Глава 2
Тёти Маши, уборщицы и ночного сторожа в одном лице, конечно, ещё не было: она приходит позднее. Тихов достал из кармана ключ, и Нина впол¬не поняла значение этого приглашения.
Плиточный пол был чисто вымыт, пахло краской и ещё чем-то непонят-ным, чем всегда пахнет в полуподвалах, даже чистых и сухих. Нина осмат-ривалась со смешанным чувством радости и грусти, какое является, когда человек возвращается домой после долгого отсутствия. Вот уж не думала она, что когда-нибудь снова окажется здесь...
Они находились в "кают-компании" - проходном помещении, где кроме приборов стояли два кресла, круглый стол, стулья, диван и большое лимон-ное дерево в кадке. Здесь всегда собирались на перекуры, на все неофици-альные разговоры, здесь же пили кофе перед вынужденными бдениями, когда бывали запарки в работе. Он снял дублёнку, помог Нине снять пальто и повесил то и другое на вешалку.
- Ну-с, так где же кофе? - спросил он, как будто это она его сюда пригласила, и сел в кресло. Нина села в другое; теперь она была совер¬шенно спокойна. Молча рассматривала она его красивое породистое лицо. Улыбнулась, вспомнив шутку, пущенную одним ученым: " Если глаза арти¬ста Козакова поставить на лицо артиста Тихонова, то получится геолог Тихов." Заметив её улыбку, он спросил почти задушевным тоном:
- Ну, так как же ты живёшь? Где работаешь? И вообще, что и как? Легко всё получается у этого человека; вот теперь он перешел на ты,
и как естественно звучит это "ты", почти как у тёти Маши.
- Всё хорошо. Работаю в редакции журнала, довольно близко от дома. Печатать много приходится, зато интересно. В общем, всё нормально. - И собравшись с духом, прибавила :
- А... ты... хорошо выглядишь.
На его лице промелькнула насмешливая улыбка: ага, у тебя так, как у меня, не получается ! Взглянув на её красивые маленькие руки, он спро¬сил с подчёркнутой многозначительностью:
- Какой это злодей тебя поцарапал?
- Это была злодейка - кошка.
Он взял её руку как будто для того, чтобы получше рассмотреть боль¬шую царапину. Она потихоньку стала высвобождать её, но он не отпус¬кал.
- А брови у тебя такие откуда? Красивые, не наших широт брови. Нину что-то кольнуло: это же приёмы приказчика галантерейной лавки для обольщения глупой горничной! Она почувствовала злость, но ответила весело:
- Трудно сказать: кого ж только у меня в роду не было! Были и болга¬ры, и крымские татары, и прабабушка - турчанка... Вообще я ходячий ин-тернационал.
- Здорово! Ты же экзотическая женщина! Я так мало о тебе знаю. Кто твои бабушки-дедушки?
- Бабушка и дедушка - крестьяне из-под Запорожья.
- Это которая бабушка? Турчанка?
- Нет, другая.
Он сделал дурашливо озабоченное лицо:
- А-а, другая... Значит, одна - крестьянка, а другая, наоборот, тур¬чанка... Ну да, ведь человеку положены две бабушки ... Понимаю.
И вдруг с силой потянул к себе её руку. Её кресло поехало по плиточ¬ному полу, её колени оказались прижатыми к его коленям.
- Стоп, - сказал он с шутливой строгостью, - дальше нельзя: законы физики не позволяют. Итак, на чём мы остановились?
Она отъехала вместе с креслом на старое место, но он снова подвёз её обратно. Боясь показаться смешной недотрогой, она больше не отодвигалась.
- Итак, мы остановились на бабушке. А скажи честно, без жулика (это тётя Маша так говорит - "без жулика"), так вот, без жулика - ты жалела, что ушла от нас?
- Нет, я ушла, хорошо подумав.
- Обидели? Не дали отпуска?
- В общем не в этом было дело.
- Уйти их нашего коллектива в здравом уме, по-моему, невозможно.
- Пришлось.
- Я виноват?
- Ты - сказала она зло.
- Вот Ирод! Не дал понянчить десятилетнего младенца!
- Между прочим, он тяжело болел.
- Я тоже осенью всегда болею - до того мне к морю хочется... Она смотрела на него исподлобья.
- Ох, эти мне мамаши! Ну ладно, ладно, замнём, тебе всё равно не
втолкуешь, ещё поссоримся. Лучше поцелуй меня - и мир. Смеясь глазами, он подставил щеку.
- Не буду.
Она встала и подошла к окну, а он сделал глупое лицо и запел:
-" Нет, не буду я, нет, не стану я, Ты такой большой, не достану я." " Нет, ты будешь, нет, ты станешь я нагнусь, и ты достанешь"...