Наташа встретила мужа настороженной улыбкой. Весь день она переживала из-за того, что он выехал из города в ненастную погоду, и, конечно, её волновала находящаяся с ним Аврора. Но Виктор позвонил только к вечеру. «И чем они там занимались, что у него не нашлось днём времени поговорить с женой?», — спрашивала она себя.
По довольному лицу Виктора было видно, что поездка удалась, но когда он снял верхнюю одежду и подошёл ближе, Наташа заметила на его щеках яркие отпечатки женских губ.
— Что это?!
Виктор непонимающе провёл рукой по щеке, подошёл к зеркалу.
— Это Аврора наделала! — смутился он, разглядывая себя. — Понимаешь... мы были в таком восторге от удачной сделки, что когда сели в машину, стали обнимать и поздравлять друг друга. Мы же такое дело провернули, ты не представляешь!
— Конечно, я в ваших делах разбираюсь меньше, чем Аврора, но вот почему она поцеловала тебя целых три раза — не понятно. Вы что всю дорогу целовались, как невинные дети?
Глаза Наташи повлажнели, засверкали обидой. Виктор стал успокаивать жену, но когда попытался подойти, она отшатнулась и побежала в спальню. Там быстро закрылась на защёлку, содрогаясь от рыданий, упала на кровать. Он подошёл к двери, постучал несколько раз, однако Наташа не открыла. «Да-а! Такие вот дела», — пробормотал расстроенный Виктор и пошёл переодеваться.
Когда оказался на кухне, прислушался, не идёт ли жена, и стал есть. Отужинав, снова пошёл к двери. Постучал. Никто не ответил, и он направился в гостиную комнату устраиваться спать на диване.
В эту ночь Виктор долго не мог заснуть. Обеспокоенный поведением Наташи, он стал думать о том, что надо бы всё как-то уладить, сказать жене, что любит, и попросить прощения. Однако через какое-то время такая мысль показалась ему фальшивой: тонкая веточка уверенности в том, что он действительно любит жену, когда-то успела переломиться. Но этот честный вывод поставил его в двусмысленное положение: с одной стороны, было неудобно перед Наташей за совершённую духовную измену, а с другой — возникшее чувство к Авроре не позволяло искренне утешать жену признаниями в любви. И будучи от природы честным человеком, Виктор решил, что в его положении лучше всего пока ничего не говорить супруге и положиться на ход неизбежных в таких случаях событий. «Да и что я могу теперь сказать и чем утешить или успокоить её? — спрашивал он себя, уставившись в потолок гостиной, по которому перемещались отблески от света фар проезжающих мимо дома машин. — Пусть она привыкает к случившемуся и решит сама, как ей поступить дальше».
После нескольких часов раздумий Виктор заснул и не слышал, как утром Наташа ушла на работу.
Там они и встретились. Проходя мимо её стола в приёмной, он наклонился, чтобы, как обычно, поцеловать жену в щёку, но она тут же закрыла лицо, и его губы наткнулись на ладони. Оказавшись в кабинете, Виктор снял верхнюю одежду, уселся за стол и задумался.
Зазвонил телефон. Послышался голос Авроры, которая спросила, как дела.
— Потом расскажу. Вечером к тебе заеду: поговорить надо.
— Я могу сейчас приехать, Витя...
— Нет, нет! Приеду сам.
— Ну, хорошо. Я буду ждать.
Около семи вечера Виктор уже сидел в кабинете Авроры. К его приходу она накрыла стол, выставила угощение. Сотрудников отпустила домой, а для посетителей повесила табличку, предупреждающую о закрытии офиса по техническим причинам.
На удивлённый вопрос Виктора ответила:
— Мы с тобой никогда не оставались один на один, кроме вчерашней поездки. Считай, что я пригласила в гости. Домой не могу: там больная мама. Начнёт расспрашивать, беспокоиться. А здесь нашему разговору никто не сможет помешать. Тем более, я догадываюсь, что ты собираешься сказать что-то важное.
— Откуда такие догадки?
— Сердцем чую, — улыбнулась Аврора, предполагая, что после их тёплого расставания шеф захотел поговорить об отношениях.
