Отрывок из романа "Любовь и колдовство"
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2016/06/17/229
Лежа на диване родительской квартиры в медленно густеющем сумраке вечера Алексей вновь и вновь перебирал события минувших суток. Анализируя свое состояние во время бурного, но такого короткого романа с Мариной, он невольно сравнил его с тем, что он испытал при встрече с Катей. Если Марина пробудила в нем самые темные, звериные инстинкты, то при встрече с Катей он почувствовал светлое прикосновение неведомых ранее чувств. С кем же ты сейчас, Катя, Катерина, моя неразделенная любовь?
В памяти зазвучали строки песни, которую часто пел вечерами Балагур, как звали своего боевого товарища Василия Багурова бойцы секретного диверсионного подразделения при Службе внешней разведки России (СВР):
Где же ты теперь, моя любовь?
Для кого твои глазки горят?
Для кого твое сердце стучит,
С кем ты делишь печаль?..
Подсознание, зацепившись за воспоминание о боевом товарище, мгновенно перенесло его в тот четырехгодичной давности майский день, когда он, еще и еще раз переживая крушение внезапно возникшей, но так и не состоявшейся, своей любви, бродя по дорожкам Тарховского санатория, неожиданно обнаружил рядом с собой ничем не приметного человека средних лет, назвавшегося Владимиром Федоровичем и непринужденно заговорившего с ним о погоде. Незаметно разговор о превратностях северо-западного климата, перешел на ранение Алексея и его командировке в Чечню, а затем и о планах на дальнейшую жизнь.
Когда от незнакомца, оказавшегося сотрудником СРВ, поступило предложение пройти подготовку для продолжения службы в сверхсекретном разведывательно-диверсионном подразделении, занимающегося тайными силовыми операциями за рубежом, Алексей без колебаний его принял. Так досрочно закончилось его пребывание в санатории.
Пройдя двухгодичную подготовку в горах и пустынях Киргизии и Таджикистана, а также на родной базе, которая располагалась в лесном лагере (“пионерский” как сами бойцы его называли) под Москвой, и успешно выдержав контрольные испытания, он уже участвовал в спецоперациях по силовому освобождению заложников в Сирии и Нигерии. Это была трудная работа. Особенно тяжело пришлось им в отрогах хребта Ансария на северо-западе Сирии, куда стремясь уйти от преследования, устремились боевики, захватившие в Дамаске пятерых заложников, среди которых оказались и двое русских сотрудников нашей дипломатической миссии. Боевики рвались в Турцию и сирийские власти, ошибочно ожидавшие, что заложников по кратчайшему пути уведут в Ливан и поэтому сосредоточившие все силы на ливанской границе, обратились за срочной помощью к России. В результате отряду, в котором действовал и Алексей, удалось перехватить и полностью уничтожить банду, освободив всех заложников.
Не было выживших и среди нигерийских боевиков, захвативших шестерых сотрудников компании «Русский алюминий» («РУСАЛ»)…
Действовать приходилось жестко. Также жестко, как действовали когда-то их учителя, спецназ КГБ. Особенно подробно во время подготовки изучалась операция, проведенная в 1985 году в Бейруте*,
Эту операцию описал в своей книге "Хиджаб" Боб Вудвард (Боб Вудворд – американский журналист, редактор газеты «The Washington Post»).
когда террористическая организация Хизболла похитила четырех советских дипломатов. Один из них был сразу убит. В ответ агенты КГБ захватил родственника лидера Хизболлы. В качестве одной из мер принятого антитеррористического плана, он был кастрирован, его отрезанные половые железы были засунуты ему в рот, и его тело было отправлено руководству Хизболлы. К трупу прилагался текст, поясняющий, что другие члены "Партии Бога" закончат свою жизнь таким же образом, если три советских дипломата не будут выпущены на свободу. Больше попыток похищения советских дипломатов не было.
