"Любовь, насилие и футбол."
Его руки легли вокруг нежной шеи девушки и, словно тиски, начали медленно сдавливать, лишая её воздуха. Вначале слабо, затем всё энергичнее она пыталась вырваться, но сил, чтобы остановить его, было недостаточно. В их глазах, направленных друг на друга, отражалось всё, что творилось внутри. Её взгляд, всегда полный жизни, выражал отчаяние и боль. В глазах – мольба и явное непонимание, они будто говорили, нет, даже кричали: за что, за что?! Но сквозь всё это можно было уловить прежний живой огонёк, ту искру, которая всегда радовала его. Сейчас этот огонёк дразнил: казалось, он видел признаки презрительной насмешки и начал ощущать, что она смеётся над ним. Смех словно доносился из глубины её больших карих глаз. Вот этот смех вырвался на волю и оглушительным набатом отозвался в комнате. Ироническая насмешка звучала в его ушах и сильным эхом отдавалась где-то глубоко в голове. Он уже не мог понять, кажется ли ему или правда вместо хрипа из её уст доносился смех. Всё сильнее и сильнее сдавливая шею, он пытался заглушить источник этого звука.
Его глаза не выражали никаких эмоций: в них застыла лишь пустота, одна немая пустота… Это были страшные глаза. Безразличие, которое в них читалось, указывало на полное отсутствие в нём чего-то живого и разумного.
Она перестала сопротивляться: руки замерли, сжимая его запястья, ноги уже не били в спинку кровати, и сама кровать перестала издавать скрипучую музыку. В это мгновение в его полных равнодушия, отрешённых от всего живого глазах вдруг произошли изменения. В них появились слёзы. Через мокрую пелену он по-прежнему видел живой огонёк в глазах девушки. Затем она начала медленно расплываться. В этот момент ему показалась, что на её лице появилась едва заметная улыбка, как будто благодарность. Благодарность за то, что он лишает её жизни и вместе с ней каких-то непонятных мучений. Красивые губы застыли в улыбке. Он не заметил, как её руки безжизненно сползли на кровать…
…Тяжело вздохнув, парень проснулся. Открыв затуманенные слезами глаза, увидел, что в комнате ничего не изменилось. Они лежали обнявшись на старой, не очень просторной кровати, всё в той же маленькой комнате. Погрузив пальцы в русые волосы подруги, он прижал её голову к себе, и она не могла видеть его лица. Они так близко прижались друг к другу, что он слышал, как бьется её сердце.
– Всё хорошо? – спросила девушка, услышав его тяжелый вздох. В её голосе чувствовалась забота, как у матери к ребенку, когда та замечает что-то неладное.
– Да, всё нормально, – ответил он спокойно.
Не видя лица подруги, он почувствовал, что в этот момент она улыбнулась.
– Извини, я просто очень сильно люблю тебя, – сказал он и, взяв её лицо в ладони, поцеловал.
– Я тоже, – прошептала она.
Наступила тишина, и они вновь слились в жарких объятиях…
Он никогда не рассказывал ей о своих видениях. Именно видениях (по-другому их никак нельзя было назвать), представлявшихся настолько ярко и отчётливо, когда после очередной ссоры, которая могла привести к концу их отношений, они снова превращались в одно целое, а от взаимных претензий не оставалось и следа.
Вообще, от неё практически не было никаких секретов. Порой он думал, что друзья и родители знают его гораздо меньше, чем она, настолько открыты и близки они были друг с другом. Но иногда, во время ссор, ему казалось, что он плохо её знает. Эта мысль превращалась в какую-то навязчивую идею, сверлящую изнутри и разжигающую пожар подозрений. Как будто она рассказывает не всё, а только то, что ему следует знать, да и то в довольно искажённой форме. И врёт про те чувства, которые выдаёт за любовь. Впрочем, когда всё проходило и эмоции утихали, эти подозрения рушились подобно замку из песка во время прилива. Он понимал, что это не более чем игра воображения.
Нет, он не боялся довериться, даже пару раз в ответ на её вопросы едва не раскрыл свой секрет, но в самый последний момент его что-то останавливало, то, чего он и сам не мог объяснить. Обычно он просто старался выбросить эти глупости из головы и переключиться на что-то более приятное, чем эти фантазии. Возможно, потому, что боялся потерять её. Ещё не все раны затянулись после первого расставания, и второе, казалось, приведёт к чему-то непоправимому. Невыносимо было даже представить, что она может быть с кем-то другим и так же дарить ему свои ласки и любовь. Одна эта мысль доставляла жуткую боль, от которой, казалось, кровь стыла в жилах и шла кругом голова. Эти размышления давили и лишали покоя. Он бы с радостью выбросил их из головы, если бы мог, но это было выше его сил. Время от времени страхи возвращались, хотя ничто не предвещало расставания, а небольшие размолвки, как правило, были недолгими и ещё больше убеждали в истинности их чувств.