Рассказ.
Стоял солнечный, но прохладный августовский день. С утра прошёл
дождь и площадка у кирпичного забора рядом с мишкиным двором стала
непригодной для игр в футбол или теннис. Каникулы были в разгаре.
Мишка и Гарик стояли под мокрой акацией, по морщинистому стволу
которой сновали муравьи, и старались не прижиматься к дереву, чтобы
насекомые не забрались под одежду.
- Хорошо бы найти клад! – мечтательно произнёс Гарик. – Часто
снится будто я причаливаю к песчаному острову и отрываю сундучок с
украшениями из драгоценных камней.
- Да, где мы уже с тобой только не искали! – вздохнул Мишка.
– И по чужим подвалам и по чердакам... И что? Два старых будильника,
за шестерёнки которых старьёвщик дал 60копеек. И это ещё хорошо!
- Есть идея! – сказал Гарик. – Мы ещё не искали в
полуразрушенных бомбёжками домах. До войны там жили люди и что-то
прятали, как консервы в банку. А взрывы вскрыли эти банки.
- После войны уже 15лет прошло. Там без нас сто раз всё
перешерстили.
- У тебя есть другие предложения?
Мишка молчал.
- Предложений нет! – резюмировал Гарик. – Значит будем
действовать по установленному плану.
В этот момент он заметил, как на неуверенных от выпивки и
разъезжающихся по грязи ногах, к забору направляется небольшого роста
мужчина в помятом чёрном костюме.
- Обнаглели алкаши! Хоть бы уже под куст шёл! – прошипел зло Гарик.
- Так там рядом окна бабы Нюры, а она и помоями окатить может.
- Сообразительный! – изрёк Гарик и увидел, как мужчина извлёк из
кармана брюк чёрный предмет, задержал его на пару секунд и положил на
невысокий забор. Затем незнакомец справил малую нужду, застегнул
штаны, помедлил и направился к перекрёстку.
- Пойдём, посмотрим, что он там оставил! – предложил Гарик.
- А может там пистолет? – опасливо возразил Мишка. – Оно тебя не
трогает – не трогай и ты его!
Но Гарик уже разглядывал чёрный бумажник, оставленный мужчиной.
Внутри его оказался паспорт со штемпелем о прописке, но адрес был
неразборчив и размыт. За подкладкой портмане оказалась
двадцатипятирублёвая купюра.
- Понедельник – день тяжёлый! – философски заметил Мишка. Давай
спрячем бумажник, а завтра решим, что делать с ним и паспортом.
- Нет! Нужно догнать мужчину и вернуть паспорт и деньги!
- А ты уверен, что это его паспорт? Может он украл бумажник, а
паспорт решил оставить на видном месте.
- И «четвертную» тоже, - съехидничал Гарик. – В паспорте есть
фото. Мы можем сличить внешность.
Незнакомец тем временем дважды пересёк перекрёсток и стал
удаляться по левой стороне Старогородней улицы в сторону почты.
- А если это вооружённый преступник? – спросил Мишка,
которому исполнилось двенадцать. Он был на полгода старше Гарика,
но всегда осторожничал.
- Вооружись тоже, кто тебе не даёт? Возьми у отца финку для
храбрости!
Мишка принял шутку Гарика всерьёз: – Я сейчас. Подожди!
Он вернулся через минуту с завёрнутым в тряпочку ножом.
- «Солинген», - прочитал Гарик надпись на коротком клинке с
чёрной костяной ручкой.
- «Золинген»! – поправил Мишка. Это город такой в Германии.
Лучшую в мире сталь там делают.
- Так уж и лучшую? – усомнился Гарик. – А войну нам проиграли:
значит наша сталь лучше! Спрячь бумажник к себе в брюки, а то у меня
спортивные штаны без карманов!
Ребята быстро дошли до угла улицы, но выпившего мужчину не было
видно.
- Не мог он зайти ни в один из дворов с левой стороны. Здесь живут
богатые люди и собаки у них – мало не покажется! Скорей всего он успел
дойти до следующего перекрёстка, - решили Гарик и Мишка.
Однако и на следующем перекрёстке мужчину не было видно.
- Если не знаешь, куда свернуть – иди прямо! – сказал Гарик, но
без особой решимости.
Мальчишки прошли по узкому, кривому переулку до почты. Она была
закрыта. По размытой ливнями булыжной мостовой спустились к оврагу, в
который упирался переулок.
- Всё! Дальше дороги нет. Нужно возвращаться. По крайней мере мы
пытались найти хозяина паспорта.