После каждой операции были заслуженные награды, внеочередные звания и длительные отпуска. И вот сейчас новоиспеченный капитан элитного подразделения, даже название которого “Заслон” было секретным, капитан Алексей Соколов, с внезапно налетевшей тоской о так и не обретенном счастье, размышлял, как провести оставшийся месяц отпуска. Попутно время от времени всплывала мысль об иррациональном страхе, который он испытал в спальне Марины. Как случилось так, что он, прошедший испытания многими экстремальными ситуациями, вдруг запаниковал в пустом доме этой (он уже в этом не сомневался) ведьмы?
Вспомнились слова их опытнейшего инструктора по разведывательно-диверсионной подготовке Максимыча: – "Страх – это защитная функция организма. Это сигнал об опасности. Солдат, не испытывающий страх, в разведку не годится…"
Значит, получается, что так прекрасно начинавшийся отпуск в новгородской деревеньке, с рыбалкой и лесными походами, с дружеским застольем и ожидаемым приятными знакомствами с дачницами и деревенскими девушками, был прерван действительно реальной опасностью, грозившей ему, и он правильно сделал, что, доверившись своей интуиции, смотался оттуда.
Незаметно он задремал, но звонок телефона вырвал его из сладких объятий Морфея. Слушая жизнерадостный мужской голос, явно радующийся тому, что трубку снял Алексей, он долго спросонья не мог понять, с кем говорит.
– Простите, – перебил он нежданного абонента, – с кем имею честь?
– Ну вот, – с наигранной обидой возмутился голос, – уже и старых друзей не узнаешь. С тобой, Соколик, имеет честь глаголить Саша Дрозд!
Телефонный разговор с Сашей Дроздовым, давним товарищем по совместным байдарочным походам, затянулся почти на час. Оказалось, что Дроздов, который был старше Алексея на пять лет, уже окончивший Ленинградское училище ВОСО*
* Ленинградское высшее ордена Ленина Краснознаменное училище железнодорожных войск и военных сообщений имени М.В.Фрунзе.
и командовавший взводом курсантов в родном училище, когда Соколов еще только учился на втором курсе Филологического факультета Санкт петербургского университета, сейчас уже в звании майора преподает в своем училище “Историю военного искусства” и по-прежнему увлекается водным туризмом. Вот и сейчас по просьбе старейшины их команды, преподавателя Физического факультета СПбГУ Эдуарда Медведева, который сколачивал команду для сложного похода по одной из рек Якутии, он позвонил Соколову. Хотя и раньше были неоднократные попытки связаться с Алексеем, неизменно наталкивающиеся на уклончивые объяснения его родителей, что сын с ними не живет и находится где-то в заграничной командировке, Дроздов все-таки предпринял еще одну попытку, оказавшуюся на этот раз успешной.
Рассказывая о своей жизни за последние годы, Алексею пришлось, придерживаясь легенды, мешать правду с выдумкой: “…он живет в Москве, не женат, работает переводчиком в одном из НИИ, недавно вернулся из длительной заграничной командировке, сейчас в отпуске…”.
От заманчивого предложения путешествия по Якутии он, сославшись на якобы уже купленную путевку в Египет, отказался.
Дроздову не обязательно было знать, что подобные мероприятия в отпуске, связанные с риском и нахождением в малонаселенной местности, офицерам “Заслона” были строжайше запрещены. А вот встретиться с давними друзьями-туристами и покататься на каяках по Лосевскому порогу под Приозерском Алексей с удовольствием согласился.
– Ну, тогда до встречи завтра, в 17.00 на автомобильной стоянке напротив Финляндского вокзала. Мы будем возле светлого микроавтобуса Мерседес с каяками, – уточнил Дроздов и положил трубку.
Когда Алексей уже раздевался, чтобы лечь в постель, он вдруг почувствовал, что как будто чей-то недобрый взгляд холодком проскользнул сквознячком по спине. Он резко обернулся и с содроганием увидел, что возле стены в своем страшном балдахине из его ночного кошмара стоит Марина. Под накинутым на голову капюшоном красными фосфоресцирующими пятнами угадывались ее глаза. Позади ее в клубящемся мраке шевелились какие-то, едва видимые, но не менее зловещие фигуры.
