Посвящаю моей жене Этери
В тот день Виктор отправился домой пешком. Правда, прогулка предстояла длительная, по окраине города, но ему захотелось побыть наедине, чтобы насладиться тишиной. В последнее время ему не хватало её, как утопающему глоток воздуха. Он хотел забыться и совершенно ни о чём серьёзном не думать.
После долгого сидения за учительским столом ноги, словно застоявшиеся кони, легко несли его по узким пригородным улочкам. Свежие запахи ранней весны и чириканье воробьёв доставляли истинное наслаждение после спёртого воздуха классных комнат и шумных школьных перемен.
Сзади послышался стук женских каблуков: его обгоняла куда-то очень спешащая модно одетая девушка. Она окинула незнакомца оценивающим взглядом и, не убавляя шага, заспешила дальше. Перемещающиеся тугие половинки под чёрным коротким платьем невольно заворожили взгляд, а протянувшийся следом шлейф дорогих духов ещё больше привлёк внимание. «Симпатичная девочка, — подумал Виктор, продолжая любоваться удаляющейся фигуркой. — Даже на меня успела зыркнуть!» — с удовольствием отметил он.
Дело в том, наш герой представлял собой довольно красивого и высокого молодого человека спортивного телосложения. Его тёмные густые волосы с короткой стрижкой, хорошо гармонировали с загоревшим цветом кожи чистого и немного удлинённого лица. Особенно выделялись глаза. Будучи голубыми, они удивительно и неожиданно сочетались с мужественными чертами: прямым носом, твёрдыми складками губ и немного выдающимся вперёд подбородком.
«Красавчик» называла его иногда жена Ирина, вкладывая в это слово различный смысл в зависимости от обстоятельств. Она очень любила мужа и ревновала к каждому фонарному столбу, хотя сама выглядела не хуже. Набросив макияж, распустив тяжёлые чёрные волосы и со вкусом одевшись, Ирина становилась даже очень привлекательной.
Она работала воспитателем в детском садике, а точнее — музыкальным работником. Туда же были определены и дети — Маша и Игорек. Так было очень удобно, но её зарплаты хватало только на то, чтобы оплатить коммунальные счета и приобрести детскую одежду. Оставалась надежда на мужа, однако и с его небольшим заработком они еле сводили концы с концами.
Наконец ноги Виктора устали. Заметив скамейку в небольшом скверике, он присел и, широко расставив руки, откинулся назад. Погода была хорошая, пригревало солнце, а прохладный ветерок бодрил, поднимал настроение и успокаивал. Вот она — Тишина! Как вечный покой, как сладкий сон уставшего младенца. Виктор закрыл глаза и впал в так желаемое им забытьё.
Его покой был нарушен стуком брошенного на скамью нетвёрдого, но тяжеловатого предмета. Следом послышалось, как кто-то плюхнулся рядом. Он приоткрыл глаза и увидел школьный ранец, а рядом — девочку-подростка лет пятнадцати. Школьница неумело закурила, покрутила в руке дешёвенькую зажигалку и положила её обратно в ранец. Виктор снова закрыл глаза, надеясь насладиться одиночеством.
— Отдыхаем? — послышался голос ученицы.
Виктор промолчал.
— Весна! — не унималась она.
Пришлось повернуться.
— Ты из какой школы?
— Из двадцать шестой. А что?
— Это — недалеко от моей. У вас директор Зинаида Фёдоровна?
— Да, — растерянно подтвердил подросток. — А ты откуда знаешь?
— Во-первых, не «ты», а «вы». Во-вторых, в твоём возрасте ещё рано курить. И, в-третьих, некрасиво приставать к мужчинам, тем более — к преподавателю соседней школы. Шла бы ты лучше домой и учила уроки, — со снисходительной улыбкой закончил Виктор нравоучение.
Девочка подскочила, выбросила недокуренную сигарету. Затем небрежно забросила ранец за плечо, тихо пробормотала: «Тоже профессор нашёлся…», — и, не глядя на «вредного препода», пошла прочь.
Виктор потянулся, резво поднялся со скамьи. Вспомнилась жена. Надо было спешить домой. «Конечно, говорить о прогулке не стоит, — уже на ходу начал рассуждать он. — Ирина может устроить скандал. Начнёт жаловаться, что забрала детей из детского сада, зашла в магазин, чтобы купить продукты, и теперь бьётся дома одна как рыба об лёд, а её муж, видите ли, прогуливается по городу».
