После ухода Натальи Лиза некоторое время стояла неподвижно, точно мраморная статуя, и только после, немного придя в себя, бросилась в кабинет истории.
Басланов уже был там: после не слишком приятного разговора в столовой он спокойно сидел за столом и перелистывал "Одиссею" Гомера. Неожиданное появление Запольской стало для него неожиданностью.
- Лиза, что случилось? Что с тобой? - обеспокоенно спросил мужчина, увидев девушку в столь потрясенном и взволнованном состоянии.
- Валентин, я... Я только что говорила с ней, с той ужасной женщиной...
Басланов мгновенно изменился в лице.
- Но зачем, Лиза? Зачем было это делать, ворошить прошлое, к тому же лично к тебе не относящееся?
- Просто я... - Запольская всхлипывала через слово, - Я не могла иначе поступить, не могла видеть то, как эта... Дрянь упивается собственными богатством и безнаказанностью, вот и высказала ей все.
Далее девушка уже не могла говорить. Прижавшись к груди любимого, она уже окончательно расплакалась. Валентин утешал невесту, нежно поглаживая ее волосы.
- Ну полно, Лиза, не надо. Не плачь, пожалуйста.
- Я... просто... не могу... Не могу видеть тебя снова несчастным, не могу больше выносить твоих страданий, уже давно они стали и моими тоже. А такие как эта Наталья не заслуживают и миллионной доли чьих-либо мук.
- Лизонька, я прошу тебя, успокойся, - Басланов осторожно отстранил девушку от себя, - Если ты думаешь, что я все еще испытываю боль, видя Наталью, то ошибаешься. Наоборот, я ей теперь благодарен, благодарен за все. Ведь если бы она тогда меня не отвергла, мы бы никогда не встретились с тобой, любовь моя. Представь только: допустим, мы бы с ней тогда поженились - и что дальше? Всю оставшуюся жизнь я был бы должен ежесекундно выслушивать ее капризы и претензии, поскольку почти все фразы таких барышень, как известно, начинаются с о слов "У меня нет" или "Я хочу". И страдали бы уже тогда мы оба, причем гораздо дольше, нежели девять лет, если бы не разводились. А, как известно, церковь в последнее время вовсе почти перестала давать разводы супругам...
- Да, ты прав, - проговорила Елизавета, немного успокоившись, - И все же... Кто знает, скольким еще мужчинам она успела и еще успеет разбить сердца? А я уверена, что среди них будет и немало весьма достойных людей. И неужели так будет продолжаться до той поры, пока она окончательно не состарится? Но ведь она еще достаточно молода и... Это ужасно.
- Что поделать, такова жизнь в нашем мире. Недаром еще с античности существует высказывание: "O tempora, o mores!" Да, Цицерон в нем был поразительно прозорлив...
Заметив, что Валентин ушел в задумчивость, Лиза снова дала волю охватившим ее эмоциям.
- Но как бы там ни было, я не допущу, чтобы "сладкая жизнь" той дряни продолжалась! Я найду любой способ, чтобы весь мир узнал истинное лицо Натальи Стрешниковой, узнал о том, что в действительности она...
- Прошу прощения, - раздался внезапный голос Ольги Сергеевны, - Так кто же она?
Вздрогнув и резко обернувшись, Елизавета увидела, что вошедшая в класс начальница института стоит прямо напротив нее и пристально смотрит в глаза.
- Я повторяю свой вопрос, кто же по-вашему госпожа Наталья Ивановна Стрешникова?
Поначалу Лиза растерялась и не знала, что ответить. Басланов попытался вмешаться, но женщина жестом велела ему молчать. В конце концов, смущаясь под испытывающим взглядом Ольги Сергеевны, Лиза ответила, стараясь смотреть на стену:
- Здесь все считают ее доброй благодетельницей, покровительницей одаренных воспитанниц и выпускниц. Однако на самом деле это самая низкая и лицемерная дама из всех, которых я когда-либо знала.
- Вот так. Чем же вызвано ваше столь негативное отношение к ней, Запольская? - брови начальницы строго нахмурились.
- Тем, что именно она виновата в том, что Валентин Григорьевич до сих пор болен нервной болезнью, связанной с водой. Ведь это именно она в свое время едва не довела его до самоубийства, как Лотта Вертера. И если бы не вмешательство сил свыше, мсье Басланов был бы давно мертв.
Лицо Ольги Сергеевны побледнело. Глядя на Лизу с испугом, словно пытаясь понять, человек перед ней или некий демон, женщина проговорила дрожащим голосом:
- Запольская, вы... Вы, должно быть, бредите... вы нездоровы, я сейчас распоряжусь, чтобы вас доставили в лазарет...
- Не надо. - вмешался наконец Басланов. - Поверьте, все, что сказала Елизавета - чистая правда. Госпожа Стрешникова действительно была моим юношеским увлечением и поспособствовала тому, что десять лет назад я предпринял неудачную попытку самоубийства, следы которой сохранились до сих пор. Я не говорил вам об этом, когда устраивался сюда на должность, поскольку посчитал произошедшее слишком личным.
