Москва! Ты — наша гордость и слава, возведённые в величие кремлёвских башен, в монументы героев русской земли. Ты — город революций и великих потрясений.
Но сегодня, Москва, ты стала городом-клоакой, столицей страны, в которой новое общественное устройство заиграло на вонючих дрожжах первоначального накопления воровского капитала.
К власти, растоптав обнищавшее население, пришли "новые русские". Иначе — разбогатевшие воры, бандиты и коррупционеры.
И твоим жителям, Москва, теперь не до славы! не до твоих златоглавых церквей! и даже — не до Бога! Ибо тот сотворил Человека для Любви к ближнему своему. Но люди сейчас испытывают друг к другу зависть и ненависть, забыв о самом святом, что есть в человеческом обществе!!
Так куда же ты стремишься и так рвёшься сегодня, Москва? Кто теперь твой бог?
Это — деньги, и ещё раз деньги, Златоглавая! Недаром, в перезвонах церковных колоколов давно уже не слышится малиновый звон, и они лишь надрывно гудят:
— Бом-ба-бло... Бом-ба-бло...
Господи! Прости меня… Но с утра и до вечера: дома — по телевизору, у друзей — на вечеринке, в тёмных переулках и в светлых дворцах новоявленных русских — ВЕЗДЕ теперь можно услышать это странное и магическое слово: «БА-БЛО»!
…Конечно, в такие философские рассуждения Виктор не вдавался. Приезжая каждое утро на работу в Москву, он мучился только одним вопросом: где взять деньги, чтобы прокормить семью и рассчитаться с кредиторами? При этом поёживался от мысли, что в его карманах лежат всего лишь несколько сторублёвок.
В конце концов он решил, что так жить дальше нельзя. «Надо, что-то делать и выползать из этой трясины. Но как?» — и этот вопрос постепенно стал для него основным и самым мучительным.
Отработав сутки охранником, Виктор два дня находился дома. Теперь у него было достаточно времени подумать. Он думал и соображал. А присмотревшись к окружающим, заметил, что в наступившее лихолетье лишь торговля стала более или менее доступным способом небольшого обогащения. Здесь ума и знаний много не требовалось. Даже бабки занимались ею, продавая овощи со своих огородов, вязаные носочки, шарфики и старые вещи.
Но к торговле Виктор всегда питал неуважение. «В СССР кто был в почёте? — рассуждал он и сам же отвечал: — Конечно, учёные, космонавты, врачи и даже педагоги! А теперь, выходит, лучше стать торгашом… на рынке? Да там меня сразу заметят знакомые, а ещё хуже — бывшие ученики. И он начинал придумывать какой-нибудь другой, более престижный, способ добывания денег.
Однако, пораскинув мозгами, быстро приходил к мысли, что для любого дела нужен «первоначальный капитал», то есть, те же самые проклятые «бабки». «Вот ведь как получается, — прикидывал он, — везде они нужны! А взаймы денег сейчас никто не даст, да и со старыми долгами надо рассчитаться...»
Ночная работа и безысходное положение постепенно выработали у Виктора бессонницу, а в одну из таких ночей, дома, ему привиделся странный сон: якобы возвращаясь с работы, он нашёл пачку долларовых купюр. «Да. Просто, нашёл… — убеждал он себя во сне, — не украл же». Но ему захотелось убедиться так ли это и что найденные деньги лежат на месте.
Виктор подошёл к ящику стола. «Помнится, туда их припрятал, — продолжал размышлять он. — Да нет, почему «припрятал»? Положил! Чего прятать? Ведь я же их нашёл!» Но где-то далеко в сонном сознании прозвучал тихий укор совести: «Не нашёл ты их, а украл…». В голове пронеслась догадка: «А может быть, я, и вправду, кого-то ограбил?!» Он отдёрнул руку от стола, но любопытство пересилило. «Надо всё-таки посмотреть. Если они в столе, — значит, ограбил», — решил он и осторожно потянул ящик на себя.
Из него вместо долларов почему-то стали вываливаться российские купюры, которые, падая на пол, разлетелись по всей комнате. Виктор бросился подбирать деньги. В это время дверь спальни приоткрылась, показалась голова Ирины. Она многозначительно улыбнулась, а потом спросила: «Ты что тут делаешь, шалунишка? Почему ползаешь?» Он вскочил, прижал к груди собранные купюры, сжав их в огромных ладонях. Но жена вошла в комнату, подошла вплотную и ласково попросила: «А ну-ка покажи! Я тоже хочу посмотреть, что там», — указала она пальцем на сжатые кулаки. Окаменевший от стыда Виктор ничего не ответил, стал медленно разжимать ладони. Однако, к его великому изумлению, в них ничего не оказалось.
