- Мама, смотли палавоз.
- Отойди, Ромочка, от окна. Нельзя. Гроза на улице.
- Мама, там палавоз.
Мама, молодая женщина, в натянутом как бубен халате, подошла к окну, чтобы увести ребенка и ахнула.
Он появился из тучи. Из огромной серой тучи, которая громыхая, сверкая и обильно поливая дождем все на своем пути, надвигалась на город. И прямо из нее в клубах густого пара возник поезд. Чу-чу-чу. Реальнее, чем настоящий, с огромными черно-красными колесами, круглой бочкой паровоза, с мокрыми блестящими боками, большой трубой похожей на перевернутый поношенный цилиндр и пятью аккуратными, словно игрушечными вагонами. Многие потом утверждали, что слышали перестук колес, гудок и визг тормозных колодок. Он выкатился прямо из тучи и застыл в небе, завис на невидимых рельсах на уровне пятого этажа. Открылись двери вагонов и в тамбурах появились проводники, подтянутые мужчины, в кителях с металлическими пуговицами и застегнутыми воротниками-стоечками, в форменных фуражках с блестящими козырьками и надписями на иностранном языке и красными флажками в руках. А жители верхних этажей дома номер 27 по улице Радужной, поезд завис над небольшим сквериком, как раз напротив этого дома, могли видеть через большие окна пассажиров, одетых по моде какого-то века, женщин в длинных приталенных платьях и широкополых шляпах и мужчин в зауженных к низу брюках, пиджаках и цилиндрах. Поезд простоял ровно пять минут. Затем раздался гудок, из трубы повалил черный дым, посыпались в небо искры, и поезд медленно тронулся и вскоре исчез в вечернем мареве.
Поскольку над городом все еще вовсю бушевала гроза, и лил дождь, свидетелей чуда оказалось не так уж много, и слова их принимали на веру с опаской. Эка невидаль, паровоз в небе. Вот если бы НЛО. Или город. В других местах бывало, в небе сияли огни огромных городов. А тут...
Но когда поезд появился снова ровно через неделю в субботу вечером, движение по улице Радужной встало. Прохожие застыли, задрав головы вверх, люди высыпали на улицы из магазинов, а счастливчики, живущие на верхних этажах дома номер 27, прильнули к окнам. И даже праздничный фейерверк, устроенный накануне в честь дня города, не вызвал столько восторга.
На следующий день о мираже говорили все, и о нем сообщили в региональных новостях. О нем говорили на работе, на улицах, по телефону, в магазинах, в барах, ресторанах, парикмахерских и тренажерных залах. И к утру следующего дня не было в городе ни одного человека, который не знал бы о чудесном видении. А местный Кулибин даже попытался измерить скорость распространения слухов в городской среде. Дети, взрослые, мужчины и женщины, рассказывали о событии, кто взахлеб, кто спокойно и с достоинством, и у каждого была своя история. Детей приводили в восторг клубы пара, чумазые кочегары и красивые, словно сделанные из коричневого пластика, вагончики, мужчины обсуждали технические детали, вроде устройства железнодорожных пар и открытого вагона с углем, следующего сразу же за паровозом, женщин больше прельщали наряды. Знатоки определили, что надписи на вагонах были сделаны на французском языке, и один месье читал газету "Фигаро". А самые смелые даже утверждали, что дамы были одеты по Парижской моде какого-то там года. Кто-то что-то говорил про завышенные талии, про юбки в два шва, и дерзкие сочетания цветов.
Никто не ожидал повторения миража, но в следующую субботу в пригород в район улицы Радужной стали стекаться толпы людей. В сквере было не протолкнуться, тротуары были запружены, балконы домов были переполнены, узкая улица не могла выдержать потока транспорта. Все ждали чуда. И оно свершилось, точно по расписанию. Прямо из ниоткуда, из первозданной голубизны неба с характерным перестуком и шипением легко и непринужденно рождался поезд, сначала паровоз, а затем вагоны, все пять. Как будто невидимый фокусник извлек его невидимой рукой из невидимого цилиндра. Оп ля. Поезд навис над толпой в своем нелепом величии. Явление было встречено восторженными криками. Все пытались привлечь внимание пассажиров. Кто-то что-то кричал, кто-то просто махал руками. В ход пошли коллективные познания в области французского языка. «Бонжур», «Комон сава», «Се ля ви», кто-то начал декламировать «Сулля по Мирабо вив ля Сен...», сбился и закончил неожиданно «Ля караван араб ва а Багдад», наверное, от волнения. Но пассажиры не обращали ровно никакого внимания на собравшихся внизу зрителей, они чинно беседовали между собой, что-то кричал кочегар, высунувшись из окна паровоза, и проводник первого вагона кивал головой ему в ответ, видно было, как в проходе третьего вагона бегают мальчик и девочка в матросских костюмчиках.
- А пассажиры-то другие, - заметил кто-то.
- Верно, нет того месье с газетой, в последнем вагоне.
- А с ним еще дамочка была в шляпе с загнутыми полями.
- Но поезд тот же, - глубокомысленно сказал знаток. – Я запомнил номер.
