло
На работе Василий старался держаться особняком. Сослуживцы, считая его зазнайкой и «себе на уме», не пытались заводить близких отношений с человеком, игнорирующим их общие перекуры и «мужские посиделки» с анекдотами.
Дома Василий скрывал от жены свой недуг еще тщательнее, чем на работе. В любую свободную минуту, он возился в гараже вс«Нивой» оставшейся от отчима. Гараж построил еще его отец.
Василий помнил, как в детстве, мать все печалилась о том, что отец его, вложив все свои сбережения в строительство добротного, кирпичного гаража, так и не успел обзавестись своей машиной. Не успел порадоваться сам и порадовать семью поездками на собственном авто.
Мама его, работавшая проводницей на поездах дальнего следования, после смерти отца, как-то еще в детские годы сына, поведала ему о том, что гараж отец построил в ее отсутствие. Когда она появлялсь дома, после недельной командировки, связанной с работой, муж, запирал недостроенный гараж на замок и переключался на другую домашнюю работу. Гараж строился не один год. Отец предпочитал делать все сам, не допуская к строительству даже лучшего товарища Андрея Сыромятина.
Однажды, когда Василий, лениво поковырявшись в тарелке с вечерним ужином, ушел в свою комнату, к нему осторожно вошла жена.
Василий, недовольно взглянув на Вику , пробормотал «Чего тебе? Я устал, спать хочу». Вика присев рядом, тихонько коснулась рукой головы Василия. Тот недовольно дернулся, словно его волос касалась не молодая жена, с которой он прожил всего шесть лет, а чужой, враждебный человек.
Виктория не выдержала. Все напряжение последнего года их совместной жизни, её постоянное недоумение и обида на полное равнодушие мужа, выплеснулось с горьким вскриком - «Вася, что с тобой? Ты совсем с ума сошел, что ли? Вчера на Каринку так рыкнул, что ребенок сутки носа не показывает из моей спальни. За что? За то, что громко смеялась? Но мы, по твоему, плакать должны что-ли? Но у нас нет на это причины. Я понимаю. Смерть твоей мамы, последствия контузии, а что еще? Может быть ты меня разлюбил? Так скажи. Мне ведь, тоже не в радость слушать твои ночные вопли, видеть ненависть в твоих глазах. Мы с Риночкой боимся тебя, ты это понимаешь?»
«Замолчи!!!», - от неестественно громкого, какого-то рычащего вопля мужа, Виктория в ужасе ввыскочила из комнаты. Пинком откинув в сторону дверь, Василий вывалился следом. Именно — вывалился. Так как, в следующую секунду, он уже катился по полу прихожей, рыча и разрывая на груди майку. Карина, выбежав на шум из спальни матери, широко раскрытыми глазами, в ужасе смотрела на беснующегося отца.
Подхватив онемевшую от страха дочь на руки, Вика проскочила мимо мужа на кухню и от-туда позвонила в «Скорую» по домашнему телефону.
К приезду фыельдшера, Василий, успокоившийся, немого пришедший в себя, сидел на стуле в кухне и тихо стонал, сжимая руками голову. На вопросы фельдшера, мужчины средних лет, он не ответил не слова.
«Срочно госпитализировать надо вашего мужа»,- выслушав предысторию болезни из уст Вики, распорядился доктор.
«Нет, ни за что! Я не дурак, справлюсь сам. Не позволю себя в дурдом запереть, - Василий вымученно улыбнулся. - Я здоров, товарищ врач. Немного переутомился. Отдохну и все пройдет. А не пройдет, я уже знаю, что сделаю. Машину продам, в Москву в клинику хорошую лягу. А сейчас, пока, никуда не поеду с вами. Даю слово, что завтра же, обращусь к психиатору».
Фельдшер, поставив укол успокоительного пациенту и выписав тому направление к областному психотерапевту, уехал.
Вика, проводив в комнату засыпающего мужа, долго сидела рядом с ним. Она вспоминала первые годы их жизни. Три года непрекращающегося счастья. Все кончилось с первым весенним приступом Василия. Сначала, он просто отмалчивался днями, стонал и метался ночами. Но все еще проявлял к ней недюженный интерес, как к жене, как к любимой женщине.
Год назад, согласившись на переезд в родительский дом мужа, Вика всерьез надеялась, что родные стены помогут Василию избавиться от последствий контузии. Но, видимо, она совершенно не представляла себе масштаба его недуга. Не зря говорят и повторяют ученые умы мира, что мозг человека, никогда не будет познан и изучен до конца.
Василий не обманул доктора «Скорой». На следующий же день, с утра, он засобирался в путь. До Новосибирска ехать на электричке было не более 40 минут. Виктория вызвалась сопроводить мужа. Надо было только отпроситься в магазине, попросить сменщицу, подменить ее на день.
