Предисловие.
Я написала повесть в десять-одиннадцать лет, редактировать не хочу. По личным причинам выкладываю только отрывок. Отказываюсь от редактирования не из-за лени, просто хочу сохранить творение детства в первозданном виде. Спасибо :)
Егор.
- Мам! Мама! – дёрнула Катерину Ивановну за кофту пятилетняя Ульянка – мама! А где телефон?
- Зачем тебе?
- Егор просит!
Одиннадцатилетний Егор всерьёз увлекался спортом. Бывало, что из-за тренировки он пропускал школу, и ему значительно влетало от учительницы.
- Пусть Егор оторвётся от футбола и сам придёт. Никогда не понимала эту его любовь к спорту. Придёт отец, всё расскажу.
- А он говорит, что спорт закаляет, - вставила Уля – что такое закаляет?
Катерина Ивановна принялась терпеливо объяснять дочке значение слова «закалка», а Егор тем временем стоял у ворот, играя в футбол с друзьями.
- Давай! Бей! – раздавались крики со всех сторон. Его противник, заклятый враг – Вовка Чернов стоял в готовности забить гол. Егор отметил, что Чернов целится вправо, и прикрыл правую сторону ворот. Чернов отошёл, разбежался и мяч полетел…
- Влево?! – Егор от неожиданности упал. Мяч пролетел у него над головой и вдруг оказался у него в руках!
- Молодчина! – похвалил тринадцатилетний Валерка юного вратаря. Валера был старшим и самым почётным игроком во всей команде. Заслужить его похвалу было очень трудно. За всю историю команды, этого удостоились только Глеб, Ванька и, конечно, Егор.
- А что я, собственно, сделал?
- Красиво поймал! – подмигнул ему Глеб.
Егор не мог понять, что случилось. Что так удивило ребят. Он не помнил что произошло. Не помнил, куда полетел мяч, и как ему удалось избежать гола. Он с детства играл во дворе в футбол и всегда был вратарём. И ловить мяч, было уже что-то на уровне инстинкта.
- Ну спасибо.
Скоро он сидел дома и пил чай. За чаем он умудрился три раза пересказать эту историю. Сначала Ульке, хотя она ничего не поняла, потом маме, а потом по телефону рассказал Илюшке Павлову.
Илюшка – друг детства, с которым Егор был знаком с пелёнок. Все идеи, секреты и дела у них были общие. И, конечно, хвастались они друг другу каждый день. Ведь каждый день случалось что-нибудь такое, чем можно похвастаться.
Ульяна чуть не разбив банку с молоком, взобралась на подоконник, потом открыла холодильник и потянулась за печеньем.
Тут позвонили в дверь. По дороге к прихожей, Катерина Ивановна заметила Ульяну, стоящей на краю подоконника.
- Что ты делаешь?! Слезай немедленно! - Крикнула она. – Егор! Как ты смотришь за младшей сестрой?! Иди сюда быстро!
Раздался ещё один звонок в дверь. Катерина Ивановна побежала открывать, а Егор снимать с подоконника сестрёнку.
Вернулась Катерина Ивановна с коробкой в руках. Улька тихо подошла и стала вертеться рядом.
- Открой! Что там?
- Потом, - лукаво улыбнулась мама.
- А почему? Почему? Ну мамочка, ну пожалуйста! – Тряхнула рыжеватыми хвостиками Ульяна.
- Ну хорошо, хорошо, - сдалась Катерина Ивановна. – Егор! Иди, вынеси мусор!
- Ладно! – донеслось из кухни.
- А мы? – прищурилась сестрёнка.
- А мы, - таинственным шёпотом сказала мама, - откроем! Это, между прочим, от папы!
Когда захлопнулась входная дверь, мама и дочка сели рядом с коробкой. Ящик был обклеен скотчем. Мама взяла со стола ножницы, разрезала скотч и открыла крышку. Наверху лежал парадный костюм.
«Да, пожалуй, на Егора налезет» - прикинула Катерина Ивановна. Но подняв костюм, вслух сказала:
- Вот смотри! Прекрасный костюм на осенний бал! И Егор его наденет!
Осенний бал должен был состояться седьмого октября. То есть через пятьдесят семь дней. Из этого можно заключить, что сегодня одиннадцатое августа.
Под костюмом лежало милое серебристое платьице. Оно было аккуратно сложено.
