«…иностранное начальство - не самый главный наш
враг. Алчность, пофигизм, отсутствие патриотизма в
душах российских чиновников - вот это беда!» - из
реакции читателя на статью «Отклик на одно из
последних интервью Л.Н.Гумилёва».
И с чего бы это вдруг такая беда приключилась?
День сегодняшний есть следствие дня вчерашнего…
Перечитав эту давнюю заметку, понял, что, сохраняя её сущность, некоторые моменты сейчас, через четверть века, изложил бы иначе. «Репродуктивные группы…», «обеспечивают им условия для получения наиболее многочисленного и здорового потомства»… С точки зрения голой биологии это абсолютно правильно. Но так можно сказать про животноводство, а для человеческого общества это излишне технологично, не по-людски…
Раньше было сословное общество, с чётким разграничением обязанностей и прав. Удачливая бандерша тогда вполне могла стать самым богатым человеком города - но вот купить себе особнячок рядом с домами городской аристократии - или даже купечества, она не могла ни за какие деньги. А если бы такое по какой-то причине вдруг произошло, соседство было бы недолгим - все срочно разъехались бы по другим районам. И в гости, на шикарные балы в роскошный особняк новой миллионщицы, съезжались только такие же парвеню. Она, естественно, обижалась и видела в этой реакции присущий ей самой снобизм, тогда как на деле это было всего лишь проявлением сословной гигиены.
То, что я тогда грубовато, (хоть по сути и правильно), обозначил как «формирование репродуктивных групп» более человечно изобразил А.С.Пушкин в повести «Барышня- крестьянка». Подозреваю, это классическое произведение известно современному «продвинутому» потребителю больше по кинофильму, однако в сути и он, при желании, разберётся. По сюжету, уездной барышне Лизе Муромской, как сказал классик в другом произведении, «пришла пора, она влюбилась». В силу господствовавшего уклада, массы привычек и сословных ограничений, избранником мог стать только человек её круга.
Вышедшие из раннего детского возраста девочки раньше воспитывались отдельно от юношей - помните надписи на пожелтевших фотографиях прадедушек-прабабушек? «Женская гимназия госпожи Покрамович», «Вторая мужская городская гимназия»… При семейном воспитании подростки тоже находились под опекой и постоянным контролем родителей, нянек, дядек, гувернёров и гувернанток, общение со сверстниками противоположного пола было ограничено и контролируемо, что способствовало формированию повышенного интереса и романтических представлений.
С приходом той самой поры - когда вызванные возрастным гормональным взрывом психофизиологические бури способны привести к самым замысловатым и неожиданным эксцессам - девушек начинали вывозить в свет. В этот, определяющий и наиболее опасный, из-за сниженной критичности восприятия, период формирования, круг их общения неявно, но особенно жёстко, контролировался. Лиза Муромская, конечно, могла бы встретить на балу, либо в угодьях соседа-барина, не только Алексея Берестова, Андрея Болконского, но и Анатоля Курагина или Митрофанушку Простакова (по поводу прототипа которого существуют весьма парадоксальные версии). Но вот молодого человека, хвастающего тем, как ловко его батюшка сплавил сомнительный товар, получив хороший барыш, или как удачно сам он «откосил» от военной службы - тем более, сынка той бандерши - она бы там встретить не могла. Это было совсем другое общество, весь жизненный уклад которого, самые основы его благосостояния определялись длительным, в течении многих поколений, служением России. Даже у Толстого непримиримые, казалось бы, антиподы - Андрей Болконский и Анатоль Курагин - встречаются, в конце концов, не где-нибудь, а в военном госпитале, где Курагину ампутируют ногу, а Болконский умирает после смертельного ранения, полученного на Бородинском поле. Вряд ли сам Лев Николаевич придавал этому обстоятельству особое значение, скорее он, как добросовестный художник, просто отразил современную ему реальность - ну где, в самом-то деле, в опасную для Родины годину могли естественным образом встретиться два офицера, два русских дворянина?
Думаю, тут необходимо притормозить и сделать некоторые пояснения. После идеологической обработки, которой подвергся в двадцатом веке наш народ, не надо быть пророком, чтобы предсказать мгновенную реакцию на одно только упоминание дворянского сословия - сразу пойдут эмоциональные реплики про недоросля Митрофанушку, галерею персонажей гоголевского «Ревизора» и помещицу Салтычиху, но можно не сомневаться - от внимания обличителей в очередной раз ускользнёт то обстоятельство, что садистка и серийная убийца дворянка Дарья Салтыкова, в середине 18-го века замордовавшая более сотни крепостных, была, в конце концов, осуждена судьями того же сословия к лишению дворянского звания, запрету называться родовой фамилией и пожизненному содержанию в одиночной камере монастыря, где и скончалась после тридцати лет заточения. Имя её стало нарицательным и одинаково одиозным для всех сословий. А вот садисты и садистки, уже в двадцатом веке зверски уничтожившие по классовому признаку многие тысячи представителей чуждых им сословий, удостоились от собратьев по классу мемориальных досок и пятиметровых гранитных обелисков (смотрите, например, историю семьи Немичей, пытки и массовые расстрелы на крейсере "Румыния" и транспорте "Трувор".) Так что давайте успокоимся и попробуем без ненужных истерик разобраться в историческом значении сословий.
История человечества, особенно на ранних этапах развития - история междоусобиц и войн. Это, с одной стороны, придавало особое значение боевым способностям и умениям, выдвигая их носителя из общей массы и, с другой стороны, побуждало развивать любые способности и задатки именно в их приложении к военному делу. Стараясь привлечь на службу и прочно привязать к своим интересам наиболее эффективных бойцов и военачальников, высшее сословие - князья и бояре - стали поощрять отличившихся воинов - своих, соседских и даже наёмных иностранцев - землями. Постепенно, в результате естественного - если так можно выразиться применительно к военной практике - отбора, в этой группе общества были сконцентрированы разносторонне способные носители устойчивой психики, каковые качества позволили им не только соответствовать высоким требованиям, но и элементарно выжить в мясорубке средневековья.
