Рассказ.
- У мамы врождённая интеллигентность! – говаривал Сан Саныч,
заведующий складом конторы «Химснабсбыт» и одновременно женькин отец.
Его зарплаты в 120рублей катастрофически не хватало,чтобы содержать
жену, тёщу, Женьку и его шестилетнего брата, Андрюшку.
Мать Женьки, Инна Даниловна, добрая зеленоглазая блондинка,
окончила до войны 7классов и во время войны, в Таджикистане, первый
курс фармацевтического техникума, за что отец называл её
фармацевтом-недоучкой.
Отец был ниже матери на 2-3сантиметра и не любил, когда она
одевала модные туфли: тогда разница в росте становилась заметнее.
У отца были крепкие, мозолистые руки. Он не мог полностью сжать
кулак – сказывались годы работы резчиком бумаги. Но и под не
полностью сжатый кулак лучше не попадать – это Женька усвоил давно.
- Я могу простить многое, только не враньё! – говорил отец.
А прожить одиннадцатилетнему мальчишке, говоря родителям только
правду – было невозможно!
Учился Женька на «4» и «5», любил математику, английский,
географию и мифы древней Греции, которым уделялось много внимания
в школьной программе по истории для пятого класса. В 5-Б Женька был
самым младшим – не хотел сидеть дома лишний год.
Когда его 7-летние друзья по играм впервые пошли в школу, он,
шестилетний, успел прочитать немало книг и знал наизусть поэму
«Бородино».
Семья Женьки снимала комнату с печным отоплением, площадью
18кв.метров. В центре её стоял большой прямоугольный стол. Под ним
Женька спал на раскладушке. Еду, мама или бабушка Лиза, готовили на
примитивной электроплитке в коридорчике. Отец ругался, когда при
тарифе за электроэнергию 4коп./квт.час и отсутствии телевизора
счета достигали 10рублей. Жили надеждой на скорое получение жилья и
предметами гордости были купленные недавно холодильник «Днепр» и
швейная машинка «Pannonia» с ножным приводом.
После денежной реформы 1961г. мама изредка подрабатывала шитьём
платья для знакомых и выдавала Женьке «на завтраки» по 20копеек.
Порция борща в школьной столовой стоила 12копеек, мерзкий пирожок со
сливовым повидлом – 6копеек, второе – обычно пюре или макароны с
котлетой – 15копеек,компот – пятак.
Вопрос питания выглядел бы не столь трагически, если б не
филателистический бум. Школьники стали экономить на завтраках,
чтобы в воскресенье на улице Ленина, возле Клуба железнодорожников,
купить 2-3марки у опытных филателистов или больных старух, вынесших
на распродажу коллекцию умершего мужа.
Не минул этот бум и Женьку. Он таскал с друзьями Мишей и Шуриком
металлолом в приёмный пункт «Вторчермета», разыскивал по чужим дворам
пустые бутылки и, естественно, редко посещал школьную столовую. Домой
он возвращался голодным и жадно, как волчонок, глотал всё, что
давала бабушка. При маме приходилось притворяться сытым, врать, что ел
в столовой, а это было непросто.
Соседа по парте, толстяка Лёньку, он не считал своим другом, но
Лёнька настойчиво «внедрялся» в их мальчишечью компанию, хоть и не
любил бегать за мячом и прыгать.
Мать Лёньки, тётя Рая, грузная женщина, страдающая одышкой, имела
волосатое лицо и привычку, мило улыбаясь, цепко хватать Женьку за
ученическую курточку и напоминать в сотый раз, что она когда-то
работала вместе с Сан Санычем. Это она уговорила классную даму
посадить Лёню рядом с Женькой, чтобы тот «подтянул её лодыря по
математике».
На практике это означало, что Лёнька просил его приходить
пораньше в школу, чтобы успеть списать домашнее задание. На
контрольных Женька был вынужден решать и вариант соседа.
Женька не любил приходить раньше на занятия. Он был влюблён
в одноклассницу Наташу, живущую во дворе напротив. По утрам
Женька прятался за калиткой и, дождавшись Наташу, догонял её,
чтобы проделать вместе дорогу до школы. Подруге Наташи, Тане,
нравился белобрысый Борис, приятель и одноклассник Женьки. Борис
ходил пару раз с девчонками на каток, а у Женьки не было коньков
и он учился кататься вечерами на замёрзших лужах, одалживая коньки
у Бориса.
Нужно отдать должное трудолюбию Бориса. Внешне симпатичный,
остроносый, с небольшим шрамом у правого глаза, он нравился девчонкам
за непринуждённость и остроумие. Способностями в учёбе и физическими
данными Борис не выделялся и при случае старался выставить Женьку в
неприглядном свете. Однажды он уговорил его подстричь друг друга,
чтобы сэкономить на услугах парикмахера и, конечно, изуродовал внешний
вид приятеля-брюнета. Тот пытался отплатить самодеятельному мастеру
причёски тем же, но Борис защищался, опасно размахивая ножницами и
ручной машинкой для стрижки; в итоге причёска блондина пострадала
существенно меньше.
