Ежевика

Ольга Васильева 7
Ежевика была моей закадычной подругой, если, конечно, подругу можно назвать закадычной. У неё низкий, немного даже мальчишеский голос, огромные голубые глазища, с любопытством вгрызающиеся в тебя, если ты попадался ей на пути, веснушки и каштановые в рыжину растрёпанные волосы. Иногда даже кажется, что расчёска не знакома с её волосами. Надо сказать, что Ежевика вообще… Ах да, я не объяснил, почему Ежевика. Но я, как ни прискорбно, не могу этого объяснить. Этого не знает никто. Может быть, её зовут Викой, может, Евгенией… Моя подруга никому не раскрывает происхождение своего столь необычного имени, лишь гордо представляется: «Ежевика Алексеевна. Для вас просто Ежевика!» Порой она зовёт меня на вечеринки её друзей, и я иду с нею. Не могу сказать, что иду очень охотно. Там слишком шумно, да и народ не отличается большой интеллектуальностью, но Еже, кажется, это всё равно. Когда я ей осторожно пытаюсь говорить об этом, она обижается и отвечает: «Неужели ты думаешь, что я такая же, как они? Я, между прочим, всего Льва Толстого прочитала!» Что всего – в этом я сильно сомневаюсь, но «Анну Каренину» она действительно читала. На моих глазах. Потом ходила под впечатлением и шарахалась от поездов. А ещё я ей вслух читал «Отца Сергия». У нас потом была дискуссия. Она уверяла, что нет ничего прекраснее, чем оттяпать себе палец, я же, напротив, говорил, что в этом жесте монаха сквозило самолюбование: «Вот, мол, какой я хороший». Причём любовался он ни перед кем-то, а сам перед собой. Зря он пошёл в монахи. Не его это. Это всё равно что я бы пошёл. Я, конечно, человек скромный, но всё-таки пойти в монастырь – это слишком даже для меня. Тем более два раза я был влюблён. В Ежевику – никогда. Скорее наоборот. Правда, она влюблялась слишком во многих, но когда девушка влюбляется в меня, я почему-то забываю об этом. Я был глубоко тронут, но… Я очень надеюсь, что мои записи никто не прочитает, поэтому буду откровенен. Вскоре после нашего знакомства Ежа полюбила меня, но когда я мягко дал ей понять, что сейчас совершенно не в силах дарить кому-либо любовь, что мне надо сначала разобраться в самом себе, она быстро сменила тон и превратила все свои чувства в игру. Но друзьями хорошими мы с ней всё-таки остались. Никогда с того дня у нас не было ни намёка на нежные чувства. Но Ежа, как ни странно, больше ни в кого не влюблялась. Уж я бы точно узнал, если бы кто-то вновь занял её сердце. Однако не подумайте, что Ежа – девушка лёгкого поведения. При всей страстности натуры её чувства бывают очень возвышенными, почти платоническими (даже я на такое не способен, и я искренне восхищаюсь ежиным умением). Впрочем, как им не быть платоническими? Ежа всегда влюбляется невзаимно. «Я должна страдать!» – заявила она мне однажды. Впрочем, не знаю, серьёзно или нет, потому что она в тот вечер сильно «пострадала», выпив целую бутылку вина. Нет, Ежа не злоупотребляет спиртным, просто в тот вечер с ней что-то случилось. Да и я тоже, признаться, немного перебрал, что в последний раз случилось со мной только на выпускном. И вот через месяц приходит ко мне Ежа, суровая, растрёпанная, и говорит:
– Знаешь, как будут звать мою малютку?
Я опешил. Какую малютку? Почему такой суровый вид? Но вместо того, чтобы спросить об этом, я просто промямлил:
– Как?
– Клара Негодяевна! – выпалила Ежа.
– А откуда ты знаешь, что будет девочка? – вновь сморозил я.
– У моей пробабушки был мальчик, у бабушки тоже, а у мамы была я. О чём это говорит?
– О чём?
– Что будет девочка!
Мда… Железная логика, нечего сказать.
