Сын мой, Владимир, ребёнок от Бога…
Это в самом деле так.
На меня обратил внимание парень. Взрослый человек, отслуживший Армию. На девять лет старше меня. А я – сопливая девчонка, ещё нет и пятнадцати лет. Ни кожи ни рожи, ни фигуры ещё никакой. Пацанка. Юла! Куда хочу – туда торчу.
Он – парень деревенский и знает, что такое СЛАВА для девчонки. Худая слава. И потому не брал меня даже за руку, даже в кинотеатре. С первых дней стал отца просить, чтоб разрешил нам пожениться. И регулярно, раз в неделю, начинал разговор с ним об этом.
Дембель. Увидела первый раз напротив в окне – сидел с ногами на подоконнике с книгой на коленях. Как потом я узнала – с сапроматом. Готовился к экзаменам в институт после Армии. Я просто почувствовала чей-то взгляд и стала из-за шторы оглядывать двор. И почти в упор эти глаза! Я спряталась за штору, а любопытно ведь… и вот, нет-нет и выгляну. Сидит. Смотрит.
Потом как-то пришёл к двери и позвонил. Я открыла, и долго стояли на пороге, раговаривая. Грамотный. Много знает, как мой отец. Интересный. Крепкий, накачанный. Фигура красивая.
А улыбка! Обалденная.
Оказывается им дали (5 ребят) квартиру под общежитие от завода. Приехал прямо из Армии по путёвке на завод. На КРАЗ.
Ну вот, стояли стояли, говорили и я, в конце концов, пригласила зайти. Зашёл. Походил, осмотрелся, увидел папкину гармонь. – Можно, я поиграю? Давно не держал в руках…
Я говорю, что это папкина и он не разрешает брать.
Я поставлю, как была.
Короче, уговорил.
А как заиграл… Всё! Покорил навек.
Отец с работы вернулся. И из комнаты – кто был? Кто гармонь трогал?
Папка слепой. И я думаю – откуда он узнал? Мы так же поставили…
Пытаюсь выкрутиться, но ведь отца не обманешь. Пришлось рассказать.
Строго настрого приказал никого не пускать в дом и ничего не давать.
Я рассказала Владимиру Сергеевичу, моему парню. Я тогда его так звала. Он же старше. Тогда он пришёл вечером, когда отец и мама были дома. Принёс бутылку и сел с отцом на кухне. Мама им всё на стол поставила и ушла в комнату.
О чём они говорили, не знаю. Слышала только отец сказал – ей учиться ещё надо. Всё.
Потом, время спустя, соседка позвала меня на день рождения к себе. Я пришла (интересно во взрослую жизнь поиграть), а там парни эти, из той квартиры, общежития. И он тоже там. Я немножко посидела и потихоньку ушла. Мне разрешено только до девяти вечера и не дай Бог ослушаться. Минут через пятнадцать звонок в двери. Владимир пришёл. Мама, слышу, сказала, что я сплю уже.
Вот так и дружили долгое время. После у подруги случилось ЧП и она была в таком упадке… С парнем случилась близость и она ревела белугой – что я маме скажу?
… У моего дяди похороны. Дочка умерла. На тот момент, ни раньше ни позже, приехал (тоже с Армии) муж дядиной жены оформить с ней развод. И попал на помин.
Вот так сошлись дороги. Я, пока сидела рядом с Сашей, обменялась адресами. И он стал мне писать письма с Вилюйской ГЭС. Со стройки, куда по путёвке демобилизовался.
Ну, а поскольку подруге плохо, я решила ей помочь. Поехали!
Мама устраивала меня на работу через исполком. Несовершеннолетняя. А мы с подругой пришли в отдел кадров с заявлениями – увольняйте! Мы замуж выходим.
И ведь уволили! Получили расчёт, купили билеты. Я накупила водки – на стройке сухой закон, водки нет. Саша просил об этом. Завернула, как ребёнка куклу, которую Володя подарил. Март месяц. Мы в демисезонных пальтишках, туфли лодочки. На север. На стройку. К мужьям!
