- Стрелять приходится только в башку, - сморщившись от пороховой гари, крикнул Петров, - Маша, пододвинь сюда цинк и магазины набивайте быстрее!! Щас попрут снова.
Сашка выглянул в отверстие чердачного лаза на мраморную полутемную лестницу, посветил привязанным к автомату фонариком. Сквозь лениво рассеивающийся дым насчитал восемь бесформенных, бугорчатой размазней осевших, тел обращенных и одного рогатого.
- Этот, сука, едва не успел забраться, - скрипнув зубами, Червонец перещелкнул магазин, - больно быстрый. Если на улице догонит – трудно будет…
- Саша, давайте люк закроем и завалим сверху ящиками, - Маша, дрожа всем телом от напряжения, лихорадочно спеша, тащила по полу патронный ящик.
Митя сосредоточенно заряжал автоматные магазины зелеными с бронзовыми жалами пулями, привалившись полусидя к стене рядом с Петровым. У него гудела голова, тошнило, багровые круги плавали перед глазами.
- Закрыться тут всегда успеем, - Петров покачал головой, не отводил глаз от лестницы, - Так, глядишь, еще с десяток положу, меньше их останется.
В душе его возникла и окрепла уверенность, что им отсюда не выбраться. В слуховые окна виднелась в наступающих сумерках площадь, вся забитая колышущейся массой багровых тварей. Они гомонили невнятно, толкались, пускали комья пены, истекали розоватой слизью.
Первую атаку возглавлял рогатый желтоглазый, стремительный и злобный до невероятности демон. Он взлетел по мраморным ступеням на когтистых лапах в мгновение ока, лишь на долю секунды появившись в поле зрения Петрова, молниеносно подпрыгнул к люку чердака, и тогда только остановила его короткая очередь, выпущенная в свиное рыло с полутора метров. Извиваясь в агонии, тварь тяжело рухнула на лестничную площадку, издохла, щелкая акульими клыками.
Вползавшие с воем, сразу вслед за предводителем, обращенные, были весьма медлительны и ретировались, когда Петров не спеша уложил восьмерых прицельными выстрелами в уродливые головы.
- Ждут нового командира, - прошептала Маша, вглядываясь в орду на площади, - Саша, нам хватит патронов на них всех?
- Не хватит, - ответил за Петрова Митя, - Ребята, вам уходить надо. Спускайтесь тихонечко со стороны двора, там деревья стоят прямо под стеной и бегите к собору. А я вас прикрою. На крайний случай - закрою люк и прижму чем-нибудь, продержусь…
Говорил совсем спокойно, уверенно, без уныния и пафоса, по-деловому. Сколько же в мальчишке воли, думал Петров. Изувеченный бандитами, слабый изможденным телом, но крепкий духом паренек понимал, что умрет. Готов он был к этому, чтобы другие спаслись, продолжали жить.
- Я без тебя не пойду, слышишь?! – Маша заглянула ему в глаза, сжала худое плечо, - Я сама тебя донесу, теперь моя очередь. Даже не думай, что я тебя брошу, ясно?
Петров промолчал, закуривая. Не уйти с раненым на плечах, это понятно. Да еще через окно, когда придется бежать, потому что в любой момент кинутся в погоню адские стаи.
На площади возникло какое-то движение, краснотелая орда зашевелилась, расступаясь. Петров приготовился к бою, выцеливая видимый с чердака угол лестницы, Маша бросилась к оконцу, зашептала с надеждой:
- Там люди, люди идут!!
- Э-ээ-э, Санек!!! – заорал сиплым фальцетом у парадного входа Сиська, подняв руку с пистолетом. – Слышь, Червонец, повздорили и ладно. Непонятка вышла, зла не держу. Выходи, побазарим… Меня человек к тебе на разговор послал.
- О чем толковать, - отозвался через минуту Петров. Совсем не удивился, что бандит прошел спокойно через свору тварей, возникло естественное понимание – нет разницы, в человеческом ли облике мерзость, в зверином ли: - Ты беспредельщик и падла. Своих чертям сдал, чего хуже, Сиська?! Заходи сам, если хочешь.
- Ты не вкурил, что ли, Червончик? – Сиська подошел ближе, заорал в открытую дверь первого этажа, - Свои щас рядом со мной стоят. И твои тоже. Попутал со страху, дурилка?! Бабе-то оттраханной, да пареньку, расскажи, как сам в прошлом году в Сыктывкаре веселился! Сколько чухонцев тогда уделал?
Петров молчал, привалившись к стене. Маша смотрела на него, глаз не сводила. Митя закончил набивать магазины, невозмутимо перекладывал пачки в цинке.
- Короче, - Сиська, не дождавшись ответа, махнул рукой, - Даю тебе пять минут. Выходи, мы тебя берем в долю. Тут тема серьезная, работы всем хватит. А не выйдешь – мои бойцы все равно вас на куски порвут…
Атака началась в этот раз безмолвно, без рева орды на площади. Разбежавшись все ускоряющимися прыжками, мощным рывком взобрался на стену до второго этажа рогатый демон, зацепился трехпалыми клешнями за лепнину декоративного карниза, скребнул по стене когтями и желтоглазым рылом возник в слуховом окне чердака.
Петров услышал грохот подоконного отлива и звон стекла, обернулся туда и краем глаза заметил второго изверга, несущегося по лестнице с парадного входа к чердачному лазу.
- Маша, стреляй!! – заорал девушке, бестолково сжимающей в руках двустволку, - Стреляй же!!!