- Боюсь, до дому не дотерплю! – схватился Мишка за живот.
- Ну, пойдём к развалинам у края оврага! Заодно и клад поищем!
Мишка присел посредине небольшой комнатки в заброшенном здании,
где было немного жутковато. Гарик обследовал соседние комнаты,
поднялся на второй этаж. Кроме искорёженных вёдер, битого кирпича и
стёкол – ничего интересного. Кладом здесь не пахло. Пахло не очень
приятно мишкиным калом.
- Готов? – спросил Гарик приятеля, натягивающего брюки.
- Готов! – ответил Мишка и проследовал к другу, ожидающему у входа.
- Валим отсюда! – сказал Гарик и под взглядом десятилетнего толстячка,
наблюдавшего за ними из соседнего двора, ребята покинули переулок.
Отсутствие бумажника Мишка заметил уже в своём дворе, где они
жадно пили из толстого носика крана общего пользования и брызгали
холодной водой друг на друга.
- Скорее всего он выпал в разрушенном доме, где я нужду справлял.
- Пойдём быстрее опять туда! – сказал Гарик.
Найти бумажник уже не удалось.
- Иди сюда! Не бойся! – позвал Гарик мальчишку, всё так же
бесстрастно наблюдавшего за ними.
- А чего мне бояться? Это вы бойтесь! – задиристо ответил тот, но
подошёл.
- Тебя как зовут?
- Дима!
- После нас кто-нибудь лазил ещё в этом доме?
- Да! Были трое мальчишек вашего возраста.
- Всё ясно! - говорил на обратном пути Гарик. – Это они и
подобрали бумажник!
- Или сам толстячок! Надеюсь ты не подумал, что это я из-за денег
бумажник присвоил? – спросил Мишка. Больше всего он опасался, что
Гарик может ему не поверить. Они дружили с пятилетнего возраста и за
всё время ссорились лишь дважды.
- М-да, - продолжил Мишка. – Представляешь, сколько марок можно
было купить на эти деньги! А мы ходим в лучшем случае с полтинником в
кармане. Хорошо, хоть финку не потярял. А то отец меня прибил бы.
- Может оставишь её дома и прогуляемся ещё к стадиону «Металлург»?
-Не-е! Вэртача – нэвдача! – произнёс Мишка одну из своих любимых
украинских поговорок и приятели направились в сторону стадиона.
Пройдя мимо артиллерийского училища, где у входа стояло
серо-зелёное длинноствольное орудие и лениво маячил часовой, друзья
свернули налево и вскоре оказались на заброшенном кладбище.
Заглянув любопытства ради в два пустых склепа, они перешли на
противоположную сторону улицы и спустились на фундамент разрушенного
бомбой четырёхэтажного здания. Стены частично сохранились и к ним было
немного страшно приближаться.Через пять минут, не найдя ничего
интересного, мальчишки увидели троих семнадцатилетних парней, которые
играли в углу за бурьянами в карты и давно наблюдали за мальцами.
Спасаться бегством было бесполезно; выход из котлована был всего один
и его перекрывали картёжники.
- Быстренько вывернули карманы! – скомандовал наиболее рослый из
троих, атлетического сложения, парень. – Что там у тебя в тряпку
завёрнуто? – обратился он к Мишке. – Дай сюда! Финка – не игрушка для
детей!
- Заберите лучше мой ножик! – протянул Гарик свой простенький
перочинный нож, - а финку не отнимайте, а то отец прибьёт его!
- Ножик можешь оставить себе, а другу будет наука, чтоб не брал
без спросу отцовские вещи. Нужно ещё разобраться, откуда у твоего отца
такой нож!
- С войны. Это память о боях за Кёнигсберг, - ответил Мишка.
- Уважаю! Но нож не отдам! Скажите спасибо, что вас ещё не побили!
- Спасибо, - буркнул Гарик.
- А тебя что, вежливости не учили? – с издёвкой поинтересовался у
Мишки щербатый приятель атлета.
- Спасибо, - выдавил из себя Мишка, думая о будущем нагоняе от отца.
- Можете идти! – отступил в сторону от заросшей травой тропинки атлет.
Возле нового гастронома «Темп» стояли длинные прилавки, где
продавцы ловко вскрывали топориком ящики с виноградом.
- Классный топорик! – обратил внимание Гарик, но Мишка был
слишком удручён утратой финки.
