Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2016/05/21/1063
Она шла легко и быстро дорожками, знакомыми до последней приступочки или впадинки на асфальте. Сладкий воздух, освежающий ветер, синее, как никогда, небо! "Гулять, гулять надо побольше, а не киснуть в закрытом помещении! Велика беда - головокружение!" И первобытная радость жизни, как в детстве, обуяла её и вознесла над серым асфальтом:
Весна! Какие токи бродят
В ещё неугомонном теле!
Как будто сладких двадцать лет
Совсем недавно пролетели.
Слегка помешкав, она свернула к расположенной рядом детской площадке, села на лавочку и достала блокнотик - подарок от... ну, неважно от кого. "Это ловушка для стихов к нашему следующему сбору!" - провозгласил он. Кто улыбнулся, кто засмеялся, но не очень весело: их, собиравшихся, становилось всё меньше. Возраст не обнадёживал, но тянуло на эти встречи неизменно: здесь они на несколько часов возвращались в весёлую и почти беспечную молодость. Животики и бородки, седина и видоизменения талий лишь в первый момент бросались в глаза, но тут же сознанием отвергались. Растворялась в воздухе угрюмость - "здесь отдыхаешь душой", сползала с лиц высокомерность - "а какой смысл здесь пыжиться", весёлые искорки пронзали изнутри бывший ещё минуту тому назад холодным и безразличным взгляд.
И нет морщин, и скрипа нет
В истёртых временем суставах!
Весёлая душа поёт
На все доступные октавы!
Задирали друг друга в прежней манере, льстили без берегов, в давней тайной любви признавались (была ль любовь-то?), пели а капелла, танцевали "старинные" танцы - фокстрот, твист и танго под кассетный ШАРП. Покушались и на вальс в виде пары лихих оборотов - на большее не хватало ни дыхания, ни, слава Богу, пространства, а то беды было бы не миновать.
Вот только голос хрипловат,
И недостаточно дыханья,
И так предательски дрожат
Красивые, как прежде, длани.
Да взгляд, увы, уже не тот,
Что с ног мужчин сбивал, бывало,
Не нужен был и приворот -
Природа балом управляла!
- Длани! Ну чушь полная! Пора бы уж бросить это сочинительство, - укорялась она, спрятав блокнот и продолжив путь в магазин. - Да ведь стихия: то нагрянет невесть с чего, а то наоборот: хоть убейся - не сложить ни строчки. И произносишь кому-нибудь скучнейшее "поздравляю-желаю", возмещая бедность слов роскошью букета.
Меж тем навстречу ей один за другим шли люди, обременённые объемистыми сумками. А в сжатом пространстве магазинного входа какой-то донельзя навьюченный тип чувствительно двинул её в бок увесистой сумой.
- И воз тяжёл и поступь неуклюжа! - хотела было съязвить Серафима, но того и след простыл, и никаких, заметьте, от него "простите-извините"!
А в "предбаннике" магазинном, перед заградительной полосой из сплочённых касс, ого! - давно забытая толкотня, под надзором двух персон охраны в мышиного цвета форме.
И в торговом зале непривычная суета. Лавируя фирменной тележкой, Серафима побросала в неё фрукты, молочные продукты и пошла дальше, как на грех, мимо колбасного отдела. Взяла в руки кусочек грудинки - лучше не бывает: совсем нежирная и кусочек ладный, небольшой.
- Но ведь нельзя - печень и прочее... Вот и авторитетная дама в телевизоре внушала, что самые-самые мясные деликатесы - прямая дорога к альцгеймеру! Не надо, дескать, их употреблять, особенно пожилым людям!
- Не возьму!
- Нет, а что мне в конце-то концов её утверждения?. Она, между прочим, уговаривала простой воды выпивать не меньше двух литров в сутки. Многие плакали, да пили - чего не сделаешь ради здоровья! А потом оказалось, что было это чересчур, и даже вредно. К чёрту эти советы, хватит того, что от колбасы насовсем отказалась!
И отправив в тележку предмет сомнений, двинулась дальше, высматривая, не объявилась ли наконец в магазинных лабиринтах Нэля. Но - нет, нигде не обозначилась.
Как, всё-таки, многолюдно, тесно, дышать нечем! Притулившись к какой-то стойке, Серафима открыла сумочку, достала валидол, и тут её осенило: "Вот о чём дома пыталась вспомнить - о медицинском полисе! Из раза в раз забываю, а вдруг что? Ещё и с грудинкой этой связалась!"
Она вернулась к гастрономии и с негодованием закинула ни в чём не повинный свёрточек обратно. Пройдя кассу, устремилась сквозь скопление народа ближе к выходу, к свежему воздуху и почти у дверей стала торопливо перекладывать покупки в пакет. Не сразу и заметила, как с противоположной стороны тележку прочно подпёрла серая форма.
- Моя полиция меня бережёт? - подняла голову Серафима и тут же осеклась - на неё в упор, со злорадной ухмылкой смотрела молодая женщина:
- Покажите ваш чек!
В голове вдруг образовалась гулкая пустота:
- Какой чек? А-а-а, а где он, я его брала или нет? - Слава Богу, в опустевшей тележке он валялся на виду.
- А в чём дело, с какой стати?
- В мясном отделе что-то брали? У вас ничего не пробито!
- Д-да, брала грудинку, но я её вернула!
- А с чего это вернули? - с нескрываемой издёвкой: знаем мы ваши отговорки!
-Раздумала!! Врач не разрешает! Что в этом странного?
-Воруют много последнее время.
-А причём тут я? В назидание другим? И вообще, откуда вы взялись здесь? Я в этот магазин с самого его рождения хожу, он мне почти что свой, а вот вас вижу впервые! Вам придётся извиняться!
Сквозь голову пошёл тяжело груженый состав, колёса били по вискам. - "А как я буду доказывать свою невиновность? Они здесь - власть и сила, что захотят, то со мной и сделают".
Обладательница серой формы вытащила из кармана телефон. Сквозь шум разогнавшегося поезда Серафима расслышала: - "Не признаётся, говорит, возвратила."
Их обтекала непрерывная череда покупателей. Люди равнодушно сторонились, но и не один, криво усмехаясь, окидывал Серафиму Сергеевну негодующим взглядом. - "Ну да, - вспомнила она Нэлю. - хорошо одетая, да ещё и в шляпе! Конечно, воровка! Они такие!"
Воздуха не хватало, грудь стиснуло до стона. - "Ни в коем случае нельзя показывать слабость - мало ли, как Серая это расценит!"
Некоторое время та молча слушала телефон, затем сунула его в карман и, не произнеся ни слова, пошла прочь.
- Ошибка вышла? А извиниться? Извиняйтесь, будьте любезны!
- Ну извините. Смотрите, сколько народу вдруг нахлынуло в последние дни! Знали бы Вы, как воруют! - обернулась женщина. Лицо было совершенно другим - расстроенным и усталым.
Скорее прочь отсюда на воздух! Серафима Сергеевна взяла пакет. Преодолела три метра до выхода, и побрела, стараясь отойти как можно дальше, чтобы достать, наконец, валидол. Какая-то фигура впереди приветственно взмахнула рукой. Нэля?
* * *
Рядом с женщиной, рухнувшей на мощёную плиткой площадку, распластался красивый пакет, из раззявленной пасти которого лениво выкатилось и тут же застыло в неподвижности красное яблоко.