— А когда ты мне вчера на щеке три следа от поцелуев оставила, оно тебе ничего не подсказало?
— Как? Разве ты их не стёр?! — будто бы сражённая новостью воскликнула она. — Ну ты, Витя, даёшь! И смех, и грех получился…
— Тебе смешно! А Наташка теперь со мною разговаривать не хочет.
— Приревновала ко мне?
— К тебе, к кому ещё…
— Ну, давай, я позвоню и всё объясню. Ведь между нами ничего не было! — Виктор замолчал, почувствовав, что оказался в довольно глупом положении. — Ну что? Звонить?
— Не надо... Ты права: я сам виноват, — вздохнул он. — Прости.
Аврора включила свет в уже полутёмной комнате, попросила гостя открыть бутылку вина, а сама начала раскладывать еду по тарелкам.
Началось застолье, но спустя некоторое время, Виктор неожиданно напомнил:
— Насчёт пакета документов… Там мои подписи нужны.
— Да ну их с делами! — махнула Аврора, подошла к сейфу и включила стоявший на нём проигрыватель — комната наполнилась шансоном. — Может, потанцуем?
Виктор тут же поднялся, подал руку.
— Ого! Мои уроки даром не прошли!
— Разве можно забыть твои уроки? — ответил он, прижимая Аврору к себе.
— Ой, ты же мне все косточки переломаешь!
С этими словами она упёрлась в его грудь и стала извиваться в такт музыки.
От сильного и мощного женского тела Виктор сразу возбудился и попытался поцеловать партнёршу, но та лишь дала прикоснуться к губам и кокетливо отвернулась.
После такой игры Виктор потерял контроль над собой. Он подхватил Аврору на руки и понёс к дивану. В ответ та стала яростно сопротивляться, а потом неожиданно сказала:
— Свет выключи, медведь!
Пока Виктор шёл к выключателю, Аврора вскочила с дивана, подбежала к столу и уселась за него.
— Ты, Витя, не за ту меня принимаешь, - поправляя платье и волосы, стала нравоучительно объяснять она. — С кем попало, а тем более с женатыми, я стараюсь не иметь постельных дел. Поэтому и одинокая: мне такие шуры-муры не нужны. Садись и успокойся.
Когда гость уселся, Аврора сама разлила вино.
— А хочешь откровенно? — Виктор посмотрел на неё — и бездонный омут раскосых глаз приковал внимание. — Знаешь что? Ты мне очень нравишься... И даже больше. Но нам не суждено быть вместе, потому что мы — деловые партнёры. А бизнес и любовные интрижки, как нас учили на курсах, несовместимые занятия... Так что давай лучше выпьем за хорошие деловые отношения, мой дорогой компаньон!
Когда они осушили бокалы, Аврора подошла к Виктору и поцеловала в щёку. Затем достала из сумочки носовой платок, стала стирать следы от помады.
— Желаю помириться.
Но он отрицательно замотал головой.
— Почему?
Виктор помолчал и хрипло ответил:
— По-моему, ты уже догадываешься…
— Опять о том же! А как же Наташа?
После этих слов, Виктор резко поднялся, направился к вешалке. Там схватил куртку, не попрощавшись, вышел и громко хлопнул дверью.
Когда Аврора осталась одна, то снова усела за стол и наполнила бокал. Прежде чем выпить, стала думать правильно ли поступила, не уступив шефу, и не переиграла ли она. Но в глубине расчётливых соображений почувствовала: именно такая тактика может привести её к намеченной цели, нежели обычная постельная интрижка. «Поэтому для первого раза я и должна была дать от ворот поворот. Пусть не думает, что я какая-то дешёвка! Да и мне он нужен весь и целиком, — Аврора опустошила бокал, поставила перед собой. — Как это вино, выпитое до последней капельки», — и, заложив ногу за ногу, закурила.