Полученное в наследство исторически сложившееся сословие потомственных воинов, сконцентрировавшее в себе повышенные интеллектуальные, волевые и лидерские задатки, Пётр 1 уравнял с высшим слоем - боярами, объявил, что положение отныне определяется не древностью рода, а полезностью для России и провозгласил службу государству - военную, статскую или придворную - главной и почётной обязанностью всех дворян. Вроде всеобщей воинской обязанности в советские времена. Пожизненной почётной обязанностью. Тогда же были созданы возможности для причисления к этому сословию выходцев из других групп и слоёв общества. Как сейчас принято выражаться, «социальные лифты», способные вознести любого - за особые заслуги перед Отечеством. При Анне Ивановне, в 1736 году, вышло послабление - обязательная служба дворян была ограничена 25-ю годами, а Пётр 3, Указом о вольностях дворянских, и вовсе отменил обязательную службу, дал дворянам возможность выходить в отставку, выезжать за границу, поступать на службу в других, дружественных России, государствах. Однако, под угрозой конфискации имущества и землевладений, все дворяне были обязаны по первому требованию вернуться и служить в армии, защищая Россию в военное время.
(А крестьяне в те времена отправляли в армию по одному рекруту от двадцати пяти дворов. И, справедливости ради, говоря о подневольности и бесправии крепостного крестьянства, нелишне было бы каждый раз отмечать, что высшие слои общества, князья и бояре, были закрепощены значительно раньше крестьян).
Пресловутый Указ Екатерины Второй «О вольности дворянства» (1765 г), в основном повторивший положения вышеупомянутого петровского Указа, тоже не только жаловал привилегии, но и возлагал обязанности, регламентировал принципы существования и порядок служения, способствуя развитию и укреплению сословия солдат империи. В этой системе активной действующей единицей, квантом, была не персона, как у либералов, не класс, как у марксистов, а род, цепь поколений. В общих делах складывалась общность родов - сословие, предназначением которого было служение.
И сословие служило.
Скажем, Маресьев 18-го века - Сергей Васильевич Непейцын. Офицер, дворянин, который в семнадцатилетнем возрасте был тяжело ранен при штурме Очакова, потерял ногу, но продолжил службу в армии на протезе. В Отечественную войну 1812 года в составе лейб-гвардии Семёновского полка участвовал в сражениях при Кульме, Лейпциге и Париже. За Кульм был награждён золотым оружием. В отставку вышел в чине генерал-майора.
Граф Михаил Андреевич Милорадович, генерал от инфантерии, военный губернатор Санкт-Петербурга, (которого выстрелом в спину смертельно ранил на Сенатской площади борец за счастье народное декабрист Каховский), воинскую службу начал в возрасте семнадцати лет, участием в боях шведской кампании. В двадцать семь, уже генерал-майором, участвует в Итальянском походе. Суворовский генерал, чья храбрость общепризнанна, чья решительность и быстрота выиграли сражение при Лекко. Это о нем Александр I сказал: - "Вот генерал, который достал себе чин штыком!"
Пётр Иванович Багратион - князь из старинного грузинского рода. В военной службе с 17-ти лет, в одном из боёв с чеченцами был тяжело ранен. Позже участвовал в русско-турецких войнах, в польской кампании, в Итальянском походе, считался любимым учеником А.В.Суворова. В Бородинском сражении командовал 2-й Западной армией, державшей левый фланг, на который пришёлся главный удар французов. Был тяжело ранен и вскоре умер от ран. Говорили, что после известия о его кончине русская армия перестала брать пленных.
В 1932-м году чугунная могила П.И.Багратиона на Бородинском поле была взорвана, обломки отправлены в металлолом. Прах героя взрывом выбросило из склепа, дальнейшая судьба останков неизвестна.
Ничего-то они не боялись - ни врага, ни смерти, ни начальства… Выше этого были долг и Россия, которой все они служили. В рескрипте Александра I-го М.И. Кутузову о порядке награждения, предусмотрены меры порицания для командиров, потерявших в бою орудия. Вразрез с этим, начальник артиллерии граф А. И. Кутайсов писал в приказе перед Бородинским сражением: - "Подтвердить от меня во всех ротах, чтоб оне с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки... Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор..."
Они не только смелые приказы писали, но и в атаку солдат водили. Об этом в донесении М.И. Кутузова о сражении при Бородино: "...Начальник главного штаба генерал-майор Ермолов, видя неприятеля, овладевшего батареею, важнейшею во всей позиции, со свойственной ему храбростью и решительностью, вместе с отличным генерал-майором Кутайсовым взял один только Уфимского пехотного полка батальон и, устроя сколько можно скорее бежавших, подавая собою пример, ударил в штыки…». В той атаке граф Александр Иванович Кутайсов был убит.
Показательна, также, судьба пяти братьев Тучковых – представителей одной из старых, влиятельных, дворянских фамилий.
Только один из них - Алексей Алексеевич, генерал-майор в отставке, в Отечественную войну не принимал непосредственного участия в боевых действиях, а формировал пополнения и занимался снабжением армии.
Старший брат, Николай Алексеевич, генерал-лейтенант Тучков-первый, как тогда было принято обозначать в русской армии, командовал 3-м пехотным корпусом. Был смертельно ранен пулей в грудь в жесточайшем бою на Утицком кургане. В контратаке, отбивая захваченную французами батарею, погиб и младший брат, генерал-майор Тучков 4-й, Александр Алексеевич. Тело его даже не удалось вынести из боя - оно было уничтожено артиллерийским огнём противника. На месте гибели мужа вдова, Маргарита Михайловна, урождённая Нарышкина, построила на свои средства церковь Спаса Нерукотворного, которая стала первым памятником воинам, павшим в Бородинском сражении. На её стене какой-то классово сознательный советский гражданин потом напишет: - «Довольно хранить остатки рабского прошлого!».