Алексей зажмурился и потряс головой. Когда он вновь открыл глаза, никого в квартире не было.
– Твою мать! – в сердцах выругался он, – надо же, как его пуганул колдовской дом Мариночки, – уже глюки видятся…. Как там вещал Балагур?: – “Спущен трап, открыты люки, в коридорах бродят глюки…”. Да…, надо в отпуске нервишки подправить. А то от таких видений психика может надломиться, и от следующего задания врачи могут и отстранить…
Встреча с друзьями состоялась на следующий же день в пятницу на площади Финляндского вокзала. Возле серого микроавтобуса, под завязку загруженного разноцветными каяками, Алексея радушно встречали кроме Дроздова и Медведева его давние знакомые по походам и туристским слетам, еще со времен его студенческой жизни известные ленинградские туристы-водники Петр Ермолаев и Юрий Панов, ну и, конечно же, близкий приятель Дроздова и его наставник по технике водного слалома, Виктор Смирнов, тоже заядлый водник и, как оказалось, хозяин микроавтобуса.
Через два часа неспешной езды по трассе Санкт-Петербург – Приозерск они уже ставили лагерь на своем традиционном месте на берегу Суходольского озера, куда стремительной мощной струей через Лосевский порог вливались воды Вуоксы.
Сразу же после разбивки бивака Медведев погнал всех на воду тренироваться. В лагере, отдав свой каяк Алексею, остался, чтобы приготовить ужин, один Дроздов.
Алексей под бдительном присмотром друзей некоторое время крутился возле берега озера, восстанавливая былые навыки гребли и управления каяком и пробуя различные способы эскимосского переворота*, а затем, удостоверившись, что довольно легко справляется с заданиями придирчивого Смирнова, водрузил каяк на плечо и отправился в компании беззлобно подшучивающими над ним друзей в верховье порога.
Вдоволь покатавшись по валам, он пару раз попытался повторить трюк Смирнова – сделать свечку за жандармом** в конце порога под железнодорожным мостом так,
* Эскимосский переворот – приём постановки перевернувшегося каяка на ровный киль при помощи рывка бёдрами и опоры на весло. Способ заимствован у эскимосов.
** Жандарм – большой камень на струе, за ним пенистый противоток.
чтобы каяк, под давлением падающего с жандарма потока, сначала вертикально ушел под воду, а затем подобно пробке вылетел над ее поверхностью. Вторая попытка оказалась удачной, но, рухнув в воду с метровой высоты, он почувствовал, что попал в воронку, мгновенно выдернувшую его из каяка и стремительно увлекшую его в глубину. Поток крутил его, затягивая, несмотря на спасжилет, все глубже. В такую переделку он, бороздивший этот порог сотни раз, еще не попадал. Стало не хватать воздуха, и Алексей почувствовал легкую панику. В кромешной тьме ему вдруг привиделась, все в том же колдовском плаще, простирающая к нему руки Марина.
– Совсем сбрендил, – тут же появилась ироничная спасительная злость, – не хватало ему в отпуске, среди друзей поддаться какому-то мороку и превратиться в утопленника!..
Он перехватил поудобнее весло и попытался просунуть его, нащупывая опору в противотоке, подальше из воронки. Почувствовав спасительный толчок по лопасти весла, Алексей рывком выдернул себя из водоворота и через несколько мгновений был на поверхности. Глотая широко раскрытым ртом живительный воздух, он сразу увидел в двадцати метрах от себя днище своего каяка, а оглянувшись – и лодки Панова, и Смирнова, спешивших к нему. Немного отстав от них, рассекали уже почти спокойные воды Суходольского озера Медведев и Ермолаев.
– Ты, что там, с русалками, что ли, знакомился? – довольно сердито, но с ноткой озабоченности пробурчал Смирнов, пока Панов подтаскивал перевернутую байдарку.