В этот момент он проснулся. Весь в холодном поту, вытер лоб, откинул одеяло и сел на кровать, свесив ноги. Его сердце продолжало колотиться, а мысли путаться: Виктор никак не мог понять, почему ему удалось избежать немыслимого позора во сне. «Не-ет, — подумалось он, — такие воровские дела и вовсе не для меня!».
На улице было раннее утро. Зазвенел звонок — и Виктор заторопился на кухню.
— Доброе утро! — послышался в трубке голос хозяина фирмы. — Разбудил?
— Да нет, Александр Сергеевич. Я уже встал.
— Тогда молодец. Нужен ты мне сегодня. Михаил приболел. Просит подменить. Сможешь?
— Смогу.
— Вот и отлично. К восьми успеешь?
Виктор посмотрел на часы.
— Постараюсь...
— Это не ответ. Я должен к девяти быть на важной встрече. Так успеешь или нет?
— Успею. Скоро — электричка.
— Ну, ну… Жду к восьми.
До прибытия ближайшей электрички оставалось полчаса, и Виктор, быстро одевшись, выскочил на улицу, стал ловить попутную машину. Пошарил в карманах, однако там оказалась только три сторублёвка. «Мало!», — с досадой промелькнуло в голове, и в это время подъехала иномарка.
— Куда?
— На электричку опаздываю, браток!
— Сколько?
— У меня только двести рублей… выручи.
Но вместо ответа стекло дверцы равнодушно поднялось, и иномарка сорвалась с места.
— Вот сучара! — чертыхнулся Виктор и снова поднял руку.
На этот раз перед ним остановился старый жигуль, из окна которого высунулось улыбающееся лицо Валерки.
— Вот так встреча, Витёк! Садись, дорогой. А я только вчера приехал из Турции. Барахла привёз... Спешишь?
— Спешу, спешу, Валера. Гони на станцию, а то могу на электричку не успеть.
— В Москву что ли?
— Ага…
— Так нам же по пути!
— Ну, тогда гони и рассказывай, как там в Турции.
— Сначала, Витёк, скажи, как ты… Ирина. Убивается?
Виктор, не моргая, стал смотреть вперёд. Перед ним промелькнула сцена похорон Игорька. В тот день небольшой гробик с умершим сыном помогали нести соседские мужики. Но когда его стали опустили в могилу, обезумевшая мать, попыталась спрыгнуть в неё. Виктор с Валерием не дали ей этого сделать, и Ирина потеряла сознание. Над ней стали хлопотать женщины, подсовывая к носу ватку с нашатырём. Тем временем, обустройство могилы закончилось, жена окончательно очнулась и Виктор склонился над ней. «Пусть ещё полежит!» — сказала женщина, держащая ватку с нашатырём.
Однако убитая горем мать, оттолкнув обоих, поднялась сама, шатаясь, подошла к могиле. Сбившийся с головы чёрный платок повис на плечах, глаза были сухими. Ирина оглядела прибранную цветами могилу и три раза перекрестилась, шепча что-то про себя...
Валерка ещё раз посмотрел на Виктора, но тот продолжал молчать.
— А!.. Спрашиваешь, как в Турции? — оставил он на потом расспросы. — Эх, брат, чего я только там не насмотрелся. Сначала ходили по рынкам: товар присматривали. В первую очередь — кожу, дублёнки, джинсовые брюки и куртки. Этого дерьма у них — на каждом шагу! Отоварились за три дня. Где только мы не лазили. А жили в гостинице… Ты меня слышишь? — слегка толкнул он локтем задумавшегося Виктора, стараясь оторвать его от печальных размышлений. — Жили, не тужили, а в последние дни решили в ресторанчик заглянуть. Между прочим, там наших полно: и туристов, и таких как мы, «челноков». Русских девок много! Проституцией, оказывается, занимаются. Вот сучки… Позор на всю Россию!
Ну, так, значит, уселись мы за столиком. Сидим, выпиваем… А с нами ещё молодая женщина из Воронежа была. На рынке мы с ней познакомились. Красивая девка, но, видать, порядочная. Ты слышишь? — снова повернулся Валерий к Виктору, оторвавшись от наблюдения за потоком въезжающих в Москву машин. — Ну, я, конечно, Раю (так, помнится, её звали) приглашаю на танец. Классная девочка! Спрашиваю, мол, что да как, в общем, кажется, я ей понравился.