Рогатые очень быстры. Их гонит вперед неугасимое пламя ярости, пылающее у них внутри взамен погибших душ. В мгновение ока мускулистая туша проскочила в окно, лишь на секунду зацепившись торсом за узкий проем.
У Мити Матвеева прояснилась голова и отступили багровые круги перед подслеповатыми без очков глазами, когда он, рванувшись вперед, повалил Машу на пол, закрыл собой.
Рогатый взмахом когтистой клешни распорол мальчишке спину от лопаток до поясницы, оторвал наконец его от визжащей женщины, развернул, дотягиваясь до горла клыками, но уперся пастью в черные зрачки двустволки. Картечный дуплет оставил предводителя стаи без уродливой головы, бросил жилистое тело на грязный пол.
Доли секунды заняла эта схватка, на протяжении которых Петров, не двинувшись с места, ждал второго демона в отверстии чердачного люка. Рогатый возник перед ним мгновенно, одним прыжком взлетев наверх, и тут же свалился обратно на лестницу с изрешеченной автоматной очередью головой.
Адские звери устремились шевелящимся ковром по широким пролетам к чердаку, завывая, стуча когтями по мрамору, оставляя потеки слизи на стенах и полах.
Петров одиночными выстрелами в луче фонаря дырявил бугорчатые головы, ряд за рядом укладывая обращенных на ступенях, пока вал из останков уничтоженной своры не покатился вниз.
Орда отхлынула, убралась из парадного восвояси, утонула в сумраке площади, растворилась в безмолвии кленового бульвара.
Митя умирал молча. Петров пристроил его полусидя, обмотал поясницу и раздавленную грудь оболочкой разодранного матраса. Розовая пена пузырилась на губах мальчишки, не давала говорить, а он, будто стесняясь, улыбался, смахивал ее уцелевшей правой рукой.
Маша плакала, зажимая рот, сидела рядом с парнем, гладила по слипшимся от крови волосам. Петров сосредоточенно и быстро перезарядил магазины, ссыпал оставшиеся пачки из цинка в рюкзак.
Сашка отчетливо понимал, что следующая атака будет последней. Время перевалило за полночь, небо налилось летней северной короткой темнотой.
- Ребята, - наконец, проглотив кровь, смог проговорить Митя, - Ребята, прошу вас, уходите… Мне говорить тяжело. Александр, уводите ее, скорее ….
Петров кивнул, захлопнул чердачный люк, задвинул на крышку деревянный ларь, припер досками. Торопясь, раскрутил пожарный рукав из щита, аккуратно спустил в слуховое окно на двор здания.
- Маша!! – потряс ее за плечи, - Мы уходим. Они не смогут пройти сюда, а потом мы вернемся, обязательно. Митя продержится, я двустволку ему оставлю.
- Не-е-т!! – ревом выла женщина, - Не брошу его! Уходи один…
Петров крепко обнял ее, подтолкнул к окну, зашипел:
- Спускайся, говорят! И ноги береги внизу, бежать еще. Дай ты мне еще минуту парня вооружить, дура этакая.
Митя не взял двустволку, покачал головой. По-мужски спокойно пожал руку, попросил:
- Бомбу мне оставьте свою и зажигалку, Александр. Девушку спасите, пожалуйста. Так ей досталось, дочку вот похоронили и гады эти мучали… Не смог я тогда ее защитить, сил не хватило.
- Сил у тебя, братишка, больше моего, - Петров приобнял его, положил на колени самодельный фугас и зажигалку, предательски у самого перехватило горло, - Прощай, Митя. Я сюда вернусь, обещаю. С каждой тварью рассчитаюсь, если смогу…
- Щас сдохнут, падлы, - Сиська докурил, швырнул уголек чинарика на асфальт, - Короче, Монгол, я захожу с фанфарами. Походу, рогатые порвали Червонца. Тишина там, чуешь?
Гиреев пожал плечами отстраненно. Не может продолжаться ломка так долго. Шестые сутки, будто на дыбе, корежит тело, и бьет по голове, как по наковальне, пудовый молот. С каждым днем – все хуже…
Думать ни о чем нет сил, места себе не найти, не уснуть, крошка в рот не лезет. И спасения не будет, легче не станет. Что-то не так, не найти выход. Рвать бы зубами Сиськино тощее горло, уходить в темноту от вонючей своры безумных уродов …
- Ну че, Руслан, пойдем? – Сиська поддернул штаны, дослал патрон в патронник «ПээМа».
- Прикрою по окнам, - прохрипел Гиреев, - Худо мне, ступай сам …
Сиська беззвучно матюгнулся, зашагал в подъезд. Всколыхнулись ряды стаи, гомоня, заковыляли следом за ним, коряво переставляли ноги-тумбы, перерожденные.
Гиреев отошел в сквер, кое-как прикурил, скорчившись вприсядку. Видел, как в окнах лестничных маршей мелькали корявые силуэты, заполняя здание. Донеслись бухающие удары, взлетел яростный рев и внезапно чердачные окна озарила белая вспышка.
Взлетели в темное небо куски кровельного железа, горящего дерева и пламя с гулом плеснуло в разные стороны из разрушенной крыши. Разгораясь стремительно, огонь пожирал сухие полы и стропила чердака, портьеры, оконные рамы и паркет этажей. Пылающими факелами вываливались в окна визжащие звери, подыхая на глазах уцелевших сородичей.
Монгол смотрел на пожар, докуривал, боясь поверить, чувствовал, как отпускает грызущая боль.