С наскоро придуманным оправданием он добрался до своего двора, поднялся на лифте и позвонил в дверь. Послышались щелчки открываемого замка — показалось лицо Ирины.
— А-а, явился, Красавчик! — злорадно констатировала она.
Виктор неуверенно застрял возле порога. — Проходите, проходите! — почему-то во множественном лице обратилась жена и настежь открыла дверь. — Прошу, пане! Будьте как дома и не стесняйтесь!
Кривляясь, Ирина отступила назад, отвесила поклон. Затем, ничего не спрашивая, пошла на кухню и загремела посудой.
— Папа, папа пришёл! — раздался голос обрадованной Машеньки.
Она выскочила из зала, бросилась к отцу на шею. За ней, из детской, с радостными возгласами выбежал Игорёк. Он остановился перед обоими, перебирая от нетерпения маленькими ножками.
— Маша! Мне надо разуться, — обнял Виктор дочь и положил сильную ладонь на голову сынишки.
Тот обхватил ногу отца, прижался к ней. Через некоторое время посмотрел снизу вверх, тихо с надеждой в голосе спросил:
— Папа, а что ты нам принёс?
Виктор стал шарить в карманах. Однако, кроме помятой десятки и случайно забытого в брюках синего мелка, ничего не нашёл.
— На вот. Держи, — протянул он мелок сыну.
Ожидая что-то интересное, тот на секунду замер, но потом схватил «подарок» и радостно поскакал в детскую.
Маша развернула десятку, и её носик наморщился.
— Пап! — уныло сказала она. — Этих денег даже на мороженое не хватит. Ты знаешь, сколько оно теперь стоит? Целых двадцать рублей!
Виктор хитро подмигнул:
— Попроси у мамы. Может, она ещё подкинет, а я пока сниму туфли и переоденусь. Хорошо?
За ужином сидели молча. Дети с удовольствием лопали макароны и сваренный из брикетов бледно-розовый кисель. Ирина изредка, но нервно, делала им замечания. Чувствовалось приближение «грозы». Заметив, что дети насытились и начали громко спорить, строго сказала:
— А теперь марш из-за стола. Можете смотреть телевизор или читать. К компьютеру не подходить. Прибью.
Дети затихли, послушно стали покидать стол. Уже в дверях маленький Игорёк обернулся, открыл рот, желая что-то спросить, но, наткнувшись на недобрый взгляд матери, опустил голову и вышел из кухни.
Виктор посмотрел ему вслед:
— Ира! Зачем же так?
Жена уже начала мыть посуду. После слов мужа резко откинула головой нависшие волосы, повернулась к нему.
— А ты ни о чём не догадываешься?
«Началось», — подумал он и приготовился к обороне.
— Ты ничего не видишь и не знаешь. Да? — сорвавшимся от обиды голосом продолжила Ирина. — Виктор нервно закурил, подошёл к окну. — Даже слушать не хочешь, — бросила она в спину.
Тогда он выбросил в форточку недокуренную сигарету, повернулся к жене:
— Я только вижу, что ты сегодня не в духе.
— Не в духе! Ха-ха-ха... — Да ты хоть знаешь, сколько мы должны по коммунальной оплате за квартиру? А сколько я назанимала денег у знакомых? Стыдно им на глаза показаться! Ты об этом знаешь? — подступалась она с недомытой тарелкой в руке.
— Да. Знаю, — пытаясь быть сдержанным, ответил Виктор и скрестил руки на груди.
— Ничего ты не знаешь! — со злостью вскрикнула Ирина и хлопнула мокрой тарелкой об стол.
В воздух посыпались осколки, шурша, застучали по полу. Виктор бросился к жене, обнял одной рукой, а другой перехватил фарфоровую вазу, уже схваченную ею, и поставил на место. Он прижал к себе дрожащую в истерике плачущую женщину, стал успокаивать и гладить по спине.
— Ничего. Это пройдёт, — ласково сказал он.
Ирина оттолкнула мужа.
— Ничего ты не понимаешь! — снова разрыдалась она и стала бить Виктора по широкой груди маленькими кулачками, словно пытаясь достучаться до совести. Но он опять обхватил жену и крепко прижал к себе.
На этот раз Ирина затихла. Прикоснувшись к рубашке мокрой щекой, вздрагивая от неожиданных всхлипов, постепенно стала дышать ровнее и спокойнее. «Кажется, пронесло», — промелькнуло в голове Виктора.
Но не тут-то было!
— А ты где задержался, милый? — тихо спросила жена, оставляя голову на его груди и слегка вцепившись в рубашку.
— Я?