* * *
Звонить в дверь своей квартиры Виктор не стал, открыл ключом. Когда вошёл, то услышал, как жена готовит на кухне, а в ванной гудит стиральная машина. Проходя мимо кухни, увидел Наташу. Их глаза встретились. Жена посмотрела и отвернулась, продолжая заниматься приготовлением ужина. Обычно она встречала у порога, хлопоча вокруг вернувшегося мужа, расспрашивая о делах, но сегодня этого не произошло. Виктор, ничего не говоря, прошёл в спальную комнату, переоделся и направился в ванную.
Уже стоя под душем, вспомнил слова Авроры: «Опять о том же!» «В самом деле, с чего это я возомнил, что ей нравится только моя персона? У такой женщины, наверняка, имеется не один вздыхатель, а я сразу — в постель. Некрасиво поступил: по-хамски, — стал ругать себя Виктор, яростно растираясь мочалкой.
После душа надел махровый халат, прошёл в гостиную и включил телевизор. В комнату вошла Наташа, немного дрожащим голосом сообщила, что ужин готов, а затем удалилась в спальную комнату.
Перед приходом Виктора она звонила матери и в разговоре пожаловалась на мужа.
В ответ Анастасия Степановна стала её успокаивать:
— Я тебе вот что скажу, дочка. Мужики — они все кобели. И Виктор не исключение. С твоим отцом у меня тоже такие проблемы были, только ты об этом ничего не знаешь, так я умела терпеть и ждать, когда он образумится. Поэтому, главное, Наташа, не показывать виду, что ты его к кому-то ревнуешь. Это последнее дело, пилить мужика ревностью. От этого он только скорее сбежит к любовнице. Ведь запретный плод всегда слаще, моя хорошая. Будь умницей. Терпи, но виду не показывай. У них это как болезнь: поблудит, поблудит, а потом убедится, что лучше тебя-то никого и нет! Вот в чём хитрость, дочка ты моя. Бог терпел — и нам, особя женщинам, велел. А Виктор — мужик видный. Ещё бы не захотеть его какой-нибудь разлучнице! Да только, Наташка, насильно мил не будешь. Постарайся стать для него единственной и самой желанной, покажи, что тебя не волнуют его шашни, а больше интересует ваша общая жизнь… Жалко, что у вас ещё деток нет.
— Вот видишь, мама, ты говоришь, терпи. А если у него на стороне дети появятся, тоже терпеть?
— И в этом случае женщины терпят, если хотят сохранить семью, — вяло и грустно ответила Анастасия Степановна. — Даже с пьяницами живут, которые их колотят каждый день. По всякому бывает, но только не торопись расставаться: другой-то, может быть, ещё хуже попадётся.
После телефонного разговора Наташе легче не стало: она не ожидала, что родная мать посоветует простить мужу измену. Потом долго думала во время приготовления ужина и решила пока не разрывать семейные отношения. Но жало ревности продолжало терзать её и не давало покоя. В такой раздвоенности чувств она стала пребывать постоянно, не находя выхода из создавшегося положения.
Утром встали вместе. Наташа собрала на стол. Ели молча. Виктор первый справился с завтраком, поблагодарил жену и поднялся из-за стола. «Я поеду на своей машине, — крикнул он, одеваясь в прихожей. — Догоняй!»
Наташа нервно бросила ложечку в чашку с остатками кофе и, облокотившись на стол, закрыла лицо ладонью. Из её глаз брызнули слёзы. Она начала понимать, что муж избегает разговора с ней и просить прощения, а тем более оправдываться, больше не собирается. «Конечно, я и сама виновата, что не захотела вчера впустить его в спальню и заставила ночевать в гостиной. Может быть, он и совсем не виноват, а я устроила такое... — ещё сильнее заплакала она. — Мама правильно сказала: «семь раз отмерь». Затем посмотрела на кухонные часы, которые показывали, что пора выезжать на работу, умыла лицо и привела себя в порядок.
На работу приехала с небольшим опозданием и первое, что услышала, был голос Авроры, о чём-то разговаривающей в кабинете с Виктором.
