Деревянный дом из бруса, слегка потемневшего, но крепкого, сложенный давно и добротно, стоит на окраине поселка, затерявшегося в зелени тайги, построенного, может быть, дедом, может быть, отцом. Он, Мирка, по паспорту Мирослав, этого не знает, потому, что ни того, ни другого не помнит по малости своих годов. Дед умер от болезни, подхваченной в тайге при поисках богатства, далекого и несбыточного, а может, никогда и не существовавшего, а отца задрал медведь холодной осенью.
Отец, как и все в роду, до седьмого колена, был охотником, промысловиком и рыбаком. Этим жил и поддерживал свое немногочисленное семейство. Уходил в лес на сутки, неделю, а бывало, и месяцами пропадал, когда зверь не шел в руки, но без него не вернешься, кормить-то надо семью. Так, холодной осенью, когда жена была на поздних сносях, им, нынешним хозяином дома, Миркой, то есть, отец и не вернулся. Чуть позже, поселковые охотники нашли остатки одежды в лесу, далеко от того места, где были его, отца, места охотничьего промысла…
Дом, вокруг него ветхие, но крепко стоящие на земле, постройки, огород в несколько грядок в виде деревянных ящиков, коими здесь все пользуются, тепличка с пустыми глазницами окон и без дверей. А на что ему теплицы и грядки, если он все равно охотник с малолетства, охотником и помрет. Грядки так, в запустении, травой заросли, кустами обросли, красивыми зелеными кустами дикой смородины. А дикой потому, что тоже ему не нужны и растут, как им вздумается и куда им захочется.
Ягоды от беспризорности и неухоженности мелкие и кислые, в рот не возьмешь, разве, что пять к одному с сахаром, да и то вряд ли. Сараюшка для вида, от дождя спрятать скарб рыбацкий или охотничий, да и то вся крыша с дырами, словно решето. Забор покосившийся, того и гляди, подойдет соседская корова или лошадь, потрется боком от мух, рухнет на землю, сложится. Как карточный домик. Одно удовольствие, гордость и отрада – Айна – красивая, умная и неприхотливая собака. Породы какой, а кто его знает, скорее всего, как и у всех охотников – лайка. Послушная и умная, одним словом, охотничья, с хорошим чутьем и выучкой. Без собаки в тайге никак нельзя, первый друг и вестник приближающейся беды, будильник и охранник в одном лице, точнее, морде, чудном виляющем хвосте, при двух ушах, глазах, четырех лапах и пронзительном голосе. Не собака, а заменитель всего и всея. Да еще ружье, добротная двустволка-вертикалка с красивым вместительным патронташем через плечо и пояс, тоже первая необходимость в тайге, главный исполнитель добычи пропитания для поддержания жизненного тонуса на грешной земле. Стало быть, это и есть все его имущество, движимое и недвижимое, живое и неживое, но свое.
Жизнь с молодости не задалась, хотя народец местный женского полу привыкший к долгим отлучкам своих мужей, шатающихся по лесам и весям в поисках пропитания, имелся. Да вот не нашел такую, которая ждала бы дома у теплого очага, нянчила детей, варила похлебку из мяса, добытого мужем в лесу или рыбы, пойманной в Алдане.
- Мирка, - подшучивали, было, друзья у охотничьего костерка белой ночкой, - а что же ты жену-то в дом не приведешь? Глядишь, было бы кому рыбу чистить да зверя потрошить, портки стирать да обеды готовить из добытого тобой в лесу.
- А зачем она, жена-то? Это все я и сам умею, а лишний рот нам с Айной ни к чему, нам и так хорошо, - потрепав ласково свою собаку за ухом, спокойно, как само собой разумеющееся, ответил Мирослав. Та смачно зевнув от удовольствия, положила передние лапы на обувку хозяина и спокойно поглядывала на пламя жаркого и ненасытного огня, жадно поглощающего сухие поленья и сучья. Она, его умная и бесстрашная собака, словно понимала Мирку с полуслова, с полувзгляда, понимала и служила ему верой и правдой…
Не нашел, да и ладно, не велика потеря, одному даже легче, некому будет горевать, если ненароком медведь порвет в тайге или болезнь какая свалит с ног. Но жаль только, что не на кого будет оставить все движимое и недвижимое имущество, ни кому не передать навыков охотничьего и рыболовного искусства. Нет наследников, особенно жаль, сына нет. В их роду почиталось за честь родить и воспитать сына в духе своего народа, коренного народа севера, Приалданья. Ну, не получилось, что тут поделаешь, не всем дано. Совсем уже смирился Мирка со своей незавидной участью закоренелого холостяка охотника, смирился…
Так и коротает свой век: день-два дома, месяц-полтора в тайге и снова по спирали жизни и круговерти природы, год за два, десять лет за пятнадцать. И ничего-то больше не надо, хватает по жизни всего и пожеланий особенных нет, разве, что наследника бы, сына.
Жаль, а уже за полвека перевалило, сколько весен и зим осталось, одному Богу и Шаману местному известно. Эх, медведь задери твою душу, житуха...
июнь 2016