Смогли бы нас победить немцы? Черта лысого. Ну, взяли бы Москву. Может быть Свердловск. Ну, предположим, дошли бы на какое-то время до Уральских гор.
Но победить они бы не смогли никогда. Потому что в той жестокой и кровавой войне наряду с русскими, украинцами и белорусами воевали бойцы из Поволжья и Северного Кавказа, Крайнего Севера и Сибири, Закавказья и Средней Азии, Прибалтики и Дальнего Востока.
И всех бойцов связывали искренние сердечные отношения, которые не зависели ни от расы, ни от национальности, ни от религиозной принадлежности.
Подвиг русского героя Матросова, повторили украинец Шевченко, эстонец Лаар, узбек Эрджигитов, киргиз Тулебердиев, молдаванин Солтыс, еврей Белинский, казах Байбагамбетов, белорус Костючек и сотни бойцов других национальностей.
И каждый представитель своего народа внес частичку своего сердца в общее дело победы.
На рубеже Большой Малиновец—Залегощь восточнее Орла и Сетенево — Светитский западнее Ливны 48-я армия 2-го формирования в составе Брянского фронта зимой 1943 года вела тяжелые оборонительные бои. Хуже всего приходилось шестой гвардейской дивизии, которая находилась в окружении. Боеприпасы на исходе, продовольствие нет, недостаток в медикаментах, зато в избытке - голодных, раненых, обмороженных.
Конечно, и в окружении шестая гвардейская дивизия помогала и армии, и фронту в целом. Известно, что для удержания окруженных соединений противнику требуется куда больше сил. Для удержания кольца требуется двойное превосходство в силах. Это военная наука. И эти силы оттягивала на себя окруженная дивизия. А превосходство в силах для окружения нужно, если окруженные не оказались деморализованы, что, увы, неоднократно имело место в Красной Армии летом сорок первого, да и в сорок втором - тоже.
Но уже на календаре войны год сорок третий. Научились воевать, перестали бояться. Почувствовали, что можно сломать хребет этой адской машине, что на противоположной стороне такие же солдаты, которые и драпают, и стреляются, но чаще сдаются в плен.
Но все-таки окружение есть окружение. И есть охота, и стрелять надо. А снабжения никакого.
Командование армии пытается помочь соединению, регулярно высылая группы бойцов с продовольствием и боеприпасами, но любая попытка натыкается на плотный огонь противника.
Но связь с дивизией была. Поэтому приказы поступали регулярно. Приказы не отличались разнообразием: Держаться до конца, стоять насмерть, ни шагу назад.
А дивизия и так держится, недаром гвардейская. Бойцы не жалеют жизни, раненые стонут молча, бойцы снег едят. Да и какой шаг назад, если в окружении?
И тут случается, что немецкий снайпер на озере, которое отделяет от противника, взял лося. Килограммов на пятьсот. И лежат эти полтонны мяса, прям посередине озера, но достать его нет никакой возможности. При малейшей попытке приблизиться к туше немцы открывали такой шквальный огонь, что, как говориться – не до жиру, быть бы живу. Но и наши немцев не подпускают. Пусть не таким шквальным огнем отвечали, но снайперские винтовки имелись. И стрелять было кому.
Был в дивизии боец, рядовой Монту Чунанчар. По национальности нганасан. Родом из Якутии. А точнее - севернее Севера. Охотник, оленевод, рыбак. Отличался неразговорчивостью и спокойствием. Спокойствие было дано ему от рождения, а молчание было закономерным следствием плохого знания русского языка.
Вообще-то коренные народы Якутии как нганасаны были приравнены к малочисленным народам и в армию они обычно не призывались. Возможно, это было связано с трудностями доставки повесток. Но отважный нганасан на оленьей упряжке добрался до военкомата и попросил направить его добровольцем. Получив от него в дар Красной Армии оленей, военкому ничего не оставалось, как направить Чунанчара на фронт.
А стрелял он метко. Уже восемь вражьих трупов лежали по ту сторону лося. Сколько было смельчаков, столько и лежало.
Монту, хоть и плохо говорил по-русски, но все же говорил. Еще лучше понимал. И слышит он разговор двух бойцов и понимает, что вся эта пальба из-за лося, который лежит посередине озера. Понимает, но не совсем. Зачем стрелять? Зачем бойцов подвергать опасности?
И покидает он свой пост, попадая, своими действиями, под трибунал, и идет к командиру. Где словами, где жестами объясняет, что ему нужна веревка и немного пошуметь в стороне. Командир устало выслушивает, вникает в суть, светлеет, краснеет щеками, блестит глазами и обнимает по-отцовски бойца.
– А сможешь брат?
– Сможешь, брат.
Командир – лейтенант, пацан еще. Сам родом с Вологды. От этой Вологды до стойбища Чунанчара дальше, чем до Луны. Какие братья? Но это война. И все защищали Родину-мать. И все бойцы были ее дети. Чему удивляться?
И берет лейтенант взвод автоматчиков и, экономя патроны, стреляют в сторону противника чуть правее. Небольшая проверка боем – обычное дело. Немцы начеку, ответный огонь. Наши подождали - снова одиночная стрельба. Завлекли.