Но Василий запротестовал.- «Я сам не ребенок. Найду все, что нужно, нечего меня на цепочке водить, как собачку безмозглую. Позвони лучше моему начальству, скажи, что заболел. Придумай что-нибудь. Не смей говорить о моих приступах. А то раздуют из мухи слона».
часть 2
Трое суток Василия не было дома «Положили, наверное. Ну и хорошо. Подлечат нервишки, глядишь, спокойнее станет. Дождусь выходного , поедем с Риночкой папу проведать»- рассуждала про себя Вика, стоя за прилавком продуктового магазина. Кариночка , как обычно, была в садике. Стояла ранняя весна 1987 года. На прилавках магазинов продуктов было немного. Да и те, частично продавались по талонам. Наступали тяжелые, непонятные времена. По телевидению и прочим СМИ, все чаще звучало слово «Перестройка» Виктории было все равно. «Перестройка « там или «недостройка». Если есть у человека руки, а к ним еще и хороший подсобный участок, десяток кур и дойная коза, то никакая «перестройка» тебе не страшна. Лишь бы муж выздоровел. Лишь бы снова стал тем Васильком, который так заботливо и трогательно опекал ее в Краснодаре, куда она выезжала на целый месяц, чтобы ухаживать за безнадежным братом.
С трудом дождавшись окончания нудного рабочего дня, Вика сняла кассу и заперев в сейф тощую выручку, ушла домой. Детский сад, где находилась дочка, был недалеко. Забрав ребенка, Виктория медленно шагала старательно обходя первые, весенние лужи. Она лениво и невпопад отвечала на вопросы дочери, неотступно думая о своем.
Дома их ожидал сюрприз в виде вернувшегося из областной клиники Василия.
«Васенька! Тебя отпустили? Не положили?»- Виктория бросилась к мужу, собираясь обнять его. Но, натолкнувшись на тяжелый «не Васин» взгляд, женщина резко остановилась. «Отпустили, как видишь. А что мне там делать. Я здоров, как бык! Ни одного отклонения! Всего просветили, прокрутили, искололи, простучали. Все мыслимые и немыслимые анализы взяли. По заключению новомодного светилы, я абсолютно здоров.
У меня, видите ли, астральное тело пробито. А физическое, в полном порядке. Я этого придурка спросил, мол, а сральное тело у меня как?
Так он давай слюной брызгать. Давай орать, что мне только экстрасенс поможет. Короче, посоветовал я ему собственные мозги у своих лохотронщиков подлечить и уехал домой. Нечего из меня идиота делать. Я не дурак , чтобы по бабкам бегать, по экстрасенсам и новомодным астрологам. Мне конкретно последствия контузии надо лечить. Токи нужны, таблетки новые, а не чушь эта собачья, что мне докторишка тот присоветовал. Сопляк сопляком, а туда же!»
Вика слушала мужа, не смея перебить . Серьезно об астрологии и экстрасэнсорике заговорили совсем недавно. Но в медицине, полулегально, эти науки применяли с древних времен. И Вика не видела в этом ничего плохого. А вот муж ее , видимо, полностью отвергал эти науки, как науки.
«Василек, мне кажется, что не в твоем положении отмахиваться от этих методов лечения» - робко возразила Вика мужу. Но в ответ, он прикрикнул на нее достаточно грубо, предложив не совать носа туда, о чем не имеет представления ее «глупая» голова.
Виктория только тяжело вздохнула. Она уже начала привыкать к подобным изъявлениям «нежности» от мужа.
Чтобы лишний раз не травмировать Кариночку, Вика увела ребенка в свою комнату и подвинув к ней коробку с игрушками, снова вышла к мужу.
«Василек, - как можно мягче обратилась Вика к хмурому мужу, - что делать думаешь дальше? Лечиться -то, нужно, в любом случае Ты, иногда так стонешь ночью, что мне через две стены слышно.»
Все еще непримиримо, Василий нехотя ответил, что возьмет законный отпуск, продаст машину и поедет в Краснодар.
«Помнишь Тимура Вахтанговича? - почти миролюбиво обратился он к Вике, - Классный доктор. С ним и поговорить приятно было. Он меня лечил токами и гипнозом. Уколы прописал какие-то. Мне тогда за неделю заметно полегчало. Вот к нему и поеду А то в Москве, тоже какие-нибудь экстрасенсы найдутся . Или, вообще — колдуны. Мне они как мертвому припарки, нужны»
Вика хотела возразить мужу,, что гипноз, это тоже, из разряда «колдовства», тоже, своего рода, экстрасенсорика, вмешивающаяся в психику. Но она не стала ничего говорить мужу, чтобы лишний раз, не навлечь на себя вспышку его гнева.
