Когда мне было лет 16, жил я в одной глуши на севере России Матушки. Очень отдаленная холодная столица нерусского края. К несчастью, родился я русской национальности человеком, так что меня там сразу невзлюбили. Для приобретения знаний меня запихнули в одно престижное заведение, где учились только мажоры. Попал я в самый ужасный класс, как потом выяснилось. С одноклассниками сразу не поладил, и это не удивительно, я ведь даже не пытался, да и не особо я симпатичный, чтобы им просто так понравиться. Но зато быстро добился успеха в общении с преподавателями, особенно мне импонировал учитель литературы. Я ненавидел читать, но делать было нечего. Л.В. очень серьезно относился к своему предмету, и вскоре я полюбил литературу. Нет, я ей проникся, стал понимать, что там имеют в виду эти дяденьки умерших лет.
Прошло месяца 4 с моего переезда, а с людьми я так и не общался. Стал, что называется, хиккой: сидел дома безвылазно, читал книги и пытался сам чего-нибудь накропать, т.к. в этом видел тогда смысл бытия. Вскоре родители мои (очень странные люди) стали беспокоиться о психическом состоянии своего единственного чада, и мне пришлось насилу попытаться дружить с этими чужими для меня людьми в классе. Очень быстро я нашел себе компаньона для прогулок, все-таки, если постараться, то общаться можно с кем угодно. Она ужасно любила хорошо провести время в приятном кругу друзей, коих у нее было предостаточное количество. Но вообще, Д. была добрая и быстро открылась мне. Она звала меня на вечеринки, ей нужен был кто-то с вагоном свободного времени. И мы стали часто вместе посещать сии мероприятия. Мне не было весело, я не мог напиться или забыться в дыму, как ни старался. Зато для Д. я был удобным и полезным помощником: кто ее защитит и дотащит домой кроме как не я?
Люди на вписках, что мы посещали, были не самые смышленые, но вот моя персона их очень интересовала. Я им рассказывал про все то, что вычитал в книгах, а они сделали меня умным и интересным в своем воображении. Тогда я еще не понимал, что художественная литература абсолютное ничто и не стоит такого моего внимания, и продолжал усердно ее изучать и писать. Но свое творчество я никому не показывал, хотя с каждым днем все больше писал на людях, особенно часто О, Пленяющая Муза! приходила ко мне на этих самых вечеринках. И я писал, писал, писал, а что из этого выходило? Ровным счетом ничего.
Как-то раз ехали мы с Д. в автобусе на гору, путь не из коротких, часа этак 2. За то время, что мы прилипали к кожаным сиденьям, мне пришла идея написать что-то прямо там, прямо про это место. Это было самым прекрасным, что из меня когда-либо вырождалось. Я так полюбил этот рассказ, даже загордился собой.
И вот сидим мы в траве, курим среди полевых цветов, и все спокойно и хорошо (мы редко проводили время так). Какая-то неизвестная раньше сила убедила меня показать написанный рассказ Д. Глупец! Сам навлек на себя эту трагедию. Она ничего не поняла. Ни-че-го! Она, конечно, прочитала строки, наверное, в ее голове отложилось лексическое значение слов. Но что она из этого для себя вынесла?
-- "Ты приятно пишешь. Я, конечно, в этом не разбираюсь, но напоминает Харуки Мураками". Тоже мне комплимент. И тут я решил: нужно сжечь к чертям этот рассказ и остальные заодно. Благо блокнот у меня всегда был только один, и, чтобы уничтожить все сразу, особо стараться не пришлось.
Конечно, это было глупо и опрометчиво. Но не мнение Д. так на меня повлияло, а осознание того, что художественная литература бессмысленна, все равно никто ничего не поймет, она не несет в себе никакой стоящей информации. И я убийственно разочаровался в своем существе и существовании. После этого случая я долго не брался писать, и постоянная река идей, видимо, потеряла свой исток.