Активный отдых.
Но в целом дела на заводе шли успешно, не смотря на снятие с производства НК–4, закладывались новые проекты, теперь уже двухконтурных двигателей. Этот успех правительство оценивало финансовыми вливаниями, и часть этой струйки оросила и нашу секцию водного туризма.
Секция водного туризма развивалась. Мы активно участвовали в городских слетах и соревнованиях, принося в завком грамоты за призовые места. Завод оценил нашу деятельность и купил для секции 5 яликов и 5 разборных резиновых байдарок. Как только Волга освобождалась ото льда, мы все выходные проводили на реке. Ранней весной ремонтировали флот. На майские праздники уходили в четырех – пятидневные походы по рекам области и по знаменитой жигулевской кругосветке. В кругосветку отправились на яликах с матрасами, взятыми из общежития и с патефоном, который услаждал нас музыкой под мерные взмахи весел. Конечно, мы расписались на каменной стене подобия часовни. Эту часовню соорудили на месте убийства купца, а на высоком берегу поставили громадный крест из толстых швеллеров. После революции этот крест свалили, но когда сучилась засуха в 21–22 году, врыли его опять рядом с прежним постаментом. Сейчас о том, почему он не на постаменте, а врыт рядом с ним, не многие знают и помнят.
Летом в выходные дни приглашали друзей и катались с ними на байдарках и на вельботе. В долгие летние дни катались и после работы. На берегу организовали дежурство, ялики выдавали по списку тем, кто участвовал в дежурстве. Дежурить приходилось раз в месяц.
Мы с Володей Талаловым бросались после работы на Волгу в штормовую погоду, когда там никого не было. Нам нравилось в штормовой ветер носиться по волнам под парусом на байдарке, или на вельботе.
Во время одной из вечерних прогулок, руль вельбота зацепился за трос, протянутый поперек затона к плоту, сорвался с гнезд и утонул.
Я к этому времени настолько овладел вельботом, что мог вести его без руля, управляя парусами и распределяя груз (людей).
Самодельные брезентовые байдарки хранились в сарае на берегу. На берегу валялись бревна, проволока, которой связываются плоты, и прочий плотогонный и строительный мусор. Мы заметили, что если оступится строитель байдарки, когда он ее несет, то он сам падает, а байдарку держит над собой, всеми силами сохраняя ее; а тот, кто не строил эти байдарки, бросит байдарку, сохраняя себя. Поэтому самодельными байдарками пользовались только строители.
Во время праздников мы такую несли, усадив в неё малыша, в колоне физкультурников, демонстрируя заботу завкома о досуге трудящихся.
Разборные резиновые байдарки купили для походов.
Первый поход на этих байдарках я организовал по рекам Юрюзань и Уфимка от г. Усть-Катав до Уфы во время очередного отпуска в 1956 году.
И байдарки, и дорога и питание - все для нас было бесплатным. Так идеологи революции внедряли спорт среди трудящихся.Было дело, было.
В ОКБ было много уфимцев, и они начали нас пугать непрерывными дождями, которые льют на Урале летом. В республиканской уфимской метеостанции мы запросили прогноз возможной погоды. Они прислали сводку за много лет, по которой мы выбрали сроки путешествия. Больше мы никогда прогноза не спрашивали, а сроки выбирали исходя из возможности получить отпуск, сообразуясь с обстановкой на работе, а не на небесах.
В этом походе мы попали на участок молевого сплава. Собственно сплав уже кончился, и мы шли по чистой реке, но недалеко от затона, где формируют плоты, на реке образовался затор. Затор при нас разбирали, и освобожденные бревна мчались по течению к затону, где с глухим стуком останавливались, упираясь в сплошное поле бревен перед воротами затона, иногда выскакивая из воды и скользя по другим.
Я и сейчас не могу смириться с возможностью разобрать этот затор человеческими усилиями. Река на протяжении более сотни метров забита бревнами. Какие-то бревна, зацепившись за берег, друг за друга и за дно остановили поток бревен и они, налезая друг на друга, образовали колышущуюся на воде кучу, которую подпирали задние бревна.