А в это время Чунанчар, подобравшись на возможно близкое расстояние, накинул лассо на рога лося. Привычное дело для оленевода. Правда, в стойбище, если первый бросок был неудачным, можно повторить. Но тут была война, и ошибок она не прощала.
Но Чунанчар был лучшим оленеводом из рода нганасанов. Бросок был стремительным и метким. А дальше было дело техники. Десять бойцов дружно дернули за веревку, и туша лося покатилась по озеру с такой скоростью, что верхний слой льда по следу туши стал подтаивать.
Когда немцы опомнились и увидели, что гладь замерзшего озера девственно чиста, от злости, дали несколько залпов по нашей территории, ударил пулемёт, но только и смогли выкорчевать несколько пней, сбить верхушки деревьев, да наделать дырки в снегу.
Но если на какое-то время проблема с питанием была решена, то плотное кольцо окружения прорвать не удавалось. Командование дивизии связывается со штабом армии, придумывает пути прорыва, но немцы перехватывают сообщения и не дают прорваться. Ни шифры, ни уловки не дают результата. Враг все донесения вмиг расшифровывал. Пойдет танковая бригада на прорыв – встречает ее плотный огонь. Пехота поднимается в атаку – налетают немецкие самолеты, бьет артиллерия. Захлебываются атаки, гибнут бойцы и, кажется, нет никакого выхода, кроме одного - погибнуть честью храбрых.
И залетает в этот отчаянный момент адъютант.
- Товарищ генерал, к вам боец.
- Что надо?
- Говорит для дела.
- Какие могут быть дела у генерала с рядовым?
- Не могу знать, но говорит, что очень нужно. Правда, говорит очень плохо.
-Контуженный?
- Не похоже. Просто не русский.
- Хорошо, зови.
В землянку вошел боец невысокого роста, смуглый, нос длинный, острый подбородок на усах сосульки. Доложил:
- Гвардии рядовой первого полка второй роты Сейбат Эжверин.
Генерал вскинул брови.
- Прости, боец. Я не понял, как тебя звать?
- Очень просто, товарищ генерал. Имя мое Сейбат, фамилия Эжверин.
Боец говорил с сильным акцентом, но генерал смог разобрать.
- Действительно просто. Ну, и что ты мне хотел сказать?
- Я могу передать сообщение нашим и фрицы не смогут ничего понять.
- Это как? – Генерал взглядом дал команду адъютанту принести чай.
- Я по национальности табасаран.
- Я что-то предполагал подобное, - обронил генерал.
- А в дивизии служит мой земляк Шисин Митаров. – Тут боец сделал паузу. – Если, конечно, не убит.
- Мы проверим, ты продолжай.
А дальше этот гвардии боец первого полка второй роты рассказал, что его земляк по национальности даргинец. У табасаран свой язык, а у даргинцев свой. Но раз соседи, надо было как-то общаться. Поэтому соседи научились разговаривать на местном диалекте.
- Только мы понимаем друг друга, больше никто, - закончил свой рассказ боец.
Генерал задумался. Что-то промелькнуло в его голове и это что-то давало хоть какой-то шанс. Был, был у генерала еще один вариант прорыва, но он держал его до последнего, до особого случая. И этот случай представился.
Нашли в армии земляка. Живой, слава богу.
– Хочешь поговорить с земляком?
– А с мамой можно?
– Нет, с мамой пока нельзя. С мамой только после победы. А вот с Сейбатом Эжверином можно. Знаешь такого? - Сейбат? Живой? Конечно, хочу. – Но разговаривать надо на вашем языке.- И объясняют солдату задачу.
И вот, в прямом эфире, два земляка табасаранец и даргинец на своем местном диалекте без всякого шифра передали важные сообщения. Конечно, упустить такой момент, чтобы не вспомнить близких и родственников они не могли. К концу разговора, разомлев от теплой печки и горячего чая, даже затянули песню. Начальство не возражало – пусть немцы помучаются над расшифровкой.
Немцы действительно долго мучились. Лучшие шифровальщики ломали мозг. Записи послали в Берлин. Там та же история, тот же результат. Шифровальщики днем и ночью ходили и напевали мотив песни, стараясь найти в нем ключ к разгадке. Но, не получалось. Немецкое командование было в гневе, чувствовало, где-то что-то должно скоро произойти. Но где, что? И как скоро?
А пока немцы кропели над расшифровкой, план прорыва был успешно реализован. Командование создало ударный кулак и шестая гвардейская дивизия, почти без потерь прорвала кольцо окружения. Как же, надо было спешить. В Берлине уже ждали наши войска. Все они понимали. Вопрос был во времени.
В феврале войска 48 армии перешли в наступление в направлении Малоархангельска, к 23 февраля вышли на рубеж юго-западнее Новосиль — севернее Малоархангельска. А от Малоархангельска до Берлина по прямой на карте совсем рукой подать.
Вот и думайте, смогли ли немцы победить в той войне. Жаль, очень жаль погибших сыновей нашей необъятной Родины. Сыновей разных национальностей, вероисповеданий, рас и народностей. Вечная им слава и наша память.