В январе 2015 года Антона Макаренко неожиданно вызвали в штаб и прикомандировали к артиллерийской части, дислоцированной в Авдеевке.
- Будешь корректировать огонь! - приказал командир батареи Зенкин.
- Я же минёр… - напомнил ему Антон.
- В свободное от основной работы время, - пошутил он, - можешь разминировать местность... Мин и снарядов там достаточно!
Капитана вызвал по рации командир и потребовал доложить, в чём дело:
- Почему ваше орудие не стреляет?.. Сепары прут на новый терминал!
- Орудийный расчёт так замаскировал пушку, что не может её найти.
Макаренко понял, что командир спасался юмором от реальности войны. Возражать бесполезно, он уехал в элитный посёлок совхоза «Спартак».
- Теперь в нём невозможно найти целого дома, - огляделся Антон.
Ополченцы вели огонь каждый день, а укрытий не было. Первые дни корректировщики жили без окопов, потому что постоянно переезжали. Спали на снегу под надёжным БТРом, иногда в нём.
- Укрыться здесь негде, - предупредил его опытный напарник военный 90-го отдельного батальона 81-й десантно-штурмовой бригады с позывным «Рекс», - если летит - просто лёг на землю и пережидаешь.
- В аэропорту я это уже проходил… - сказал Макаренко.
- Если в терминалах ты мог спрятаться, - возразил он, - тут ты в поле, и орки прочесывают «градами», миномётами, чтобы убрать корректировщиков.
Новый кризис на фронте начался 13 января, когда в результате обстрела маршрутного автобуса под Волновахой погибли тринадцать граждан.
- Обе враждующие стороны толкаются на относительно маленьком пятачке, не имеющем ровным счётом никакого военно-стратегического значения. - «Рекс» раздражённо сплюнул.
Он был добровольцем, воспитывал трёх детей и мог не идти воевать.
- А ты почему здесь? - спросил его Антон.
- Разве я защищаю Порошенко или Верховную Раду? - ответил он. - Я защищаю своих детей.
Грохот орудий не умолкал ни днём, ни ночью. Украинцы держались из последних сил, но не сдавались. Для них удержать воздушную крепость было важно, прежде всего, с точки зрения престижа.
- Страшнее было на восьмой день перемирия, потому что наступила давящая тишина, - успокаивал он напарника. - Одновременно кошмарил снайпер «орков». Десять минут тихо, а потом «бах!», где-то выстрел.
Они забрались в подвал какого-то дома и пережидали ярый артналёт.
- Как там наши? - озабоченно спросил Макаренко.
Стойкость «киборгов» стала своеобразным символом, поэтому их проигрыш мог морально подкосить украинскую армию и воодушевить противника. Поначалу те наступали успешно и отразили все попытки украинских бойцов деблокировать новый терминал.
- Только не пой, пожалуйста! - попросил Антон напарника.
Тот от вынужденного безделья постоянно напевал русский шансон. Невероятно фальшивя при этом.
- Переведите меня в сапёры. - Макаренко обратился к командиру батареи с необычной просьбой.
- Почему ты просишь об этом? - спросил капитан.
- Из-за шума, - объяснил он. - Я готов стрелять хоть целый день, но «Рекс» беспрестанно что-то напевает…
Просьбу неожиданно удовлетворили и его вернули на батарею. Антон только там понял, всю критичность ситуации. Если до сих пор аэропорт медленно перемалывал ополченские отряды, теперь жернова войны в высоком темпе мололи уже украинцев.
- Наши гонят туда через территорию, которую густо простреливают «пятнистые»! - мучился он. - После чего оставшиеся коробочки мечутся по «взлётке», пока их не сожгут.
Следующим шагом украинских командиров стала попытка 18 января зайти с другой стороны и выйти к терминалу с востока, через посёлок «Спартак» и Путиловскую развязку железной и шоссейной дорог.
- Замысел дерзкий и вполне разумный! - одобрил капитан в разговоре с Макаренко. - Захват развязки выводит наших в тыл, включая оба терминала.