Володя провожал нас. Просил передумать, не ездить. Какой там! Я перед подругой храбрюсь. Она передо мной. Всё просил – дай билеты, я порву их.
Как это – порву? Мы уже летим. Вот уже самолёт наш.
Долетели до Якутска, потом ещё маленький самолёт до Вилюйска, потом автобус. Пос. Чернышевский. Как ноги не поморозили? Холод собачий. Все место уступают – ах, молоденькие такие, с ребёночком.
Мама моя с ума сходила здесь. Пропал ребёнок! Милиция и морги, больницы и подруги… никто ничего не знает. А Володя мудро молчит – романтика. Всё образуется.
Спустя какое-то время, написала маме письмо – мама, вышли луку (никогда его не ела. А там всё сушёное. С утра замочишь, и приходишь с работы, оно дубовое), морковки, яблок. Мама мне ответила… приедешь, будет тебе и лук и морковка…
Саша встретил. Он тоже на девять лет старше нас. Готовился к встрече. С ребятами построил балок и на полозьях вывез в улицу. Прибили номер, название улицы. Вот и дом.
Ждал-то он меня, а я с «ребёнком» и с подругой… Как он не развернулся и не уехал без нас? Потом смеялись, но подруга ему мешала. Она не долго побыла, месяца четыре. Устроились в геодезию, геодезистами. Дали спецовку, а главное – валенки.
Парень её приехал за ней, и она под благовидным предлогом (мама заболела) уехала благополучно домой со своим парнем. А мне, спустя время, Саша сказал, что хочет жениться. Якобы я ему мешаю.
Девчата забрали меня в общагу. Потеснились и поставили мне кровать.
Это я сейчас уже понимаю, что обидела его. Он-то хотел на мне жениться. А тут подруга.
Девчонки, женщины, здорово меня опекали. Им бы детей растить, а они на стройке. Вот и взялись за меня, на ум наставлять. Спасибо вам девочки – Валюша и Надя Яснолобова. Если бы не вы, я бы пропала там.
«Подержи мой макинтош, я повыгибаюсь»… это Валина поговорка перед тем, как полы мыть.
Потом я заболела, попала в больничку и из неё меня отправили домой, к маме.
Приехала. А Володи нет нигде. Искала в институте, на работе, в общаге. Ребята сказали, что он арестован.
Купил костюм и решил по «Бродвею» прогуляться. Стопочку пропустил. А у ментов план! Увидели, молодой, красивый и прицепились – пройдёмте!
Он говорит – я ни в чём не виноват…
Ещё один подошёл. Стали подталкивать к машине. Запах почуяли. Пожива!
Володя же пограничник. Руки развёл и они разомкнулись. Ещё один подскочил. Начали руки крутить. Он раскидал их. Ну, четверо на одного – это многовато. Закинули в машину.
Он потом говорил, что костюм пожалел. Новый, запачкается в «бобике».
Год 20% государству за сопротивление властям…
Встретились в институте цветных металлов. Я наверх по лестнице, он навстречу. Улыбка… костюм цвета электрик. Рубашка белая. Красивый. Обалдеть!
И сразу – покажи паспорт.
А что случилось? Смотри!
Я думал, ты замуж вышла.
Мне в августе восемнадцать, а на Новый год мы с ним в общежитии гуляли. Я осталась. Потом Володя говорил, удивляясь – я думал ты уже не девочка. Думал, что обманула и жила там с кем-то… Вот так мой сын Владимир и начался.
И не до ума, что беременная. На работе стала спать даже стоя. Женщины на работе – сходи в консультацию!
Зачем?
Они смеются.
Стало плохо на работе. Пошла в медпункт. Спрашивают – что ела? Ну, типа – тошнит, может отравление. А мы как раз вечером ели рыбу жареную. Мама готовила.
Дали мне кружку литра на три с марганцовкой, велели выпить и вырвать…
Выпила. Тёплое, противное. А вырвать не могу! И пальцы в рот, и живот давлю, и сама медсестричка пальцы мне совала – никак! Отпустила меня домой. Сказала – будет хуже, идти в больницу. Я домой пришла и спать увалилась. Так и вырос мой сын на марганцовке…
Моя бабушка говорила: как ходишь в тягости, как носишь ребёнка, так он и жить будет. Можно по каждому дню беременности просчитать всю жизнь ребёнка. Просто надо вести дневник или запоминать каждый день.