– Да просто жарко стало, вот я и решил искупаться, – попытался отшутиться Алексей.
– Ты в следующий раз купайся на поверхности, а не заныривай на пять минут, – не принял шутки Смирнов.
– Да уж, – поддержал его подоспевший Ермолаев, – а то пару лет назад один, вполне профессиональный кадр, вот так же здесь нырнул – и с концами. Так и не нашли. Только каяк на память родным остался.
Вылив воду из полузатопленного каяка и усадив в него Алексея, вся компания не спеша двинулась к берегу, на котором призывно мерцал костер.
Дроздов постарался – ужин удался на славу. Сочные бараньи шашлыки, кура и овощи на гриле, в сопровождении хорошего красного вина, дружеская беседа на фоне озерного простора действовали на душу Алексея словно живительный бальзам. Когда же ночь полностью вступила в свои права, и воды порога засверкали расплавленным лунным серебром, пришла очередь традиционных песен под гитару, обязательную спутницу Панова во всех походах. Бутылка виски, извлеченная Алексеем из своего рюкзака, была встречены с общим энтузиазмом и добавила пыла и экспрессии дружескому хору.
Было спето уже немало известных туристских песен, когда в наступившей паузе разливающий по кружкам виски Медведев попросил: – Юра, а давай что-нибудь новенькое, из своего.
– Вам хочется песен? Их есть у меня! – беря кружку, дурачась, провозгласил важно Панов, – вот, свеженькая, сегодняшней ночью родилась.
Выпив виски и подкрутив, подстраивая гитару, ее колки, он запел:
Есть избушка в лесах на куриных ногах
Кто в избушке живет?
Кто всю ночь напролет в ступе что-то толчет,
Зелье горькое пьет?
Так это ж баба, баба, баба, баба-яга,
Баба-яга костяная нога.
Надоело быть одной бабке как-то весной –
Ни любви, ни друзей.
Как крути, не крути, надо деда найти
Чтобы жить веселей.
Надо деда, деда, деда, деда бабе-яге,
Бабе-яге костяной ноге.
Ах, любить так любить, колдовать, ворожить
Под высокой луной…
И на утро она уж не бабкой была,
А девицей – красой.
Ах, эти бабы, бабы, бабы, бабы, бабы-ежки,
Бабы-ежки, стройные ножки!
Как же быть теперь нам, мужикам и парням?
Много Яг на Руси.
И не девку – красу, злую бабу-ягу
Можно ж в дом привести.
Ах, эти бабы, бабы, бабы, бабы, бабы-яги,
Вечно встают не с той ноги!
Если девка с утра, как тупая пила,
И визжит, и скрипит,
Если ночью она не ласкает дружка,
А сопит и храпит…
Так это ж баба, баба, баба баба, баба-яга
Баба-яга костяная нога!
Ты ее не гони, лучше сам убеги
За леса, за моря.
Там принцессу найди и как принц заживи
Если хватит ума…
Но только помни, что принцессы – ведь тоже они
Часто встают не с той ноги!
Несмотря на шуточный характер песни и залихватский припев “…баба, баба, баба-яга…”, дружно подхваченный всей компанией, Алексею, почему-то стало не по себе. Когда он услышал “...много Яг на Руси”, по спине пробежал уже знакомый зловещий озноб, и он почувствовал, что из темноты, сомкнувшейся вокруг костра, на него тяжелым взглядом смотрит Нечто. Некоторое время он гнал от себя желание обернуться, но, когда песня закончилась, и друзья со смехом вновь наполнили кружки, чтобы выпить за автора, он все-таки посмотрел через плечо назад и на фоне черных кустов увидел бесформенный бледный силуэт. Хорошего настроения как не бывало.