До конца дня он не решился признаться отцу. По вечерам они с
Гариком совершали обход района, в котором жили. Не стал исключением и
этот, богатый на события день, тем более было о чём поговорить.
Стало темно. Возле прилавков Гарик предложил: - Давай заберёмся
на полки и полежим, как в поезде, помечтаем!
Мишка ловко занял место под прилавком справа, а Гарик в темноте
не заметил доску от ящика и уселся на гвоздь. Наверное со стороны,
доска, прибитая гвоздём к его попе, выглядела очень комично. От боли
он вскрикнул и дёрнул за доску. Освободиться от неё удалось лишь со
второй попытки. Ощупав стеллаж, Гарик обнаружил забытый продавцами
чёрный топорик с кованой рукояткой и гвоздодёром.
- Нужно вернуть его продавцам! – сказал Мишка.
- Ну уж нет! – рассердился Гарик. – Бумажник мы уже пытались
сегодня вернуть. Пусть не разбрасывают доски с гвоздями где попало!
За такую боль мне полагается компенсация! Обменяем его на два ножа –
будет и мне и тебе – утешение за утерянную финку!
- Не напоминай! – вздохнул тяжело Мишка.
Прокравшись незаметно к Мишке во двор, они спрятали топорик под
крыльцом, завернув его в предательски шуршащую, промасленную бумагу
и, пожав руки, разошлись по домам.
Во вторник утром, направляясь в поликлинику на физиопроцедуры,
Гарик встретил грустного Мишку.
- Ну что, сказал отцу?
- Нет, не до этого. Ночью на чердак забрался хорёк и передушил
всех (четверых) голубей. Осталось ещё шесть в будке. Хорошо хоть она
была заперта.
- А почём ты знаешь, что это хорёк? Может крысы?
- Ну не хорёк – так куница... Или ласка. И такая дрянь – мозги
повыедала, а мясо не ест!
Александр Иванович, мишкин отец, как раз спускался с чердака по
приставной лестнице с тушками любимых голубей, собираясь похоронить
их в углу двора.
– Не смотрите, не надо! – сказал он ребятам.
- Мне ещё могилку рыть, - произнёс Мишка.
- Я бы помог, но мне на лечение, - извинился Гарик. – Увидимся
через два часа.
В поликлинике Гарик случайно встретил толстячка Диму, который
тоже пришёл на лечение.
- Есть дело. Найди желающих поменять топорик на два складных ножа.
- А что я буду с этого иметь?
- Спросишь у тех, кто ножи предложит! С меня – ничего! Результат
сообщишь, когда опять встретимся на лечении!
- Понял, не дурак! – ответил Дима и трудно было понять, то ли он
всё таки дурак, то ли слишком хитрый.
В тот же день, на перекрёстке, неподалёку от своего двора Шурик
нашёл финку.
Бывшие рядом Мишка и Гарик заметили, что лезвие в крови.
Родителей Шурика не было дома, а восемнадцатилетний брат, Рудик,
отмыл тщательно нож под проточной водой и велел помалкивать о
находке. Рукоятка ножа была из жёлтого плексигласа с тиснёным
золотистым иероглифом и соответственно сам нож не имел отношения
к финке мишкиного отца.
В среду Мишка признался отцу, что потерял нож, но его не
слишком журили, поскольку родители обсуждали страшную новость с
соседями:
- Как так можно, за двадцать пять рублей убить человека?!
Когда Гарик после лечения зашёл к Мишке, тот сообщил ему: - Всё!
Убили хорька!
- Какого хорька? – не понял Гарик, подумав о голубях.
- Того, что в понедельник при нас под забором мочился. Это
прозвище такое – Хорёк! А жил он кварталом ниже.
- Постой! Название улицы, где он прописан, было слишком длинным...
- Прописан он в другом месте, а жил у родственников после развода
с женой. Кому-то вовремя карточный долг не вернул, его и пырнули ножом.
Я это всё от родителей и от соседей слышал.
- Теперь я понял, почему мы его не нашли. Он видимо на углу в
хлебный заходил, а мы не догадались туда заглянуть. Тем более, если
жил неподалёку...
А «четвертная» за подкладкой портмане была видимо приготовлена, чтобы
долг отдать...
Через неделю Гарик и Мишка благополучно обменяли топорик на два
ножа, но это было слабым утешением их чувству косвенной вины за
гибель человека.
Разрушенный дом возле стадиона «Металлург» был восстановлен через
два года.
О том, как сложилась история немецкого и японского ножей дальше – неизвестно.