За несколько дней до Бородинского сражения был тяжело ранен генерал-майор Тучков-3-й, Павел Алексеевич, отряд которого прикрывал переправу русской армии, сдерживая корпуса Нея и Жюно. Он получил удар штыком в бок и сабельное ранение головы.
Тучков-2-й, Сергей Алексеевич, генерал-майор, к началу войны находился в турецком походе, потому принимал участие только в преследовании наполеоновской армии, в истребительной битве на Березине.
А было ещё дворянство мелкопоместное, нетитулованное, не оставившее заметного следа в энциклопедиях, однако каждый раз практически поголовно уходившее воевать. Не генералы – поручики, прапорщики, портупей-юнкеры, унтер-офицеры, которые и составляли костяк армии. Это они первыми шли в огонь, это им было предписано, пренебрегая личной безопасностью, увлекать своим примером солдат. Если для нижних чинов это считалось простительным, то для офицера лечь под огнём было просто недопустимо. Даже потом, когда изменились условия войны, тактика и уставы, когда появились пулемёты и снайперы, в этом кругу считалось зазорным кланяться пулям – скажем, в русско-японскую войну командованию приходилось прилагать немалые усилия, чтобы заставить офицеров беречь себя. Такое поведение - проявление не дешёвого бахвальства, а традиции, укоренившейся за поколения службы. В каждом деле своя доблесть. Профессия, по условиям которой кусок свинца или вражеский клинок может в любой момент оборвать твою персональную, единственную и неповторимую, жизнь, требует некой особой, компенсирующей, философии. Чаще всего непонятной представителям более мирных профессий и сословий, представляющейся фанфаронством расчётливому купцу, для которого добродетельна бережливость к бережливо сбережённому или осторожным, обстоятельным, консервативным крестьянам. Такая компенсирующая философия непременно возникает там, где обострена опасность - возьмите хоть девиз современных десантников «Никто, кроме нас!». Заносчивость? Хвастовство? Вовсе нет - и это прекрасно чувствуют граждане, которые с пониманием относятся к беззлобному сумасшествию «Дня десантника». А вот попробуй учудить что-нибудь подобное бухгалтеры или рыночные торговцы, им, самым накачанным и крутым, скорее всего, навешали бы по первое число, не дожидаясь полиции, и уж, во всяком случае, отнеслись бы с глубочайшим осуждением.
Ни в одном другом сословии не было после каждой войны таких потерь, таких зияющих брешей, как среди дворян. И вот тут-то и сыграли свою роль те наследственные привилегии и земли, которые с Х1V века дворяне стали получать за службу, образовав класс землевладельцев-помещиков. Владения эти, видоизменяясь со временем, к XV111 веку оформились в имения. Майоратные имения, как и сам майорат, способствующий увековечиванию единожды достигнутого родом положения, в России не имели такого распространения, как в западной Европе. (об этом есть в «Отклике на…Гумилёва»). При наиболее распространённом у нас варианте наследования, привилегии дворянства послужили средством ускоренного восстановления пассионарной фракции народа, компенсации её преимущественной убыли во времена всяких исторических катаклизмов. Наследственный характер этих компенсаций стал, своего рода, «выслугой поколений», гарантией ответной заботы Отечества о семьях и родах, члены которых живота своего не щадили на государевой службе. Таким образом, способные к службе роды из поколения в поколение увеличивали свой вклад в общенародное дело, становясь, по сегодняшним понятиям, как бы пайщиками страны, благосостояние и положение которых целиком зависело от благосостояния державы и её положения в мире. При таком «долгосрочном подходе» естественно и пренебрежение опасностью, и добровольный отказ от каких-то сиюминутных удобств и гарантий.
Капиталист вкладывает не в Родину непосредственно, а в банк - отсюда другие подходы и абсолюты…
В каждом деле нужна своя глубина прогнозирования и своё видение временнЫх перспектив. Скажем, крестьянин, который сам планирует свой труд, сам и отвечает за последствия принятых решений. Прикинув, он добровольно откладывает какую-то часть зерна для посева даже если для этого надо всей семьёй затянуть на пару дырок пояса. А вот для пролетария, вписанного в фабричный регламент, такая система воздаяния за труд неприемлема и возможна только под жёстким давлением, вроде добровольно-принудительного распространения облигаций госзаймов в сталинские времена. У пролетария «война войной, а обед по расписанию». Деталь сделана? По чертежу? Заплати. И не надо про исторические перспективы и особые обстоятельства - мне детей сегодня кормить, это и есть моя историческая перспектива. И в Альпы эти я за тобой не полезу, ты лучше вели дорогу к фабрике песочком присыпать - если я поскользнусь и ногу подверну, ты, что ли, мою семью кормить станешь?
Дворянство было в составе народа единственным сословием, изначально организованным с опорой на глубокие связи поколений и сохранившим эту уникальную особенность на протяжении всего своего существования. Историческое мировоззрение, связь всей личной и родовой истории с историей державы, со временем позволило формировать на основе этого сословия мыслящий слой народа, предрасположенный глубже основной массы оценивать ситуацию и принимать стратегические решения, не поддаваясь на чреватые опасными последствиями сиюминутные соблазны.