- Что это?! – в восторге крикнула Ульяна. – Это мне?
- Да. Ты пойдёшь на осенний бал с Егором. Там ребята концерт будут показывать, посмотришь.
- Ура! Концерт! Прямо как в театре!
На дне ящика лежала перевязанная ленточкой нежно-розовая коробочка.
- А там что? – спросила сестрёнка.
- А это мне, - ответила мама.
- А что это?
- Серёжки, - Катерина Ивановна открыла крышечку и достала серебрянные серёжки в виде цветов.
- Красивые! – воскликнула Ульяна. – А что это за зелёные камушки?
- Это – изумруд.
- Да? Настоящий?
- Да, - улыбнулась Катерина Ивановна.
Тут снова вошёл Егор. За ним Александр Валерьевич.
- Папа пришёл! – засмеялась маленькая Уля.
- Привет ребята. А что я принёс! – папу звали Александр Валерьевич. Зеленоглазый, мускулистый мужчина тридцати двух лет. Он работал учителем физкульуры. Ульяне с Егором эта работа очень нравилась. – Ух ты, посылка пришла? Уже? – удивился он.
- Да папа! Я в восторге! – изрекла Улька.
Надя.
В это время, в соседнем доме, в квартире под номером тридцать один сидела Надя. Одна одинёшенька. Мягкое пружинистое кресло, в котором она сидела, казалось ей жёстким. Стол казался шершавым. А эта ненавистная книжка! Боже! Ну почему? Почему английский?
В принципе, Надя никогда не училась на отлично. Пятёрки были, но четвёрок было больше. Но вдруг тройка! Как обидно! Тройка в году! Всё лето родители заставляли её заниматься. По три часа в день так сидела она и зубрила.
- I can… I can sing and… and swim… Это значит, я умею петь… и спать… нет, это не спать… - твердила девочка.
Строгая няня, с которой её оставляли, заботилась только о строгом распорядке дня. Вот так дни у Нади пролетали в пыльной комнате. В свои десять лет, она могла бегать и прыгать, загорать на солнышке, если бы не этот плен.
- Ну, всё! - Она откинула назад пышные волосы, цвета старого золота. – Евгения Олеговна, я выполнила шесть страниц! Это всё?
- Да, - ответила няня Евгения Олеговна. – Можешь идти обедать.
Надя послушно вымыла руки и села за стол. В зеркале, которое находилось на кухне, отразилось худое бледное личико девочки. Только ярко голубые глаза придавали лицу краски.
В тарелке на столе была овсянка. Надя её ненавидела. Но приходится пересиливать себя и есть всё, что дают. На малейшую жалобу няни отец брался за ремень, и Надя привыкла слушаться. Слушаться, с полуслова.
В школе девочка была тихоней. Её часто дразнили, она боялась отвечать у доски, но она терпела все насмешки. Учительница у неё тоже была очень строгая. Каждый день она кричала на весь класс. Наде везло, её учительница Варвара Валентиновна, будто не замечала девочку. Хоть та и сидела на передней парте.
Да. Ну и горе, произошедшее каких-то, четыре года назад, оставило шрам в сердце. Хоть и привыкла она называть мамой и папой далёких родственников, но родными они ей не казались. Её настоящие мама и папа погибли. Они попали в ДТП. Девочку вылечили, но родителей спасти не удалось. Через месяц после аварии, Надя уехала к ним. К этим ненавистным родственникам. И теперь она каждый день сидела за письменным столом, занималась английским и дрожала от страха при появлении папы с мамой. Не настоящих. Чужих. Они ей были чужими, и она им. Они её ненавидели. Они говорили, что если бы не обещали её родителям в случае чего присмотреть за тобой, то… Ну понятно, что должно было последовать за этим «то».
Спала Надя на раскладушке. Укрываться ей приходилось только пододеяльником. Как говорила мать, «лишних одеял в квартире нет».
- Иди, вынеси мусор! – послышался голос няни из столовой.
Надя пошла на кухню за мусором и остановилась в прихожей, чтобы застегнуть босоножки.
- Быстро! – Если няня повторяет два раза, то, значит, отцу она расскажет обязательно. Да ещё и наплетёт, и приукрасит. Остаётся только надеяться, что она забудет...