– А почему Негодяевна?
– Потому что ты – самый большой негодяй на планете! – с обворожительной улыбкой заявила мне моя дорогая Ежевика. – А Клара – потому что Клара Цеткин.
– Что ты такое говоришь?!! – почти закричал я. – При чём тут я? Почему ты меня называешь таким обидным словом?
– Ты – отец моей малютки!
– Ежа, ты не в себе? Может, позвать врача? Когда и где я с тобой… ну… то самое?
– Месяц назад на вечеринке! Надрался и давай приставать! Да с такой настойчивостью! Я от тебя не ожидала, скромняга! – злобно прибавило моё чудо.
– Не может быть! Я никогда не позволяю себе приставать к девушке, тем более к подруге!
– А потому и стал приставать, что я тебе подруга – и не больше. Значит, со мной можно что угодно!
– Постой, постой, Ежа. Ты меня плохо знаешь. Хотя это странно, ведь мы с тобой уже много лет знакомы. Но ты меня сейчас явно с кем-то путаешь.
– Это ты себя плохо знаешь!!! – исступлённо заорала Ежевика и чуть ли не набросилась на меня. И тут я задумался…
Она так страдала, такая горечь читалась в её глазах, что я подумал: а вдруг это правда? С кем не бывает? Вдруг я и впрямь был таким «хорошим», что не управлял собой? И воспользовался тем, что моя подруга когда-то питала ко мне нежные чувства. Ежа расплакалась. И тогда я окончательно поверил ей.
Мы стали покупать детские игрушки, одежду для беременных. Я смеялся, представляя мою подругу, когда у неё вырастет живот. «Ты будешь такая смешная!» – говорил я ей. «Что?!!» – и она весело била меня по рукам. «Нет, ты будешь милая! Необыкновенно милая!» Мы ходили с ней на детские площадки, представляя, как наш малыш будет бегать и прыгать. Как же легко меня одурачить! Когда прошло ещё несколько месяцев и мы уже подали заявление в ЗАГС, я осторожно спросил Ежу, почему у неё не растёт живот. На что она призналась, что всё выдумала, что ей было интересно посмотреть мою реакцию, поверю я или нет, и если поверю, решу ли я жениться на ней.
– Ежа… – тихо, почти безмолвно произнёс я. – Ты наговорила на человека, на меня, на твоего друга. Воспользовалась моей доверчивостью.
– Ну ты же как раз такой милый, потому что доверчивый! – расхохоталась Ежевика, которая, казалось, нисколько не чувствовала угрызений совести. Впрочем, так только казалось. Я же чувствовал, что она переживает, и действительно: она быстро перестала играть в беспечность и только произнесла, опустив свою конопатую голову: – Прости…
Я её простил, но только сказал:
– Будь осторожна, Ежа. Смотри, чтобы твоя малютка, если она у тебя когда-нибудь будет, не стала Кларой Негодяевной.
Ежа внимательно посмотрела на меня и хитро улыбнулась. А потом пропала на два года. Через два года она пришла ко мне с таким видом, будто мы простились только вчера. Всё те же огромные глазища, те же патлы, но на этот раз убитый и подавленный вид. И вместо того, чтобы допрашивать Ежу, почему она пропала, почему я не мог найти её и дозвониться до неё, я просто спросил:
– Что с тобой?
– У меня ребёнок. Лев Негодяевич.
– Почему Лев?
– Потому что Лев Толстой. Его отец так охаживал меня, такие слова говорил! А потом… потом… потом…
– Придумала?
– Придумала.
Может быть, особо проницательный читатель (хотя я не хочу, чтобы мои записи читали многие) догадается, чем кончилась вся эта история. Уже четыре года мы живём душа в душу с Ежей, и у нас два ребёнка – Клара Вадимовна и Лев Вадимович. Честно говоря, мне хотелось назвать девочку Аней, но Ежа уверила меня, что если её назвать этим именем, то она непременно кончит, как Анна Каренина, а этого ни я, ни Ежа ни в коем случае не можем допустить.