– Так, – мрачно подумал он, – меня все еще глючит. Господи, избавь меня от нечисти…
Выпив глоток виски, он поднялся и буркнув: – Пойду, пройдусь, – двинулся к кустам, где минуту назад ему привиделась призрачная фигура. Как и следовало ожидать, там никого не оказалось. Только облитая серебряным лунным светом листва кустов и деревьев едва трепетала под легким дыханием ветра. Алексей невесело хмыкнул и, развернувшись, спустился на кромку озера прямо к лунной дорожке, протянувшейся через все озеро к чернеющему на противоположном берегу лесу. Он уселся на большой, еще хранящий тепло дневного светила, гранитный валун и, отринув все мысли, предался созерцанию волшебной картины, простирающейся перед ним. Постепенно красота тихой августовской лунной ночи вытеснила тревожное настроение, и его душа наполнилась трепетом и преклонением перед величием природы.
– И все-таки Бог есть! – внезапно всплыла из глубин подсознания торжественная мысль, – ведь эдакая красота и не поддающаяся разуму смертного взаимосвязь Всего в этом мире, конечно же обусловлены волей того, кого людской род, в силу своей неразвитости, и представить не может…
***
Глядя в таинственный зеленоватый сумрак в зеркальных глубинах трельяжа, по обе стороны которого едва слышно потрескивали две черных свечи, Марина, облаченная в черный колдовской балдахин, шепча заклинания, еще и еще раз пыталась вернуть только что мелькнувшее изображение Алексея. На появившейся было картинке она успела увидеть компанию мужчин, освещаемую костром, и лицо обернувшегося к ней, так недавно любимого, а теперь ненавидимого ею, но все еще желанного, мужчины. Затем некоторое время была видна водная гладь со сверкающей лунной дорожкой, а потом магический контакт прервался, и в зеркальном коридоре был виден лишь отблеск свечей.
– Черт, черт, черт! – выругалась она в сердцах и залпом выпила оставшуюся в бокале колдовскую наливку.
– Нет, все-таки надо ехать в Питер и искать его там. Вчера магический контакт с Алексеем ей удался лучше, и она довольно детально рассмотрела его квартиру. Завтра надо будет попытаться увидеть улицу и дом, где он живет. Просто так он не отделается! Сбежать, не сказав ни слова!.. После такой ночи! Ионовым он хоть записку оставил, но те тоже были удивлены и даже обижены срочным отъездом Алексея. А может, он что-то заподозрил? – Марина от злости заскрежетала зубами, – Эх, дура я, дура! Зря переусердствовала и раньше времени, да еще на скорую руку, начала обряд приворота… Он и так неплохо реагировал на ее чары. Никуда бы не делся и со временем был бы полностью в ее власти. А сейчас – ищи ветра в поле. Оказывается, он даже Сереге ни адреса, ни телефона не оставил.
Она, прихватив бутылку с наливкой и бокал, прошла на кухню и, взяв с плиты сковородку с жареной картошкой и мясом, начала жадно есть. В последнее время у нее прорезался аппетит, который с бегством Алексея превратился, как она сама иронично определила, в дикий жор. В глубине души она понимала, что нужно сдерживаться, иначе вскоре фигура может превратиться в бесформенную тушу, но ничего с собой поделать не могла, продолжая есть и все больше выпивать.
– Это все от расстроенных чувств, – успокаивала она себя, – ну, ничего, когда она доберется до Алексея и подчинит своей власти, все станет на свои места.
***
Когда Алексей вернулся к костру, разговор шел о реинкарнации*.
* Реинкарнация – повторяющиеся рождения и смерти, через которые живое существо проходит в соответствии со своей кармической деятельностью.
– Ладно, предположим, что человек рождается многократно, почему же он не помнит ничего из прошлых жизней? – скептически ухмыляясь, вопрошал Петра Ермолаева Медведев. – Ведь если, как ты утверждаешь, человек во время этих своих повторных рождениях должен совершенствоваться, то он должен помнить свои прошлые ошибки, чтобы избежать их в новой жизни.
– Ну, возможно, что память прошлых жизней сохраняется в душе человека и его подсознании, – не очень уверенно попытался защитить свою теорию Ермолаев, – вот, например, инстинкты у животных ведь каким-то образом передаются от поколения к поколению…
– А вы знаете, я на днях интересную статью прочитал о жизни бабочек, – вдруг вмешался в спор Смирнов.