Надя молча схватила мусорный мешок и почти бегом бросилась на улицу. Рядом с контейнером, она остановилась. Выбросив мешок, хотела она уже идти домой, как прямо на неё налетело что-то. Она не удержалась и, покачнувшись, упала на асфальт. Голова как-то закружилась. Чувствовалась слабость в руках и ногах. Ну это ничего. Всё от недосыпа.
- Ой… извини… - виновато сказал мальчишеский голос.
Открыв глаза, Надя увидела зеленоглазого исцарапанного мальчишку. Он протянул ей руку. Девочка аккуратно встала. Почему-то болела коленка. Кажется, разбила. «Ничего, приду, промою, перебинтую…»
- Ничего… - только пролепетала она и побежала обратно к подъезду. Потом ступеньки, ступеньки… Нога болит… Ну «ничего». Ступеньки…
Войдя в квартиру, Надя услышала громовой голос Евгении Олеговны:
- Где ты так долго была?! – глаза её будто метали молнии. – Отцу расскажу всё!
- Но… - попыталась оправдать себя девочка.
- Отцу расскажу всё, - отрезала няня.
"Блеск. А всего лишь пришла на секунду позже!"
Надя пошла в комнату. Даже своей комнаты у неё не было. Спала она в чуланчике. Хранились в нём только разные швабры, вёдра и другие хозяйственные вещи. Ну конечно. Трёхкомнатная квартира. Одна комната Евгении Олеговны, другая родителей, а третья гостиная.
Девочка присела на раскладушку. В дверь позвонили.
«Ну вот отец пришёл… надеюсь, что нет…» Слабость давала о себе знать. Было просто всё равно. Конечно, няня наплетёт про неё… Она привыкла. Она не плакала, молчала, покорно принимала любое наказание.
- Отец пришёл, - бросила няня, проходя мимо чулана.
Было слышно, что няня и отец ушли в комнату, что няня что-то говорит. И даже можно разобрать отдельные слова. «Надежда», «проклятая девчонка»…
Открылась дверь из комнаты, потом послышались тяжёлые шаги отца. Он подошёл к дверке чулана, взяв с вешалки ремень по дороге. Надя встала.
- Ты сегодня себя ужасно вела! Твоя воспитательница говорит, что ты пропадала на улице, выучила всего шесть страниц, хотя она тебе говорила выучить шестнадцать. Ты не слушалась её, отказалась вынести мусор.
- Но… - попыталась возразить Надя.
- Ты меня перебиваешь.
- Я этого не делала, - тихо сказала Надя скорее себе, чем отцу.
- Ещё и врёшь мне в глаза. Ну, теперь поговорим…. Знаешь ведь, что за непослушание полагается? - отец толкнул её, и девочка упала на раскладушку… он занёс над ней руку…
«Неужели у него нет ни капельки жалости и сочувствия? Видели бы мама и папа…»
Тут позвонили в дверь. Он обернулся… повезло…
Шкатулка.
У Егора в мыслях вертелась та девочка, с которой он встретился, вынося мусор. Кажется, она вообще не гуляет, ведь на улице он её никогда не видел. Вроде, она перешла в третий «Б» класс. То есть в тот же, что и он. Но странно было то, что он извинился. Обычно он просто убегал. Ну, типа чтоб не влетело. Ну разумеется, от такой слабой девчонки уж точно не влетит.
- Егор! Обедать! – позвала мама.
- Мам, а что на обед? – спросил он.
- Грибной суп.
- Ура! Супчик! – Ульянка обрадовалась.
Егор вроде бы даже помнил имя и фамилию той девочки. На линейке в первом классе происходила перекличка. И ту девочку назвали Надежда Соколова. Только вот… она ли это была? Похожа. Думал он о ней, собственно, только из-за интересной находки. На месте, где девочка упала, он нашёл маленькую шкатулочку. На ней было написано: «Наденьке на праздник». Вот странная надпись…
- Не похоже, чтоб у неё был праздник, - улыбнулся Егор.
- У кого? – удивилась мама.
- Ну так… Мам, дай хлеба, пожалуйста, - перевёл он тему.
После обеда, Егор спрятал шкатулку в карман, отпросился у родителей погулять и отправился на поиски «Наденьки».
«Да на что она мне сдалась? Выброшу шкатулку и всё.
Нет. Это не честно. Надо отдать.
Но как я буду её искать? Мне-то что?