Дворянство ценило свой особый статус и стремилось сохранить сословное своеобразие, не желая растворяться даже в самых богатых социальных слоях. Правители, понимая высокую эффективность и общественную значимость специфического мировоззрения, за многие поколения сформированного сословием, это стремление поддерживали. Привилегии дворян с течением времени не отменяли - они отмирали естественным путём - во многом благодаря роли самого дворянства, изменявшего своей деятельностью жизнь таким образом, что право, бывшее ранее исключительно дворянской привилегией, фактически становилось всеобщим. Так, Жалованной грамотой дворянству, дворяне – на воле или под арестом - были освобождены от телесных наказаний. В пореформенной России эта привилегия практически утратила своё значение, сохранившись номинально. Освобождение дворян от податей тоже утратило всякое значение после отмены подушной подати по закону 1883 года. Именно так большинство исключительных привилегий дворянства со временем перестали быть таковыми. К Первой мировой войне практически единственным осязаемым преимуществом дворян была возможность получения образования для каждого, кто был к нему способен. Так, П.Н.Нестеров, семья которого после смерти отца оказалась на грани нищеты, как дворянин, по представлению Нижегородского дворянского собрания, получил возможность продолжить образование, окончил престижное Михайловское военное училище. Это позволило ему реализовать себя и стать основоположником мирового высшего пилотажа, отважным боевым офицером, национальным героем России. Согласитесь, человек, имеющий задатки, которые позволяли достичь таких показателей, по справедливости должен был получить образование и народ не потерял, а выиграл от того, что предоставил ему такую возможность.
Основной привилегией дворян, во все времена существования сословия, было право на добровольную государственную службу, объявленное ещё Петром Третьим и подтверждённое на рубеже 19 - 20 веков - "свобода вступать в общую государственную службу без принуждения к оной, разве бы востребовала того особливая надобность, именным высочайшим указом ознаменованная". За потомственным дворянством оставалось исключительное право на родовые гербы, право ношения шпаги и мундира - по сути, дворянство, оставаясь одной из главных основ служилого сословия, обрело дополнительно почётные функции сословия мемориального, живого памятника истории России и своему собственному, долгому и славному, прошлому.
Такое положение вызывало двоякую реакцию – скажем, наиболее развитую, и образованную часть купеческого сословия побуждало к служению народу на своей стезе – и возникали мастерские для нищих, но талантливых, художников, галереи, храмы, школы, больницы - которые, случалось, вписывали имя мецената в историю народа также надёжно и благодарно, как имена лучших представителей дворянского сословия.
Однако, не все купцы и промышленники были Третьяковыми или Мамонтовыми, не все были способны понять и принять значение долгосрочного, в течение поколений, служения и вызревания, не все были готовы справедливо оценить результаты этого процесса. Для людей недалёких всегда соблазнительно обнулить прошлые заслуги и достижения других, чтобы в очередной раз начать с начала и всё переиграть – именно эта шкурная заинтересованность лежит в основе множества разноуровневых конфликтов и революций, хотя, казалось бы, человечество на собственном кровавом опыте давно могло бы прийти к пониманию, что «до основанья» совсем несложно – а вот что «затем»... Отобрать привилегии просто – непросто каждый раз оказывается найти эффективную замену исполнителям обязанностей…
Во второй половине 19-го века купечество из сословия уже превратилось в класс, старые купцы и промышленники стремительно вытеснялись новыми предпринимателями и капиталистами, для которых прибыль была абсолютным мерилом успеха. Шла капитализация всего государства. Принципы, традиции, патриотизм – всё отмирало, вытесняемое хищной всеядностью, стремлением убрать любые препятствия, рамки и границы, мешающие наращивать прибыль.
В такой системе координат та бандерша постепенно становилась вполне респектабельным членом общества и обретала, наконец, долгожданную возможность прикупить себе особнячок в престижном квартале.
В Российской империи традиционно существовали ограничения, позволявшие государству регулировать землевладение, сводя его, фактически, к землепользованию - своего рода, инструмент стратегического влияния на рыночную стихию. Капиталисту, не отягощённому традиционализмом, такое положение дела представлялось ничем не оправданным пережитком феодального прошлого - для обеспечения максимальной прибыли, капиталист заинтересован в полном отсутствии всяких ограничений на собственность. Он опирается на собственный опыт, позволяющий быстро достичь желаемого результата, на собственные успехи, внушающие уверенность в своих силах. Капиталиста не волнует то, что успех этот оценивается единственно с позиций прибыли, рентабельности – очень ограниченного фактора в общей картине мира, как если бы он пытался построить жизнь на основании одной только ньютоновской механики, полностью игнорируя электричество, магнетизм, оптику, социальные науки. В его видении мир прост и понятен, а все традиции, нравственные искания и ограничения - это что-то эфемерное, надуманное, попросту говоря, барская придурь. Такое упрощённое, ограниченное мировоззрение, не учитывающее отдалённых последствий принимаемых решений, зашоренное на быстром достижении конкретного результата, как правило, эффективно накоротке, при достижении ближних целей - однако подрывает возможность реализации стратегических планов. Для буржуазии это нормально, ибо стратегия - не её задача, стратегией занимаются политики. Но когда буржуазия, используя все свои немалые возможности, прорывается в политику, начинает активно пропагандировать свои взгляды, упирая на обличение слабостей существующего строя и необходимость немедленно установить социально-справедливый порядок (каковым ей совершенно искренне представляется буржуазно-демократическая формация, наиболее полно учитывающая именно её классовые интересы), возникает сбой в налаженном эволюционном ходе жизни. Слои, по роду исполняемых в обществе функций, формирующие ещё менее глубокое прогнозирование ситуации, чем буржуазное, легко попадают под влияние «прогрессивных» воззрений. А наиболее радикальные из них, в меру собственного разумения, проявляют инициативу – как, например, во времена французской буржуазно-демократической революции, когда любого человека – того же буржуа - запросто могли остановить на улице и расстрелять, не обнаружив на его руках мозолей.
