Часть 1 Травница

Малюкова Елена Юрьевна
Часть 1 Травница


Раскинувшись на диване, прикрыв глаза от изнурительной жары, Мирослава подставляла лицо, робкому скользящему сквозняку веющего из распахнутого окна, созерцая из комнаты родительского дома, потяжелевшие белоснежные бутоны садовой розы, вьющиеся, как лента разнопёрые ирисы, что расползались в окрест сладко-пудовым ароматом. Мама их высадила ещё ранней весной. А дальше, за оградой в траве охапками пробивались где-попало жёлтые одуванчики. Дождь будто ускорил рост хрупкой молодой листвы, и вокруг теперь буйствовали изумрудно зелёные деревья.
Целых два дня по её приезду лили дожди, что так некстати для короткого отпуска, который Мирослава взяла в начале лета. 
А сегодня утром, небо разрумянилось как красная девка, обещая ясную погоду.
К полдню Мирославу сморила накатывающая удушливая жара. Выходить из дома под палящее солнышко не было никакого желания, поэтому появления Полины её не обрадовало. Соседка Полина появилась внезапно в комнате Мирославы.
- Ну что поедем?  - уперев руки в бока, Полинка смотрела сверху вниз на распластавшуюся подругу, сжав губы в улыбке. Она всегда так улыбалась: сжав губы, будто считая, что когда она это делает, Полина становится некрасивой. Чего Мирослава никак не могла понять, это был как раз тот случай, когда красоте зажатость никак не шла. Если бы ирисы, стеснялись расправить свои лепестки, то их полной, целостной красоты никогда бы не увидел. Полина не осознавала насколько была хороша в свои двадцать семь лет, замужняя имея двоих детей. Стройная высокая зеленоглазая блондинка с тонкой талией и слегка широкими тяжёлыми бёдрами, любое движение совершённое Полинкой завершалось плавным движением таза, фигура восточных красавиц, о которых грезят многие мужчины.
- Куда? - Мирослава лениво оторвала голову от подушки.
- За чабрецом! Забыла?
- В такую жару, - рассеянно ответила Мирослава, вспоминая как в те самые дождливые дни,  договаривалась с соседкой пойти в поле к реке. Она уже хотела вежливо отказаться, но представив, как холодной зимой заварит себе ароматного травяного чая, поднялась с дивана.
Прыгнув на велосипеды, они покатили по раскалённому асфальту, а когда выехали за посёлок, асфальт заворачивал круто влево, а подружки съехав с горки, поколесили по земляной дороге через поля и пруды.
 Застряли у заболоченной лощины, густо заросший высоким в рост человека иван-чаем. Именно там дорога обрывалась, и поднимался холмом пшеничного поля. Решив оставить велосипеды в тени деревца они прошли вдоль лощины надеясь выискать сухой переход, но, увы, его не оказалась, тогда Полина скинула обувь, закатала штанины и пошла прямиком вброд, Мирослава с удивлением и растерянностью пронаблюдала за ней.
- Ты что здесь останешься? – обернулась молодая девушка.
За Полиной в воде остался серо-грязный след, глубины не было, но вода доходила ей до колен.
- Прямо босиком? - промямлила Мирослава, разуваясь.
- Ну да! Чего боишься?
Мирослва пожала плечами.
- Грязи!
Полинка рассмеялась.
- И ещё боюсь раздавить лягушку, - пошутила Мирослава, хотя наступить на какую-нибудь болотную живность она и впрямь побаивалась. Обошлось без жертв. Ступни Мирославы тонули в мягкой тёплой земле, и ей даже понравилось взбалтывать воду, поднимая чёрную муть со дна на поверхность. Полинке походы давались легко, хотя и Мирослава тоже родилась здесь, но за девять лет проживания в городе успела позабыть о подобных приключениях. Задор соседки подстегнули Мирославу. Выйдя из трясины, и поднявшись на возвышенность, Мирослава вдруг обнаружила чёрные разводы до самых колен и забившуюся грязь у ногтей, привлекательности ей это не прибавило.