Мир – зеркало. Если ты отдашь, то и тебе могут вернуть что-то твоё!
Ну и что? Разве она мне родная? С чего это я буду беспокоиться?
А ведь найду, никуда не денусь!
Если ты хочешь, выставить себя благородным в глазах девчонки, не стесняйся.
Никто не пострадает, Надя найдёт свою вещь, и ты будешь казаться ей ну прямо вот!»
… Может открыть? Ну может там есть что-нибудь, чтобы найти её? … Вот ещё, чужие вещи трогать и копаться в них…
Егор аккуратно открыл крышку шкатулки. Внутри лежала записка и маленький медальон. Он зачем-то открыл его (блин, ну зачем?) и внутри оказалась красочная фотография. Кажется, маленькая Надя рядом с родителями. Но, вроде не похоже на родителей… На первом сентября, они были другими. Ну и фиг с ним. Так, надо искать адрес. Адрес, адрес, адрес… На записке (а её можно читать?) было написано размашистым подчерком: «Письмо и подарок адресованы Надежде Соколовой. Если коробка с подарком дошла не по адресу, прошу, отнести её Наде на Юбилейный проспект, дом двадцать восемь, первый подъезд, квартира седьмая».
- Какая удача! – засмеялся Егор. – Кажется, кому-то очень было надо, чтобы шкатулка дошла (наверное, по почте) до «Наденьки». И чувство юмора у отправителя есть!
Вот дом, подъезд, ступеньки… раз, два, три, четыре… … двадцать четыре… Квартира номер семь, звонок. Позвонить? Или нет?
Егор боялся ошибиться, боялся попасть в какую-нибудь историю, но… «динь-динь-динь-ди-ди-дилинь-динь-динь» - звонит звонок. Дверь открывает тётенька лет сорока.
- Мальчик, тебе кого? Ты, наверное, ошибся адресом, - говорит она.
Егор передёрнулся. Ну вот? И всё?
- Можно мне Надежду Соколову? – спрашивает он.
- Да. Ну, в смысле нет. Она сейчас занята.
- Чем? – ой ну зачем этот вопрос…
- Я сказала, она занята.
И дверь захлопнулась.
Ложь.
На календаре зачёркнуто тринадцатое августа. Перед Надей мелькали страницы, сплошь исписанные английскими словами. Уже семьдесят страниц учебника остались позади. Везде, в тетради, в окне, она видела позавчерашнюю стычку с отцом.
Когда Егор позвонил в дверь, (Надя, разумеется, не знала, что это он), она спряталась под кровать. Отец обернулся, а она спряталась. Потом убежала, когда няня с отцом искали её. Ночью девочка тихо вернулась, а утром всё же получила наказание. На улицу теперь ей запретили выходить (будто раньше было можно), английским заниматься, конечно же, вдвое, а то и втрое больше...
"Натерпелись страху тут без меня... Надеюсь. Впрочем, разве можно бояться за того, кого не любишь? Нет, наверное. Может взять и убежать из дома насовсем? Прямо, как Нирок, сын правителей-тиранов, из книжки "Легенды Ночных Стражей". Но сейчас, это невозможно. Сейчас, везде полиция, детские дома, жизнь, основанная на документах с печатями... Меня обязательно найдут, отправят обратно, или ещё хуже, в детдом... Ну, остаётся жить, как живу. И хорошо бы найти хоть одного друга, или ещё кого-нибудь, кто будет, относиться ко мне по доброму... Но это мечты..."
Стрелки на циферблате показывали два часа дня. Ещё часик. А может два... И обед.
- Надежда! Сходи в магазин! - Закричала из кухни Евгения Олеговна.
"Идея!"
Надя взяла в руки телефон. Обычный Нокиа. Так... Меню... Дополнительные функции... Диктофон... Начали! Диктофон пишет. Отец поймёт, что Надя невиновна!
Девочка положила телефон в карман.
- Да, Евгения Олеговна? Простите, я не расслышала?
- Сходи в магазин. У нас кончился сахар и белый хлеб. - Отчеканила няня.
- Извините, но папа запретил выходить из дома, - Надя была уже в кухне.
- Иди. Иначе, я расскажу отцу, что ты перечишь мне!
- Хорошо, - покорно ответила Надя и выключила диктофон.