Творцы революций раз за разом с детским изумлением обнаруживают, что они открыли ящик Пандоры, что остановить преобразования общества на задуманном уровне они неспособны, а эволюционно сложившаяся система, которая была способна, ими же и уничтожена. Кому повезёт, напоследок успевают осознать, что революции имеют обыкновение пожирать своих творцов. Вы не обращали внимания на одинаковое, пожизненно обиженное, выражение физиономий Керенского и Горбачёва? Видимо не о том по-девичьи мечталось им бессонными ночами… Притом, нет никакой гарантии, что те, кто придёт на смену и постарается разгрести эти завалы, опять не полезут с понятиями элементарной ньютоновской механики в процессы, требующие подхода хотя бы с позиций механики квантовой. Там, если я ещё не окончательно позабыл физику, объясняют, что система, теряя – или приобретая - квант энергии меняет своё состояние скачкообразно, переходит на низший – или высший – объективно устойчивый энергетический уровень, не имея возможности задержаться в каком-нибудь произвольном промежуточном положении, как бы прекрасно это положение ни было в представлении самозваных реформаторов. Но всё это неявно, скрыто до поры, тогда как красноречие реформаторов-революционеров, их апелляция к чувству справедливости, яростное обличение ими реальных и мнимых несовершенств действительности, помноженные на их собственные, а также охотно предоставляемые геополитическими соперниками, огромные материальные возможности, выглядят очень убедительно.
Даже в наиболее просвещённых гражданах такая напористая пропаганда порождает некоторую растерянность и нерешительность. Этот конфликт отражён в русской литературе – с первой половины 19-го века, с никчемного Обломова и предприимчивого Штольца, по начало века 20-го, до беспомощных Раневских и энергичного Лопахина. Писатели пытались осмыслить его, склоняясь, в общем-то, к предлагаемым пропагандистами революции схемам – «конфликт отмирающих пережитков феодализма с прогрессивной демократией». Причём, как правило, «пережитки» почему-то получались у них более тёплыми и человечными, чем деловые, оборотистые, «прогрессивные» герои новой формации. Возможно, это следствие интуитивного постижения самой сути явления всесторонне развитыми, хорошо образованными людьми. Иногда такое постижение может быть точнее прямых математических расчётов, ибо опирается на весь массив накопленных человеком знаний и нравственных убеждений, а не на какую-то отдельную, пусть и самую точную, формулу. Сегодня, накануне столетия обвала России в активную, боевую, фазу этих «прогрессивных преобразований» можно предметно и долго обсуждать их трагические результаты. И уже совершенно очевидно, что вовсе не Обломовы и Раневские, а не по разуму деятельные Штольцы и Лопахины ответственны за эту катастрофу. Что классики литературы не случайно не смогли сказать в адрес этих «первопроходцев прогресса» ни одного тёплого, человечного, слова. Ибо разъяснения «прогрессивной общественности», убедительные на рациональном уровне, противоречили их глубинным нравственным представлениям.
Слабое место такого интуитивного познания-озарения – необходимость подтверждения обычными общедоступными методами. Расчётами, которые не всегда возможны из-за сложности рассматриваемого явления, а часто и бесполезны, из-за неготовности большинства справедливо оценить их результаты. Или практикой – которая порой тянется десятилетиями и обходится слишком дорого… С другой стороны, поклонники «прогресса» так активно и убедительно пропагандируют свои взгляды, призывая немедленно устранить всякую социальную несправедливость, так едко высмеивают своих идейных противников – «…Победоносцев над Россией/Простёр совиные крыла…», что трудно не уступить - ну что же, знаешь как - делай! А когда политику делают люди с мировоззрением «прогрессивной общественности» начала 20-го века или наших младореформаторов-рыночников конца его же, происходят катастрофы такого масштаба, как гражданская война в 20-е или «перестройка» в 90-е годы.
Прозрение наступает очень скоро – «…Говорят, Блоку подселили красноармейцев. Хорошо бы их было двенадцать…» Только отыграть назад почти невозможно – система уже сбита с прежнего, кровью и потом поколений достигнутого, энергетического уровня и, кувыркаясь, падает в неизвестность…
Зачем я пишу всё это?
Несколько поколений опытных пропагандистов убеждали нас, что сословное деление общества - это однозначно плохо. И убедили. В этом вопросе мы теперь впереди планеты всей. Не будем про Англию - во Франции, так парадоксально гордящейся своей революцией, или в Америке, к истории и титулам - пусть отменённым и ныне никаких привилегий не дающим - относятся с традиционным пиететом, а вот у нас много лет приходилось извиняться за непролетарское происхождение. Недавно попалось интервью актрисы - искренне считала раньше, что происходит из небогатых крестьян, и даже не подозревала о родовых имениях и церквях, о гербе, известном с 14-го века, о предках-дворянах, о погибшем при штурме Очакова родиче, молодом офицере… Случай типичный в стране, где беспамятство на много лет стало средством выживания…
У меня есть друг - всю жизнь проработал шофёром, когда-то, в советские ещё времена, без особого напряжения осилил три курса института. Мог бы учиться и дальше, никто не гнал, но отчислился по собственной инициативе - изменились обстоятельства. Недавно вышел на пенсию, дозрел - и заинтересовался историей своей семьи. Легко отыскал село в Тверской губернии, откуда произошли его предки, съездил туда, нашёл родню, влюбился в спокойную красоту заброшенных ныне мест, в поля, леса, а, главное, в прекрасное озеро – купил на берегу клочок земли и теперь весь в мечтах да заботах. Замкнулся круг. А ещё раньше, в процессе своих исторических поисков, наткнулся друг на какую-то семейную загадку – выпали из всех источников несколько советских десятилетий. Из глубины веков по двадцатые годы прошлого века – пожалуйста. С шестидесятых годов по наши дни – без проблем. А между этими временами – отрезок, наглухо скрытый какими-то невидимыми стенами – ни документов, ни фотографий, ни мало-мальски внятных семейных преданий. Знает только, что бабушка его с ребёнком внезапно уехала из столицы в наш маленький районный городок, смутно помнит какую-то огромную светлую комнату с высокими потолками и тяжёлыми портьерами на окнах – и всё. Ни следа, ни намёка, ни случайного разговора близких, услышанного в детстве. Провал. По некоторым признакам, предполагает, что дед его был военным и, видимо, угодил под очередную раздачу, а бегство семьи дало ей возможность выжить и проскочить мимо лагерей. При всех наших уравнительных методах обучения и воспитания, друг тот как-то выламывается из общего ряда – сразу заметна его неординарность, все знакомые, не отдавая себе отчёта почему, не сговариваясь, выделяют и запоминают его – словом, человек, при самой простецкой внешности, имеет неординарные природные задатки.
