На повестке семейной ссоры стояло три вопроса:
1. Почему руки у Николая растут из... Ну, в общем, не из плеч.
2. Почему у него нет ни ума, ни фантазии?
3. Разное.
Николай молча курил и старался лишний раз не встревать в дискуссию.
Не, а что тут говорить?
Очередной факт падения бельевой верёвки не оспаривался.
Но Галине этого было мало.
Её совершенно не интересовали объяснения, почему то разгибаются крючки, то развязываются узлы.
По её мнению, мужу просто необходимо собрать в своей пустой голове хоть щепотку интеллекта.
Бельё должно висеть и всё.
Иначе, будет висеть сам Николай.
Угрозы жены, в ярости собирающей с балконного пола свежевыстиранные тряпки, были столь серьёзны, что муж срочно заново натянул верёвку и даже помог ей сполоснуть простыни.
Не помогло.
Нужно было себя как-то проявить ещё.
Тем временем, Ленка и Витька из школы принесли радость.
Несмотря на то, Ленка свою весть принесла из пятого класса, а Витька из четвёртого, смысл радости был общий:
Через неделю в школе состоится карнавал.
Явка строго обязательна и непременно в карнавальных костюмах.
Галина всплеснула руками и тяжело обрушилась в кресло:
- Господи! Ну за что мне это всё?!!!
Дети расценили это, как восторг и убежали играть в снежки.
Николай неслышно подошёл к супруге и выпалил:
- Только спокойствие!
Отчего Галина вздрогнула, сказала Николаю, что он дурак и что ему нужно идти к чёрту.
Но супруг жаждал искупить и удивить.
И сказал, что костюмы берёт на себя.
Сил спорить уже не осталось и Галина безнадёжно махнула рукой.
Следующую неделю Николай пропадал на работе почти круглосуточно.
Дети ревели и говорили, что папа опять сделает какую-нибудь дрянь.
Мама успокаивала малышей и говорила, что всё будет хорошо.
И краснела.
Потому что совершенно не умела врать.
Вся школа уже переоделась и ждала начала карнавала.
Д.Артаньяны хвастались перед Золушками своими шпагами.
Зайчики прыгали перед Снежинками.
И только Галина с детьми грустно сидели в углу.
Папы не было.
Наконец, он влетел с какими-то мешками и уволок детей в пустой класс.
Торжество началось.
Галина устроилась в спортзале рядом с другими родителями, смотрела безучастно на хоровод и с тоской поглядывала на входную дверь.
Дед Мороз остановил веселье, чтобы позвать Снегурочку.
Но тут в тишине раздался стук посоха.
На праздник зачем-то пришёл Нептун.
Тяжеленная корона, вырезанная из водопроводной трубы, вдавила Витьке парик из пакли по самые брови.
От чего его вид стал ещё более устрашающим.
Вместо бороды была огромная металлическая мочалка, наподобие ёршика, которой хозяйки отмывают сильно подгоревшую посуду.
Обмотанный каким-то рубищем облик довершал трезубец из лома, который свинцово бабахал о деревянный пол.
Ошарашенный Дед Мороз забыл текст и перевёл взгляд на Лену.
Она была Стрекозой.
Почему-то сгорбленной.
Усики-антенны устало раскачивались в такт тяжёлых шагов.
Крылья из тонких проволок, обмотанные капроновой нитью, смотрелись легко и воздушно и никак не увязывались с образом бурлака на Волге.
Ах воооооотоно что...
Оказывается, Николай придумал ещё какой-то механизм, который позволял Стрекозе махать крыльями, стоило только дёрнуть за верёвочку.
Металлическая чугунная коробка была закреплена ремнями на спине Стрекозы и тянула несчастную к земле.
Позвали Снегурочку.
Зажглась ёлочка.
Хоровод тронулся.
Пошли.
Нептун с трудом тащил корону на голове, словно канализационный люк и облокачивался на трезубец, чтобы не потерять равновесие.
За ним ковыляла его несчастная сестра, волоча на спине редуктор.
Собственно, так, наверное, и должны были чувствовать себя стрекозы в конце декабря.
Время от времени страшный скрип извещал присутствующих, что стрекоза ещё не сдохла и даже может махать крыльями.
Зал просто ревел.
Хохотала даже Галина – настолько заразительно смеялись рядом родители.
Дед Мороз, растирая слёзы под ватными бровями, дал Витьке и Ленке два первых места.
Уставшие крылья стрекозы сложились возле домашней ёлочки.
Счастливые дети смотрели рождественские сны.
Николай тоже спал.
Под уютным светом торшера Галина вдруг заметила свежий шрам на указательном пальце мужа.
Бережно смазала малиновый рубец зелёнкой и нежно поцеловала в родную ладошку.
Конец.