Загадочная гитика

Алексей Голдобин
   Профессор филологии Семен Игнатьевич Рябчиков-Волов ехал в трамвае и смотрел в окно. Настроение было прекрасное, в голове играл веселый мотивчик. Погода была подстать настроению: светило солнце,  легкий ветерок слегка покачивал верхушки деревьев. Да и как же могло быть иначе, когда синоптики обещали дождь, временами грозы и шквальный ветер.
   Пассажиры  были одеты по предсказаниям синоптиков, как и профессор, заполняя свободное пространство зонтиками. 
  Только подвыпивший мужчина, стоял в рубашке с короткими рукавами, легких брюках и сандалиях на босу ногу. Он,  судя по всему, радио не слушал, или ехал не из дома. Так бывает, с отдельными гражданами.
   Выходя из трамвая, мужчина, оглядев окружающих и взглянув на себя, оценив, как только возможно воспаленным сознанием, несоответствие своего наряда, многозначительно произнес:  Наука! Имеет! Много! Гитик!
   С теми словами, он дважды икнул и  вышел через передние двери.
   Правда, немного застрял в проеме, чем вызвал негодование входившим в вагон у бабки с мешком, беременной женщины с ребенком, коляской и двумя чемоданами, и мужика с куском треснутого стекла.
   - Однако, - подумал профессор и усмехнулся. – Наука имеет много гитик. Никак, образованный человек. Или был. Но все же презабавно.
   Выйдя на своей остановке и шагая по знакомому маршруту  к учебному заведению, где преподавал профессор, возле афишной тумбы уважаемый Семен Игнатьевич встал как вкопанный. Или как будто наткнулся на невидимую стену. Ну, это как кому будет угодно.
   Наука, имеет, много, гитик…
   Эта фраза не давала покоя профессору. Вернее последнее слово. Профессор прислонился к дереву и потер лоб ручкой зонта. И позвоночник о дерево. Ни то, ни другое – не помогало.
   - Гитик, гитика, гитике, гиткун, - ничего путного на ум не приходило. Профессор от этого очень расстроился.
   Нагрузившись таким началом дня, он решил отвлечься, даже купил две порции мороженного, чем слегка удивил продавщицу, не количеством, а тем, что не взял сдачи.
   День предстоял трудный. Сначала лекции, потом заседание кафедры, важные звонки и текущие дела по графику. Да, еще студенты с пересдачами. Но все это отходило на второй план. Профессор был просто выбит из колеи.
   - Что же такое гитика? - размышлял он, откусывая неловко на ходу мороженое и капая подтаявшим пломбиром себе на брюки.
   Ничего удивительного, что когда Семен Игнатьевич пришел на кафедру, первым делом он  стал перелистывать все словари и энциклопедии в надежде отыскать загадочное слово. Напрасный труд. Книги пожимали плечами и удивленно вскидывали брови.
   Не успокоившись, профессор попытался выяснить у коллег. Начинал разговор издалека, чтобы не вызвать подозрений о своей компетенции. Однако и тут его ожидало разочарование. Коллеги только отделывались шуточками и советовали не забивать голову разным словесным мусором.
   Рябчиков-Волов позвонил своему старому приятелю, который  специализировался на народном сленге и матерных выражениях. Приятель выдал ему несколько новых ругательств, но с замучившим словом помочь не смог.
   "Вот – ведь, - думал профессор, - лабуда какая. – Столько слов перелопатил за свою жизнь, а это как-то проскочило. И сидит, зараза, в голове, выскочить не желает".
   Весь день Семен Игнатьевич провел в жестокой борьбе и чувствовал, что выдыхается.
   Он сидел одиноко в пустой аудитории после лекции и тупо листал свои старые конспекты.
   За этим занятием его и застал студент Достоевский, который в пятый раз пытался сдать экзамен.
   - Профессор, я это, выучил. Вы на сегодня мне назначили, - напомнил о себе разгильдяй.
   Рябчиков-Волов посмотрел на него с легким отвращением и тяжело вздохнул.
   - Что же это вы, уважаемый, фамилию – то позорите? С вами у меня на эту фамилию другие ассоциации напрашиваются.  А ведь Федор Михайлович в  ваши годы уже написал “Бедные люди”.
   - Семен Игнатьевич, у меня еще есть время, три недели. Я тоже что-нибудь обязательно напишу. Мне бы только экзамен сдать, - заверил студент.
    Профессор, догоняя слова студента Достоевского, озорно сверкнул глазами. Чем черт не шутит! Дай-ка я спрошу у него, что такое гитика?
Все равно от него никакого толку, а я раньше освобожусь.
   - Вот что студент,- сделаем так.- Я задаю всего один вопрос. Готовиться не надо. Знаете, принимаю экзамен. Нет – значит, нет.
   Достоевский, видя, что не списать, на подсказку надежды нет, предмет он не учил, решил попытать счастья. А куда деваться? У него вся учеба была, как лотерея. И ведь пока везло.
   Профессор сделал паузу и спросил: Что такое гитика? И поднял указательный палец правой руки вверх. И в упор посмотрел на студента.
     Ответ студента поставил профессора в тупик или еще точнее ввел в ступор.
   - Может не гитика, а гитик? Это слово употребляется только во множественном числе и только в одном значении.
    - Приведите пример и поясните, - с дрожью в голосе произнес профессор.
   - Один пример могу привести, а больше их и не существует. Пожалуйста: наука имеет много гитик.
   - Так что же этого имеет много наука? – чуть не закричал профессор.
   - Это формула карточного фокуса, когда карты раскладываются парами по одинаковым буквам и загаданная пара легко угадывается.
Давайте я вам покажу. У меня как раз колода с собой имеется.
   - Не надо показывать, давайте зачетку, - сказал обескураженный преподаватель. Он был подавлен и унижен.
   И студент Достоевский чувствовал себя будто гантелей ударенный. Он вяло смотрел в свою зачетку, где было выведено отлично, и совершенно не въезжал в ситуацию.
   Но как ни молоти, все же загадочная гитика была разгадана, хотя и таким пресквернейшим образом. Профессор почувствовал, что его отпустило.
Он даже притопнул от легкости положения.
   Возвращаясь из института, Семен Игнатьевич Рябчиков - Волов, слегка изменил маршрут и завернул в кафе. Там, чопорно отпив сто пятьдесят коньяка и закусив конфетой “Гусиные лапки”, он отправился домой.
   Его жена, увидев мужа слегка окосевшим, чего не бывало с ним уже последние двадцать лет, высказала свое удивление по поводу происходящего.
   Профессор устало улыбнулся, подмигнул неумело левым глазом и, подняв указательный палец правой руки вверх, загадочно с небольшими интервалами произнес:
   - Наука! Имеет! Много! Гитик!