А условием выживания в наш нивелирующий век и в этом случае стало забвение корней. Всё это – результат действия противоестественной системы, принудительно сформированной на нашей земле.
Истинная цель этой системы - не допустить вызревания национальной элиты, формирования устойчивого слоя, сословия, способного защитить интересы нашего народа, обеспечить суверенитет России, не позволить сделать нас просто объектом внешних манипуляций, резервной территорией, бесплатной кладовкой и кормушкой, ещё одной ставкой в бесчеловечных играх теневых правителей мира. Попробуйте набрать в поисковике «Главные итоги Октября» - думаю, найдёте там что-нибудь новое для себя.
Созревание элиты – процесс, длящийся несколько поколений, сложный и многоступенчатый, требующий последовательного прохождения родами различных стадий формирования соответствующего мировоззрения, потом слияния выполняющих схожие задачи родов в единый слой с общей идеологией. Причём, относится всё это не только к управленцам, которых сейчас обозначают словом «элита» - это относится ко всем исторически сформировавшимся сословиям – к людям власти, людям боя и людям науки, к людям моря и людям сохи…
Общеизвестно, что современная промышленная цивилизация может быть создана лет за тридцать - как в Сингапуре или Гонконге. Достаточно по типовым чертежам построить заводы, по отработанным программам подготовить персонал, завезти необходимое сырьё и материалы, соответствующие известному комплексу требований - и можно выпускать вполне современную продукцию. А вот политика, или сельское хозяйство, в гораздо меньшей степени поддаются формализации - в этих и многих других сферах человеческой деятельности оперируют живыми объектами и действуют по более замысловатым алгоритмам, чем самые сложные технические чертежи и технологические регламенты. Потому не известно ни единой развитой сельскохозяйственной цивилизации, сформировавшейся менее, чем за два века и соответствующее этому сроку количество поколений земледельцев.
Мой прадед-крестьянин по весне выходил в поле, брал горсть чернозёма и зарывался в него лицом. А потом безошибочно говорил, пора сеять, надо подождать ближайшего дождика, либо просто ещё денёк-другой погодить. Он был частью иной, не сегодняшней, системы – уникальной, сложившейся на нашей земле в результате многовековой эволюции. Если бы тому прадеду кто-нибудь предложил – «А езжай-ка ты, парень, во стольный град! Поддержу, выучишься, профессором станешь, хорошие деньги будешь получать» - он бы искренне удивился. – «Ты, барин, ежели такой добрый да щедрый, лучше землицы помоги прирезать, деньжат ссуди – я бы мельницу поставил, чтобы в соседнее село не мотаться. А в столицах мы бывали, нам туда без интересу».
Если перевести мироощущение того прадеда на язык современных понятий, можно утверждать - он не считал, что сословное деление несправедливо, что это насилие над человеческой природой. Потому, что исторически пребывал в том сословии, функции которого в наибольшей степени соответствовали его природным задаткам, давали ему возможности для самореализации, позволяли развиться врождённым талантам, заслужить уважение людей, чьё мнение для него имело значение.
Подобным образом были устроены и другие сословия - каждый занимался своим делом, большинство людей пребывали в своей роли не случайно, а в результате многовекового естественного отбора, взаимной притирки, выбора своего места, позволявшего наиболее комфортным для себя образом прокормиться и самореализоваться. В таком, стихийно сложившемся, обществе распределение ролей, «общенародное штатное расписание», более-менее соответствует распределению задатков в общей массе народа и хоть вздохнёт кто-то изредка в свободное от работы время - хочу, дескать, быть столбовою дворянкой! - но массового бегства в чужую ипостась не наблюдается, ибо даром нигде никому ничего не достаётся. Везде есть свои условия, непосильные для случайных мигрантов из других сословий - так, тот самый гипотетический профессор, от места которого, из-за его чужеродности, однозначно отказался бы мой прадед, оказавшись, опять-таки гипотетически, на месте, комфортном и естественном для прадеда, скорее всего, сбежал бы сразу - или очень быстро разорился, и только потом сбежал.
Такое общество, стихийно организовавшееся как союз элит, для абсолютного большинства его членов наиболее комфортно - в рамках конкретных исторических реалий, разумеется - и достаточно эффективно. Механизмы конкуренции действуют таким образом, что существует возможность и посредственности, и убогому, и последнему неудачнику, прокормиться вокруг общих успехов. Классовая борьба такой системе несвойственна - «Все важны и все нужны. Борьба между ними исключена в силу отсутствия предмета борьбы. В том числе нет и борьбы за власть. Власть - дело людей власти… Как в организме: лёгкие с печенью не соперничают. Развитие идёт внутри этих групп… Никакого демократического равенства и одинаковости. У всех разные права. Каждый занимается своим делом». (Искандер Валитов. «Бои без правил»)*.