Василий, не откладывая задуманного, на следующий же день, написал заявление с просьбой предоставить ему очередной отпуск. Отпуском он не пользовался около двух лет. И ему, конечно, никто не стал чинить препятствий.
Для начала, Василий решил немного «подшаманить» Ниву, которая по документам, принадлежала, почему-то, не Андрею Сыромятину, а матери Василия. По причине военой контузии, Василий не мог иметь удостоверения на управление автомобилем. Но это не помешало ему хорошо изучить двигатель. Технику Василий любил с детства. И если бы не его контузия, то он, скорее всего, сам бы давно водил родительскую «Ниву» Он давно уже подумывал перебрать мотор, в котором что-то постукивало. Скорее всего, дело было не в моторе. Насколько понимал Василий, причина постороннего шума, крылась в разболтавшемся коленвале.
За эти два года, что он прожил в родительском доме, Василий частенько заводил машину и сидел в ней, не выезжая из гаража. Шум мотора успокаивал нервы, навевал легкий сон. И Василий возвращался из гаража почти здоровым и психически уравновешенным.
Состояние коленвала нужно было обследовать на яме. В отцовском гараже была яма, накрытая толстым листовым железом. По всему было видно, что ямой не пользовались уже очень давно. Василий попытался сдвинуть лист металла в сторону и только тогда заметил, что лист прикручен к раме обрамляющей яму, толстыми , ржавыми болтами. Провозившись не менее часа, содрав до крови кожу рук, он наконец открутил неподатливые болты и сдвинул металл в сторону.
В достаточно глубокую смотровую яму, вела мощная металлическая лестница. Верхня часть ее была подвешена на сварных крюках, закрепленных в нижней части рамы. Василий приготовил переносной кабель с осветительной лампой и спустившись в яму, укрепил светильник так, чтобы он не мешал ему работать.
Поднимаясь из ямы для того, чтобы поставить на нее «Ниву», Василий про себя подивился непродуманности, с какой была устроена лестница ведущая в яму. Она была установлена слишком полого, под большим наклоном. Нижний край лестницы упирался в бетонированный пол ямы,, почти в ее середине. «Зачем столько лишнего пространства под лестницей батя оставил?- мелькнула мысль, - там же ничего нельзя делать. Места мало. А лестница мешается только. Лишних три ступени, как минимум»
Загнав машину на яму, Василий с трудом протиснулся внутрь ее, еще раз убедившись в непродуманности монтажа лестницы. Работать было неловко, Он постоянно сбивал локти или спину об острые углы лестницы. К тому же, откуда-то дуло. Сырой, холодный сквозняк проникал под рубашку, неприятно остужая разгоряченное работой тело. В куртке работать было невозможно. Тесно и жарко. «Трещина в фундаменте что ли?» - оглядывая стены, подумал Василий, затягивая последний болт.
Он обратил внимание на то, что торцовая стена ямы под лестницей, была выполнена из толстого, с насечками металла. «Интересно, три стены бетонные, а под лестницей — металлическая. И тянет от-туда, как из колодца зимой». Закрепив кабель с лампой за верхнюю степеньку, он протиснулся за лестницу ближе к стене. Надо было выяснить откуда так неприятно тянуло холодом.
Здесь сквозняк чувствовался еще сильнее. Внимательно изучая стену, Василий заметил почти невидимый зазор по всей линии угла снизу вверх. Подставив ладонь к этой тоненькой, как лезвие ножа щели, Василий понял, что дует именно из этой, почти незаметной щели. Выбравшись наверх, Василий прихватил длинную,, тонкую отвертку и мощный шахтерский фонарь, хранившийся в отцовском шкафчике для инструментов. Что-то таинственное было в той щели. Непонятно, как могло дуть из-под земли. Ведь смотровая яма была гораздо ниже пола гаража.
Вернувшись под лестницу, Василий попробовал всунуть край отвертки в щель. Он оперся рукой в стену и , непроизвольно налегая на нее всем телом, свободной рукой совал отвертку в узенький зазор в углу. И вдруг… То что произошло потом, повергло Василия в состояние недолгого шока. Стена с невыносимо резким скрежетом «отъехала» вглубь. Василий, вскрикнув от неожиданности, присел, словно опасаясь, что пол гаража свалится ему на голову. Но ничего не произошло Ушла вглубь только часть стены. Толстая, металлическая рама, обрамляющая яму сверху, осталась неподвижной .
Взяв со ступени фонарь, Василий направил его в образовавшуюся, достаточно широкую щель. Яркий луч фонаря осветил несколько темных спупеней, ведущих вниз. «Странно. Зачем здесь подвал под гаражем? Да еще так глубоко? - подумал Василий, — Под домом хороший погреб. Под летней кухней подвал огромный. И здесь еще. Зачем?»
