Я всегда хотел жить. Глава 23

Юрий Сапожников
- Сегодня – пятница, - мягким усталым голосом напомнил отец Павел.

Андреев разглядывал его в полутьме колокольни. Так и не мог, со вчерашнего дня еще, понять – что изменилось необратимо в старом товарище, которого знал долгие годы. Когда явился иерей Лебедев под вечер на звон колокола, когда обнялись – долго смотрели друг на друга, молчали.

Уже глухой ночью, глядя на вспыхнувший за деревьями и домами купол мэрии, говорили на смотровой площадке вдвоем, делились мыслями.

- Это последнее испытание, Володя, - бородатое лицо священника выражало глубокую скорбь, - Окончательный суд, которым мы себя сами судим. Было дадено нам достаточно времени, а сейчас пришел час держать ответ…
- Когда наступит конец? – Андреев согласно покивал, вздохнул спокойно, - По-твоему выходит – все решено уже. Так зачем тогда мучать девчонок и самим пребывать в несбыточной надежде? 
- Всякую чашу нужно выпить до дна, - возразил Лебедев, - это цена, которую мы обязаны заплатить за нашу жизнь и за бессмертие душ.


- Пятница, - согласился Петров, с удовольствием приканчивая банку тушенки с сухарями. Шумова заботливо налила ему в кружку кипятку, бросила щепотку чая. - И что с того, отец Павел?

- В пятницу Иисус принимал смерть на кресте за всех людей, - тихо проговорила Маша. Она все время молчала, хотя и Татьяна, и Шумова окружили ее вниманием, хотели, чтобы выплакалась, но слез у нее, видно, не осталось.
- Я поняла, - Таня задумчиво покивала головой, - наверное, сегодня, они нападут на нас и не уйдут, пока не …
- Ты это брось, - Петров нарочито беспечно усмехнулся, встал, размял ноги, - И я прошу тебя, уважаемый служитель культа, не наводи панику. Хочешь предупредить о чем-то, или помочь советом – пожалуйста, говори.

Андреев поднял руку, остановил раздраженного Сашку.

- Нас здесь шесть человек, друзья. Если бы могла спасти молитва – наверное, все было бы иначе. Вы сами видите – вся площадь окружена чудовищами, их несколько тысяч. И они ждут только приказа, чтобы начать атаку. Мы должны сражаться, чтобы выжить, другого выхода нет.

- Мы будем сражаться, - согласился Лебедев, - Я говорю вам – будет последняя битва. Если выстоим – они уйдут. Послушайте еще одно – это не просто бой, это испытание. Есть в этом какой-то смысл, значение.

- Вы правы, батюшка, - с горячностью вдруг заговорила Маша, - Я знаю, за что наказана… И, когда отчаялась, за мной пришел мальчик, спас никчемную жизнь и вот – умер, чтобы мы уцелели…

- Владимир, был еще твой друг, который нас уберег от бандитов, - напомнила Татьяна, вспоминая с пробежавшей по лицу судорогой, что едва не разделила судьбу этой женщины. О насилии и пытках рассказал тихонько Шумовой Петров, просил поддержать Машу по-своему, по-бабьи.

- Да, погиб Боря Белкин, - вздохнул, сморщившись, Андреев, - Погиб, в одиночку бросившись на помощь, под пули.
- Парень этот, Исаев, когда умирал, - напомнила Людмила, - Помните, рассказал, что послали его враги нас предать. Пошел, но перед смертью все же открылся, душу облегчил.
- Тогда уж, Маша, мужика своего знакомого вспомни, - закурил Петров, тоскливо подумал, что водки имеется – всего литровая неприкосновенная фляжка, - Он ведь хоть и убежал, но искал помощь, пошел со мной, чтобы тебя спасти.

- Кирилл его звали, - Маша зажмурилась крепко-крепко, но не удержалась, слезы брызнули, потекли по веснушчатым щекам. Татьяна обняла ее за плечи, сама залилась слезами.