На Путиловской развязке завязался встречный танковый бой, закончившийся потерей противниками нескольких танков. Один украинский танк был подожжён непосредственно в туннеле.
- Боевики специально обрушили Путиловский мост, - узнали «киборги». - Поэтому наши танки не могли проехать и откатились.
Под прикрытием боя очередной караван сумел эвакуировать часть раненых из терминала. Макаренко и его несколько товарищей заменили их.
- Небольшие команды крутых ребят с обеих сторон играют в «Контр-страйк» онлайн в развалинах! - подумал он, когда снова оказался там.
Ударные бронегруппы ВСУ постоянно пытались прорубить коридор к ним, атакуя с разных сторон, а артиллерия засыпала врага снарядами. Оставшиеся в терминале «киборги» оказались блокированы.
- Бросить нас на произвол командиры не могут, - понимал Антон, - но попытки пробиться к нам неизбежно влекут тяжёлые жертвы.
Засветившиеся на открытом пространстве люди и техника становились жертвами миномётов и РСЗО ополченцев. 20 января группа украинских военных из 79-й и 95-й аэромобильных бригад выехала на ротацию. Операцией руководил подполковник Олег Кузьминых, командир батальона.
- Мы должны вытащить наших из аэропорта! - сказал он своим бойцам.
Густой морозный туман над полем боя затруднял видимость. Ополченцы заранее узнали о выдвижении колонны по переговорам украинцев через трофейную рацию. Один из БТРов получил попадание из гранатомёта, тяжело пострадавший механик чудом увёл обратно машину, набитую израненными и контужеными солдатами.
- Попытки пробраться к нам стали рулеткой с непредсказуемым количеством патронов в барабане… - заметил Макаренко, наблюдая за боем.
Две бронемашины ВСУ были подбиты, семеро человек убито, а комбат с семью солдатами попал в плен. На следующий день начался финальный штурм. Танки ополченцев точными выстрелами обрушили диспетчерскую вышку, лишив украинских солдат удобного наблюдательного пункта.
- Теперь у нас нет глаз! - мучился Зенкин.
Связь украинских частей оказалась нарушена средствами радиоэлектронной борьбы русских военных. Отдельные танки, быстро маневрируя, подавляли сериями выстрелов их огневые и наблюдательные точки, избегая огня артиллерии.
- Мы стреляем, сколько хотим, а ещё и зарплата будет... - нервно засмеялся кто-то рядом с Антоном.
В терминале активно действовали ударные группы ополченцев. Путь прокладывали сапёры, подрывая возникающие препятствия зарядами взрывчатки. Штурмовые группы продвигались внутрь здания, загоняя небольшой гарнизон во внутренние помещения.
- Продвижение идёт медленно и осторожно, - отметил он, непрерывно стреляя из автомата, - однако совершенно неотвратимо.
Постепенно ополченцы захватили верхние уровни. Сапёры пробили отверстия в полах для заброса гранат в помещения, занимаемые врагом. Бой шёл среди перекрученных обломков, причудливых груд индустриального мусора, разнокалиберных дыр, пробитых ранее снарядами и баррикад.
- Противника чаще слышу, чем вижу… - думал Макаренко.
Попытка пробиться к терминалу по взлётно-посадочной полосе со стороны РЛС кончилась тем, что два бронированных тягача украинцев были сожжены огнём гранатомётов и артиллерии возле бывших пассажирских рукавов для посадки в самолёты.
- Помощи не будет! - догадались «киборги».
22 января на улице доходило до двадцати градусов мороза.
- Надо бы выпить чайку! - он рванул к месту, где кипятили воду.
Вдруг пол под ногами Антона резко треснул и подло провалился, словно первый непрочный лёд под коньками нетерпеливого хоккеиста.
- Вашу мать! - успел крикнуть, за секунду пролетая вниз метров пять.