Некоторое время Ольга Сергеевна не могла найти слов для продолжения разговора. Лишь спустя время она сказала:
- Значит, это правда... Если честно, я подозревала насчет вас нечто подобное, Валентин Григорьевич, однако не могла и подумать, что причиной всему может быть... Так или иначе, можете больше не беспокоиться, я обо всем позабочусь. Эта женщина более никогда не появится в вашем классе и вообще в институте в качестве почетной гостьи. Лучше прожить несколько лет без дополнительных пожертвований, чем получать их от подобных людей.
Лиза и Валентин кивнули в ответ.
* * *
Спустя несколько дней Наталья Ивановна все-таки вернулась в институт, но сразу прошла в кабинет начальницы. Ольга Сергеевна уже ждала ее.
- Еще раз здравствуйте, - бесцеремонно прощебетала молодая вдова, - Вы отправили мне письмо с просьбой приехать как можно скорее.
- Это так. - бесстрастно подтвердила женщина. - Мне необходимо с вами поговорить.
- Могу я сразу узнать, о чем именно? Это касается оплаты или же...
- Не совсем. - голос Ольги Сергеевны сделался тверже. - Я намерена сообщить вам, что с настоящего времени сей институт более не нуждается в ваших услугах. Это все. Можете идти.
С губ Натальи сорвался смешок.
- Как? Это что, такая шутка? Вы меня решили разыграть? Уверяю, получилось не слишком хорошо, больше похоже на оскорбление.
- Я не собиралась шутить или оскорблять вас. Просто поставила в известность, что с нынешнего дня не приму от вас ни копейки, можете потратить их в другом месте и на другое дело, как сами пожелаете.
- А могу я узнать причину такого решения? - уже не скрывая недовольства поинтересовалась Стрешникова.
- Оно касается лишь меня, вам мой ответ ничего не даст. Повторяю: можете уходить, вы мне ничего не должны.
На щеках женщины-меценатки проступил лихорадочный румянец.
- Вот, значит, как... Ну что же, я уйду, не стану вам более докучать. Только запомните одно: тому, кто вызывает бурю, всегда достается хуже всего, он первым в ней погибает. Au revoir!
Вне себя от негодования и даже плохо скрываемого бешенства, Наталья покинула кабинет Ольги Сергеевны. Она прекрасно поняла, в чем заключается истинная причина ее отстранения от спонсорства института, и вскоре на губах женщины появилась злорадная ухмылка.
"Что ж, Лизонька, ты сама напросилась. А я же предупреждала... Длинный язык никого не доводил до добра, вот и придется тебе за него расплачиваться..."
* * *
Белые ночи Петербурга, так поэтично описанные в строках признанных литераторов, на самом деле красивы лишь в центральной и богатой частях города, но не в сырых и мрачных дворах-колодцах и вечно грязных подворотнях, известной обители бездомных, нищих, воров и представителей древнейшей профессии. С наступлением сумерек вышеперечисленные люди как по волшебству появлялись буквально из ниоткуда, чтобы ближе к утру вновь скрыться до следующего вечера. Среди всей этой темной, жутковатой и убогой публики было крайне необычно увидеть высокую и стройную фигуру женщины, одетой во все черное и прячущей лицо под траурной вуалью. Пробираясь бесшумно, точно призрак, по грязным улочкам к так называемому "тупику", она то и дело озиралась по сторонам, но отнюдь не потому, что боялась грабителей.
Дойдя до старой каменной стены, женщина остановилась и прислушалась. Спустя некоторое время она негромко крикнула:
- Ты здесь? Я не намерена ждать вечно.
- Да здесь я, тута... - послышался грубый хриплый голос.
В следующий миг возле хрупкой фигуры в трауре появился неотесанный мужик преступного вида, с нечесаной бородой и блинновидной фуражкой.
- Так для чего звала, красавица, а? - невежественно спросил он.
- Как всегда, не для пустых разговоров. Нужен ты мне. Для дельца одного.
- Ну дык, это ясно, что не для более приятных утех, - рассмеялся мужик. - Слишком уж белоручная ты для меня...
- И не собираюсь потому сама мараться. Так что, говорить, что надо сделать?
- Давай уже.
- В женском институте, что находится в другой части города, есть одна особа... Девчонка еще, выпускница, только вот умна не по годам, даже чересчур, восемнадцати еще нет, а язык за зубами держать уже не умеет. Так вот надо ее утихомирить, желательно навсегда. И по тихому, понял?
Мужик снова усмехнулся.
- Что ж, ясненько. А какова награда будет?
- Вот, - женщина бросила ему небольшой мешочек с монетами, - Здесь половина, остальное после выполнения дела.
- Что ж, по рукам. - ответил мужик, пересчитывая деньги.
- Но учти: чтобы все выглядело как несчастный случай, без всяких потом судебных разбирательств. Там у них в саду как раз пруд есть.
- Лады, сделаем. Проще простого: те кисейные барышни ведь так воздушны и неловки, что их и порыв ветра может отнести в сторону...
- Значит, договорились.
- Договорились, барыня, договорились. Но и ты сама поосторожнее будь.
- И без тебя знаю. Все, пшел вон, от тебя папиросами за версту несет, никакими духами не перебить.
- Пойду, куда же я денусь...
Продолжая недобро ухмыляться, мужик скрылся в сложном лабиринте дворов. Убедившись, что никакой слежки за ней не было, Наталья Стрешникова поправила свою вуалью и складки на платье, а затем также незаметно растворилась в ночи.