- Сколько бандитов, вы говорили? – задумчиво спросил отец Павел.
- Было двое, - пожал плечами Петров, - Если пошли Митю брать сами, значит, ни одного не осталось.
- Еще забыли верзилу, которого я застрелил в супермаркете, - догадка кольнула внезапно Андреева, он пристально посмотрел на Павла.

- И человека с белым лицом, который приходил к бандитам, - проговорила Маша, всхлипывая.

Иерей Павел Лебедев встал, прошелся по круглому залу колокольни.

- В то утро, когда на город обрушилась скверна, - начал он, - в воскресенье прошлой недели…
- Это случилось сразу после полуночи, - вставила Шумова, - Это достоверно, я не спала.
- После полуночи в воскресенье, - подхватил Петров, - Пламя вырвалось из земли, оставило черную воронку.
- Сразу погибли все дети и многие из людей от какого-то кровоизлияния в глазные яблоки, - кивнул Андреев.
- А некоторые люди превратились в чудовищ, - добавила Маша, - по-моему, они не имеют своего ума…
- И из других мест явились рогатые, - уверенно произнес Петров, - Они могут нападать самостоятельно, вести за собой прочую свору. Это бойцы, точно.
 
Отец Павел согласно наклонил голову, жестом попросил внимания:

- В первый час прошедшего воскресенья огонь из бездны выплеснулся в наш мир. Падший сразу убил праведников – он забрал их души вместе с очами… 
Он давно подчинил себе, а в ту ночь только обратил, тела заблудших людей в звериное подобие обитателей ада. Сам Дьявол не может явиться сюда, низвергнутый в бескрайние пустоши забвения до конца света. Тогда он послал свои легионы – рогатых демонов, исполненных ярости, и хвостатых пожирателей тел.
 
- Почему же мы тогда живы? – Петров слушал с интересом, размышлял, - Мы не заблудшие, уже хорошо, но и не праведники, явно… Пробел в тактике, батюшка.
- Сколько людей осталось в этом мире? – строго спросил Лебедев, - Отвечайте!
- Только в городе, и то мы не весь, далеко, обошли, - осторожно заметила Шумова.
- Нет никакого мира, кроме этого города, - печально улыбнулся отец Павел, - Вокруг лежит бесплодная земля. Я шел в монастырь, но за последними домами начинаются пустоши… 

Андрееву были понятны рассуждения священника. Не хотелось признавать, но безысходность вставала перед ними со всей определенностью. Татьяна, шевелила губами, считала выживших на момент катастрофы.

- В тот день уцелели тринадцать человек, батюшка Павел! – она взглянула на него внимательно, силилась понять, к чему это число.
- Верно, - Лебедев согласился, - О двенадцати уцелевших, даже о бандитах, нам кое-что известно. Тринадцатый – это человек?!

Никто ему не ответил.

Пятница приближалась к полудню. Накатывалась знойная тишина, безмолвие сковало нагретый воздух. Солнце безразличным шаром повисло в зените и не шелестели притихшие травы. Река, багровая артерия, соединяющая землю и преисподнюю, наконец, совершенно остановила течение, застыла шершавым кровяным стеклом…

- Последний денек, - Таня щурилась на неподвижное солнце, смахнула паутину русых волос с большеглазого лица, - Ты знаешь, мне совсем не страшно умирать рядом с тобой, Владимир.
- Зачем ты говоришь о смерти? – Андреев взял в ладони ее маленькие кисти, прохладные, тонкие, слегка сжал, - Никто не должен из нас умереть. А если суждено погибнуть – значит, ты будешь последней, и я этого не увижу…

Они стояли на смотровой площадке, под сияющим, разогретым солнцем золотым куполом колокольни. Со всех концов на площадь текла река багровых тел.

Орда двигалась не спеша, колыхаясь на уродливых ногах, сталкиваясь искореженными тушами, порыкивая в давке.
Рогатые предводители стай уже разместились под деревьями по периметру площади, неподвижно глядели вверх, на людей в белой башне.
Хвостатые бесы возвышались над  толпой красными мясистыми горами, замерли с распахнутыми лягушачьими пастями, истекая пеной.