– Причем здесь бабочки, – недовольный тем, что перебили спор, в котором ему не дали одержать несомненную победу, пробурчал Медведев, – в огороде бузина, а в Киеве – дядька…
– Да ты послушай, – не смутился Смирнов, – Как вы знаете у бабочки три стадии жизни. Собственно бабочка, прелестное крылатое создание, которое откладывает яйцо, из которого появляется прожорливая гусеница. Затем гусеница превращается в куколку без видимых признаков жизни, из которой через некоторое время появляется бабочка. И вот ученые провели эксперимент: “Помнит ли бабочка то, с ней происходило в ее бытность куколкой?”. Для этого они помещали перед куколкой какое-то пахучее вещество и одновременно кололи куколку иголкой. Так вот, оказалось, что, если куколку кололи в начальной стадии, то бабочка ничего не помнит, а если во второй половине ее пребывания в стадии куколки, то бабочка это помнит и начинает избегать того запаха, при котором ее кололи, когда она была куколкой.
– Ну и что? – возмутился Медведев, – какая здесь связь? Мы говорим о реинкарнации, а ты нам о бабочках.
– А если предположить, – упорно продолжал гнуть свою линию Смирнов, – что человек в настоящее время, как и гусеница, находится в состоянии куколки и незаметно, но непрерывно развивается, чтобы когда-нибудь стать бабочкой, т.е. сверхчеловеком. Вот когда мы будем близки к этому уровню, тогда мы, возможно, будем помнить и прошлые наши жизни.
– Да идите вы со своими мистическими заморочками, – Медведев махнул рукой, посылая своих оппонентов в неведомые дали, – вы словно как какие-то религиозные фанатики. Вот только непонятно, какую религию вы исповедуете. В принципе, коль вы русские, должны быть православными, но христианство-то реинкарнацию не признает.
– Э-э, – вновь вступил в спор Ермолаев, – это не совсем так. Ведь сама идея существования бессмертной души логически связана с идеей реинкарнации, не так ли? И я читал, что только, если не ошибаюсь, в 553 году церковь на Константинопольском соборе исключила из христианского вероучения идеи перевоплощения душ.
– Ошибаешься, – Медведев был непреклонен, – церковь всегда считала эту вашу реинкарнацию ересью.
– Да бросьте вы спорить, – попытался восстановить мир Дроздов, – ясно же, мистика и религии это опиум для народа.
– Ну и что? Опиум иногда просто необходим, как обезболивающее лекарство для страдающих, – не захотел прекращать спор Смирнов, – религия это как свет, к которому стремится человек, пытаясь вырваться из ужасов материального бытия.
– И попадает в тупик, – саркастически продолжил Медведев, – зачастую, принимая какой-то отблеск за истинный свет, хотя сам источник света находится где-нибудь за спиной. Или, что еще хуже, как мотылек, сгорает в этом пламени, думая, что познает истину.
– Ну, Эдуард, да ты оказывается поэт, – развел руками Смирнов, – что же, снимаю шляпу! Только вот ты все-таки скажи – человек может, как вид, в своем развитии превратиться когда-нибудь в сверхчеловека, подобно куколке, превращающейся в бабочку?
– Куколка, бабочка, сверхчеловек, – усмехнулся Медведев, – ты что, Брэдбери начитался*?
* Рассказ американского фантаста Рэя Брэдбери “Куколка”, в котором человек сначала превращается в куколку, а затем становиться сверхчеловеком, способным летать.
Или Ницше, с его идеей сверхчеловека, как он ее изложил в своей книге "Так говорил Заратустра"?
– Подождите, – не выдержал Алексей, – Но в учении Заратустры, насколько я помню, ничего о сверхчеловеке нет. Там в основном речь о предназначение человека, как воина в борьбе против зла на стороне добра.