— Ты, ты... — вкрадчиво подтвердила она.
— Где же ещё? На работе... Надо было закончить оформление классного стенда. Скоро праздник, и пришлось доделывать его. Понимаешь?
— Понимаю, — с ироническим вздохом отпустила рубашку Ирина. — Только я звонила в учительскую. Там сказали, что ты ушёл сразу после занятий.
— Это неправда! После занятий я остался с учениками оформлять стенд.
— Я была там… — отошла она и посмотрела в глаза мужа.
— Где?
— В школе. Зашла по дороге, думала вместе домой поедем, а мне сказали, что ты ушёл или оформляешь стенд в классе. Я — туда, — уже в полный голос заговорила Ирина, — но твоя классная комната оказалась закрытой… Подождала — и пошла домой. Вот так, Красавчик! Так, где ж ты был?
— Ну, хорошо, хорошо! — занервничал Виктор и снова подошёл к окну. — Решил прогуляться после работы по свежему воздуху, немного отвлечься.
— И как? Развлёкся?
— Только прошу не подменять слова. Я сказал: отвлечься.
— И от кого ты хотел «отвлечься»? — передразнила жена, акцентируя последнее слово и уперев одну руку в бок. — От меня? Или от своих несчастных детей, которым скоро не в чем будет ходить в детский сад?
Но как только Виктор, не подозревая ничего плохого, вознамерился открыть рот, она размахнулась и влепила пощёчину. Такого обращения со стороны супруги он не ожидал и замер как вкопанный. Ирина размахнулась ещё раз, но, заметив в глазах мужа окаменелость, опустила руку. Виктор оттолкнул её, широким шагом покинул кухню. В прихожей, не переобуваясь, в одних тапочках, открыл выходную дверь и вышел на лестничную площадку. Там он снова нервно закурил, немного постоял, раздумывая над тем, как ему поступить дальше, а затем решительно стал спускаться вниз.
На улице темнело. Мокрый снег, сброшенный дворниками на две стороны тротуара, продолжал таять, образовывая кое-где тёмные лужи. Не заметив одну из них, Виктор ступил в неё ногой. Затем почувствовал, как тапок намок и стало холодить ногу. Он выругался и, уже не глядя под ноги, продолжил свой путь.
Виктор шёл вдоль длинных домов, в окнах которых кое-где уже горел электрический свет. Таких окон ещё было немного. За их шторами передвигались тени жильцов, напоминая о том, что он сам только что покинул родной уголок.
Но Виктор упрямо шёл вперёд, обдумывая произошедшее:
«Как жить дальше? Как поступить с Ириной, которая не совсем права?.. И при этом бить по лицу! Это уж слишком... Конечно, сейчас нам не хватает денег, и мы едва сводим концы с концами. Но причиной всему было совместное решение вложить сбережения в недавно открывшуюся компанию под целых сто процентов! И это — за один год! Остались какие-то два месяца, и мы — богачи!
Правда, поползли слухи, что фирма может обанкротиться. Мы не выдержали, побежали забирать деньги… Но не тут-то было… В договоре, оказывается, имелся пункт, прописанный очень мелкими буквами: при досрочном расторжении… возвращается только половина вклада. И как мы этого не заметили, не понимаю!..
Скорее всего, из-за того, что обрадовались слишком большой выгоде… Да и сзади напирала толпа желающих открыть вклады! Разве это было не убедительно? Нам и в голову не могло прийти, что соберётся столько дураков, решивших потерять последнее! Но теперь нам остаётся только одно: ждать и надеяться на лучшее, а не бить друг друга по лицу...»
— Это ты? — раздался знакомый голос. — Куда идёшь? Ба-а! Да ещё в одних тапочках. Не простынешь?
Виктор всмотрелся. Перед ним стоял Валерий, с которым он познакомился ещё учась в университете. По всей видимости, тот шёл с работы или припозднился.
— Я... К себе пустишь?
— Ко мне?! И ты спрашиваешь? Я сегодня один. Как раз компашки не хватает. Пошли! Вчера день рождения отмечал. Надеялся, что вы с Ириной зайдёте. Поздравите.
— Извини, забыл. Дела, знаешь. Мог бы и сам напомнить. Небось, не один был. Побоялся, что помешаем?
— Было дело. Но вот, если бы пришли — порадовали. А сам напрашиваться не стал. Думаю, гад, не хочет звонить, ну и я не буду унижаться. Вот так.
— Ладно, знаю я тебя...
Через некоторое время они оказались возле квартиры Валерия, и тот, повозившись с замком, открыл дверь.