Потом таким прадедам рассказали про нашу отсталость и темноту, про свободу, равенство и братство, про необходимость слома всего старого и построения нового, справедливого и эффективного, народного хозяйства. Сеять стали не по погоде, а по распоряжению райкома – хоть прямо в снег, лишь бы вовремя отчитаться. Словом, небывало развернули прогрессивные преобразования…
Нет там сегодня ни земледельцев, ни чернозёма. Правда, стоит ещё прадедовская хата, из которой его когда-то навсегда увезли в заполярный концлагерь…
Стараниями социальных рационализаторов народ пережил ряд революционных преобразований, каждое из которых было продумано разнокалиберными мудрецами, однако, совершенно неожиданно для них, всякий раз влекло за собой необходимость новых радикальных вмешательств в историю. Таким образом, под заклинания о всеобщем равенстве, сложился строй, наиболее привлекательный для субпассионариев, люмпенов - никудышных работников, никаких воинов и пустых балаболов, претендующих на роли мыслителей. Эти персонажи по природе своей неспособны ярко проявиться в чём бы то ни было, выдержать конкуренцию коллег, занять достойное положение в здоровом обществе. Зато им всегда хватает времени и желания митинговать по любому поводу и затаптывать всё, что выше их понимания, а способностей - чтобы интриговать и выискивать лазейки для продвижения наверх. Сконструированная система предоставила им для этого все возможности. Преследуя собственные цели, социальные манипуляторы умудрились создать общество с хронически недовольным большинством.
Сегодня нет сословного деления, эволюционно сложившегося с учётом природных задатков. Историю обнулили, не стало никакой исторической перспективы. Формально все равны, вольны заниматься чем угодно, и вместо внутрисословного соревнования мы имеем всеобщую толкотню локтями, в которой, как правило, верх берёт тот, кто кроме как толкаться и карабкаться ничего не умеет. Или тот, кому выпало родиться от нужных родителей - вне зависимости от его личных способностей и задатков. Теперь если ты живёшь в провинции - неудачник. Тракторист - неудачник. Агроном - неудачник. Инженер - неудачник. Завскладом «дефицита» - жизнь удалась! А стал чиновником или депутатом - совсем повезло. Какие принципы, какая ответственность, какой патриотизм!? Лови момент, окучивай капусту! «Есть только миг между прошлым и будущим!». Хапнуть сейчас - а потом быльём порастёт…
Вот Вам и «алчность, пофигизм, отсутствие патриотизма». Вот Вам и прекрасные возможности «порулить» для иностранного начальства - человек, не созревший для власти, видит в ней не долг, а лишь привилегии, шанс потешить свои личные амбиции, средство обеспечить себе несложные игрушки, вроде денег, автомобилей, яхт, личных самолётов и возможности широко покуражиться. Таким персонажем довольно просто манипулировать извне, если иметь хорошие материальные возможности и квалифицированных консультантов.
«В стране слепых и кривой король»… И чтобы стать хотя бы номинальным королём, кривой старается взбаламутить слепых и уничтожить их руками излишне - в его понимании - глазастых. Потому, что занять в этой среде достойное место ему не светит, а вот найти спонсоров из числа иностранных элит, готовых оплатить уничтожение конкурирующих с ними на внешней арене элит отечественных, не в пример проще. Конечно, преуспеть в этом деле способен не каждый, а тоже своего рода гений. Гений серости, элита популизма. Потом можно покоролевствовать лет пяток и подохнуть - в лучшем случае, естественным путём, но чаще, всё-таки, в результате очередного заговора очередных кривых. Оставив захваченную страну во власти иностранцев. Потому, что, с той же непреложностью, как народ, не желающий кормить свою армию, будет кормить армию чужую, так и народ, лишённый своих элит и возможности их восстановить, обречён действовать под диктовку элит иностранных. А чужие - они и есть чужие, мы для них всего лишь средство решения их собственных проблем.
В результате, если раньше достаточно было бы подрегулировать и смазать имевшиеся социальные лифты для подъёма людей неординарных, талантливых, масштабно и перспективно мыслящих, то теперь, когда в абсолюте конформизм и послушание, эти лифты надо создавать заново - и обеспечить доступ к ним не только для родственников и собутыльников. Иначе - мафия, а не Держава. И придется ещё добавить в систему надёжный социальный мусоропровод. Здесь нам пример и укор опыт Китая, вовремя сплавившего своих хунвейбинов в деревню, под жёсткий присмотр - пахать, а не митинговать, размахивать флагами и руководить на основании классового чутья.
Принципы и методы отбора претендентов на доступ к этим лифтам требуют специальной работы, но несомненно, что если такая задача будет всерьёз поставлена, её решат сравнительно быстро. Мы уже имеем многовековой исторический опыт, который позволит значительно ускорить процесс.
Лет десять назад вышла книга анонимных авторов «Проект Россия», потом ещё несколько книг того же цикла. По второй или третий выпуск включительно философия была просто изумительная, потом как-то резко упал уровень - поговаривали, что сменились хозяева проекта. Рекомендую почитать каждому небезразличному к судьбе своего народа, но сейчас не о том.
Авторы, анализируя ситуацию, пришли к выводу о необходимости наделения различных групп народа различными правами - в зависимости от исполняемых каждой такой группой обязанностей. Их взгляды постепенно поразительно приблизились к давно известным историческим схемам - рыцарство, горожане, духовенство, всадники, брахманы, кшатрии и т.д. - словом, сословия. Авторы даже понятие это приняли, открыто стали его применять, открестившись, впрочем, от наследственной составляющей - что вполне понятно после многих десятилетий советской пропаганды и нескольких десятилетий поздне- и пост- советских художеств наших мажоров. Думаю всё-таки, если бы эволюция авторских взглядов продолжилась так же продуктивно, как в первых книгах проекта, они постепенно сошлись бы на необходимости, во-первых, отработать механизмы межсословных переходов и, во-вторых, исключить предпосылки для паразитирования на достижениях славных предков. Такой ценой сохранив системе возможность использования огромных потенциалов наследственности.
Я вовсе не собираюсь доказывать кому-нибудь, что было хорошо или что стало плохо - я вообще до недавнего времени считал все эти советско-антисоветские препирательства неуместными и несвоевременными, а теперь, присмотревшись повнимательнее, считаю их недопустимыми и откровенно провокационными.
Реальное красно-белое противостояние, вследствие израсходования противостоящих сторон, естественным образом завершено. Совершенно неубедительны популистские потуги представить его продолжателями с одной стороны нынешних богачей и олигархов, а с другой - функционеров партий, никак не могущих разобраться промеж собой кто из них истинный коммунист, а кто ренегат, оппортунист и правый (левый) уклонист. Всё это - лишь более или менее удачные попытки использовать результаты той катастрофы в борьбе за власть сегодня, когда другая ситуация и другие линии раскола.