"Теперь, там на диктофоне есть информация. Няня заставляет меня не слушаться отца! И он узнает об этом!"
Надя, размахивая кошельком, вприпрыжку мчалась по лестнице вниз. Тут она услышала шаги. Снизу вверх поднимался мальчик. Да какая разница! Ведь сегодня восстановится справедливость. Мимо мальчика... Стоп!
Тут Надя резко поддалась сомнениям. А что, если отец не поверит? Или...
- Девочка, ты Надежда Соколова?
- Д-да.
- Ты кое что потеряла, - подмигнул ей... мальчик. Тот самый который чуть не сбил её у контейнера с мусором.
- Ч-что?
- Во! - мальчик-тот-самый-который-чуть-не-сбил-её протянул красивую маленькую шкатулочку. На самой крышечке было написано буквами с завитушками "Наденьке на праздник".
- Оооо, - только и произнесла Надя. Она хотела отблагодарить мальчишку, но и в то же время убежать подальше. Это был последний подарок её любимых, настоящих родителей. Которые погибли несколько лет назад...- Ты открывал её?! - вопрос сорвался с языка Нади сам собой. У неё в глазах стояли слёзы.
Егор вдруг понял, что это важно девочке. Ну, это как личный дневник... Только вот почему? Ну конечно, чужие письма и всё такое.
"Извини, но мне пришлось. Иначе, я тебя бы не нашёл. Да и не узнал бы, что это твоё. Кстати, с ткем это ты изображена на фотографии? А чем это ты была занята в прошлый раз, когда я приходил отдать тебе это? Ну и от кого же эта записка?" - Егор представил себе, как он это говорит, что скажет Надя, как заплачет, убежит... Или может наберётся храбрости и ударит его. Ну это ничего...
- Нет, - он незаметно скрестил два пальца за спиной.
- Спа... Спаисибо тебе.
Егор шёл домой со спокойной душой. Он вспоминал, как, ровно пол часа назад, он вышел из дома в надежде отыскать "Наденьку" на этот раз, как он торчал перед её подъездом, как решился ещё раз позвониться в её квартиру и как, поднимаясь, он её встретил. Ну осталась одна проблема, он соврал. Но это было не лукавство, а прямая ложь. Ложь в глаза. В последний год, он стал мучиться совестью. За малейшую ложь или даже какую-нибудь не такую мысль, он чувствовал стыд и был вынужден рассказывать всё родителям. Потом он приноровился, подстроился, и тут опять.
"Ложь во благо" - вспомнилась ему фраза из какой-то книги, но нет. Такой не бывает. "Не бывает..."
Няню увольняют.
Надя быстрым шагом направлялась к магазину. Она очень была благодарна мальчишке, за находку шкатулки. И всё же, ей казалось, что он где-то ей соврал. Ну, впрочем, она знала, где: он открывал её бесценное сокровище. Она обнаружила внутри записку мятой, а медальон открытым. Но то, что он видел фотографию и читал мамино письмо, Надю совсем не тронуло. Ещё минуту назад, на лестничной площадке она расплакалась бы, если б узнала об этом, но не сейчас. Ей было толи всё равно, толи наоборот, казалось, если он поймёт, что сталось с её семьёй, убедит друзей, они её больше не будут обижать в школе...
Купив, всё, что нужно, и, выйдя из магазина, девочка почти бегом направилась домой. Около подъезда её ждал отец. Ну, если быть точно, то четвероюродный дядя.
- Надежда, - строго сказал он.
- Да? - Надя приготовилась к очередной ссоре. Конечно, она не будет вести себя так, как позавчера.
- Что ты делаешь на улице? - громко спросил отец.
Уверенно, как будто читала с листа, Надя ответила:
- Меня заставила Евгения Олеговна.
- Ты врёшь.
Всё, что скопилось в ней за ужасное время, прожитое с чужими людьми, всё норовило вырваться наружу.
Надя достала телефон и включила запись.
"- Да, Евгения Олеговна? Простите, я не расслышала?
- Сходи в магазин. У нас кончился сахар и белый хлеб.
- Извините, но папа запретил выходить из дома.
- Иди. Иначе, я расскажу отцу, что ты перечишь мне!
- Хорошо".
С каждым словом лицо отца менялось. Сначала на нём появилось недоверие, потом, внушавший надежду, проблеск сочуствия, но потом оно сменилась злостью.
