Мишкина правда, гл. 5

Лана Кузьмина
Их местом был гараж. Старый заброшенный принадлежавший когда-то Пашкиному деду.
- Ну и зачем нужен гараж, - спросил однажды Мишка, - если машины нет?
- Да так, - объяснил Пашка, - картошку хранить.
На самом деле хранили в гараже вовсе не картошку, а весь тот хлам, который деть некуда, а выбрасывать жалко. Именно здесь неразлучная троица и организовала свой штаб или место встречи (кому как больше нравится). Раньше они просто болтались по улицам. Продолжалось это ровно до тех пор, пока не натолкнулись они на учителя географии, высокого смешливого Игоря Петровича.
- Что это вы в обратную от школы сторону направились? - поинтересовался он. - Прогуливаете?
А потом вдруг окинул взглядом троих детей и захохотал:
- Вот ведь святая троица — Пашка, Мишка и Машка! Вы что специально по именам подбирались?
И побежал на своих длинных тощих ногах.

 Мишка разозлился и бросил рюкзак на землю:
- Всё! Не могу больше! Надо искать тайное место!
В этот раз брели они к гаражу вдвоём. Шли нога за ногу, вздыхали. Погода не радовала. Противный мелкий дождь бил по лицу, солнца почти не было видно.
Пашка сунул руку в тайник в поисках ключа и услышал тихие всхлипы. Пашка прислушался. Звук раздавался из узкой щели между задней стеной гаража и высоким бетонным забором. Там, втиснувшись в тесный угол и уткнувшись лицом в колени, сидела Машка и плакала.
- Ты что... ты чего... - забормотал Пашка, чувствуя, как приливает к лицу кровь, как начинают гореть уши. Он не выносил слёз, особенно, если плачет кто-нибудь беззащитный.
- Что случилось? - наконец выдавил он из себя.
А Мишка сразу всё понял. Он наученный. Не жизнью, конечно. Мал ещё. А телевизором. Мать с дедом страсть как любят всякие ток-шоу смотреть. Ну те, в которых постоянно дерутся и ругаются. Когда Мишка был совсем маленьким, то очень боялся этих передач. Стоило одному из приглашённых гостей повысить голос, как начинала орать вся студия, перебивая друг друга и вырывая из рук соседа микрофон. Такие понятные прежде слова сливались в невообразимый шум, и Мишка сам начинал истошно кричать. Потом, конечно, привык. Только спросил однажды:
- А зачем показывать, как люди дерутся? Драться ведь нехорошо. Лучше бы показывали, как все друг друга любят и всякие хорошие слова говорят.
Мама сказала, что когда всё хорошо, то и смотреть не на что. Дед поднял узловатый указательный палец и важно произнёс:
- Все счастливые семьи похожи друг на друга. Каждая несчастная семья — несчастна по-своему.
И ушёл, так ничего не объяснив.
Мишка понял тогда, что очень часто бывает, что родители совсем не любят своих детей. Они их бьют, пытаются избавится, а в старости просят прощения, потому что хотят, чтобы те их содержали.
Дело ясное — машкина мама одна улетела и плевать ей на родную дочь. Жила без неё столько лет и дальше проживёт.

Машка так ничего и не объяснила. Не могла она рассказать, как мама долго говорила по телефону на незнакомом языке, как ругалась бабушка («Говорила тебе, зачем девчонку растеребила!»), как оправдывалась мама («Понимаешь, Хуан против. Я думала он согласится.») и как Машка проснулась утром и всё стало по-прежнему. Бабушка, ворча, шлёпнула на тарелку вязкую овсянку и погнала в школу. Только забытый на столе флакон в виде зелёного яблока напоминал о том, что всё случившееся в последние два дня не сон и не выдумка тоскующей по маме девочки.
- Ладно, кончай реветь! - сказал Мишка. - Пойдём лучше сходим куда-нибудь.
- В кино! - подхватил Пашка, стыдливо подумавший, что придётся потратить на развлечение деньги, выданные на продукты. - Ещё и на мороженое хватит.
- Пошли! - Мишка легонько коснулся машкиной руки. Какая она горячая! Девочка едва заметно кивнула.
Только вот мороженого в тот день они так и не поели.

Продолжение - http://www.proza.ru/2016/07/18/1114