Чудеса случаются, но три раза. Это чудо происходило снова и снова. Быстрее всех сориентировались предприниматели. На улице Радужной и в прилегающем сквере, как грибы росли импровизированные торговые точки. Новость показали по национальному каналу. И многочисленные турагенства начали работать в этом направлении. Ничего конкретно обещать и планировать они не могли, опасаясь неустоек. Но в их рекламных буклетах, как бы невзначай обязательно фигурировала фраза «прибытие поезда». Используя многочисленные связи, откаты и административный ресурс турагенты взяли в оборот школы региона. Администрация города всерьез задумалась об использовании старой железнодорожной ветки, которая вела к заброшенному военному аэродрому для организации поездок в стиле ретро. Зрительские места на балконах и у окон дома №27 по Радужной улице расходились по баснословным ценам.
- Вау, - кричала детвора, когда знакомый образ в очередной раз возникал на фоне, медленно дрейфующих по небу, белоснежных, похожих на клочки ваты облаков.
- Какая прелесть,- восхищались мамаши, указывая рукой на поезд своим несмышлёным деткам.
- Умели когда-то делать. Ни одного резинового шланга, все метал,- с умным видом комментировали знатоки.
- Свят, свят, свят, - вполголоса произнесла пожилая учительница и тайком перекрестилась.
В последнем вагоне в том самом, где какой-то месье читал газету, теперь сидела девушка, мадемуазель, совсем юное создание. С отрешенным видом она смотрела в окно. Невидящим взглядом она скользнула по собравшимся у сквера людям, на мгновение остановила свой взор на смуглом пареньке лет четырнадцати и подмигнула, едва заметно. Или ему только так показалось.
На слабый чихающий звук поршневого мотора в небе никто не обратил внимания, возможно потому, что доносился он со стороны заходящего солнца.
- Шамалет, - раздался вдруг восторженный детский голос.
Все взоры теперь были прикованы к раскрашенному в яркие красно - синие тона биплану, который стремительно приближался к застывшему в небе поезду. Аэроплан снизился и шел встречным курсом, вибрируя и содрогаясь всем корпусом в восходящих воздушных потоках.
- Супер,- прокричал смуглый паренек лет двенадцати с толстыми африканскими губами.
- Молодцы организаторы. Толково придумали, - ответил ему коротко постриженный накачанный парень с выползающим из-под майки по плечу диковинным вытатуированным змием.
Толпа ликовала. Первые капли сомнения возникли, когда худой машинист, выглянув из окна паровоза и вытянув руку вперед в направлении приближающегося летательного аппарата, что-то громко закричал на незнакомом языке. По вагонам заметались встревоженные пассажиры, из трубы повалил густой черный дым, как в замедленном кино пришли в движение огромные колеса, поезд тронулся за две минуты до назначенного времени.
Самолет шел на бреющем полете. И уже стали различимы белые квадраты с черными крестами на ребристых обтянутых плотной тканью крыльях и можно было рассмотреть фигуру пилота в черной кожаной куртке и плотно облегающем голову шлеме, и большие авиаторские очки, наполовину закрывающие лицо, и даже усы щеточкой, как у кайзера Вильгельма. Пилот что-то кричал в неистовой злобе и сотрясал в воздухе кулаком, затянутым в кожаную крагу. Пройдя по самым верхушкам деревьев едва не касаясь крыш домов, аэроплан с перепончатыми, как у стрекозы, крыльями выполнил вираж с набором высоты, сделал разворот и бросился в погоню за уходящим поездом.
Восторг сменился недоумением, а потом полной растерянностью, когда воздух разорвал треск пулемета, и по крыше вагона застучали, забарабанили первые пули, и шоком, когда вниз полетели бомбы.
Столбы яркого пламени взметнулись вверх, поезд утонул в клубах пара и черного дыма, а затем и вовсе исчез, растаял в вечернем небе.
Прошло несколько минут, люди еще не успели прийти в себя, как в воздухе снова раздался знакомый стрекот мотора. Красно-синий аэроплан со стилизованной буквой F на фюзеляже вывалился из-за ближайшего облака и пикировал прямо на толпу.
- Доннер ветер. Ферфлюхтен…, - громоподобный голос пилота перекрывал шум мотора. Пилот вертел головой со стороны в сторону, выбирая подходящую цель. В его кожаной руке была зажата бомба. Наконец он определился, немного довернул самолет, и страшная игрушка полетела вниз, за ней вторая.
Все застыли в ужасе.
- Ложись. Воздух,- закричал кто-то.
Старенькая учительница прижала к себе двух рядом стоявших девочек в попытке прикрыть их своим худеньким телом…
Все обошлось. Бомбы не долетели до земли, испарились, как капли дождя в знойный полдень. А вслед за ними испарился и красно - синий аэроплан с черными крестами на крыльях, и затянутый в кожу авиатор с усами, как у кайзера Вильгельма, и перекошенным от злобы лицом. Словно невидимый фокусник спрятал его невидимой рукой в невидимый цилиндр.
Люди сразу стали расходится, они вдруг вспомнили о каких-то неотложных делах. Все почему-то прятали друг от друга глаза. Кто-то уходил молча, кто-то чем-то возмущался, кто-то бормотал что-то нечленораздельное себе под нос.
И только старенькая учительница по прежнему прижимала к себе двух девочек, смотрела на редеющую толпу и укоризненно качала головой.
- Ну вот и все, мои детки,- задумчиво произнесла она. – Все закончилось. Обошлось.
А потом добавила:
- В этот раз.