* * *
На этот раз компаньонка убеждала шефа, что им следует расширить и обновить кадры менеджеров. К такому решению, говорила она, их подтолкнёт приобретение мясокомбината, открытие колбасного магазина и продажа мяса на рынке. Отсюда, делала она вывод, придётся больше уделять времени курированию укрупнившегося производства, а не просиживанию по отдельным кабинетам. А значит, ей и Виктору следует освободиться от занимаемых должностей, создать совет директоров и посадить на свои места толковых руководителей.
Аврора замолчала, ожидая ответ Виктора, но тот ничего не говорил. Сказанное настолько было убедительным и нужным, что ему стало стыдно за свою безграмотность. «Ай, да Аврора! — подумал он. — И когда она успела додуматься до необходимости таких изменений?» Но тут же вспомнил, что собеседница училась на экономическом факультете. «Надо бы и мне подтянуться, заняться ликбезом в теории бизнеса, а я даже деловые газеты перестал читать. Нехорошо получается, господин Генеральный директор», — подумал Виктор.
Но чтобы не выказывать своей неграмотности, он сделал вид, что слова Авроры созвучны с его мыслями:
— На эту тему, наверно, рано ещё говорить. Сначала надо выкупить мясокомбинат. А о расширении деятельности фирмы и вытекающего отсюда реформирования её организационной структуры можно поговорить позже и отдельно. Сейчас мы подготовили документы на участие в аукционе. Их следует отвезти, поскольку уже поджимают сроки, и, заодно, дать на лапу этому высокопоставленному прохвосту пятьдесят процентов от требуемой им суммы. Давать надо наличными, и для этого нам придётся съездить в банк.
— Документы и деньги я повезу одна?
— Нет. Одну тебя отпускать нельзя: слишком большие сумма. Возьмёшь с собой двух работников. Кстати, расширение производства потребует от нас серьёзной охранной деятельности. Поэтому начинать надо с безопасности приобретаемых объектов и лишь потом говорить о реформировании всего производства, — умело ввернул Виктор тут же пришедшую в голову мысль по поводу предложения Авроры.
— Да-а, ты прав... Вот что значит мужская логика. А я об этом как-то и не подумала.
— Ты тоже умница: дело сказала. Глядишь — и всё пойдёт как надо. Кстати, хочу попросить прощения за вчерашнюю выходку.
На лице Авроры появилась очаровательная улыбка:
— Я тоже извиняюсь. Мне и самой следовало вести себя более гостеприимно. В следующий раз, — лукаво сощурила она глаза, — постараюсь исправиться.
— Это правда?
— Умный мужчина, Витя, всегда поймёт, когда женщина говорит правду — рассмеялась она. Затем посмотрела на настенные часы: — Пора ехать, чтобы успеть в банк до перерыва. Я буду ждать в машине.
Когда Аврора вышла из кабинета, то наткнулась на сердитый взгляд Наташи.
— Привет! — бросила Аврора, но жена Виктора отвернулась к компьютеру. — «Ничего, переживёшь! Надо всё-таки убедить его посадить вместо этой размазни более расторопную и разбирающуюся в наших делах секретаршу», — подумала она и, громко стуча каблуками, покинула приёмную.
* * *
Через два дня в сопровождение сотрудников фирмы Аврора выехала в Подмосковье. Она вернулись в тот же день и позвонила Виктору прямо домой. Трубку взяла Наташа. Не представляясь, Аврора деловым и приказным тоном сказала: «Мне Витю». Наташа узнала её голос и с удивлением подумала, что их компаньонка не только начала вести себя бесцеремонно, но уже и запанибратски общается с мужем. У неё заныло сердце, и задрожала рука, державшая телефонную трубку. Ей захотелось тут же положить её на аппарат назло самоуверенной сопернице. Но Наташа сдержалась. Она подошла к двери гостиной, постучала. Последнее время они с Виктором так и продолжали спать в разных комнатах а, придя с работы, почти не общались друг с другом.
— Возьми! Звонят к тебе, — крикнула Наташа.
Затем на цыпочках подбежала к телефону. Аппараты соединялись параллельно, и она, схватив болтавшуюся трубку, осторожно приложила к уху.