Я ходила легко. Ни о чём не думала. Молодо – зелено! Первая половина пролетела одним мигом. А вот во вторую что-то случилось со мной и начались завихрения. Почему-то не хотела уже этого ребёнка – прыгала и бегала, а муж оберегал каждый мой шаг. Ходила кругами возле мужиков, которые сидели кучкой и выпивали, чтоб дали мне хоть ложку водки. Очень хотела! Даже вкус её чувствовала во рту. А мужу сказать стеснялась. Потом стала чувствовать запах апельсинов. Везде! Замучила его. И мой хороший поехал в аэропорт, заказал летунам этих апельсинов. Привезли целую сетку, килограмм пять. Я – довольная, счастливая, очистила один и съела маленький кусочек. Потом отдала мужу – не хочу.
Как же он обиделся… я же старался, заказывал, бегал…
Ну и что. Не хочу!
И ещё много чего было. Такая вот сумасбродка и сама себе не рада была.
Может оттого, что он был не рядом. На другом берегу… И мучила его своими капризами.
Мама встала колом – у вас должна быть своя квартира! У меня ещё двое. Их тоже надо будет устраивать.
А он уже перешёл на стройку (после судимости КРАЗ закрылся для него.) на стройке обещали к 7 му ноября дать жильё. Но ведь это ещё сколько ждать? Но я привыкла, что за меня всё решали взрослые и терпела. Только терпенье при беременности полезло через край. Мне надо было прижаться, приласкаться. Ласковых слов и рук. А тут полна хата глаз. И я стеснялась даже подойти к нему.
В мае, уже беременная, расписалась с Володей. А до ЗАГСа атобус тащился за похоронной процессией – хоронили преподавателя мединститута. Много медалей несли. Я несколько раз хотела выйти из автобуса. Какая-то жуть внутри (в душе) стояла. Володя не дал выйти. Итак долго уговаривал расписаться. Подруга уговорила. Домой приехали, вчетвером выпили бутылку вина за моё замужество.
После Володя отцу сказал. У отца случился припадок.
Мама нам ни разу не разрешила дома вместе переночевать. Он жил на правом берегу, я дома. Мама говорила – получайте свою квартиру и живите. Так вот, приедет на часок и скорей в общагу. В выходные подольше побудет. Автобусы плохо ходили.
В сентябре мой сын вымоленный родился!
: было девять вечера, начался фильм «Живые и мёртвые», а у меня схватки. А я так хотела сына! Мужа порадовать… И задумала – если закричу, будет девочка.
И везли в больницу по бездорожью, по ямам колдобинам – молчала, и в больнице молчала, и на столе. Все губы искусала, но молилась и молчала. Боялась, что девка будет, УЗИ то не было ещё. В два часа ночи мой сынок родился
А когда родила, акушерка спрашивает – чего ж ты не кричала? Легче было бы.
Я говорю – так никто же не сказал, что кричать надо.
Они с врачом так смеялись! Первая такая роженица, которой говорить надо, чтоб кричала.
Как же рад был Володя!
Сын! Вовка, Володька! Он сам так назвал. Так хотел.
Один раз папа его на руках подержал. В октябре наш папа умер. Сын остался 20 дней без отца.
Я не хотела так называть ребёнка, но приехали родные мужа и стали говорить и просить, чтоб я дала ему имя отца. Я уступила. Как то надо было раны зализывать.
Я очень хотела сына. Молила Боженьку. Хотела порадовать мужа. Любила или нет – не знаю. Но хотела его радости. И уважала его. Как старшего, как мужа и очень эрудированного человека. Мне интересно было с ним. Мы много говорили.
Три года дружили и не прожили даже года. Сыну моему нынче будет 50. А папа прожил всего 27 лет. Такое моё счастье.
-------------------------