«Ничего страшного, зато буду пить травяной чай в лютую стужу» - подумала Мирослава и нагнала соседку. На этом испытания не закончились. Мирослава мрачно окинула взглядом душное бескрайнее поле, лоснящееся молодыми зелёными колосьями. Догадываясь, что Полина намеревается пойти прямиком через него. Так и вышло. Тяжёлые колосья бились при шаге, бились о запястья, кололи и царапали нежную кожу. Томясь от жары, Мирослава едва поспевала за быстрой соседкой, стараясь не показывать своей усталости и уныния. Ещё не достигнув половины поля, Мирослава сдалась, она стала заметно отставать, спасительно пряча глаза в тени ладони, цепляясь взглядом, то за лазурный колодец, облизывая пересохшие губы, выпрашивая облачко, то за дымную полоску леса на горизонте, призывая её поторопиться навстречу. Посадка, утопающая в горячей сизой дымке приближалась, а точнее ползла к ним медленно и неохотно. Их пути не было конца, на открытом поле они словно как на раскалённой сковородке, на которой сегодня Мирослава жарила яичницу. В глазах ширящаяся полоска леса стала мутнеть и плыть в туманном зареве. Мирослава шла молча и напряжённо и голову её больше не посещали никакие мысли, к тому же страшно захотелось пить, но воды, конечно же, с собой они не додумались взять. Хотя Полина привыкшая к дальним походам, Мирослава расстроилась.
Полина оглянулась на притомившеюся подругу, и подбодрив Мирославу, пропустила её вперёд себя. Мирослава выползла из поля на накатанную дорогу, как ящерица в холодном поту и с диким сердцебиением. Осмотрелась.
С другой стороны дороги, у кромки начинался шумный лес из берёзы, осины, кустов орешника, и колючих кудрявых кустиков ежевики. Разделив с Полиной досаду об отсутствия воды, они вяло пошли по дороге, обогнув, резко обрывающуюся посадку, вышли на пологий скат берега, где в узком русле в камышах журчала вода. Мирослава пожалела, что не взяла и купальник, но рассмотрев внимательней берега, поняла, что в воду подступиться совершенно негде, камыш и осока забили берега, и она осталась с грязными ногами, с присохший глиной. Смерившись, Мирослава натужно улыбнулась Полинке, а той хоть бы что! Принялась икать заветную травку.
После поля у Мирославы совсем закончились силы, но увидев бодрость соседки, взяла себя в руки и тоже пошла по берегу выискивая сине-лиловые цветочки чабреца. Трава густо и упруго мялась под ногами Мирославы, поражая её своим разноцветием, девушка натыкалась то на стелящуюся ковром землянику, то на жёлто-сочные соцветия зверобоя, сладко-медовый трилистника, пуховые белоснежные гвозди подморника и ещё тех трав, которых Мирослава ещё не знала, но очень хотела бы узнать. Вскоре она забыла и о жаре и жажде, увлечённо рвала чабрец, аккуратно складывая в пучки, дыша жарким воздухом, пропитанным тягучим цветочным ароматом, вся усталость снялась мгновенно и она поняла, что у неё ещё очень много сил, больше чем было вначале пути.
Маленькая женщина появилась на берегу, как солнечный удар. Мирослава заметила её случайно, подняв глаза на горизонт, и испугалась, увидев незнакомую фигурку женщины. Откуда она здесь появилась, ведь никого не было? Да ещё и одна?
- Здравия! - поприветствовала их женщина, приблизившись.
- Здрасте, - ответила Полина ничуть не удивившись появлению незнакомки невесть откуда.
- Чабрец набираете, - заметила женщина, смотря большими тёмными глазами как у русалки на охапку травы в руках Мирославы.
На вид женщине было около сорока, в длинном льняном платье, она выглядела как настоящая травница. Мирослава зачаровалась её грацией и характерным движениям вскидывать кудрями, подставляя светлое, ничем необременённое лицо лучам солнца щурясь на них. Страх ушёл, испарился как утренняя роса. К тому же в руках она держала круглую плетёную корзину, в которой горели красными бусинами земляника.
- А я с ближней деревни, ягоду вот собираю. А вы, с какого края?
Полина охотно вступила в разговор. Мирослава, будучи неразговорчива по своей натуре, слушала завязывающуюся интересную беседу немного отстранённо, рассматривая женщину. Тёмные кофейного цвета глаза, белёсые брови вразлёт, про такие Мирослава сказала бы соболиные. Воздушные пряди легко подбирал ветерок и клал их на круглые, покатые плече женщины. Мирослава приметила на её груди небольшой круглый талисман, вырезанный из дерева, оно напоминало колесо, только обод разрывался, и оси как бы загибались по кругу. Каким притягательным и манящим показался ей тогда этот простой, но судя по всему мощный оберег. Да и сама женщина вышла, словно из сказки, с корзинкой из бересты в льняном цветастом платье с босыми ногами. Она понравилась Мирославе. И имя её такое необычное и интересное – Осока, в народе травницу так и звали, хотя по паспорту у неё другое имя, о котором собеседница умолчала. Осока поведала нам о травах, раскрыв каждого применение. Например, Мирослава не знала, что зверобой нельзя много пить мужчинам, чтобы не потерять силу в постели. А поморник пить только не в дороге. Много интересного нам рассказывала Осока. Мирослава не заметила, как прониклась к травнице доверием, ловя каждое её слово.