— … В порядке, — начала подслушивать Наташа. — Он, как только взял пакет, заглянул, вынул их и сразу начал считать при мне. Руки трясутся, глаза бегают… Меня чуть не вырвало, Витя. Клянусь. Какая же тварь! Смотреть было противно.
— Довольный?
— Ещё как! Надо было мне с ним дольше торговаться: всё равно бы уступил.
— Да бог с ним. Ты сказала, что остальные — потом?
— Сказала. Ну так вот. Как в сейф их спрятал, сразу опомнился, повеселел. Руки потирает и говорит (это смех один, слушай!), говорит: «Аврора Дмитриевна! А не сходить ли нам в ресторан... в честь этого», — и показывает головой на сейф. У меня, Витя, глаза на лоб полезли.
— Понравилась ты ему.
— Вот, вот... «А то, может, и на ночь останетесь? — спрашивает дальше. — У меня в городе такие апартаменты — закачаешься!». — Ах ты, кобель старый, думаю, — рассмеялась Аврора. — Мне так смешно и обидно стало, ты не поверишь! Думаю: «Ну, сейчас я тебя разыграю!» И так невинно спрашиваю: «А что мне там делать в ваших апартаментах? Небось, дорого! Да и Москва рядом — домой за час домчусь». А он: «Посидим, поокаем...» — а сам уже ко мне подходит. — Эх, Витя! Если бы не сделка, я из него отбивную сделала за такое хамство. Ты чего молчишь? Ревнуешь что ли?
— Да нет, слушаю. У нас телефон параллельный...
— А-а... Ну так я ему и говорю, — прыснула Аврора: — «Тысяча долларов в час устроит?" — «Что? — спрашивает. — За один час?!» — А потом поднял глаза кверху, губами зашевелил (считал, оказывается). Наконец сказал: «Около десяти тысяч вместе с рестораном получается! Круто... Это откуда же у вас такие расценочки?» — Московские, отвечаю, плюс инфляция. — «Мда-а! У нас в городе намного дешевле». — «Ну, раз не хотите, то я поеду, Арсений Гаврилович. До свидания! Вторую половину получите после подписания договора купли-продажи, то есть столько же. Правильно?» — «Да-а, да! — сразу ожил он. — Ждём вас 21 марта. Приезжайте пораньше, часам к девяти, чтобы успеть разместиться в гостинице и подготовить документы. Начало конкурсной продажи назначено на три часа». — Вот такая история, Витя. Вопросы будут?
— Всё ясно. Об остальном поговорим завтра, — заспешил он. — До свидания! — и Наташа услышала, как муж положил трубку.
Она сделала то же самое и неслышно побежала в ванную. Там включила воду якобы для того, чтобы помыть руки. В раковину потекла аккуратная и ровная струя, и Наташа неожиданно вспомнила давний совет умершей бабушки. Ещё в детстве, когда она подбегала к ней со слезами, чтобы пожаловаться на ушиб или какую-нибудь обиду, бабушка сочувственно гладила её по голове, успокаивала, утирала слёзы скомканным платочком, а потом говорила: «Пойдём к водице», — и вела внучку на кухню. Там она открывала над старой раковиной потемневший медный кран. Из него с фырканьем вырывалась вода, но после регулировки начинала течь тихо и спокойно.
Потом бабушка говорила всё ещё плачущей внучке:
— Ну-ка скажи: «Вода, вода, успокой меня! Забери плохое — унеси с собою…»
К удивлению маленькой Наташи, после повторения ею бабкиных слов она почти всегда переставала плакать, видимо, из-за ожидания волшебного действия льющейся прозрачной струи. Затем бабушка умывала лицо девочки, снова вытирала платочком и спрашивала:
— Как, полегчало?
Внучка, не желая подводить бабушку, отвечала «да», и та снова гладила её по голове, а, закрывая кран, приговаривала: «Уходи вода: ушла беда».
Наташа невольно улыбнулась воспоминанию, но когда подставила руки под прохладную и ласковую струю, то стала тихо просить воду, как она это делала в детстве, чтобы та «забрала всё плохое и унесла с собою».
http://proza.ru/2021/01/01/714