— Ничего. Заходи. Сейчас мы это дело поправим.
Виктор снял тапочки в прихожей, оставляя мокрые следы на линолеуме, прошёл на кухню. Валерка покопался в ящике для обуви, бросил вслед «гостевые» и по-хозяйски распорядился:
— Надень тапочки, а носки повесь на батарею. Я пока переоденусь... Да! Пошарь в холодильнике. Всё, что увидишь, выставляй на стол. Там ещё со вчерашнего дня осталось. Гулять будем!
Виктор нехотя открыл холодильник. В нём оказались недопитая бутылка вина, не начатая «Столичная» и недоеденный торт. Он выставил всё на стол, уселся на скамью кухонного уголка и стал ждать.
Вскоре прибежал Валерка, включил плиту, потом нырнул в холодильник, вынул кучу куриных яиц и стал готовить яичницу, поглядывал на задумавшегося друга. Когда яичница была готова, поставил сковороду на стол, нарезал огурчики и стал разливать водку по стаканам.
От бульканья спиртного Виктор очнулся:
— За твоё здоровье! — с кривой улыбкой поздравил он друга.
После второго раза выпили ещё, доели яичницу. Гость достал сигарету, закурил, откинулся назад и посмотрел на Валерку.
— А помнишь, как мы с тобой из-за Ирки подрались? — неожиданно рассмеялся он.
— Из-за Ирины? Как же не помню. Ты мне тогда сильно засадил, бугай чёртов.
— И ты был не промах. Худю-ющий! А своими маслами так размахался. Не испугался. Молодец. За что и уважаю.
— Да-а. Давно это было... А с тех пор, как ты Ирину у меня отбил, я так никого и не встретил. До сих пор один живу, — Валерий тоскливо обвёл глазами неказистую кухню. — Любил я её. А если хочешь знать, по-честному, и до сих пор люблю. Говорю как на духу.
— Знаю, Валера.
— Ничего ты, балбес, не знаешь... Повезло тебе!
— Знаю. Я вижу, что ты её избегаешь. Может быть, потому и не позвал на день рождения. Боялся, что новая краля быстро догадается по ком ты сохнешь. А вот насчёт того, кому повезло, ещё неизвестно...
— А что случилось?
— Да так. Как и у всех. То из-за денег, то ревнует… Ну ты ж её знаешь?
— Я, Витя, ваших дел не знаю и знать не хочу. Но Ирина была доброй девчонкой. Может, ты сам виноват?
— Да все они хороши до замужества! — поднял Виктор огромную ладонь. — Пока нужда не припрёт, — и медленно опустил руку на стол, уже сжатую в тяжёлый кулак. — Вот сегодня ни за что по морде дала. Раньше скандалом обходилось, а теперь — по морде…
— Не верю: не такая она.
— Может её тебе на время удружить, чтобы убедился?!
— На время, Витёк, она мне не нужна. У меня таких — пруд пруди. А вот на всю оставшуюся жизнь…
— Э-эх, Валера! Хотел бы я посмотреть на твою семейную жизнь, когда ты, наконец, найдёшь кого-нибудь.
* * *
Ирина и Виктор помирились. Но между ними пролегла незаметная тень отчуждения. Придя домой, он больше молчал, смотрел телевизор и постоянно думал о том, что в их отношениях с женой что-то не так. С Ириной он познакомился, когда заканчивал пятый курс географического факультета МГУ. По окончании университета, несмотря на то, что предлагали остаться на кафедре, поехал с молодой женой в небольшой городишко, расположенный на Волге. Там предстояло отработать положенные два года учителем географии в средней школе.
В то время это привлекало и казалось очень романтичным. Даже когда местная власть не сумела подобрать молодой семье приличного жилья, и они с Ириной стали ютиться в отдельной комнатушке мужского общежития, Виктор не очень расстроился. Привычный к походной жизни, он считал такие условия нормальными.
Но жена забеременела и начала выказывать неудовольствие по поводу неблагоустроенности. Ко всему, она стала упрекать Виктора в опрометчивости, напомнив, что тот отказался от работы на кафедре вуза, и в склонности к бродяжничеству, так нелицеприятно она отзывалась о его любви к туристическим походам.
Рождение первого ребёнка, Машеньки, потребовало дополнительного уюта, чего совершенно не было предусмотрено в мужском общежитии. Там случались постоянные драки, пьянки и даже кражи. Лишь авторитет Виктора среди молодёжи огораживал их семью от неприятностей. Парни уважали мужа Ирины за справедливость и смелость, считались с его мнением.