Подходим после танца к нашему столику, а на нём — огромный букет роз и дорогая бутылка вина. Ребята смеются. Говорят: «Это тебе, Рая, вон тот турок приподнёс», — и показывают на хорошо обставленный стол напротив нашего. Я обернулся. Смотрю: турок, а может и не турок (они там все на одно лицо!), немолодой, с животиком машет мне и кивает на Раю. А сам выставляет большой палец: мол, хороша твоя девушка! Вот козёл старый, думаю, и ты туда же. А он не унимается, показывает на цветы и на Раю: мол, для неё подарок. А Рая дёрнула за рукав и говорит: «Не обращай внимания, Валера. Он покупает меня на следующий танец». — «Как покупает? — спрашиваю. — Без согласия нашего стола?» — «Для вас послана бутылка вина. Если будете пить, значит, согласны меня отдать».
— Тут, Витя… — ещё раз толкнул Валерий друга, которого итак заинтересовала история. — Мои ребята и говорят: «А хо-хо не ху-ху! Пьём бутылку, а ему отнесём украинской горилки. Пусть попробует, турчака, чем она пахнет». Так и сделали. Открыли бутылку и выпили за здоровье Раи. Но она сразу погрустнела. Зря, говорит, вы так сделали, мальчики. Драка может быть из-за меня. Так и вышло.
Подходит к нам этот турок, уже хорошо подвыпивший, берёт Раю под локоть, приглашая на танец, но она не встаёт. Мы ему вежливо объясняем по-русски, что у нас так не принято без согласия девушки тянуть на танец. Он сначала не всё понял, а потом схватил букет со стола и ударил им Раю по лицу.
Вот тут-то всё и началось. В зале ещё были русские ребята. Произошла большая драка. Прибыла полиция и всех нас арестовали, кроме Раи. Мы её успели вывести через кухню на улицу, а сами сдались. Там с полицией драться — себе дороже.
— Попали мы, значит, — вздохнул Валерий, — в участок.
Здесь Виктор окончательно отвлёкся от размышлений и стал глядеть в рот рассказчика, ожидая продолжения интересной истории.
— Там сразу — документы, где остановились. Ничего себе влетели! Ну, а дальше — самое интересное, — мрачно посмотрел Валерка на Виктора. — Продержали нас с отнятыми паспортами в полиции около трёх дней. Причём, поодиночке. Вызывает потом меня их офицер и, неплохо говоря по-русски, предлагает: «Домой хочешь попасть?» — «Давно пора… — отвечаю, — Не имеете права так долго держать, буду жаловаться». — А он, гад, ухмыляется и говорит: «Кому ты собираешься жаловаться? Мне, полицейскому начальнику? У тебя даже паспорта нет». — «Как нет?! — кричу. — Вы же его у меня забирали!» — «Ты это не сможешь доказать. Его у тебя не было», — развёл он руками. — Вот падаль турецкая! Так и сказал: нет, мол, паспорта.
А потом внимательно посмотрел на меня и говорит: «Но ты сможешь его получить, если поработаешь у одного хорошего человека месяца три. Тебя будут кормить, рабочую одежду дадут, денег заработаешь… Согласен?»
— Я, конечно, Витя, опупел. Мне предложили стать рабом. Ты это можешь себе представить?
— Да… — только и смог сказать Виктор. — Не позавидуешь. Поэтому от тебя в последнее время и писем не было?
— Какие там письма! С утра до вечера пахал на этого турка. Выходные были только по их праздникам. Правда, кормил он неплохо, денег давал. Даже иногда разрешал в магазин сходить при необходимости. Знал, что без паспорта я снова в полицию попаду, и меня вернут к нему. Итак, считай, чуть ли не полгода на него проработал.
Под конец раздобрел: понравился я ему. «Карашо работает», — хвалил. А потом дал расчёт, паспорт вернул с продлённой визой и купил билет до Москвы. Разрешил даже купленные до ареста товары забрать. Сказал: «Продашь, ещё приезжай прямо ко мне. А захочешь поработать, тоже приезжай… Хорош, Валера?» Ну, я ему всего наобещал, лишь бы ноги унести. Теперь вот у себя дома. Даже не верится…
— Натерпелся ты, — искренне пожалел Виктор. — Постарел даже немного. Лихо досталось.
— Лихо, не лихо… Тебе куда?
— Можешь возле курского высадить, а оттуда я доберусь на метро: время ещё есть.
Когда они подъехали к Курскому вокзалу, Валерка притормозил:
— А зачем, Витёк, ты сюда приехал, может, и назад подвезти?
— Нет, Валера. Спасибо. На работу. Охранником устроился. Шеф срочно вызвал. Подменить надо.
— Слушай, когда домой вернёшься, позвони: дело есть. А я скоро назад поеду. К Ирине заскочу, поговорю с ней. Не возражаешь? А то неудобно: приехал и не показываюсь. Кстати, подарки ей и Машеньке привёз. Пусть порадуются. Не в обиде?
— Зайди, зайди... Мог бы и не предупреждать, — ответил Виктор и вышел из машины.
http://proza.ru/2021/01/07/685