Обширное отступление про дворянство, в начале настоящей статьи, продиктовано лишь желанием подчеркнуть, для старательно обработанного многолетней пропагандой соотечественника, положительный вклад наиболее оболганного сословия в судьбу всего народа. Вовсе не имелось в виду доказывать чью-либо исключительность - абсолютизация роли и позиции любой социальной группы никогда в истории не заканчивалась добром. Шляхетские вольности, вплоть до официально признанного за знатью права на мятеж, навсегда вычеркнули Польшу из соревнования за лидерство в Европе и привели к её разделам, в чём поляки почему-то упорно винят Россию с нашей традиционной, вертикально организованной, властью.
Помните к чему привела абсолютизация взглядов старой либеральной интеллигенции, чуть ли не обожествляемой сегодня в качестве народной заступницы - и выстлавшей своими благими намерениями дорогу к русской голгофе? «…Рухнуло древо громадное…» Эхо весь мир потрясло…
А кровавая вакханалия, вспыхивающая вскоре после каждого провозглашения «диктатуры пролетариата» - если шире, то власти «самого простого народа»? И каждый раз, после короткого периода разграбления исторических накоплений, отбрасывающая в прошлое этот, номинально властвующий, народ, ввергающая его в упадок или даже ставящей под угрозу уничтожения? Парижская коммуна, Октябрь, «Культурная революция» в Китае, красные кхмеры…
Не будем уж про эпоху «свободных рыночных отношений» - все насмотрелись на это торжество разномастных купчишек…
Мы всё это прожили, испытали на собственной шкуре и - что немаловажно! - именно мы всё это оплатили, получая каждый раз вместо обещанного неба в алмазах и рая на земле только разграбление, кровь и горечь утрат. Единственным нашим приобретением от этих революционных экспериментов стал дорогой ценой полученный опыт - так давайте же в полной мере использовать его, вместо того, чтобы длить бесплодные советско-антисоветские склоки.
Как бы кому-нибудь ни хотелось, нет возврата ни в Советский Союз, ни в прежнюю Российскую империю. Можно только целенаправленно использовать при формировании соответствующего современным реалиям общества наиболее удачные наработки прошлых эпох. Например, плановое хозяйство, созданное у нас при советской власти и порушенное в девяностые годы, элементы которого переняты и эффективно используются нашими внешними конкурентами. Или советское общедоступное, бесплатное, высокопродуктивное образование - избавив его, разумеется, от наших социалистических перекосов, когда народ, способный осилить самый затратный общественный процесс - формирование квалифицированных специалистов - в то же самое время парадоксальным образом никак не может наладить самый прибыльный процесс - эффективное использование этих специалистов в собственном хозяйстве. Что вполне закономерно превращает его в бесплатного донора интеллектуальных ресурсов для всего мира и ведёт к массированному ограблению на всех уровнях, вплоть до генетического.
И совершенно недопустимо при формировании такого государства игнорировать, по соображениям классовой чужеродности, опыт выделения, воспитания и образования национальной элиты, позволивший когда-то сформировать в России мыслящий слой, который даже столетия целенаправленной иностранной пропаганды не смогли излечить от патриотизма. Элиту, общество, которому и в головы прийти не могла затея продать свою страну за стеклянные бусы, жевательную резинку, джинсы, «Мерседес», шикарную яхту… Или даже за возможность поездить по миру, сверкая чистой воды бриллиантами, обратиться на ты, назвать своим другом Биллом президента мировой супердержавы, удостоиться звания «Лучший немец года» и Нобелевской премии…
Подводя итог, приведу выдержку из собственной статьи, ещё в начале девяностых написанной в ответ на какое-то очередное хвалебное телевыступление по поводу демократии, свободного рынка и «возрождающейся России».
«…Все это время подлинная духовная элита народа уничтожалась, отрицалась сама необходимость ее существования, как бывает всегда, когда кто-то намерен править народом извне. Результат - современная ситуация, когда созидатель согнут в дугу, а жирует тот самый купчишка без чести, совести и фантазии. Истоки такого унизительного для народа положения - в пустоте, зияющей там, где стояла русская национальная элита. И если мы хотим быть народом, а не блюдом, питательной средой для строительства хищных окружающих империй, нам необходимо ликвидировать этот провал. Главной задачей того, кто действительно займется возрождением России, станет возрождение мыслящего слоя народа. Не дипломированной прослойки - этого хватает с избытком. Инженеры у нас сидят в ЖЭКах, носят из кабинета в кабинет бумажки и даже на кладбищах имеются "инженеры по захоронениям". Для спасения России нам необходимо собрать всех, кто не мыслит собственной судьбы вне ее. Кто сберег, пронес сквозь безвременье идею служения народу или своим путём пришел к пониманию, что жить по собственной, независимой программе он может только здесь, на собственной земле, а в любом другом месте он навсегда останется поденщиком - сколько бы и в какой валюте ему ни платили. Необходимо восстановить разорванную связь времен, собрать воедино все, что еще можно собрать. Собрать - и опереться на это, как всегда опиралась на своих вернейших детей Россия в час смертной битвы.
P.S. - Прошу прощения у читателей - видимо, по причине слабого владения компьютерной техникой, я поместил на своей странице статью «Элиты и сословия» дважды - в общем ряду и в сборнике «Заминированные темы». В результате полученные рецензии разделились между этими двумя, абсолютно одинаковыми, текстами. Чтобы упростить восприятие, переношу всю полемику по этой статье в сборник «Заминированные темы» - думаю, такое расположение наиболее естественно - а второй дубль убираю. Как следствие, возможен некоторый разнобой в размещении рецензий и отзывов.
Н. С.