Давно я не бывал на этих покрытых мраком улицах. Когда-то здесь лениво протекала моя внешне благополучная жизнь. Когда-то мои детские ножки носились по округе велением юного мозга, скорого на выдумку и слабого на понимание. Этот район казался мне средоточием жизни, маленьким уютным мирком, в который с таким трудом проникает информация извне и который с такой неохотой рассказывает о своей жизни. Я не видел ни лени, ни злобы, ни фальши вокруг. Да, наверно, я не замечал их и после. До тех пор, пока в моей жизни не появилась Тамара.
Ради нее я готов был на все. Я грыз подушку, рыдая, когда Тамара пропала. Нет, она не пропала – ее похитили. «Ревнители раболепия». Лучшего места, чем Бундесвер, не найти для этих ублюдков. Они вбили последний гвоздь в этот унылый серый район. Да что там – они вбили такие же гвозди в этот прогнивший изнутри город.
Почему «Бундесвер»? Так вроде называется немецкая армия. Да, собственно, отсюда и наименование этого района. Когда-то в далекие послевоенные годы немецкие военнопленные строили здесь дома. Теперь эти домишки и не видать из-за выросших после девятиэтажек. Впрочем, большинство из них сейчас заброшены. Поросли травой, обветшали, покрылись граффити. Исписанные похабщиной стены, укромные темные подвалы, залитые водой, заколоченные чердаки – идеальные места для подонков всех мастей. Сотни убитых и изнасилованных, наркотики, торговля телом – всем этим уже который год славится Бундесвер. А точнее – его центральная, старейшая часть, двухэтажные дома послевоенной постройки. Неудивительно и то, что именно там обосновалась, постепенно отвоевывая все новые и новые площади, печально известная секта «Ревнители раболепия». И именно там сейчас томится моя маленькая Тамарочка.
Я уже и не помню, когда «ревнители» впервые заявили о себе. Да, пожалуй, и никто уже не помнит. Просто, как показалось, в один «прекрасный» момент вдруг сектанты заняли десятки двухэтажек. Самоселы просто ушли, а коренные, оставшиеся на свой страх и риск жить с такими соседями, частью съехали, не выдержав прессинг, частью просто исчезли. Как сейчас помню репортаж по ТВ: испуганная девчушка-журналистка убегает от толпы разъяренных «ревнителей», камера дергается, а потом падает и гаснет. Кажется, оператора тогда затоптали до смерти, а журналистка спаслась. Ее потом на все каналы приглашали. А в район этот больше никто из СМИ не ездил. И полиция не показывалась. Пару раз люди приезжали сюда за родственниками, но то ли оставались погостить, то ли пропадали тоже.
Прямо в центре самого мрачного района города образовалась настоящая черная дыра, место, куда попадали навсегда. В народе ее стали именовать «Клоакой» и это было совершенно верно. Городские власти раскошелились и обнесли территорию забором, в котором сектанты понаделали тайных ходов. Постепенно «Клоака» расстроилась, превратилась в истинные трущобы. Мрачные трущобы, откуда каждую ночь доносились то протяжные молитвы, то неистовое бормотание, то заунывные крики. Звуки пугали людей, недвижимость в Бундесвере падала в цене, народ разъезжался, куда мог. «Ревнителям» это было на руку. Они протягивали свои щупальца за пределы забора, занимая квартиры и дома в округе. Их «собственность» можно было легко определить: стены домов были разрисованы видами Ада. В понимании сектантов. Здесь не было чертей и демонов. Здесь были только женщины. Сектанты ненавидели женщин. И что самое интересное, женщин ненавидели и сектантки. Женоненавистническая секта, состоящая на восемьдесят процентов из женщин. Их в Аду пытать будут бабы.