Выйдя к самому берегу, Полина приметила рыбака, и Мирослава поймала уплывающую вдаль лодку по зелёной ленте, издали его не рассмотреть, как не приглядывалась Мирослава. Оказалось-то место совсем не безлюдное, ходят и травница и рыбаки. Но в угоду всем ожиданием Мирославы Осока вдруг нахмурилась, сведя соболиные брови, глядя вдаль на скользящую лодку.
- Не боитесь Водяного? – девушки переглянулись, но Полина быстро поняла, что Осока пошутила, засмеялась.
– А вы смелые, - похвалила нас травница, - там дальше заводь, место тихое, тёмное, заманит вас и всё.
Воцарившуюся тишину разорвал мелодичный смех Осоки, наблюдая посерьёзневшие лица подружек. Мирослава, конечно, не испугалась, но кто знает, они далеко от дома, велосипеды их под деревом на другой стороне поля, а одинокие девушки встретить у реки могут кого угодно…
Водяной оказался тот самый рыбак, что уже скрылся из поля видимости женщин.
- Молодом парень, вашего возраста… Приезжает на реку каждое лето. Вы его не бойтесь, он хороший, добрый. Судьба сыграла с ним злую шутку, попал в беду. А прозвище он получил после получения увечья. Ребятишки, что приходит купаться на мосток, окрестили его водяным из-за уродства, с тех пор так и стали звать…
Такой короткий рассказ о человеке, которого Мирослава не знала, расстроили её. Сердце неприятно и тоскливо сжалось в ком, Мирослава прониклась жалостью к рыбаку, смотря на голую зеркальную ленту, где только что плыла лодка.
- И что же он один тут живёт? – не сдержалась она от вопроса.
- Один-один, - выдохнула Осока, стреляя на собеседницу взглядом, окрашивая ответ совершенно другим смыслом.
Мирославе стало неловко, она опустила глаза. Осока раскусила её интерес быстро. Мирослава спросила не потому, что ей это надо, хотя да именно так - свободной девушки всегда интересны свободные мужчины.
Сложенные губы алым бантиком Осоки распустились в ленту улыбки. А Мирослава заметалась, не зная, куда себя деть от проницательных глаз травницы.
С виду Мирослава была гордой, самодостаточной, холодной и непроницательной, даже немного равнодушной перед мужчинами. Но на самом деле под всей этой напускной маски скрывалась болезненная обида на всех особей противоположного пола. Неудачница. Так она говорит тайно самой себе. Мирослава, как не горько ей было признавать, причислялась к той категории девушек, чьи чувства когда-то были беспощадно и бесцеремонно отвергнуты, и по прикидкам Мирославы, лет этаких пять-шесть назад.
Собрав снопы самых разных трав, они присели на бережку немного отдохнуть, Осока щедро поделилась с ними своими запасами воды, чем девушки были ей безмерно благодарны.
- Отключай ум, - внезапно обратилась к Мирославе Осока.
- Не поняла… - сказала Мирослава, оторвалась от горлышка бутылки.
- Если хочешь быть Богиней и мужчины к тебе липли как мухи на мёд, отключай ум, – повторила она.
Мирослава залилась краской до самых корней волос, ей стало быстро жарко, чувствуя, что слова травницы зацепили её и не просто зацепили, а вытащили давно гнившие корни в глубине её души.
Полина безмятежно улыбалась, вглядываясь в гладь воды, она была спокойна на этот счёт.
Бессилие перед правдой окрасилось в злость, Мирослава хотела было возразить Осоке, сказав что у неё всё хорошо, но смерившись перед правдой, промолчала, наверное, впервые, потому как многие поднимали эту болезненную тему с ней. И укоры по этому поводу, как глоток прокисшего киселя, невкусный и горький, потом долго бродил в её уме. Говорить себе, что она неудачница это одно, но до конца признать, что так оно и есть куда труднее, мешали гордость и страх.
Осока сощурила медово-кофейные глаза и спросила.
- Хочешь, я расскажу как ей стать, Богиней?