По этой шевелящейся куче ходили три плотогона и баграми выдергивали и освобождали отдельные бревна, стараясь найти то бревно, которое держит несколько других. Ну, а если сорвется сразу вся куча? Наверное, знали; были профессионалами. Про плотогонов рассказывают сказки, что они на одном плывущем бревне могут плыть, удерживая равновесие и удерживая бревно от вращения.
Мы кучу обнесли и опустили байдарки на воду ниже затора. Дальше нам надо было спуститься вместе с плывущими бревнами вниз по реке, пристать к другому берегу и вытащить из воды байдарки в промежутке между плывущими бревнами, чтобы они не раздавили наши байдарки, как яичную скорлупу, или у берега или в затоне.
Вот одна байдарка отчаливает от берега, достигает противоположного берега, ребята выскакивают и поднимают на берег полностью загруженную байдарку. Тогда отчаливает следующая. Это была захватывающая гонка.
Был у нас в этом походе забавный случай. На рассвете, на куст против палаточного окошка села сорока и начала звать друзей посмотреть на появившуюся здесь палатку, совсем не думая о том, что она мешает нам досматривать утренние сны. Николай Иванович Лощинин возмутился от такой наглости, и, не выходя из палатки, через окошко застрелил нарушительницу утренней благодати.
Боже мой, что тут стряслось…. Со всего Урала слетелись сороки и сначала причитали об невинно убиенной, а потом начали нещадно ругать и поносить злодея. Больше мы уж не заснули.
Наш страстный рыболов и охотник Николай Иванович Лощинин пытался ловить рыбу в Юрюзани, но ничего не получалось, и он обратился к местному жителю с недоуменным вопросом:
- У вас что, рыбы в реке нет?
- Почему же нет, есть рыба.
- А как вы ее ловите?
И местный рассказал, что надо переметом с мальком ловить, а перемет ставить чуть ниже порога. Т.е. каждый водоем имеет свои особенности.
Между прочим, этот страстный охотник сделал и меня охотником, правда, не страстным. Во время утверждения очередного похода в городском совете туризма (а процедура затягивалась, т.к. была очередь) Лощинин вышел. Минут через 40 приходит и требует с меня 45 рублей. «Вот я тебе ружье купил». Тогда ружья и боеприпасы к ним продавались свободно, лишь для охоты требовался охотничий билет. Он по моему отношению к странствованиям понял, что против этой покупки я возражать не буду.
Очень редко я приносил какую-нибудь добычу с охоты – меня увлекал сам процесс охоты. Были приключения.
Поздней осенью мы с Лощининым оказались, на ночь глядя, далеко от машины. Чтобы утром не тратить время на дорогу, решили заночевать на месте утренней охоты. Я вспомнил, как заночевали у озера Ханко Арсеньев и Дерсу Узала. Объединив запас одежды из моего рюкзака с запасом одежды из рюкзака Лощинина, мы соорудили общую постель, чтобы греть друг друга. Под постель и сверху на постель настелили толстый слой травы, Сверху все это укрепили камышом. Спать было тепло. Утром проснулись под десятисантиметровым слоем снега.
На тетеревиной охоте я удобно расположился среди молодых берез и стал ждать, когда на березу сядет тетерев. Черный краснобровый тетерев прилетел, да не один. По веткам ходят, разговаривают. Стал взводить курки и проснулся. Пригревало солнышко, было тепло и уютно.
Я увлекался спортивной стрельбой из малокалиберной винтовки, из спортивного пистолета Макарова и стрельбой из боевой винтовки. Постоянные участники городских и областных соревнований меня знали и в разговорах отмечали особенность моего поведения на соревнованиях. Я перед выходом на рубеж ложился и почти дремал. На рубеж выходил как бы спросонья, вялым. Так я спасался от естественного волнения и дрожи в руках.
На областных соревнованиях в стрельбе из боевой винтовки занял второе место и получил в качестве приза электробритву. Это была в то время новинка в нашем быту.
Этот приз пришелся мне очень кстати. До этого брился опасной бритвой, а это: правка бритвы, помазки, мыло, умывание – возня, одним словом. А теперь жик-жик, и готово. Бритву эту я ронял, склеивал, связывал веревочкой, менял износившиеся, или сломавшиеся при очередном падении ножи, и брился этой бритвой лет сорок, пока не оборвался проводок внутри электромагнита.