Приятный осенний вечер.
Дамы несколько даже пост-бальзаковского возраста (хотя если верить Ахматовой, дамы Бальзака жестоко обманывали, выдавая свои пятьдесят за тридцать, так что можно без «пост»): Наталья Григорьевна Чистова – прекрасный чтец-декламатор и Евгения Арнольдовна Борецкая – ее аккомпаниатор. Пианистка. Нет, не местное училище, а Московская консерватория. Именно. А вы что думали.
Евгения Арнольдовна не только ее аккомпаниатор, конечно, она вообще известный в определенных творческих кругах человек, но с Натальей Григорьевной ей нравится работать больше всего – у них взаимопонимание. Это когда две души сливаются в едином порыве. А еще два направления – поэзия Блока и музыка Скрябина – в одно русло, и образуют новый рисунок, ткань.
И сегодня у них был бесплатный концерт!
В Доме учителя.
Прекрасный концерт!
Пришла изумительная публика, их, можно сказать, фанаты – несколько, соответственно, бывших учителей-пенсионеров и несколько просто пенсионеров – милых женщин из соседних домов. И один старичок – Вилен Борисович Гольдштейн – страстный любитель. Всего семь человек. Очень восприимчивые люди, центр города как-никак, старая вымирающая прослойка – советские интеллигенты.
Несколько раз в зал кто-то заглядывал и деликатно удалялся, но они не обращали внимания.
Да. Было прекрасно.
Наталья Григорьевна читала свою новую программу, рассчитанную именно что на тончайших ценителей – Второстепенные поэты «Серебряного века», которой она дала поэтическое название «Млечный путь», а Евгения Арнольдовна сопровождала словесную композицию тщательно подобранной музыкой, преимущественно Петра Ильича Чайковского.
И сейчас они стояли на троллейбусной остановке и счастливо-уставшие беседовали.
У Натальи Григорьевны в руках дамская черная сумочка и пакет с какой-то ерундой, а у Евгении Арнольдовны, просто сумочка, без пакета.
Дамы обсуждали прошедший концерт, несомненный успех новой программы и дальнейшие творческие планы. И, кстати, переписку Марины Цветаевой с Рейнером Марией Рильке. А конкретно, кто из них совершил (или не совершил) Поступок Доказывающий Любовь – только так – с большой буквы. Сокращенно – ПДЛ.
Вдруг как бы даже из ничего, из темноты появилась фигура очень импозантного и представительного, высокого мужчины. Отлично одетого. В дорогое заграничное штучное пальто, из-под воротника которого выглядывал воротник же белоснежной сорочки с легким кремовым оттенком и узел галстука цвета винной ягоды. В шляпу и коричневые со шнурками ботинки из натуральной кожи.
Ах, это вы! – вскричал красавец и всплеснул руками, причем всплеснуть у него получилось очень ловко, мужественно и ничуть не по-дурацки. Ах, какой был изумительный вечер, сколько ума, такта и таланта! Разрешите мне выразить полнейший восторг! Незнакомец как-то красиво и небрежно шевельнул пальцами и из той же темноты, за остановочным павильоном, вынырнул типичный шкет с набором букетов цветов. Мужчина, почти не глядя, протянул руку – и не ошибся. Из всех возможных вариантов, он выбрал самый правильный. Наталье Григорьевне – девственно-развратные розы Мондиаль, что смотрелись чуть роскошнее, а Евгении Арнольдовне – дающие много надежд орхидеи, что было немного утонченнее.
Дамы потрясенно молчали, а незнакомец продолжал поражать.
Позвольте такси? Улыбнулся он.
Тот же жест кистью и у бордюра мгновенно тормознула большая темная машина.
Вам куда?
Красавец открыл заднюю дверцу, усадил дам, каждой подавая сначала руку, а потом букет, обошел автомобиль спереди, и сунул водителю в открывшееся окошко деньги – довезешь до места.
Водитель кивнул.
Мужчина раскланялся. Вроде бы даже послал воздушный поцелуй, точнее два поцелуя через стекло.
Наталья Григорьевна и Евгения Арнольдовна, полностью лишившись голоса, – молчали.
Машина поехала…
Минут через пять, обретя силы, Наталья Григорьевна спросила у Евгении Арнольдовны, а это кто?
Не знаю, ответила та.
Все.