тем же утром
Улле
Накануне этого важного дня мне, словно во укрепление, приснился чудный сон. Будто я еще маленькая, и папа читает мне из житий святых. Тихонько, шепотом, как всегда читал, чтобы не сердить маму… Стыдно признать, но мама придерживалась Истинной веры лишь формально, на деле же была скорее язычницей, если не вовсе безбожницей…
От сна осталось чувство тепла и глубокого сердечного единения, что всегда было между нами с папой.
Я привела себя в порядок, завернула свадебный дар и спустилась в гостиную. Папа сидел у раскрытого окна и держал, отведя на вытянутой руке, какую-то книгу. Сегодня он ясно получше.
- Уллере! О, ты уже собралась? Так рано?
- Доброе утро, – я положила сверток на подоконник, держать его в руках было почему-то неловко. – Пойду. Нет смысла тянуть…
Теперь уж торопилась я сама.
Вот закончится пост, сразу можно объявить помолвку, потом выждать положенную неделю и – как раз на Осеннее равноденствие. Так удачно, точно к Осенней течке… Что уж греха таить, я так мечтала о ребенке! Любая женщина мечтает, разве может быть иначе?..
Папа посмотрел на меня долгим, задумчивым взглядом, потом вдруг поднялся и обнял.
- Ты совсем извелась, моя бедная, – сказал он, целуя меня в макушку.
И я сникла.
- Думаешь, я совершаю ошибку?
- Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива. Прошу, не терзайся более. Делай, как сердце велит.
- Спасибо, – сказала я и вышла из дому.
Правда, скоро и вернулась: забыла сверток со свадебным даром. Почему-то это неприятно царапнуло. Да нет же, глупость, пустое. Я уверена. Я так люблю Артеле, я верю в него. У нас все будет хорошо. Ох, Господи…
- Даже матушка твоя, уж на что сурова была… – бормотал папа, не замечая меня. – Но и она так хотела дочку…
Мама. Гений ремесла Псарей. Папа боготворил ее. Хоть она была деспотом, скверной хозяйкой, держала нас впроголодь – все деньги, что он зарабатывал на торговле мехом, уходили на содержание собак, а продавать их мама отказывалась.
Я была рождена, чтобы продолжить ее дело. Я выросла со щенками, научилась чувствовать собак и управлять ими раньше, чем ходить. Ушибившись, я не плакала, а скулила, рассердившись – рычала. С родней и соседями мама не ладила, посещать храм считала излишним. Весь мой мир составляли только собаки. Вечерами отец тайком от мамы читал мне из житий святых или из сборника поэзии. Но, услыхав, как я напеваю стишок на ухо собаке, мама надавала мне по губам: «Только четкие команды. Полное подчинение, запомни».
Мама положила на собак жизнь, даже умерла от собачьей болезни – упорно выхаживала нескольких захворавших псов и тоже заразилась. По малолетству я не осознавала, насколько безумной она была… И вот, спустя двудюжь лет, похоронив ее, папа вернулся со мною под родительский кров. Пока ехали, вровень с нашей повозкой бежала стая из чистопородных соловых псов, а в повозке стояли корзин со щенками. Целое состояние, но – неприкосновенное. А больше у нас не было ни медяка.
Тогда я впервые увидела дядю, папиного младшего брата. И бабушку, совсем уже старенькую. А дедушка умер раньше… Мне были рады. Все поражались тому, как стелются у моих ног даже чужие собаки. Я была Псарь по рождению и по духу, но все же бабушка сказала: «Какое счастье, что ты пошла в отца, девочка!»
Да, я не в маму. Я идеалистка, слабохарактерная. Но, Господи всемилостивый! Если Ты даруешь мне счастье материнства, клянусь, моим детям будет вдоволь и тепла, и любви… И мужу. О, конечно же! Я верю: искреннее чувство способно творить чудеса, исцелить любую…
…Ну вот! Я, конечно, сама виновата: опять замечталась. И меня с ног до головы обдало грязью из-под колеса встречной телеги.
Возница притормозил, обернулся:
- Ах ты ж…
- Надеюсь, это потому что вы на меня так загляделись, – привычно отшутилась я.
Он хохотнул, довольный столь неожиданным ответом.
- Отмоисся, тогда поглядим. Подвезти?
- Не надо, мне тут рядом.
Я тряхнула мокрым подолом. Все как нарочно… Перед тем я еще умудрилась споткнуться и уронить сверток в канаву. Но я не суеверна. Суеверия есть суетная вера, чуждая вере подлинной. Я прочла короткую молитву, свернула за угол и, наконец, вошла в мастерскую Арты.
Он засмеялся, видя, что и я смеюсь тоже. Я протянула ему мокрый и грязный сверток:
- Вот свадебный дар, что приношу с упованием. Я прошу вас стать моим мужем.
продолжение: http://www.proza.ru/2016/07/08/154