Он с силой надавил на металлическую стену и она подалась еще сильнее, открывая взору Василия узкий темный коридор. Вниз, в этот коридор, вели пять ступеней, кажется выполненных из бетона.
Из открывшегося подземелья пахнуло гнилью и затхлой сыростью. Освещая себе путь ярким светом фонаря, Василий, движимый нетерпеливым любопытством, спустился вниз. Коридор был достаточно длинным, не менее пяти метров. В конце его, Василий увидел крепкую деревянную дверь, с навешенным на нее огромным, проржавевшим замком. Под дверь вел небольшой ход. Такие отверстия, обычно делают для кошек. Именно из этой дыры несло холодом, запахами гнили и плесени.
Подергав замок и убедившись, что руками его не вырвать, Василий вернулся в гараж за ломиком.
Сорвав с двери ржавый, старый замок, Василий с трудом отворил разбухшую от времени дверь. Он вошел в темное, смрадное помещение. Здесь было холодно и сыро. Выключив фонарь, Василий увидел очень слабый свет, поступающий откуда-то сверху. Видимо, источником света, служила какая-то отдушина, отверстие для циркуляции воздуха
Он снова включил фонарь и осмотрелся. У одной из стен стояло какое-то сооружение, похожее на топчан. Оно было завалено остатками каких-то истлевших тряпок. Рядом стоял небольшой столик и табурет. И еще, Василий рассмотрел в противоположной стене подземной комнатки, небольшую дверцу. Пахло здесь не только плесенью и гнилью, но и чем-то сладковато тошнотворным. Василий, осторожно поворошил тряпье на топчане. Покрытые зеленым мхом плесени, тряпки при первом же прикосновении развалились на мелкие клочки. Ничего не понимая, Василий шагнул к дверце в стене комнатки. Дернув на себя ручку, он выронил от неожиданности фонарь. Из открывшейся дверцы, к ногам Василия, вывалился небольшой человеческий скелет, который тут же, развалился на части.
Что-то обжигающе горячее, сильно ударило Василия по затылку и он упал, потеряв сознание. В себя он пришел спустя несколько минут. Невыносимо болела голова. В первую минуту, Василий ничего не мог понять и вспомнить. Он сидел на мокром, скользком полу в совершенно темном, незнакомом помещении. И лишь откуда-то сверху, тощим бледным лучиком пробивался очень слабый свет. Поднявшись со стоном, Василий шагнул вперед. Под ногами что-то захрустело и он вспомнил все. «Кости! Я наступил на скелет»,- страха не было. Видно невыносимая,, горячая боль под черепом, вытеснила из головы все остальные эмоции. - «Где фонарь? Надо найти!» - Василий пошарил по полу, то и дело натыкаясь на холодные скользкие кости человека, что погиб здесь при не ясных пока, обстоятельствах.
Фонарь закатился, почему-то, под топчан. Видимо, падая, Василий взмахнул рукой и сам забросил туда фонарь
Яркий свет осветил всю неприглядность открывшейся перед Василием картины.
Под топчаном оказался еще один, более крупный скелет человека. «Сколько же они здесь лежат?» - Василий прикинул. Отец построил гараж за три года до своей гибели, когда Василию исполнилось не более пяти лет.
«Сейчас мне 30. Если бы, Андрей, мамин муж их убил здесь, то скелеты были бы гораздо «свежее» Нет, похоже, что сюда они попали при отце. Но как, почему?
От этого « Почему» в голове Василия все перемешалось. Невыносимая, рвущая мозг боль, зашкаливала, вырывая из груди Василия несдерживаемые стоны. Держась за стены, рискуя каждую минуту потерять сознание, он с трудом выбрался из ямы. . На воздухе ему ничуть не полегчало Зацветали яблони. Он ненавидел этот запах. Аромат цветущих дичек, несущий нормальным людям радость и желание любить, у контуженного, сходящего с ума Василия, вызывал дикое раздражение и бешенство. Василий был уверен, что так должна пахнуть смерть. Он не задумывался отчего так происходило. Страшная находка под гаражом, принадлежавшим когда-то, его отцу, совсем выбила из колеи. Увиденное им, не вмещалось в голове Василия. Мозг, слегка лишь поврежденный семь лет назад, в данный момент разрушался с бешенной скоростью. И хотя это разрушение носило краткий характер, хотя оно остановилось почти сразу, но вспышка негативных эмоций не прошла даром для Василия. Глубоко дремавший в его сознании зверь, получив мощный толчок, проснулся. Гены отца маньяка, полученные сыном в наследство, могли бы не проявиться до конца его жизни. Но жуткое зрелище, подземелья, плюс последствия контузии, пробудили дикого монстра, до этого, крепко спящего в крови сына маньяка.
продолжен