В тот год «снег выпал только в январе, на третье в ночь». На
перекрёстке возле дома Наташи Борис стал высмеивать Женьку и
задираться. Рассвирепевший Женька повалил своего визави лицом в снег,
заломив ему руку за спину и усевшись сверху. Подоспевшая Борису
на помощь Наташа изменила ситуацию «до наоборот» и Женька не смог
противостоять двоим. Правда он угодил снежком прямо в раскрытый рот
Наташи, когда она отчаянно крикнула: - Боря –а-а!
Этот меткий бросок имел последствия: Наташа проболела две недели,
а отец её грозился надрать Женьке уши, если тот приблизится к дочери.
Андрюшку пятиклассники дразнили «Хвостиком», поскольку он тенью
следовал за своим кумиром и старался принять участие во всех играх,
нередко мешая старшим. Особенно изголялся над ним Борис и в начале
весны Женьке пришлось вновь подраться, защищая брата. Поверженный
Борис запросил пощады и пообещал впредь не обижать младших.
После этого он подло, неожиданно разбил Женьке кулаком нос и
под градом камней, полетевших в него от Женьки, скрылся в своём дворе.
Чтобы отомстить за испытанное унижение, Борис придумал хитроумный
план. Он подговорил Лёньку продать Женьке марку республики Гана,
причём сделать это в пятницу, заломив цену в 30копеек и не допуская
никаких отсрочек. Лёнька согласился, поскольку Женя помирился с
Наташей, стал приходить в школу позже и не давал списывать математику.
Борис не знал, что Женька уже видел у него случайно марку
независимой Ганы с государственным флагом на фоне синего неба.
Он знал, что приятель страстно мечтает иметь такую, чтобы «закрыть
тему Африки». Марки остальных африканских стран уже имелись в
женькиной коллекции.
В пятницу с утра мама предупредила Женьку: - Обязательно поешь в
столовой! Мы с папой уезжаем на свадьбу, вернёмся только в субботу, а
бабушка с Андрюшкой будут ночевать у тёти Сони. Готовить обед сегодня
некому и некогда. Да и к электроплите тебе лучше не лезть, во
избежание скандала с хозяевами жилья.
...Увидев на первой перемене в маленьком кляссере у Лёньки марку
республики Гана, Женька сразу понял коварство замысла Бориса: тот
отлично знал, что Женька, стремясь собрать хотя бы по одной марке от
каждой страны, не платит более 20копеек за штуку.
Любимой книгой Женьки был географический атлас. Крушилась
мировая колониальная система, но слух Женьки ласкали географические
названия: Родезия и Ньясаленд, Свазиленд, Маврикий, Мадагаскар,
Реюньон, Мартиника, Гонконг, Макао, Гваделупа. А насвистывать
он любил «Кукарачу» и «Парамарибо, город утренней зари». Эти
мелодии согревали его мечты о Южной Америке.
Колонии – колониями, но марка демократической Ганы влекла к себе
Женьку, как магнит. Лёнька не хотел уступать в цене и ждать всю сумму
до понедельника. Борис находился рядом и с издёвкой следил за
унижениями и уговорами Женьки не продавать марку никому другому. К
последней перемене Женька отдал Лёньке 23копейки, уговорив подождать
остаток до понедельника. У него оставалось 3копейки, на которые он взял
в столовой четверть порции отвратительного, уже холодного борща.
Давясь от обиды слезами, помня предупреждение матери и испытывая
головную боль и жуткое чувство голода, под насмешливыми взглядами
Лёньки и Бориса, специально спустившимися за ним в столовую, он съел
борщ и вернулся в класс.
Дома его ждал неприятный сюрприз: мама забыла оставить ключ в
условленном месте и он не мог попасть с веранды в коридор. Хозяева
тоже куда-то уехали и неизвестно было, когда вернутся.
На улице жгли костры из прошлогодних листьев. Женька нашёл в
сарае две картофелины, испёк их в костре, съел полусырыми и вернулся
к входной двери. Хозяев всё ещё не было.
Изловчившись, Женька подтянулся на руках и сумел проникнуть в дом
через форточку. Холодильник был пуст. Выйти в коридор, где в шкафчике
лежали сахар и хлеб, он не мог из-за запертой двери.
Переложив заветную марку в альбом, обиженный на друзей и на
родителей, голодный, но счастливый своим приобретением, не
раздеваясь, свернувшись калачиком на диване, он уснул с сознанием
человека, не позволившего невзгодам сломить себя...