"Он неисправим!" - грустно улыбнулась про себя Надя.
Отец стал быстро подниматься по ступеням подъезда.
Он вошёл в квартиру и сказал Евгение Олеговне строго:
- Могу вам сказать, что вы сейчас пойдёте собирать вещи.
- Что случилось? - испугалась няня.
- Надежде больше ненужна воспитательница, - отец был внешне спокоен, но видно было, что он внутри кипит от гнева.
Евгения Олеговна молча пошла в свою комнату.
- А ты? - отец обратился к Наде.
- Что я? - почти весело спросила девочка.
- Иди готовь обед, - голос отца был отнюдь не весёлым. Он был сдержан и строг как обычно. Только вот что-то тут не то. Как-то не так он говорил.
- П-почему я?
- Поздравляю, у тебя нету няни. Теперь все её обязанности на тебе.
Это был переломный момент. С пяти лет Надя привыкла, что в чужой семье её четвероюродного дяди ей не рады. Что её заставляют делать то, что ей не хочется. Но быть Золушкой... Этого она никак не ожидала.
Перепалка.
Егор теперь был спокоен. Даже то, что он соврал, не мешало ему радоваться жизни. Но всё таки что-то тянуло за душу. Возможно, дело в том, что скоро школа, а он всё ещё не выполнил домашних заданий на лето. Может быть его волновал матч за звание чемпиона двора, который должен состоятся в скором времени. Тем более, Егора выбрали капитаном команды. Или может та девчонка, которой он вернул шкатулку. Да. Так оно и было.
Надя теперь появляется на улице очень часто. Но она не гуляет. Она всё время ходит с тяжёлыми сумками, набитыми то документами, то мусором, то продуктами. И Егор как-то незаметно для себя стал шпионить за девочкой. Точнее, не шпионить, а восхищённо наблюдать. Ну вот как так? Что такого замечательного он в ней видит? А теперь не может без этого.
Как она выходит из подъезда, идёт в какой-нибудь магазин или банк. Идёт, с опаской оглядываясь по сторонам, словно боится чего-то.
- Чего глазеешь? - раздался вдруг голос сзади.
- А? - очнулся от своих мыслей Егор.
- Я говорю, матч завтра. А ты тут на девчонок заглядываешься! - перед Егором стоял Сашка из команды Чернова.
- Полегче там про девчонок! - Егор сжал кулаки.
- Да ладно тебе! Втюрился! - с издёвкой провозгласил Сашка.
- Ах ты! - "тьфу! Он старше и сильнее. Зараза!"
- Втюрился! Втюрился! - гнул своё Сашка.
Дело несомненно бы кончилось дракой, если бы не...
- Мальчики, не деритесь! - девчоночий голос принадлежал курносой веснушчатой Марго Крошкиной.
Егор и Сашка обменялись злыми взглядами и разошлись кто куда. Неположено, чтоб в драке присутствовала девчонка. Да и кто знает. Может у неё с Сашкой роман...
Галя.
В доме 8А по улице Дружбы, в квартире 8 жила девочка. Она не была бледной и грустной, как Надя. Она не была спортивной, как Егор. Нет! Она считала это ниже своего достоинства. Галина Сайкина вообще всё считала ниже своего достоинства. Её мать Алла Юрьевна Сайкина и отец Эдуард Васильевич Сайкин часто баловали Галю. Она должна была перейти в школу 14, в 3 "Б" класс.
Сейчас она сидела на стуле и смотрела в зеркало, как мама расчёсывает ей волосы.
- Маааа, ну не дёргай! - капризно сказала Галя.
- Я не дёргаю, - спокойно и ласково ответила Алла Юрьевна.
Галя скоро встала со стула и пошла к новенькому портфелю. Там лежат тетради и пенал. Всё аккуратненько обёрнуто, тетрадки ровненько подписаны, поля по линеечке прочерчены. На крючке в коридоре висит новая школьная форма. Белоснежная блузочка, тёмно синяя жилетка с белой полосочкой, чёрная юбка, эластичные колготки - ну всё идеально. В шкафу на полке лежат пышные белые банты. Галя давно ждала первого сентября, чтобы их надеть.
- Ну вот и готово, - сказала Алла Юрьевна, мать Гали, глядя на светлые густые косички, которые она только что заплела своей дочери.