Он был по-французски высокомерен и красив. Галантен и обаятелен. Соблазнителен, но не романтичен.
Она была сильной и уверенной в себе. Притягательной и игривой. Страстной и откровенной.
Он готовил ей завтрак, в то время как она пила шампанское на террасе его миланской квартиры.
Раннее утро воскресенья и жаркий воздух июня, всходившее солнце и зной. Милан медленно раскалялся в преддверии нового дня, пока большая часть его жителей мирно дремала в своих кроватях после субботних безбожных вечеринок или нежилась на побережье теплого моря.
На ней была только его рубашка с погонами капитана воздушного судна и сигарета в руке. Затягиваясь, она пила шампанское и наблюдала за пробуждением Милана здесь, на пересечении Via della Spiga и Via Manzoni, в самом центре настоящего Милана, в артерии его модной, роскошной жизни.
Она подошла к нему сзади, стоя на носочках на старом паркете квартиры с высокими потолками и антикварной посудой. Он делал ей капучино, а она, держась за его плечи, игриво целовала и покусывала мочку его уха.
«Боже, почему он не может сделать мне просто чай?»- думала она, сложив губы в улыбке и предвкушая, что он совсем не помнил, что она считала французов «не способными делать кофе». Она была той, кто отводил им должность печь багеты на завтрак, но не трогать кофе машины. Как и любой типичный итальянец, она горой стояла за итальянскую кофейную традицию. Но с ним она вовсе не возражала против того, чтобы он делал ей капучино. Лишь бы не эспрессо, с которым так тяжело ошибиться. «Важнее всего на свете его забота,»- утешала себя она и улыбалась.
'Je te adore,'- сказала она, улыбаясь, и села на кухонный стол рядом с ним. Пока он искал ее любимый абрикосовый джем, она отломила кусочек ароматного briosh и с аппетитом съела его.
Мягкое и упругое тесто выпечки рассыпалось в руках, оставляя крошки, которые он заботливо убрал с ее губ.
Кончиками пальцев он гладил ее губы и скулы, а после, мягко взяв ее за затылок, притянул к себе и поцеловал. Она наклонилась к нему, держась за его шею, в то время как он легко касался ее тела, оставляя поцелуи, которые опускались от шеи к груди, становясь все откровеннее. Он не хотел останавливаться до тех пор, пока она бы не потеряла контроль над собой.
…
Они курили на небольшом балконе его квартиры и наблюдали за воскресной миланской негой. В церкви напротив отеля Армани били колокола, оповещая сонный город, что уже пора вставать, а такси со скоростью неслись по мощеным улицам модной столицы. Торговцы на пересечении Виа Монтенаполеоне и Виа Мандзони расставляли цветы по стеллажам, а первые бутики открывали витрины.
Он нежно гладил ее ногу, будто случайно касаясь внутренней части бедра, а она пила кофе и внимательно смотрела на него. Ему казалось, что ее взгляд пытался разгадать его, понять, что он скрывает глубоко в душе, о чем молчит и о чем, возможно, не говорит ей, но мог бы сказать.
Он не ошибался.
Она смотрела на него не только потому, что он нравился ей или потому, что он был красив, о чем он знал и сам, - она пыталась разгадать, какие же они, типичные французы. О чем они думают, чем живут, каков их национальный характер. Кого можно назвать «типичным».
Она поняла, что ее парижанин был тем, о ком часто ей приходилось слышать «настоящий француз из высшего общества» в кафе на Елисейских полях или в ресторане на Площади Республики в Париже.
Он был образован и имел абсолютный вкус в жизни, ценил хорошие вещи и стремился к достатку. Был эстетом до последней мелочи.
Он любил и разбирался в вине, ходил в хорошие рестораны, двери которых он всегда открывал перед ней, приглашая ее войти первой. Подавал ей руку, когда она выходила из машины, и всегда делал ей любезные комплименты. Он любил радовать ее и всегда говорил, что «мужчина предлагает, а женщина выбирает». Никогда не стеснялся проявлять свои чувства, но никогда не переходил границ. Он был уверен в себе и даже самолюбив.
Да, он был абсолютно не романтичен, немного мелочен, возможно, даже слабее нее в каких- либо вопросах, но тщательно скрывал это. Вероятно, немного поверхностен и циничен. Не самый великодушный и благородный, но , несомненно, тот, кто был способен усмирить ее импульсивность и успокоить, прийти к компромиссу и помочь.
Он никогда не ругался по мелочам, не позволяя их ссорам выйти за пределы их отношений, а нелепые ситуации он всегда умел обратить в шутку. Он любил жизнь и любил наслаждаться ей.
У него были плохие привычки и он часто использовал "крепкие" слова, мог повысить на нее голос, но она любила в нем то, что у него было сильное, необузданное начало.
Для нее он олицетворял того, кто живет по французскому “art de vivre”, будучи тем, кто всегда наслаждался жизнью, любил женщин, пил вино и ценил хорошие вещи и французский язык. Тем, кто в ресторане заказывал escargots и повязывал шарф, каждый раз, когда выходил из дома. Мог часами говорить о «Мыслителе» Родена и галантно взять ее под руку, когда она шла на высоких каблуках по Елисейским Полям или Виа Мандзони.
Единственным его минусом, с которым она никак не могла смириться, было то, что он не умел готовить хороший кофе.