– Да, конечно, – покивал Медведев, – Ницше просто использовал имя Заратустры и интерес европейцев в то время к экзотическим учениям, в том числе к зороастризму, для придания своей теории большего веса. Но я думаю, что зороастризм, как религия, давно потерял свое значение.
– Да ты что! Зороастризм это вообще одна из самых древних религий, – вдруг загорячился Панов, – она древнее христианства и ислама. Многие ученые считают, что это учение вышло из индийско-арийских Вед, а значит, она ближе и к первоначальным знаниям, оставленных человечеству древними цивилизациями. А эти цивилизации, в свою очередь, использовали знания тех космических сил, которые и создали наш мир и человечество в том числе.
– Космические силы? Это еще что за штука, и с чем ее едят, – Медведев был по-прежнему настроен скептически, – может ты имеешь в виду Бог?
– Бог или космические силы, какая разница? – пожал плечами Панов, – люди на данном этапе развития еще не могут постичь высших сил. Пути Господни неисповедимы! Главное – надо осознавать, что все это, – он сделал широкий жест рукой, – да и мы сами, созданы целенаправленной силой.
– Предположим, что это так, – временно отступил Медведев и тут же бросился в новую атаку, – хотя заметь – никаких доказательств этому нет. Но, еще раз говорю: предположим… Но тогда возникает вопрос: а для чего, позвольте вас спросить? Для чего нужен богу, если, конечно, Бог есть, этот мир и человечество, в частности?
– Так зороастризм об этом и говорит, – снова внес свою лепту в спор Алексей, – предназначение людей бороться против зла на стороне добра.
– Ой, ой, ой…, "бороться…, на стороне добра…, против зла…", – разозлился уже по-настоящему Медведев, – извини, конечно, Алеша, но это какой-то детский лепет. Ты, вообще можешь сформулировать, что такое добро, а что такое зло?
– Эдуард Анатольевич, да не горячитесь вы так, – улыбнулся Алексей, – вопрос добра и зла, конечно, важен, но мы навряд ли его сегодня решим. А вообще то, я считаю – все то, что делается для поддержания жизни и поддержания порядка в этом мире, это добро, а то, что разрушает жизнь и природу, это зло.
– Ха, ха, ха! Браво! – Эдуард иронично похлопал в ладоши. – А что, если были правы древние гностики, которые считали, что этот мир создан не Высшим божеством, а злым демиургом как раз для страдания бренной плоти, которую эти гностики считали злом? И этот демиург питается нашей энергией, излучаемой во время этих страданий, как мы питаемся мясом скота, разводимого нами.
– Ну, нет! – решительно возразил Алексей. – Я как раз недавно об этом думал. Если бы создателем нашего мира был не Бог, а злой дух, то зачем бы ему делать его таким красивым? Он сделал бы его страшным, подобно аду, для того, чтобы люди еще больше страдали.
– Подожди, подожди, Алексей, ты что, серьезно в Бога веришь? – неподдельно удивился Медведев, – Ты же, по-моему, в Университете на философском учился.
– Ну, во-первых, не на философском, а на филологическом, – поправил старейшину Алексей, – а во-вторых, я же в Чечню попал, так сказать, поучаствовал…А на войне, как сказал когда-то наш командир генерал Владимир Шаманов, атеистов не бывает.
– М-да! – неопределенно хмыкнул Медведев, но тему продолжать не стал.
– Да нет никакого космического зла и злых духов, – подбрасывая в костер дрова, вдруг вступил на арену спора Дроздов, – а есть наша людская, вернее звериная, эгоистическая сущность, которая и является первопричиной всех человеческих бед.
Некоторое время все помолчали, раздумывая над сказанным.
– В принципе, я с этим соглашусь, – первым выразил свое мнение Медведев.
Остальные промолчали, продолжая, уже самостоятельно, взвешивать на мысленных весах все доводы спора.
– Ладно, поздно уже, – подытожил вечер Смирнов, – давайте по чарке на ночь, и – баиньки. Завтра, как никак, надо будет тренироваться.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/06/24/267