Спустя некоторое время, он предложил им по выходным дням оборудовать одну из комнат общежития под спортзал. Молодёжи эта идея понравилась, и парни вместе с Виктором с энтузиазмом взялись за дело.
Но после открытия спортзала у него появилась новая идея создать группу альпинистов из крепких и выносливых парней, чтобы вместе с ними покорить вершину Эльбруса.
Только после такого решения Виктора Ирина окончательно поняла: муж и не думает уезжать из этой, как ей казалось, глуши. Она же, наоборот, считала месяцы до окончания отработки супругом положенного срока.
Дело в том, что её звала старая, больная мать, проживающая в Подмосковье. После смерти мужа и женитьбы сына она осталась одна в трёхкомнатной квартире и хотела, как писалось в письмах, повидать и "понянчить" внуков.
В конце концов, желание Ирины жить в отдельной трёхкомнатной квартире недалеко от Москвы сбылось. Она снова забеременела, и Виктор, скрепя сердцем, уступил. Так они оказались в Подмосковье.
Городок был небольшим. Он устроился преподавателем географии в местной школе, а Ирина с матерью стала растить детей. На первый взгляд, всё шло хорошо. Супруга была очень довольна переездом. И пока была жива мать, они вдвоём справлялись с детьми, не утруждая Виктора домашними заботами.
Но он тосковал. Ночами ему снилась Волга, его друзья и романтические походы в студенчестве. Преподавательская работа в школе не прельщала. В душе он остался, как говорила жена, бродягой — любителем туристических путешествий. Он никогда не думал, что после окончания университета вместо захватывающих походов ему придётся сидеть в душном школьном классе, объясняя ученикам по карте то, что он сам хотел бы увидеть и исходить собственными ногами.
После смерти матери Ирине досталась квартира и приличные сбережения, накопленные умершей. Но тут началась перестройка. Цены поползли вверх. Завещанный матерью вклад стал обесцениваться. Деньги надо было тратить.
И тогда Ирина предложила вложить все имеющиеся сбережения в дело. Подумав, Виктор согласился. Он искренне понадеялся, что после вложения денег в компанию, они смогут разбогатеть и даже съездить за границу. Как говорится, «посмотреть мир», например, Францию или Америку. От этой мысли у него захватывало дух, а по ночам снились небоскрёбы Нью-Йорка.
Но у Ирины, как узнал потом Виктор, были совсем другие планы. В первую очередь, считала она, надо будет купить легковую иномарку, которая так необходима по хозяйству и для поездки всей семьёй к морю. Кроме того, она мечтала купить дачу, где бы их дети могли наслаждаться природой. Ирина была прагматик. Виктор — романтик.
Это различие смутно доходила до него раньше. И лишь когда жена начала так болезненно реагировать на нехватку денежных средств и раздражаться от мысли, что от них могут «уплыть» последние накопления, Виктор окончательно понял, насколько они разные люди. Его интересовала жизнь вообще, неизведанные просторы планеты, её природа. Жену — только собственная семья и всё, что способствовало благополучию её членов. Она была типичной самкой с хорошо развитым собственническим инстинктом. Даже самого себя Виктор почувствовал частью её собственности, из-за чего и произошёл скандал с пощёчиной. Патологическая ревность жены и поведение в тот злополучный день ясно говорили: как супруг и отец семейства, он должен всегда быть только дома — с ней и детьми. Не зря её любимым высказыванием в первые годы их совместной жизни были слова: «Главное, Витя, — это дети».
Тогда Виктор восторженно соглашался, но когда дети росли, стал замечать, что их воспитанием занимаются в основном сама Ирина и её мать. Его участие, как бы игнорировалось, хотя дети почему-то больше тянулись к нему. Может быть оттого, что он никогда их не ругал, не пробовал воспитывать и, тем более, наказывать. Он их просто любил, и дети отвечали ему тем же. Этот факт даже раздражал Ирину.
— Воспитываешь их, воспитываешь, а они к нему тянуться! — жаловалась она тогда ещё живой матери.
— Что ж, дочка, поделаешь, — обычно отвечала та. — Потому и любят, что он с ними, как с малыми котятами забавляется. А им того и надо. Совсем избалует.
От этих слов Виктору становилось грустно и обидно. Нет! Он не жалел, что встретил Ирину. Он любил её, но, оказывается, до сих пор они не понимали друг друга! И это непонимание нарастало с наступающим обнищанием и страшной бедой, случившейся позже.
http://proza.ru/2020/12/29/1431