Лёшенька рос мальчиком скромным. К восьмому классу он не попробовал ни одной сигареты, не выпил ни одной кружечки пива. И девочек у него тоже не было, хотя по натуре Лёша был мальчик влюбчивый и внутренне ласковый. Но каждый раз при приближении какой-нибудь девочки клятая застенчивость, как вихрь, отбрасывала его в сторону и уносила по коридору прочь. Когда же он, преодолев испуг, возвращался, желая взглянуть на девочку ещё раз, её уже рядом не было. Она бежала к другому мальчику, размахивая оранжевым рюкзачком.
В каждой ясельной группе, в каждом классе общеобразовательной школы есть своя элита. Элита образуется из наиболее наглых, как теперь говорят, отвязанных детей. В их понимании, окружающее большинство - это сцена, на которой они играют свой индивидуальный спектакль. А плох спектакль, или хорош - не важно совершенно. По совокупности моральных качеств (воля, смелость, решительность, ум, доброта) члены элиты далеко не всегда доминируют в своей среде. Но сплочённость, инстинкт стаи, присущий всем человеческим выродкам, является в детской среде, непобедимым козырем, от которого элита выстраивает игру на поражение противника и, как правило, побеждает.
Лёша никогда не входил ни в одну группировку по одной простой причине: он не умел подчиняться. Не потому, что не хотел. Нет, просто, чтобы хорошо подчиняться, надо уметь бежать торопливо в строй, знать наизусть команды и нештатные ситуации. А мечтательный Лёша всё время опаздывал. И оттого идея элитарного послушания не уживалась с трепетной Лёшиной креативностью!
Однажды случилось вот что. Элита «шла на вырубку». Для тех, кто не понимает, объясняю, ребята шли бить лохов. Лёша в это время делал уроки. Он любил заниматься на кухне, потому что из кухонного окна виден был весь двор со всеми событиями дворовой жизни. Он уже заканчивал математику, как вдруг из-за угла соседней пятиэтажки показалась ватага элитных пацанов с металлическими прутьями в руках. Лёшу как сдуло с табуретки. Через минуту он уже шагал рядом с римской когортой, напоминая прИданный к основному строю отряд лучников.
- Те чё надо? – огрызнулся на Лёху Пузырь ( так звали толстого белобрысого хама из соседнего класса).
- Я с вами, - ответил Лёша, задыхаясь от ощущения важности происходящего.
- Видал, Пузырь, и этот попёрся! – хмыкнул Седой. Мальчик по прозвищу "Седой" учился на год младше и стал школьной знаменитостью после того, как прилюдно нахамил англичанке. Дурёха покраснела помидором, да как откинется в обморок. Народу сбежалось! А Седой, как в воду канул. Не пойман - не вор.
Лёша в тот же вечер рассказал папе про геройство Седого. Папа взял Лёшину руку, больно сжал её своими огромными пальцами и сказал:
- Эх, Лёшка, храни тебя Бог от этих молодцов! Мне-то они всю душу истоптали.
Лёша слышал от матери о том, что отец как-то не сдержался и рубанул кайлом одного такого шутника. А тот, взял и помер. Отца посадили. На зоне мужиков с характером уважают, но не любят. Тяжко отцу пришлось. Один раз в одиночку против камеры стоял. Не сломали, но порезали изрядно.
Лёша тогда не понял слов отца. Подумал, отец на давнюю обиду серчает.
«Эх, батя, глянь в окно, махни рукой сыну-то!» - кипишился Лёшка, шагая с крутыми пацанами, то и дело посматривая по сторонам, видит ли кто его геройство.
Ватага завернула за гаражи и вышла на пустырь, откуда начиналась промзона.
- Вон они! – крикнул Седой, завидев трёх ребят поодаль.
Злоумышленники рассыпались и окружили жертву.
- О-бана! Здорово, парни! Какие вы бледненькие! Седой, глянь, мне их жалко. Может, мочить через одного будем? – захохотал Пузырь, жонглируя арматурой.
- Не, Пузырь, им обидно станет, давай всех! – ответил Седой и ткнул одного из ребят прутом в бок.
Пока пираньи смаковали грядущее лакомство, они не заметили, как сами попали в окружение рослых пацанов из монтажной учебки, открывшейся год назад на соседней улице. То, что эти трое монтажники, Седой знал, но не предполагал наводку. И теперь шнырял глазами и юлил, выжидая момент сделать ноги. Но монтажники были настроены серьёзно. Пришло их не меньше пятнадцати, да и вооружение у них было похитрее «отечественного»: что-то типа самодельных нунчак из мягкого кабеля с длинным крепёжным винтом на конце и ещё что-то, напоминающее спираль, из тонкой сталистой полосы.
- Какая встреча! – начал было один из них.
- Да чё тут париться, Дрозд, наших обидели! – выскочил вперёд рябой парень и, как фраер, с оттяжкой загасил сигарету в ладонь одного из окаменевших от испуга «элитных» пацанов. Как вы, наверное, догадались, пострадавшая ладонь принадлежала нашему Лёше, который от неожиданности и смущения даже не почувствовал боль.
- Гляди, Дрозд, а ему хоть что! Может он не настоящий? Давай проверим, - с этими словами рябой плюнул Лёшке в лицо и с размаху ударил нунчакой поперёк живота…
«Лёша, Лёша, где тебя носит!» - повторяла мама, накрывая стол для ужина.
- Семён, иди есть! – она позвала отца, закончив приготовления.
- Лёшка-то где? – спросил отец
- А бес его знает! Ты ешь. Придёт Лёша, куда денется.
В двери раздался звонок.
- Ну вот и он, - выдохнула мать и подумала «Что это он звонит, ключ же есть?»
Она торопливо подошла к двери и взялась за ручку.
- Ой, что-то не можется мне, не ладно, - охнула женщина, оборачиваясь к мужу, - Семён, помоги.
Но отец уже был рядом. Они вдвоём неловко открыли дверь. На пороге стоял Лёшин классный руководитель и, комкая в руках шапку, произнёс:
- Лёшу убили. Пойдёмте…