- Владимир, скажи мне, - Татьяна заглянула ему в глаза, - А если бы вдруг, подумай на минутку, мы остались жить? Представь, проснемся завтра – а кругом никаких чудовищ, солнышко и травка… И нужно начинать все сначала. Тогда бы … тогда я могла бы …быть тебе женой?!

Андреев обнял ее за плечи, прижал, погладил по голове. Ответил только так, как был должен:

- Танюша, из тебя вышла бы прекрасная жена. На зависть всем. Верь мне, если не завтра, - то когда-нибудь, мы обязательно снова встретимся …

Петров поднялся на площадку, деловито присвистнул, оглядев площадь.

- Так я вам скажу, до дивизии их малость не хватает, но три – четыре полка имеется. Таня, спустись на один пролет, помоги девчонкам с перевязочным материалом. Тряпок приготовьте, воды.

- Сколько продержимся, думаешь? – Андреев оборудовал уже себе надежную позицию, разместил патроны, приготовил винтовку к бою.
- Если бы нам сюда «Печенег» с достатком патронов, гранат, да хоть ранцевый огнемет для ближнего боя, - мечтательно вздохнул Петров, - Я бы тебе сказал, Вова – на пару часов работы.
- Ты что, не понимаешь? – Андреев покосился на него, - Если бы у нас был огнемет – там бы появились крылатые железные твари или наподобие того.
- Испытания даны по силе, - пробасил, выходя наверх, Лебедев, - Точно сказал, Володя.

- Это вы потом обсудите, - остановил их Сашка, - Вова, выбирай пока себе цели покрупнее – начинай с ближайшего быка, с хвостатого. Есть у меня подозрения, что они будут башню крушить подручными средствами. А уж двери им вышибить – запросто. Только не стреляй, пока не атакуют. Заметишь какого командира – вали первого. Ну, а там по обстановке. После амбалов переходи на рогатых.

- Если этих здоровых возьмут мои полуоболочечные пули – перещелкаю быстро, - Андреев кивнул головой, - дистанция никакая, мишень крупная – загляденье…
- Какой план у тебя, Александр? – священник озабоченно оглядел окрестности, - Тьма их, Господи помоги нам.

- План простой, - Петров пожал плечами, - Сидим внутри и стреляем с этой площадки и из окон на лестничных пролетах. Хорошо, что окошки узкие и зарешечены – никакая тварь не пролезет. Вот раньше строили – поклон людям. Я тут давеча видел, как рогатые по стенам лазят, но тут высоко, не забраться. Ну, а если совсем беда – отступаем наверх, я поджигаю изнутри лестницу – она же деревянная - и сидим тут до упора. Две бутылки со смесью и фитилями стоят прямо здесь, на верхних ступеньках.

- Павел, вооружишься? – спросил Андреев, хоть и ответ знал.
- Без надобности мне огнестрельное, - покачал головой Лебедев, пристукнул по полу пожарным багром, снятым со щита здесь же, в колокольне, - Пусть у женщин защита будет.
- Это точно, - хмыкнул Петров грустно, - несчастные девки – и Люся, и Маша – дробовики из рук не выпускают. Может, подстрахуют, если, не дай Бог, до ближнего боя дойдет. Ладно, я спускаюсь, проверю все. Не зевай, Вова!

Андреев вздохнул, закурил, глядя, как подползают со всех концов новые звери, будто не будет им конца, спросил Лебедева:
- Когда начнут, думаешь? И остановятся ли?

Священник задумчиво потер седоватую бороду.
- Начать – ждут сигнала. Когда закончат – когда нас не будет. Все же, Володя, вот что – кто-то один выживет. И этот единственный, кто доживет до завтрашнего утра и определит, каким будет новый мир.
- Мне, например, одному, - резко дернулся Андреев, - выживать не хочется. Либо все, либо…

- А речь совсем не о конкретном тебе или мне, - возразил Павел, - вопрос в том – спасется ли кто-то из наших, или останется тот, тринадцатый?...