Апофеозом штурма стал подрыв сапёрами ополченцев железобетонных опор первого этажа, держащих верхние этажи. Несколько зарядов, более тонны тротила, обрушили третий этаж и покончили с обороной терминала.
- Что это было? - Макаренко неловко упал на спину.
От взрыва и болезненного удара потеряв на миг сознание, пока на него сверху не начали сыпаться обломки рваного армированного бетона.
- Нужно отползти в сторону… - мелькнула спасительная догадка.
Он перевернулся на левый бок и на него рухнул кусок перекрытия, намертво придавив его раздробленные ноги к полу первого этажа.
- Это конец! - заторможено подумал Антон, будто это его не касалось.
Рядом с ним, где-то в плотном облаке встревоженной подрывом строительной пыли стонали его раненые товарищи. Боли он не чувствовал, вообще не ощущал ничего ниже пояса.
- Идут! - понял Макаренко, заметив бегущих к месту завала ополченцам.
Лица их были грязными от многодневных непрерывных боёв, но глаза светились радостью от удачно проведённой военной операции.
- Сработало! - весело закричал ближний к нему солдат.
- Это же Рома Савчук! - опешил он. - Как он может воевать за сепаров?
Тот тоже узнал лучшего университетского друга. Для него он по-прежнему был товарищем по футбольным играм, а не смертельным врагом.
- Антон, я тебе помогу! - инстинктивно бросился к нему Роман.
Он голыми руками попытался поднять ставшую могильной плиту и понял, что ничем помочь другу не может.
- Господи, как больно! - Макаренко накрыла волна запоздалой боли.
- Как ты мог бомбить родной город? - Савчук увидел в нём противника.
- Это же ты его разрушаешь, - выкрикнул он, превозмогая боль.
- Нет, ты! - наклонился над ним Рома. - Я не мог допустить, чтобы по Донецку бродили люди в балаклавах, с факелами и портретами Бандеры!
Некоторые товарищи Макаренко были живы, но не могли выбраться из-под тяжёлых обломков. Они пытались кричать, звать на помощь, перевязать себе раны, дотянуться до мобильного, чтобы в последний раз услышать голос любимых родных людей. Но умирали постепенно, в обломках бетона, покалеченные, контуженные, обмороженные, но непобедимые «киборги».
- Неужели ты думаешь, что здесь было бы так? - прохрипел Антон. - Переименовали бы пару улиц и снесли памятник Ленину. Жили бы, как раньше, только с пенсиями и зарплатой.
- И с кровавой хунтой олигархов во главе страны, - усмехнулся Савчук.
Макаренко замолчал, натужно дыша. На его бледном обескровленном лице обильно выступил холодный смертный пот. Он закрыл на минуту подёрнутые белёсой пеленой глаза, а потом продолжил:
- Если вы не согласны с Майданом и считаете, что нынешняя власть пришла на крови людей, то зачем поддерживать, то же самое здесь?
- Вот видишь, - заметил Роман, - даже мы не можем договориться. Вот поэтому и нельзя было по-другому. То, что Стрелков в Славянске сделал - незаконно. Но для меня и Майдан незаконен. В Киеве погибла «Небесная сотня» - значит всё можно? Так у нас тут уже небесная тысяча полегла. Неужели, чем больше трупов, тем я правее?
- Как жаль, что мы стали врагами…
Другие бойцы батальона «Спарта» разбрелись по завоёванному новому терминалу погибшего аэропорта, забирая в плен немногочисленных чудом выживших «киборгов», а он всё стоял над обречённым сокурсником.
- Прошу тебя, - зашептал Антон, - помоги уйти, как полагается солдату.
- Нет! - отрезал Савчук. - Я не смогу…
Макаренко не сдержал болезненный стон, не надеясь на милость друга. Он впал в беспамятство, страшно и громко скрипя зубами. Роман поднял автомат, отвернулся и нажал на спусковой крючок. Сухо треснул одинокий выстрел, особенно громкий во внезапно установившейся пугающей тишине.
продолжение http://proza.ru/2016/07/14/773